и холод в ней стоял  собачий.  Мало  того,  он
усиливался, нарастал,  одеяло  уже  не  спасало  больного,  а  температура
продолжала падать гораздо быстрее, чем он успевал что-либо предпринять.
     - Дадхи! - позвал Такэда слабым голосом.
     Никто не отозвался.
     - Дадхикраван, сюда!
     Тишина. И холодный ветер в лицо. Толя понял, что если  немедленно  не
предпринять что-нибудь, он замерзнет. Чувствуя,  как  воздух  замерзает  у
него на губах, лопаются мыщцы, останавливается сердце и меркнет  сознание,
он сполз с кровати, и, стараясь не дышать обжигающим холодом, добрался  до
стула с диморфантом. Если бы это был простой скафандр, инженер  бы  надеть
его не смог: руки превратились в коряги, ноги  застыли,  глаза  ничего  не
видели, - но диморфант учуял желание хозяина и обнял  его  коконом  высшей
защиты,   спасая   от   холода   и   потока   пси-излучения,    внушающего
расслабленность и покой.
     Через десять минут Такэда почти пришил  в  норму.  Сознание  пронзила
мысль: что-то случилось! Дадхикраван не ответил на его призыв, а Сухов был
недосягаем. И не его ли крик - телепатический - услышал он перед тем,  как
проснуться?
     Такэда начал искать выход из комнаты,  воздух  которой  уже  собрался
лужицей на полу - температура понизилась до  точки  сжижения  кислорода  и
азота! - но дверь открыть не смог, как и окна, выходящие в сад.  Тогда  он
достал шиххиртх и, не заботясь о последствиях, выстрелил в дверь.
     Действие  стрелы-ракеты  демонического  арбалета   здесь   получилось
несравненно слабее, нежели в других местах их  применения,  тем  не  менее
взрыв разнес дверь в пыль. Такэда, не пострадавшим ни  от  взрыва,  ни  от
"вялого" разряда шиххиртха, выбежал в коридор, проскочил его в три прыжка,
поднялся на ,второй этаж и, не раздумывая, разнес дверь в  спальню  Сухова
второй стрелой шиххиртха.
     Интуиция его не подвела.
     Он  ворвался  в  тот  момент,  когда  обнаженная  Ксения,  смеясь   и
кривляясь, гоняла по комнате Никиту, играя его мечом. Сухов  был  ловок  и
быстр, но вряд ли  долго  мог  бы  уворачиваться  от  Финиста,  такого  же
смертельно опасного в руках женщины, как и  в  его  собственных.  На  лице
танцора застыло выражение бессильного гнева, но  глаза  смотрели  холодно,
прицеливающе, сурово.
     - Стоять! - выговорил Такэда, поднимая шиххиргх.
     Ксения обернулась, улыбка на ее губах погасла.
     - Ах, вот это кто шумит в моем доме. Оямыч, это не  вежливо,  ты  мне
мешаешь.
     Толя приготовился выпустить стрелу между Ксенией и Суховым, зная, тот
защитит себя от любого взрыва, но  шиххиртх  в  его  руке  вдруг  сделался
жидким и пролился на пол струей смолы.
     Ксения засмеялась.
     - Как видишь, здесь я хозяйка, все вещи подчиняются мне, так что  иди
досыпай, самурай. Я еще не наигралась и хочу получить  все,  что  получают
другие.
     - И это  штука  подчиняется?  -  Такэда  направил  на  девушку  ствол
инферно, выданного диморфантом по мысленному приказу прямо в руку.
     Ксения опустила тускло блеснувший меч, глаза ее расширились.
     - Умертвие?! Но...
     - Вот именно, - тихо сказал Никита. Подошел к девушке, протянул руку,
и меч, вырвавшись из ее руки, прыгнул к нему.
     - Не в_с_е  вещи  в  этом  доме  подчиняются  вам,  Гиибель.  Кстати,
настоящая Ксения не знает, что такое умертвие. Где она?
     Псевдо-Ксения   рассмеялась   и,   проделав   быструю   множественную
трансформацию, сменив сотню разных обликов - мужчин и женщин, гуманоидов и
существ, далеких  от  вида  хомо,  -  превратилась  в  Заавель,  одетую  в
монашеский наряд с капюшоном. Ум, сверкнувший в ее глазах, заставил Такэду
поежиться.
     - Я еще не Гиибель, вернее, не вся Гиибель...
     - Я знаю, - кивнул Никита, опоясываясь ножнами с мечом, взял  из  рук
Толи инферно. - Где Ксения?
