метров". "Спасибо за помощь, - ответил Никита. -  К  сожалению,  я
понятия не имел, что эйдос можно использовать какпеи-ловушку.
     Теперь знаю". "Эйдосфера - не просто континуум космического сознания,
в  которое  погружены  наши  разделенные  умы,  ато  корреляционное   поле
действия, основное состояние  Веера,  голографическая  матрица  информации
Шаданакара, мгновенно изменяющаяся от поступающей  непрерывно  информации.
Любой маг, питающийся эйдосом, способен  захватить  слабый  индивидуальный
интеллект, не знающий законов эйдоса. Потом расскажешь, как  тебе  удалось
вырваться. Кто это был?" "Даймон. Но, слава Богу, однослойный".  "Их,  как
всегда, подводит высокомерие и спесь". "Но он  теперь  знает,  где  я,  и,
боюсь, скоро явится во  плоти".  "Тем  более  поспешим.  Надо  еще  успеть
разогнать свору ЧК, вооруженную лучше, чем эти твари. Кстати, единственное
оружие против василиска - зеркало".
     Никита понял, о каком зеркале шла речь: о зеркале, отражавшем не свет
или излучение, а процесс! Изменявшем свойства вакуума. Обращавшем процессы
распада в синтез, наконец. "Начали, Седьмой". "Начали, Посланник!"
     Весь разговор длился четверть секунды.
     Никита закутался в диморфанта по самую  макушку,  перейдя  на  полный
цикл защиты, смастерил  перископ,  передающий  изображение  не  глазам,  а
непосредственно в мозг, и разделился на трех существ:  гиганта  высотой  в
три  десятка  метров,  орла  с  размахом  крыльев  в  двадцать  метров   и
шестинога-варана,  практически  незаметного  на  фоне  уцелевшей   кое-где
растительности.
     Гигант бросился на василиска,  размахивая  стволом  дерева,  отвлекая
чудовище на себя. Орел взлетел в небо и спикировал на горб исполина, также
отвлекая его внимание на свои угрозы: глаз у василиска было шесть, хотя на
обычные глаза  они  походили  мало  -  полуметровые,  светящиеся  зеленью,
многолепестковые образования, напоминающие полураскрывшиеся бутоны роз. Ни
один из призраков, созданных Никитой, взгляда василиска не боялся, они  не
были материальными образованиями, однако василиск видел и в пси-диапазоне.
Ему понадобилось всего несколько, секунд,  чтобы  определить  нереальность
нового противника, но и Сухову этих  секунд  оказалось  достаточно,  чтобы
подобраться чуть ли не под морщинистое, бородавчатое брюхо монстра.
     Василиск  почуял  его,  попытался  выстрелить  "по  нюху"   ядом   из
бородавок, наклонился, шаря глазами по буграм и рытвинам, однако диморфант
выдержал мимолетный взгляд-импульс омерзительной твари, и Никита вынул меч
из ножен.
     По сути, это не был удар на отсечение головы,  что  едва  бы  помогло
человеку: василиск представлял  собой  скрученное  в  "сорок  узлов  зла",
свернутое в тугой узел множество пространств, процессы внутри которых  шли
в  потоках  иных  времен  и  подчинялись  другим  законам.  Меч  Святогора
превратился в  инвариантное  зеркало,  в  котором  луч  взгляда  василиска
претерпел "поворот симметрии", и, отразившись, вонзился в  глаза  монстра,
вызывая  не   физическую,   а   математическую,   вернее,   геометрическую
аннигиляцию.
     Выглядело это со стороны так: лезвие меча удлинилось на  три  десятка
метров и расширилось, превратившись в полотнище туманного блеска, и тут же
грянул  взрыв  компактификации  -  свертки  измерений  многомерного   тела
чудовища.  Василиск  превратился  в  "капустный  кочан"   цветного   огня,
разваливаясь на гаснущие "листья". Взрыв  породил  глубокую  потенциальную
яму в вакууме, в которую ворвалось гравитационное и другие  поля  здешнего
мира, и тогда вспыхнул настоящий огонь, не ядерный, но  более  страшный  -
кваркового распада материи, копья которого  вонзились  в  землю  и  вырыли
множество  километровой  глубины  воронок  и  шахт.   Стиснутый   законами
трехмерности, он горел недолго.
     Никита, защищенный диморфантом и на этот раз,  поискал  Яросвета,  но
тот уже справился с Кщерем и шел, к нему - гигантская  фигура  в  металле,
перешагивающая через ямы и уцелевшие деревья. "Одолел?" "С грехом пополам.
