дой Вести покрылось пупырышками, словно от холода.  И  оно  в
свою очередь реагировало на мысли  и  эмоции  хозяина,  на  состояние  его
психики, и снова Сухову почудилось, будто стоит  он  у  крутого  обрыва  в
глубокую пропасть. Еще один шаг - и откроется дно ада... или истина!
     - Рано! - сказал сам себе  Никита,  покрываясь  испариной.  -  Погоди
чуток. Вот найдешь Ксению...
     Квартира художницы была заперта, на звонки никто не отвечал, но Сухов
нажимал кнопку звонка до тех пор, пока не щелкнул замок соседской квартиры
и на пороге возникла сухонькая старушка. Никита знал  ее,  старушку  звали
Анна Павловна, шел ей восемьдесят пятый год, но  бодрости  ее  можно  было
позавидовать и молодым.
     - Добрый день, -  поздоровался  Никита,  хотел  было  добавить  "Анна
Павловна", но вовремя прикусил язык: вряд ли соседка  узнает  его  в  этом
обличье. - Вы не знаете, где Ксения... э-э, Константиновна? На  работе  ее
нет, дома тоже.
     - А уехала она, мил человек, - певуче ответила старушка. -  Приезжали
к ней какие-то хлопцы, суровые больно, а глаза у них  нехорошие  такие.  Я
как раз-от мусор выносила, а они идут. И молчат все. Только когда выходили
они, Ксения вроде бы всплакнула...
     - Когда?! - Никита внезапно охрип. - Когда они приходили?
     - Да с месяц назад, мил человек. А вы кто ей  будете?  Где-то  я  вас
видела. "Глазастая бабуля, - подумал Сухов,  а  в  голове  вертелась  одна
мысль: - здесь была "свита Сатаны"... здесь была "свита Сатаны"...
     - Она ничего вам не сказала, не передавала?
     - Ничего, сынок, только  поглядела  так  искоса,  сквозь  слезы...  а
может, то и не слезы были, я ведь подслеповата чуток. Только главный из их
компании, с тебя ростом, но посолиднее, пробурчал что-то. Мне послышалось:
"Никуда не денется..."
     У  Никиты,   наверное,   изменилось   лицо,   потому   что   старушка
заволновалась, всплеснув руками:
     - Ай случилось что с нашей Ксеньюшкой?
     - Не знаю, - прохрипел Сухов непослушными губами.  -  Ключ...  у  вас
есть ключ от ее квартиры?
     - Да откуда ж,  мил  человек?  Ксения  -  девушка  самостоятель  ная,
строгая, живность не водит, а стало  быть,  и  присматривать  не  за  кем,
случись отлучка. А вы кто ей будете, ежели не секрет?
     - Родственник... брат двоюродный, - сказал Никита первое что пришло в
голову. Опомнился. - Извините, что побеспокоил. - Повернулся, чтобы уйти.
     - Ах подождите, молодой человек.
     Никита  обернулся.  Старушка  смотрела  на   него   ясными,   живыми,
проницательными глазами.
     - Запамятовала я, ключик-то оставила Ксюша, еще до  этих...  угрюмых.
Сейчас принесу. Но вы уж со мной к ней пройдете. Хоть и не тать, видно,  а
все ж я как в ответственности за квартиру.
     Сухов только кивнул, сглатывая комок в горле.
     В квартире Ксении он бывал раз пять и ориентировался  в  ней  хорошо.
Маленькая передняя, такая же кухня, гостиная и спальня.
     Везде чистота, уют, продуманность интерьера - ничего лишнего, но и не
аскетизм. И ни одной картины! Имеется в виду - своей.
     Ксения  не  любила  выставлять  напоказ  свое  мастерство  в  бытовой
обстановке. Хотя картины - современных художников - на стенах висели:  два
пейзажа Селиванова в гостиной и сказочный сюжет Мегрели в спальне.
     Никита обошел комнаты, кухню - нигде  ничего,  ни  следа  борьбы  или
поспешного бегства, лишь тонкий слой пыли на  книжных  полках  и  серванте
говорит о долгом отсутствии хозяйки. Вернулся в спальню - соседка  следила
за ним, склонив сухонькую седую головку на плечо, -  заглянул  в  шкаф,  а
потом вдруг приподнял книгу, брошенную на тахту. Интуиция его не  подвела:
клочок бумаги и на нем три торопливых слова: "Не ищи - погибнешь!" И все.
     Никита ощутил в груди холод и пустоту. В голове больно запульсировала
жилка, лопнула с тихим звоном, словно стеклянная, и под черепом  прозвучал
знакомый гулкий шепот:
     - Саммай...