     - Везде. - Заавель-Гиибель больше не  улыбалась.  -  Я  имею  в  виду
психику. Ее частица есть и во мне. Она мне Нравится. Или вы имеете в  виду
физическое тело?
     Именно.
     Но вам не удастся уйти отсюда. Не только из хрона, но даже из замка.
     Это мои заботы. Где она?
     А если и удастся, вы ее никогда не соберете.
     И это мои заботы. - Сухов поднял черный, похожий на громадный маузер,
инферно. - Извините, я буду вынужден привести его в действие, в результате
чего возвращение Гиибели в  полном  "объеме"  так  сказать  станет  весьма
проблематичным.
     Заавель покачала головой.
     Боюсь, вы неправильно  оцениваете  свое  положение.  Даже  с  помощью
умертвия  вам  не  удастся  уйти  из  Гашшарвы,  Посланник.  Но  вы   меня
заинтересовали, право слово. Никогда не думала, что такой слабак, каким  я
вас знала, способен решиться на п_о_с_т_у_п_о_к. Я не имею в виду поход  в
Гашшарву, я имею в виду Путь.
     Никита поклонился.
     - Польщен. И все же не тяните время, мадам.
     Заавель несколько секунд молчала, не сводя  темного  взгляда  с  лица
Сухова, пробормотала:
     - Я  ошиблась  в  тебе,  землянин,  но  маг  ты  еще  посредственный,
многомерие тебе не подчиняется. Прощай. - С этими словами она исчезла.
     Никита постоял немного, прислушиваясь к своим ощущениям, потом  сунул
инферно  под  воротник,  за  шею,  и  тот  словно  нырнул  в  кобуру,  под
металлическую пленку магиполя.
     - Бежим, - сказал Такэда. - Она сейчас вернется и не одна.
     - Не вернется. Во свяком случае, не сейчас. Я не знаю, почему до  сих
пор нет остальных составляющих Гиибели, но ее полностью, во всей сложности
многомерной структуры тела и сознания - еще нет.
     - Ты знал, что это... не Ксения?
     - Догадывался. Зато выяснил, зачем Гиибели женский  "гарем".  Женщины
для нее - перципиенты, внедряясь в них, она чувствует то же,  что  и  они,
поэтому  и  не  препятствует  проникновению  в  Гашшарву  мужчин,   причем
мужчин-лидеров, чьих невест и жен она похитила. Во всех временах и хронах.
И еще она права в том, что выйти из Гашшарвы невозможно. Почти.
     - Как же мы выйдем?
     Сухов не ответил, так как в комнате неслышно появился Дадхикраван. Их
разговор длился полсекунды, потом Никита подтолкнул Толю к выходу.
     - Ступай за ним, он нашел Ксению. Я сейчас.
     Такэда послушно последовал за огненным человеком, но  Сухов  окликнул
его:
     - Оямыч.
     Толя оглянулся.
     - Спасибо за помощь.
     - Не стоит благодарности. Разве ты не контролировал ситуацию?
     - В общем-то контролировал, но ты появился  в  самый  нужный  момент.
Мадам пол-Гиибели не знала, что у нас есть  умертвие.  Поэтому  ее  задача
усложнилась. Ну иди.
     Такэда выбрался вслед за  Дадхикраваном  из  дома.  Огненный  человек
повернул к беседке, прятавшейся в  глубине  сада,  протянул  к  ней  руку,
засиявшую ярче, и беседка провалилась сама в  себя,  образовав  колодец  -
спуск в неведомые глубины здания.
     - Подождите, Наблюдатель, я выведу ее.
     Толя  послушно  остановился,  пытаясь  унять  заколотившееся  сердце.
Вокруг было невероятно тихо, не пели птицы, не  шелестел  ветер  в  ветвях
деревьев, будто  кто-то  выключил  жизнь  этого  уголка  природы,  и  тень
зловещей фигуры демона, хозяина Гашшарвы,  казалась  материально  весомой,
придавливающей к земле, внушающей тревогу и неуверенность.
     Дадхикраван появился через несколько минут, ведя  за  собой  девушку.
Это была Ксения и  не  Ксения.  То  есть  физически  девушка  была  копией
художницы, но глаза ее были пусты и прозрачны, и  Такэду  она  не  узнала.
Толя взял ее за  руку  и  отпустил,  проглотив  разом  все  слова.  Ксении
Красновой здесь не было, в  замке  Гиибели  хранилась  лишь  ее  оболочка,
жизнедеятельность которой поддерживалась искусственно,  интеллект  и  душа
отсутствовали. Рассыпана,  вспомнился  термин  Никиты.  Как  зачарованный,
Такэда не мог оторвать взгляда от лица  Ксении,  и  собственная  душа  его
корчилась в пламени любви и ненависти. Любви к подруге, выбравшей  Сухова,
и ненависти к демону, способному не только на великие деяния,  но  и,  как
оказалось, на мелкие страстишки, присущие человеку.