Но василиск не показал всего, что мог, не проснулся как следует, наверное.
Я даже чувствую сожаление и  неловкость,  будто  обманул  кого".  "В  тебе
слишком много человеческого, Посланник. Впрочем, во мне тоже. Может  быть,
поэтому нам  так  тяжело  даются  победы  над  самими  собой.  Поспешим  к
темпоралу, я чувствую колебание Веера, Даймон скоро  объявится".  "Как  ты
успокоил Кщеря?" "Загнал в "бутылку" самоконцентрации. Он теперь не больше
элементарной частицы, сколлапсировал. Правда, возможность  просачивания  в
другие хроны он сохранил". "Почему  все-таки  его  прозвали  Бессмертным?"
"Потому что он, как и террострелок - процесс, принцип, а не живое существо
в человеческом понимании. Освободи Наблюдателя, мается  там  под  складкой
моего плаща".
     Никита, превратившись в нормального человека, тронул белесый  пузырь,
уцелевший на оплавленной взрывом земле, тот  лопнул  и  открыл  напряженно
ждущего Такэду с мечом во замахе. Сухов прыснул:
     - Но-но, не рубани с перепугу. Ты бы еще крикнул: всех порешу!
     Такэда открыл рот, собираясь отшутиться, и застыл. Он  только  сейчас
увидел последствия битвы магов с порождением демонов.
     Время под защитным  куполом  -  "складкой  плаща"  Яросвета  -  текло
медленнее, и он не мог разобраться в хаосе огня и дыма, что происходит.
     - Поспешите, други, - пророкотал над ними бас Яросвета.
     Маг не торопился менять облик великана, настороженно прислушиваясь ко
всему, что совершалось  в  пределах  края,  планеты  и  хрона.  -  Бой  не
закончен. Садитесь.
     Яросвет подставил ладонь и посадил землян на плечи, крякнув при этом:
"Ну и тяжел ты, Посланник!" - зашагал к стене леса, которого  не  коснулся
огонь сражения, потом побежал.
     Гул его бега, удары сапог  о  землю,  вызывающие  заметные  колебания
почвы,  похожие  на  землетрясение,  распугали  всю  живность  в   округе,
встревожили нечисть  и  нежить  и  насторожили  тех,  кто  ждал  землян  у
темпорала.  Поэтому,  когда  на  горизонте  показалась   грозная   фигура,
закованная в блистающий металл, нервы у "чекистов" не выдержали. Навстречу
приближавшемуся, магу ударил залп огня.
     За секунду до этого Яросвет предупредил своих седоков  о  возможности
применения против них магического оружия, и Никита, сам давно определивший
место и рассредоточение засады в густом и дремучем лесу,  возле  "берлоги"
темпорала, среагировал на залп одновременно с Яросветом. Но если вардзуни,
копье распада и  поглощения  энергии,  он  уже  видел  в  действии,  то  с
шиххиртхом, который он когда-то  держал  в  руках,  и  хабубом  знакомился
впервые.
     Боевиков ЧК оказалось девять. Двое из них были  вооружены  хабубом  -
"трезубцем" электронного резонанса, шестеро - вардзуни, и лишь один, вожак
отряда, раругг Заххак, родственник Хуббата  и  Буккуба,  имел  шиххиртх  -
дьявольский  гранатометарбалет.   Стрелял   шиххиртх   особыми   стрелами,
компактифицирующими измерения, то есть свертывающими пространство.
     Шесть ручьев голубого пламени - разрядов вардзуни принял на себя  щит
Яросвета,  отразив  их  обратно,  в   результате   чего   шестеро   черных
дьяволов-ликвидаторов в  похожих  на  монашеские  рясы  одеяниях  потеряли
оружие  и  руки.  Разряд  трезубцев  хабубов,  видимый  как  шесть   трасс
лопающихся алых шариков, отбил меч мага.  На  долю  Сухова  таким  образом
достался шиххиртх - восемь гигантских  стрел  злого  зеленого  пламени  со
стремительно расширяющимися хвостами. При  их  запуске  весь  мир,  каждое
живое существо снаружи и изнутри, потряс мягкий, но невыносимо болезненный
удар. Вселенная как бы вскрикнула от боли, скорчилась, и это  ее  движение
отозвалось во всех ее обитателях, на всех звездах и планетах.