     - Что? - От растерянности Сухов заговорил вслух, хотя хорошо понимал,
что слышит "голос" Вести.
     - Саммай... - Шепот втянулся в кости черепа, стих.
     Никита хотел выругаться - он не понял,  чего  от  него  хотели,  -  и
вспомнил: саммай  -  состояние  просветления  в  философии  Дао,  и  Весть
напомнила ему о единственной формуле, способной помочь.
     Больше в квартире Ксении делать было нечего, и Сухов  поспешил  уйти,
поблагодарив  соседку  за  доверие.  В  памяти  остался  ее  жест  -   она
перекрестила его тихонько, но танцор не придал этому значения.
     В двенадцать часов пополудни они встретились с  Такэдой  у  Никитских
ворот и зашли в кафе: на улице было холодно. Первым информацией  поделился
Толя:
     - Роман в больнице. Месяц назад на него напали, попал  в  реанимацию,
но выжил. Сломаны два ребра и обе руки.
     - О черт! СС?!
     - Без  сомнения.  К  сожалению.  Роман  не  учел,  что  против   него
действовала не обычная молодежная банда  и  даже  не  боевикипрофессионалы
мафии. Ни чести, ни совести не имеют ни  те,  ни  другие,  ни  третьи,  но
"свита Сатаны" применяет кроме всего прочего оружие, против  которого  нет
защиты.
     - Излучатель холода?
     Никита имел в виду  короткое  копье  со  светящимся  наконечником,  с
помощью которого они ушли год назад из камеры РОМБ в  Хабаровске.  Картина
странного боя встала перед глазами.
     Дипломат, отобранный у подполковника,  открылся  тогда  только  после
вспышки ярости и гнева, которую  пережил  Сухов,  надеясь,  что  заговорит
Весть. Она и заговорила - удар по сознанию был настолько силен, что танцор
на мгновение отключился, а когда пришел в себя -  дипломат  транскофа  был
уже открыт. Оставалось сунуть туда руку и вытащить... что? Почему он тогда
вытащил именно копье - вардзуни, как оно называлось на самом деле"
     Потому что думал о таком оружии?..
     Остальное произошло  в  течение  двух-трех  секунд:  Никита  направил
острие копья на решетку окна и... оно сработало само.
     Синий-синий сноп прозрачного огня, вызвавшего волну  острого  холода,
вонзился в окно, решетка и стекло исчезли беззвучно, испарились,  осталось
лишь выпрыгнуть наружу, что и сделали арестанты.
     - Слава Богу, что Роман жив! Пусть только попробуют сунуться к нам!..
Толя, я чувствую слежку. Надо срочно будить Весть и...  искать  Ксению.  -
Никита скупо рассказал о своих поисках девушки. - И теперь она у них.
     Такэда перестал есть и некоторое время  сидел,  сгорбившись,  прикрыв
глаза ладонью. Глухо произнес:
     - Это я виноват... надо было учесть все шаги "свиты"... Мы их здорово
разозлили, отобрав транскоф, и они не  остановятся  ни  перед  чем,  чтобы
оправдаться... вернуть транскоф и уничтожить нас.
     А заодно и всех свидетелей.
     - Я одного не понимаю. - Никита  скатал  из  хлеба  шарик  и  щелчком
послал его по столу, сбив наглого таракана. - Ксения, как таковая, "свите"
не нужна, им нужен я, почему же тогда похитители не оставили мне  записку:
мол, ищи ее там-то и там-то, иначе - секир-башка заложнице?
     Инженер продолжал сидеть в той же позе, казня себя жестоко и больно.
     - Надо было сразу лететь в Москву, как только мы  вырвались  из  РОМБ
Хабаровска. Они же на уши встали из-за потери транскофа... Что ты сказал?
     Сухов терпеливо повторил вопрос.
     - Я их логику не анализировал, - ответил Такэда. - Может  быть,  они,
как и все маги или демоны, владеют футурпрогнозом Просчитали, что  ты  так
или иначе появишься на Пути, вот и жду тебя у  входа  в  хроноскважину,  в
засаде.
     - Проще было бы устроить засаду в квартире Ксении.
     - Проще для тебя, как землянина, для человека вообще, но не для  них.
Они не люди и мыслят не человеческими категориями.
     Ты прав в одном: пора выходить в Путь.
     - Как?
     - Есть только один вариант - Весть. Пора ее будить всерьез.
     И дай Бог тебе выдержать!
     Никита поежился, но не дал голосу дрогнуть.