     Очнулся Толя от прикосновения Никиты.
     Что будем делать, Оямыч? Дай хороший совет.
     Видать, сильно ты ее задел...
     Кого? А-а... - На лицо Сухова легла тень, он  прочитал  недосказанную
мысль инженера: "Сильно ты задел Гиибель, если она сотворила такое с твоей
девушкой, решив отомстить". - Это не месть, Толя, она так живет.
     Тогда давайте убираться отсюда.
     Куда?
     А разве твой... наш Путь закончен? У замка стоит жругр - бери и скачи
из Гашшарвы.
     - Легко сказать - бери, мы однажды уже пробовали.
     - Теперь у тебя есть  помощник  помощней  меня,  а  во-вторых,  зачем
использовать жругра  в  качестве  коня?  Пусть  послужит  просто  тараном.
Заставьте его проломить стенку хрона, а дальше мы пойдем сами.
     Никита, онемев, долгие секунды смотрел на Такэду в  изумлении,  потом
обнял, поцеловал в ухо и с нежностью сказал:
     - Ты гений, Оямыч! Что бы я без тебя делал!
     - Пропал бы, - проворчал растроганный Такэда, тщательно пряча  внутрь
эту самую растроганность.
     - Мчись за Тааль, - махнул рукой Дадхикравану Сухов. - Выйдем  отсюда
не тем путем, каким вошли. Теперь нам  придется  туго.  Гиибель  наверняка
узнает о нашем решении и спустит на нас всех своих охранников и собак.
     - Отобьемся, - ответил Такэда, глянув на  безучастно  стоявшую  рядом
Ксению, одетую в белое свободное платье без пояса,  напоминающее,  скорее,
больничный халат. Никита тоже смотрел на Ксению, и глаза у него вспыхивали
и плавились гневом и любовью. Такэда  поежился,  прошептав  про  себя:  не
желал бы я оказаться на месте Гиибели...
     Дадхикраван примчался с Тааль  на  спине,  удлинил  тело,  чтобы  они
смогли усесться вчетвером, и прыгнул в небо с легкостью стрижа,  будто  не
почувствовал тяжелой ноши.
     Их встретили на  следующем  горизонте  замка  -  целый  взвод  черных
всадников на странных полуживых механизмах, напоминающих кресла  с  лапами
львов и журавлиной головой, направленной  вперед,  как  гигантское  копье.
"Журавлиные головы" оказались излучателями плазмы и накрыли беглецов морем
пламени, в то время как всадники, скорее всего резерв "черных  коммандос",
добавили в это море залп из шиххиртхов. Ад получился кромешный, по  мнению
Такэды,и, если бы не Сухов, накрывший группу защитным куполом магиполя, им
не  поздоровилось  бы,  особенно  женщинам,  ни   одна   из   которых   не
прореагировала на взрывы, гул и шипение пламени.
     - Вперед! - крикнул  Сухов  Дадхикравану.  -  Драться  некогда,  надо
успеть к жругру до прихода Гиибели. Ищи любую щель и просачивайся в нижние
горизонты.
     Дадхикраван и сам понимал, что нужно делать, и вынес их из  огненного
шторма в один из коридоров нижнего яруса, с виду нормальный и  пустой.  Но
стоило беглецам выйти из-под защиты, коридор взбесился.
     Сначала он попытался задавить их стенами,  затем  включились  системы
транспортировки, способные забросить любой груз в недра замка, и  наконец,
когда обе попытки были пересечены Суховым, коридор обрушил на них миллионы
тонн расплавленного свинца.
     Спасло их последнее усилие Дадхикравана,  успевшего  найти  "щель"  в
магическом барьере, которым окружил их замок,  и  вынести  живой  груз  за
пределы Эхурсагкуркурры.
     Такэда   не   сразу   пришел    в    себя    от    головокружительных
прыжков-просачиваний огненного коня и смены впечатлений, хотя  нашел  силы
побеспокоиться о спутницах: обе девушки стояли рядом,  прижавшись  друг  к
другу, задрапированные в туманное облако защитного поля. Толя  успокоился,
подождал, пока прояснится голова, и огляделся. Он  увидел  удивительную  и
жуткую картину.