     Меч Никиты, вспыхнув  нестерпимым  сиянием  гипервоздействия,  достал
стрелы еще на подлете, перерубил каждую вдоль оси и тут  же  спиралевидным
движением закрутил их, сталкивая. Стрелы взорвались клубками режущего глаз
радужного пламени, раскидывая хлопья этого пламени  на  километры  вокруг,
накинулись друг на друга, пожирая деревья, землю, воздух, друг друга, и...
сжались в черные  рыхлые  комья,  которые  мгновенно  стянулись  в  точки.
исчезли  с  тонким  хрустально-стеклянным  стоном.  На  израненную  жутким
шатанием землю упала тишина.
     Никита  не  стал  дожидаться  продолжения  дуэли.  Спрыгнув  с  плеча
Яросвета, он превратился в такого же богатыря и  нанес  упреждающий  удар:
клинок  Финиста  удлинился  на  полтора  километра  и   нашел   обладателя
шиххиртха, прежде чем тот успел  выстрелить  еще  раз.  Заххак,  такой  же
триглав, как и все хаббардианцы, во мгновение ока  был  разрублен  на  три
одинаковые - но безрукие и одноногие - фигуры, так и не поняв, наверное, в
чем дело. Покалеченные его подчиненные с тихим воем метнулись к темпоралу,
в том числе и "чекисты" с хабубом, не решившиеся пустить  его  в  ход  еще
раз. Маги и остолбеневший Такэда молча смотрели на их бегство, пока восемь
черных дьяволов не скрылись в медвежьей норе. Потом  все  трое  с  тем  же
чувством оглядели поле боя.
     Местность  в  точке  взрыва  стрел  шиххиртха   заметно   понизилась,
приобрела вид карствового обнажения, усеянная шрамами, рытвинами, ямами  и
дырами. Лес на  площади  в  двадцать  квадратных  километров  исчез.  Воды
близкого болота начали просачиваться в низину и заполнять рытвины.
     - Бедная Глая, - произнес наконец  Такэда,  вспомнив  лимнаду,  нимфу
болота, встреченную  им  в  начале  пути.  Хотел  продолжить,  но  Яросвет
тихонько прижал его пальцем к плечу. Потому что не все еще кончилось.
     Земля качнулась. Откуда-то  прилетел  удар  грома,  за  ним  еще  два
беззвучных толчка воздуха, и  в  километре  от  неподвижно  стоящих  магов
возник жуткий всадник на жутком коне, в котором люди сразу узнали  жругра.
Всадником же был Великий игва Даймон. Собственной  или  почти  собственной
персоной.
     - Браво, коллеги! - раздался в головах у  каждого  учтивобесстрастный
голос. - Кажется, я пришел вовремя.
     Никита с любопытством, хотя и  не  без  дрожи,  глядел  на  существо,
способное  жить  сразу  во  многих  мирах  Веера,  дробиться  на  миллионы
"проекций" - дублей, проникать в  микромир  -  до  элементарных  частиц  и
перестраивать макромир - до скоплений галактик. Если жругр был,  по  сути,
машиной для перемещения в слоях-хронах Веера, а  также  боевой  машиной  с
признаками живого существа, и был зримо материален, имел сложную,  хотя  и
вызывающую тошноту, форму, то игва Даймон на человеческий взгляд  не  имел
определенной формы, или имел сразу  множество  форм,  переходящих  одна  в
другую, дробящихся и пересекающихся.
     И лишь в пси-диапазоне, в поле магического видения, он казался Никите
угрюмо-равнодушным, не  существом  -  воплощением  интеллекта  вселенского
масштаба, вызывающего ощущение обреченности  и  властной,  всеуничтожающей
силы.
     Яросвет шагнул вперед. Доспехи на нем  метнули  яркие  блики,  словно
солнечные зайчики, но  "зайчики"  материальные:  сорвавшись  с  брони  они
зашипели в воде, пустив струйки пара.
     Ошибаешься, Даймон, опоздал ты. Твое появление уже ничего не решает.
     Пси-волна принесла смех Великого игвы и  образ  веселящерося  клоуна,
претерпевшего быструю  трансформацию:  плачущий  клоун,  обезьяна,  лемур,
мышь, лягушка, капля слизи.
     - Вы, конечно, не слабые мальчики, но  не  настолько,  чтобы  бросить
вызов Великим игвам.
     Воздух вокруг магов как бы  уплотнился,  упруго  сдавил  их  со  всех
сторон, лишая возможности двигаться, и как Никита ни старался, поднять меч
и направить его в сторону всадника не мог. Сила, спеленавшая их,  не  была
физическим полем - Даймон сдвинул время. Ни  Сухов,  ни  Яросвет  подобным
оружием не владели, И когда Такэда готов бьи заплакать от  бессилия  -  он
стоял зажатым так же, как и друзья, и без диморфанта давно бы погиб, -  на
помощь магам пришел их таинственный ассистент, спасший их от вертолета.