     - Выдержу.
     Они вышли из кафе, и сразу же у Никиты заныли зубы.
     - О черт!
     - Что? - покосился на него Такэда.
     - Снова  это  проклятое  ощущение:  кто-то  глядит  сверху  и  вотвот
шарахнет по голове!
     - У тебя заработала экстрасенсорная система, поздравляю.
     Привыкай. Но рядом никого нет, я имею в виду СС или ЧК, иначе у  меня
сработал бы инди... - Такэда замолк, глядя  на  пульсирующий  алым  светом
полумесяц в камне. - Не может быть!  -  Глаза  инженера  остекленели,  лоб
покрылся испариной.
     - Что с тобой? - Сухов поддержал друга под локоть, оглядываясь,  куда
бы усадить его, и решая, не нужно ли звать на помощь.
     Они стояли возле арки длинного желтого здания, в котором  размещалось
кафе и магазин "Оптика". Народу было мало, все торопились по своим  делам,
кутаясь в пальто и шубы, и никому не  было  дела  до  двух  остановившихся
мужчин.
     - Пошли. - Такэда, пошатываясь, толчками, зашагал в арку.
     Было видно, что внутри него происходит какая-то непонятная борьба.
     Никита, недоумевая, направился за ним. Что у  него  сработало,  какое
чувство - "шестое" или "седьмое", он не понял, но на внезапный  удар  Толи
среагировал точно.
     Это был ин бран - удар кулаком между бровями  в  стиле  леопарда,  и,
попади Такэда, Сухов вряд ли скоро очнулся  бы,  но  включенный  интуицией
рефлекс и знание приемов россдао - блок работы "с хода" -  спасли  его  от
смерти.
     - Ты что, с ума сошел?! - возмутился он, отскакивая, и язык прилип  к
гортани. Взгляд инженера сказал ему все: это был взгляд  "десантника"  СС,
пустой,, равнодушный и в то же время беспощадный, полный угрозы и силы.
     Такэда прыгнул, целя в голову, в горло и одновременно пытаясь  выбить
дипломат из рук танцора. Защищаясь, Никита вынужден был пустить в ход  обе
руки, поэтому транскоф он отбросил в сторону, за урну с мусором, чтобы его
не достал Толя. Тот сразу начал строить бой таким образом, чтобы оттеснить
Сухова от дипломата.
     Никита сам понимал, что если это произойдет - он покойник,  и  дрался
отчаянно, призвав все свое умение и  навыки,  полученные  им  у  Романа  и
Красильникова.
     Это был не очень красивый, вязкий - мешала зимняя одежда - но быстрый
бой, и закончился он неожиданно: на какое-то неуловимое  мгновение  Такэда
смог освободиться от всел„нного, чуть промедлил, и Сухов не смог  удержать
удар; дрался он на рефлексах, почти без участия сознания, во всяком случае
- без обдумывания тактики боя.
     В арку заглянула какая-то парочка и шарахнулась прочь, только каблуки
застучали. Никита постоял, опустив руки, приходя  в  себя,  ни  о  чем  не
думая. В голове стоял звон и хрип, и гул, и чей-то лепет...  Потом  сердце
перестало гнать кровь в темпе силовой отдачи, гулы и звон из головы ушли и
стал слышен голос второго "я" Сухова:
     - Как ты мог?! Это же твой  друг!  Как  ты  мог  воспользоваться  его
промашкой? А тем более, он сделал это специально...
     - Заткнись! - огрызнулся Никита. Нагнулся над лежащим на боку  Толей,
приподнял голову.
     Такэда заворочался, ощупал челюсть, нос, лоб, зашипел от боли.
     - Кто?.. Что это? Такое впечатление, что на меня упала стена.
     Никита молча помог ему подняться, вгляделся в  лицо,  ища  взгляд,  с
облегчением вздохнул и отыскал лежащий в стороне дипломат.
     - Это ты меня, что ли? - продолжал Такэда. Хмыкнул,  посипел  немного
сквозь зубы. - Ты первый, кто меня "вырубил".
     - С твоей помощью. Ты на долю секунды отключил в с  ел„нног  о,  и  я
этим воспользовался.
     - Да? Ничего не помню. -  Толя  подошел  к  сгорбившемуся  Сухову.  -
Никогда не думал, что им удастся вселить в меня боевика СС. А  должен  был
подумать! Извини.
     - Ничего. - Никиту вдруг затрясло, с минуту он унимал дрожь,  наконец
глубоко вздохнул. - Забыли. Но это было... страшно!