     Над  ним  возносилась  вверх,  на   неведомую   высоту,   гигантская,
поражающая   воображение   размерами   и    формой,    "оплывшая    свеча"
Эхурсагкуркурры, сверкающая тающими переливами драгоценного жемчуга,  а  с
другой стороны, на металле равнины, окружавшей замок, застыли друг  против
друга километровой высоты исполины: Гиибель и Никита Сухов. Облик демона -
владыки замка и хрона, непрерывно струился, перетекая из фигуры в фигуру -
женщин, мужчин, неведомых существ. Одной рукой он -  теперь  больше  "он",
чем "она", - опирался о спину жругра, в другой  держал  светящийся  хлыст,
вокруг которого вились алые молнии. Сухов  придал  своему  защитному  полю
видимость кольчуги и лат и напоминал былинного  русского  богатыря.  Левой
рукой он опирался на  оранжево  светящегося  коня,  словно  созданного  из
живого огня, а в другой держал меч, вдоль лезвия которого изредка пробегал
холодный зеленоватый просверк. "Святогор!" - подумал  Такэда  с  невольной
внутренней дрожью.
     Услышать  разговор  магов  ему  было  не  дано,   поэтому   он   лишь
благоговейно смотрел на них, приготовив на  всякий  случай  свой  арбалет.
Между тем, обменявшись пси-ударами, не принесшими вреда никому, Гиибель  и
Сухов приступили к переговорам, длившимся по человеческим меркам несколько
долей секунды. Великий игва так и не восстановил себя полиостью, часть его
многочисленных "я" продолжала бродить где-то в иных измерениях и мирах, и,
мимолетно подивившись этому небрежению Гиибели к судьбе своего  основного,
структурно  сформированного  в   Гашшарве   тела,   Никита   возблагодарил
неизвестно кого за проявленную милость, ибо до сих пор не был уверен, смог
бы он устоять перед демоном, способным дробиться  на  миллионы  двойников,
жить в многомерных континуумах и творить миры для собственных нужд.
     - Прими мои поздравления, Посланник, - сказала Гиибель. - Я постоянно
недооценивала тебя, хотя могла уничтожить еще тогда, в образе Заавели.  До
сих пор не понимаю, как тебе удалось уцелеть и вырасти.
     - У меня были хорошие учителя и друзья, то есть то, чего нет у тебя.
     - Друзья? У магов высокого класса не может быть друзей, иначе они  не
смогли бы реализоваться максимально. Друзья требуют внимания, а их желания
не всегда совпадают с твоими. Боюсь, до  мага  -  владыки  Миров  тебе  не
дорасти.
     - А я и не претендую, у меня другая задача.
     - Ах  да,  Посланник...  объединить  магов...  и  ради  чего?   Чтобы
ограничить деятельность самого великого из Творцов?
     - Он велик, слов нет, однако величие подразумевает и  великодушие,  и
любовь к непохожим на тебя, ко  всем  живущим,  и  сотню  других  качеств,
позволяющих каждому разуму творить свою судьбу самому.
     - Это чисто антропоцентристский взгляд на  вещи.  Посланник,  в  тебе
слишком много человека и слишком мало мага.
     - Может быть, и тем не менее  я  пройду  Путь  до  конца.  Уходи,  мы
торопимся.
     - Из Гашшарвы нет выхода, пока я его не открою.  И  не  надейтесь  на
умертвие, оно не сработает.
     - Оно сработает!
     Переговоры закончились, и немногочисленные зрители стали  свидетелями
последней схватки магов.
     Гиибель взмахнула хлыстом, родившим свистящий гул и колебание  почвы,
и  обрушила  на  рыцаря  в  латах.  Но  навстречу  взметнулось  струящееся
зелено-серебристое пламя меча, встретило  удар  и  без  усилий  перерубило
хлыст,  конец  которого  долетел  до  замка  и,  превратившись  в  сгусток
радужного пламени, проделал в его стенах огромный дымящийся вывал. Гиибель
что-то сделала, хлыст  из  рукояти  вырос  снова.  Но  она  не  успела  им
воспользоваться еще раз - Сухов привел в действие инферно. Умертвие.
     Затаив дыхание, чувствуя, как  шевелятся  волосы  на  голове,  Такэда
следил за тем, как страшно изменяется облик демона.
     О нет, никаких огнедышащих пастей, клыков, когтей, злобных черепов не
было: Гиибель на  мгновение,  питаясь  сопротивляться  излучению,  вернее,
потоку энтропии инферно, разделилась на множество  созданий,  составляющих
ее существо, превратилась в конгломерат живущих один  в  одном  призраков,
многие из которых попытались бежать в другие многомерные пространства,  но
было поздно. Гиибель застыла и... исчезла. Точнее, она исчезла только  для
человеческого зрения, оставаясь на месте  вечной  скульптурой,  памятником
самой себе, неподверженным действию времени.  Инферно  останавливал  в_с_е
физические процессы объекта, в том числе и энергоинформационные,  свет  не
мог  ни  отразиться  от  него,  ни  поглотиться  им,  потому  что  фотоны,
коснувшись оболочки абсолютно  умертвл  енного  объекта,  в  свою  очередь
переставали двигаться. Увидеть Гиибель можно было теперь только магическим
зрением - как яму во вселенной.