     Гигантская рогатая птица спикировала вдруг на жругра со всадником  на
спине,  преодолев  все  его  защитные  всплески  и  нейтрализовав  попытки
капсулирования противника в коконе иного времени. Удар крылом был страшен:
Даймон вылетел из седла, как обычный кавалерист от  удара  дубиной,  и  на
мгновение  выпал  в  материальность,  то  есть   распался   на   множество
переплетенных между собой существ числом до сотни тысяч!
     Второй удар крылом отбросил жругра, готового защитить своего хозяина,
от этого места на километр.
     Никита с облегчением понял, что может двигаться.
     Птица сделала круг над их головами и, нырнув вниз,  опустилась  рядом
уже в человеческом облике.
     - Уэтль! - воскликнул Сухов с недоверием и радостью.
     Это был Уэ-Уэтеотль. Ростом с них, но полуголый, в юбочке из травы, с
убором из перьев на голове,  с  мечом  в  руке,  загорелый,  невозмутимый,
уверенный в себе.
     В другой ситуации Такэда посмеялся бы: "Надо же, три богатыря -  Илья
Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович!" - но  сейчас  ему  было  не  до
смеха. Несмотря на изолирующие свойства диморфанта ему  досталось  крепко,
да и не защищал диморфант от "качания" основ материи.
     Никита от избытка чувств хлопнул по  плечу  индейского  мага,  однако
Даймон был слишком серьезным противником,  чтобы  расслабляться  во  время
боя. С шипением, в котором слышались угроза и  мощь,  меч  Сухова  пронзил
воздух и завис над Великим игвой, готовый нанести  удар.  Роение  фигур  в
призрачном  облаке   Даймона   прекратилось,   игва   замер,   просчитывая
вероятность удачного исхода боя с троицей магов, и все-таки решил показать
всю свою силу.
     Он растекся по  земле  слоем  белого  пламени  площадью  в  несколько
километров, попытался заключить магов в кольцо, но  это  ему  не  удалось,
мечи Яросвета и Уэ-Уэтеотля отсекли языки пламени, стягивающиеся в кольцо,
а меч Никиты сначала остановил поток  огня  к  жругру,  а  потом  разрубил
монстра пополам, уже готового прыгнуть.
     Тогда демономаг превратился в сотню  гигантов,  бросившихся  на  трех
богатырей со всех сторон. Однако и это не помогло, мечи  магов  уничтожили
половину войска двойников в первые же мгновения атаки. Даймон заметался по
полю, подняв настоящий ураган, довершая вывал  леса  на  многие  километры
вокруг. В воздух поднялась огромная туча земли,  грязи  и  воды,  так  что
стало темно.
     А когда мечи магов нашли игву и в этой грохочущей туче, он  развернул
мерность пространства. Весь гигантский объем битвы в  полсотни  кубических
километров превратился в  сросток  кристаллов,  вернее,  в  гору  "мыльной
пены", каждый пузырек которой представлял  собой  область  пространства  с
отличающимися  от  соседних  свойствами.   И   в   каждом   Великий   игва
присутствовал не в виде живого существа, а в  виде  закона!  Причем  закон
этот зависел только от воли многомерного объекта,  коим  был  и  оставался
Даймон, обладающий сетью внеинтеллектуальных  связей.  Убить  его  в  этой
ситуации, не повредив пространственного пузырькаобъема, а значит, и  того,
кто попытается это сделать, было невозможно.
     Никита,  отключенный  от   эйдоса,   неискушенный   в   контактах   с
многомерными образованиями, остановился в нерешительности, но  Уэ-Уэтеотль
был опытнее и владел многомерным преобразованием в такой же степени, как и
Великий игва. "Горы пены", каждый пузырек  которой  извне  имел  буквально
двухсантиметровый  диаметр,   а   изнутри   казался   бесконечным,   стала
"проваливаться" в себя, охлопываться, таять, пока не остался один пузырек,
лопнувший с тихим треском, от которого тем не менее шатнулась планета. Вся
четверка сражающихся оказалась снова на земле Мировой Язвы лицом к лицу.