     - Наверное, - кивнул инженер, морщась.  -  Саданул  ты  меня  крепко.
Феномен! За год с небольшим овладеть россдао - это мощно!
     - Не преувеличивай, мне еще тренироваться и тренироваться.
     С мечом, например, у меня не очень-то получается. Куда теперь?
     - К Роману домой. Он дал мне ключ. Отдохнем.
     - Отдыхать будем потом, первым делом попробуем поработать с Вестью.
     Такэда сквозь пелену в глазах глянул  на  ожесточенное,  осунувшееся,
похудевшее лицо танцора, хотел что-то сказать, но передумал. Удар, которым
его послал в нокаут Сухов, еще давал о себе знать, но  вместе  с  болью  и
головокружением в душе зрело и другое чувство - восхищение. А вместе с ним
и уверенность в завтрашнем дне. Хотя Тоява  и  понимал  всю  сложность  их
положения, как и то, что трудности и мытарства, ожидающие их  впереди,  не
идут ни в какое сравнение с земным.
     К эксперименту с "включением" Вести они готовились два дня.
     Отдыхали,  спали,  выходили  из  квартиры  Романа,  расположенной  на
Кузнецком  мосту,  лишь  для  покупки  необходимого,  слушали  новости  по
телевизору, и почти не разговаривали. О Ксении не было сказано  ни  слова,
хотя о ней они думали больше, чем  обо  всем  остальном.  Такэда  еще  раз
навестил ее квартиру и студию, но никаких следов, ни одного намека  на  ее
местопребывание, не нашел.
     И все же они верили, что девушка жива.
     В среду утром, сразу  после  завтрака,  Никита  с  решительным  видом
разделся до пояса, некоторое время разглядывал "родимое пятно"  Вести,  не
потерявшем своей формы, буркнул Такэде:
     - Поехали, чего тянуть.
     - Садись в кресло. Ничего такого не чувствуешь?
     - Никаких ощущений... кроме мандража. Боюсь, конечно, чего уж там, но
и на попятную идти - себя не уважать. Давай лучше  попрощаемся  на  всякий
случай. Кто знает, что может случиться...
     - Если не уверен - не начинай. - Такэда украдкой глянул на  перстень:
оранжевый пятиугольник пульсировал с нарастающей частотой. Вокруг  незримо
концентрировались силы мрака, настойчиво ища двух человек, несущих  угрозу
существованию Системы.
     Системы  вседозволенности,  насилия   и   страха,   которую   создали
добровольные помощники грозного Денницы-Люцифера. Да, он имел  право  быть
недовольным своим  положением,  так  же,  как  имел  право  называть  себя
Владыкой, величайшим из вершителей  судеб  Веера  Миров..  Но  создателем,
творцом назвать его было нельзя.
     Понимал ли он сам, что является величайшим  разрушителем,  когда-либо
существовавшим во Вселенной? Или только  людям  доступны  муки  морального
обоснования того или иного поступка разумного существа, муки нравственного
оправдания?..
     - Что застыл? - осведомился Никита.
     - Я тоже боюсь, - вздохнул Такэда. - Больше, чем ты. Но времени у нас
нет. Они могут объявиться здесь в любую минуту. Если готов - начинай.
     - Как?
     Толя походил в задумчивости  вокруг  кресла,  в  которое  сел  Сухов,
подергал себя за вихор.
     - Понимаешь, я, как и ты, считаю, что просто так Весть не  заговорит,
нужен эмоциональный взрыв, стресс, как в прошлый раз.
     - Я попробую. - Сухов сосредоточился, прислушался к своим  ощущениям.
Что-то сдвинулось внутри, словно открылась форточка  в  сплошной  стене  и
кто-то выглянул оттуда, угрюмый и опасный.
     Но сама "стена" осталась монолитной и  неприступной.  Не  помогли  ни
внутренние призывы к Вести открыться, ни болезненные напряжения всех мышц.
Весть молчала. Лишь один раз удалось ощутить тонкий укол холода в плечо  -
во время "открывания форточки в  стене",  затем  "форточка  захлопнулась",
холодная сыпь перестала играть  кожей  плеча,  и  ощущение  бездны  у  ног
исчезло.
     - Все! - выдохнул Сухов, мокрый от  пота..  Расслабился,  вытер  лоб,
виновато глянул на бесстрастного Такэду. - Не получается.
     Она меня слышит, я чувствую, но отвечать не хочет.
     - Я же говорил... - начал было Толя, и в этот момент какой-то звук  у
входной двери заставил его замереть. - Т-с-с-с...