     - Видит Бог, я  не  хотел!  -  выдохнул,  пошатнувшись,  Никита,  сам
устрашенный действием инферно. Он держался на пределе сил.
     Словно в ответ стены Эхурсагкуркурры издали жуткий  вопль,  слышимый,
наверное, и за пределами Гашшарвы, словно  сам  замок  прочитал  владельцу
эпитафию   на   своем   языке,   понятном   только   демонам.   От   этого
вопля-пси-разряда "лопнул защитный купол над двумя женщинами, едва не убив
Тааль и  Ксению,  и  даже  Такэда,  защищенный  диморфантом,  почувствовал
дурноту. Пытаясь справиться с желудком, вознамерившимся выйти  через  рот,
он упустил момент контакта Никиты и Дадхикравана с  уцелевшим  жругром,  а
когда справился, новое сотрясение мира вокруг  вернуло  его  в  сумеречное
состояние.
     Идея  Толи  рказалась   выполнимой:   жругр,   спасаясь   от   угрозы
уничтожения, "проломил" потенциальный хронобарьер, отделяющий Гашшарву  от
соседнего  слоя-хрона  Веера,  и  маги  успели  нырнуть  в  образовавшуюся
"брешь", прихватив с собой драгоценную хрупкую ношу - девушек - и Толю.
     Открыв глаза, Толя первым делом схватился за оружие, но, не обнаружив
никого, кто угрожал бы ему,  успокоился.  Привстав  на  локте,  огляделся.
Вокруг царил если не полумрак, то ранний рассвет,  создаваемый  полусферой
багрового, с алым блеском внутри, тумана.
     Полусфера  заменяла  здесь  небосвод  над  плоской  бурой   равниной,
покрытой слоем  крупной  гальки.  Видимый  радиус  полусферы  не  превышал
километра.
     По равнине были разбросаны  плоские  камни  с  закругленными  краями,
похожие на надгробья. На одном из таких камней лежал  Такэда,  на  другом,
чуть поодаль, тихо сидели женщины, накрытые вуалью защиты.
     Никиту Толя заметил в последнюю  очередь:  тот  лежал  неподвижно  за
камнем, разбросав руки и ноги по гальке. Дадхикравана нигде не было видно.
     Такэда вскочил, едва не упав от нахлынувшей  слабости,  просеменил  к
другу, наклонился, вглядываясь в бледное, с  синими  тенями  под  глазами,
лицо, и услышал тихий пси-шепот: "Не трогайте его, Наблюдатель".
     Толя резко оглянулся. Из багровой пелены купола вынырнул Дадхикраван,
волоча за собой  хвост  ало  светящегося  тумана,  одним  плавным  прыжком
преодолел расстояние от стены купола до людей.
     - Что  с  ним?  "Он  потерял  много  сил,  а   восстановиться   здесь
невозможно, выход в эйдос заблокирован". - Дадхикраван показал на багровую
полусферу.
     - Где мы? "Планета называется Эреб... хотя планетой этот многосложный
материальный  объект  назвать  в  общем-то  нельзя.  А  расположен  он   в
Эраншахре,  мире-вселенной  Даймона.  Жругр  пробил  дыру  между   ним   и
Гашшарвой, и теперь мы ближе к обиталищу Люцифера, чем были".
     Такэда привычно зашипел сквозь зубы,  быстро  оглянулся,  но  черного
монстра не увидел.
     А где сам жругр? "Уничтожен. По сути, он спас нам жизнь.  Эраншахр  -
пограничный мир с "натянутым" вакуумом, любой подбарьерный переход в  него
заканчивается фазовым сдвигом проникшего объекта.
     Жругр превратился в  трехмерный  континуум,  ограниченный  переходной
зоной". - Дадхикраван снова кивнул на багровый купол с  мерцающим  изнутри
сквозь туман алым огнем.
     Толя вспотел.
     - Хорошее ты название дал планете...  э-э,  месту,  куда  мы  попали.
Эреб, сын Хаоса, брат Ночи.. "Я  не  даю  названий  предметам  и  явлениям
человеческим языком, я чувствую их. Имена и названия  -  в  вашей  памяти,
Наблюдатель".
     - Ну хорошо, хорошо.