     Даймон, ограниченный с трех сторон вращением мечей Яросвета, Уэтля  и
Никиты,   принял   облик   старика   с   посохом,   чем-то   похожего   на
Праселка-Дуггура. Сгорбился, опираясь на посох,  глядя  на  Сухова-мага  с
неопределенной миной. Земля перестала шататься ураган стих, туча  земли  и
пыли осела, и в наступившей тишине раздался скрипучий голос Великого игвы:
     - Гиибель недооценила тебя, Посланник. Но  отсюда,  из  этого  хрона,
тебе не выйти даже с помощью друзей.
     - Сигата га най, - ответил Никита хрипло, разводя руками.
     Такэда, цеплявшийся за плечо Яросвета, засмеялся. И смех его заставил
Великого игву впервые ощутить - не страх, злость или ненависть, ведь игвы,
существа холодного интеллекта, не были подвластны большинсву  человеческих
эмоций, - неуверенность!
     Взмахнув посохом, Даймон превратился  в  струю  дыма,  метнувшуюся  к
жругру,  разрубленному  пополам,  но,  как   оказалось,   не   потерявшему
способность функционировать. С неистовым треском, от которого у оставшихся
заложило уши, передняя половина  жругра  с  обедлавшим  ее  Великим  игвой
исчезла.
     - Он соберет всех игв и вернется, - сказал Сухов.
     - Вряд  ли,  -  не  согласился  Яросвет.  -  Игвы   -   еще   большие
индивидуалисты, чем маги-творцы, они суперэгоисты,  а  Даймон  к  тому  же
уязвлен. Он постарался настичь тебя и отомстить.
     - Ничего, Посланник теперь битый зверь, - заметил Уэ-Уэтеотль.
     Такэда снова засмеялся.
     - У нас говорят - стреляный волк.
     Вслед за Такэдой засмеялся с облегчением  Никита,  потом  Яросвет,  и
даже Уэ-Уэтеотль, олицетворявший собой идеал  бесстрастия,  позволил  себе
улыбнуться. Хотя все понимали, что битва  не  выиграна,  что  против  всех
Великих игв им не выстоять, не говоря уже о Люцифере, что главные  события
впереди и на Посланнике лежит основная забота объединения магов-творцов  и
созидателей, вершителей судеб  вселенных,  проводников  закона  Абсолютной
этики, которому подчинялся весь Веер Миров.
     Уцелевшие обитатели Язвы, в том числе и старуха  Ягойой,  которая  не
решилась выступить ни на чьей  стороне,  настороженно  наблюдали  за  ними
из-за деревьев нетронутого огнем и распадом леса на границе поля битвы.
     Путь от Мировой Язвы до вотчины князя Мстиши занял у них один день.
     Оставив   позади   жуткую,   черную   с   фиолетовым   и    багровым,
стокилометровую пологую  воронку  глубиной  в  несколько  сот  метров,  со
склонами, вспаханными  боем  магов  с  демоном,  четверо  путешественников
перебрались через Огнь-реку с помощью Никиты, вернее, с помощью его  меча,
поймали диких степных лошадеймеригиппусов, у  которых  вместо  копыт  были
пятипалые львиные лапы, и за полдня доскакали до Охранного Городища, где с
помощью Яросвета нашли еще один годный к полету вертолет.
     Золотой  полоз,  охраняющий  кладбище  боевые  машин,  оставшихся  от
прошлой Битвы, так и не проснулся, окаменев вокруг Городища навеки.
     - Значит, работающая техника - твой запас? - полюбопытствовал Никита,
взирая на вертолет с двумя винтами.
     Яросвет, ставший Мстишей (все трое обрели свой  обычный  человеческий
вид), качнул головой:
     - Не знаю, с какой целью, но вся  работоспособная  техника  оставлена
здесь Семеркой. Естественно, я иногда пользуюсь ею.
     - Судя по всему, не только ты.
     Мстиша, вспомнив военный вертолет, нахмурился.
     - Я приму меры.
     - Надо говорить: я сотворю меры. Маг ты или погулять вышел?
     - Хочешь испытать? Давай на спор...
     - А я разобью. Половина - моя.
     - Чего половина?
     - А того, на что спорите.
     Захохотав, Никита и Мстиша бросились на Уэтля, повалили его на  землю
и принялись тузить, получая в ответ такие же тычки и затрещины. Маги  были
молоды, хотя и не беспечны, возбуждены,  веселы,  и,  осознав  свою  силу,
шутили и смеялись, поддразнивая друг друга. Такэда, завистливо глядя на их
игры, пробормотал:
     - Всех победиша, а меня забыша.
     - А чего ты хочешь? - повернул к нему раскрасневшееся лицо Никита.
     - Да хотя бы есть.
     - Дома... через час... - с натугой выговорил Мстиша, лежащий