     Никита мгновенно вскочил, напрягся, все еще думая о звезде  Вести,  и
почувствовал бесшумный толчок в голову, перед глазами все  поплыло,  будто
при нокдауне или после стакана спирта, а затем сильнейший  "электрический"
разряд пронизал плечо, шею, висок, вонзился в голову, и на некоторое время
парализовал тело. Сухов не упал только потому,  что  длился  этот  паралич
мгновение. И тут же все изменилось.
     Визуальное  восприятие  предметов  перестроилось,  как   и   ощущение
пространства, времени, веса, объема тела.  Казалось,  Никита  размножился,
внедрился в каждую вещь, в стены комнаты, всего дома, ощущая их, как части
своего тела. Все предметы стали полупрозрачными, неплотными,  оставаясь  в
то же время твердыми и материально ощутимыми. Никита видел их и снаружи, и
изнутри абсолютно точно зная состав  каждого,  характеристики  и  возможно
ста. Он мог бы при желании изменить параметры любого из них вылепить новую
форму и придать другие свойства. Он мог бы сво бодно пройти  сквозь  любую
стену, оставив ее целой и невредимой мог  бы  проделать  в  ней  отверстие
любого размера практически без применения энергии, бесшумно, мог бы...
     Пространство снова изменилось вокруг: состояние всемогущества длилось
три удара сердца, как и  состояние  паралича.  Вернулось  ощущение  своего
конкретного тела, готового к физическому деиствию, основанному на  законах
бытия этого мира. Ушло всезнание и всеумение, исчезло чувство колоссальных
возможностей, а с ним и тысяча других чувств, непередаваемых  человеческим
языком. Но кое-что осталось - частичка знания,  медленно  проступающего  в
голове, как маленькая крупинка золота сквозь  мутную  воду  на  дне  лотка
золотоискателя.
     В  комнате  ничего  не  изменилось,  вся   гамма   состояний   Никиты
действительно длилась не более секунды, поэтому Такэда ничего не  заметил,
вслушиваясь в шорохи за дверью. Перстень на его пальце пылал, как  осколок
алой звезды.
     - Их пятеро, - прошептал Никита. - Есть лишь один вариант опасения...
     Инженер  поднял  брови,  показывая   пальцем   на   дипломат.   Сухов
отрицательно качнул головой.
     - Пожар.
     Такэде не надо было пояснять мысль: выбор был - жизнь  за  обстановку
квартиры товарища, и вряд ли Роман протестовал бы, знай этот расклад.
     Жил он один в  однокомнатной  квартире,  по-спартански  голой:  шкаф,
стол, кровать, два кресла, гимнастическая стенка, шкафчик  для  спортивных
снарядов, - единственной по-настоящему ценной вещью была полка с  книгами.
В кладовой, располагавшейся в нише прихожей,  Никита  нашел  пластмассовую
трехлитровую канистру с бензином для  очистки  загрязненных  поверхностей,
плеснул на пол прихожей и на дверь. За дверью почему-то медлили, хотя и не
уходили: обострившимся чутьем Никита буквально видел сочившееся в щели зло
и угрозу. Однако нерешительность гостей дала им несколько секунд  форы,  и
беглецы успели выполнить свой план.
     Сухов бросил спичку, взметнулось  пламя.  За  дверью  затихли,  затем
тишину взорвал хор восклицаний. Тяжелый  удар  едва  не  сорвал  с  петель
дверь, замок крякнул и вылез  из  лунки.  В  образовавшуюся  щель  рвануло
пламя, охватив чье-то лицо. В тот же момент Такэда разбил окно в комнате -
со звоном разлетелось стекло - и завопил, будто они собирались бежать этим
путем:
     - Прыгай!
     Вслед за криком раздался приглушенный удар -  Толя  выбросил  в  окно
гирю.
     В дверь ударили еще раз, так что она  распахнулась  во  всю  ширь,  и
пламя загудело веселее, не давая пришельцам ворваться в  квартиру.  Сквозь
треск и шипение послышался еще один хлопок снаружи  -  Такэда  выбросил  в
окно гантели. И гости подумали, что их жертвы сиганули  в  окно  с  пятого
этажа. Послышался топот - все пятеро бросились вниз по лестнице,  лифта  в
этом доме не было.
     Как только лестничная  площадка  очистилась,  Никита  прыгнул  сквозь
пламя в прихожей, загородив рукавом лицо.  За  ним  выскочил  Толя,  более
осторожный и внимательный, чем танцор. Он рассчитывал на худший вариант  и
не  ошибся:  на  площадке  пролетом  ниже  их  ждал  еще  один   чужак   -