лся к развалинам замка,  ухитряясь  ступать
почти бесшумно, не трещать россыпями кристаллов.  Вскоре  кокон  темпорала
распахнул перед ними двери, и путешественники  нырнули  в  сиреневый  свет
поворачивающей время  на  квантовый  угол  камеры  хроносдвига.  Поход  по
лестнице Шаданакара "вниз", к М-физике, начался.
     Выход из темпорала в этом мире пришелся на раннее утро. Кокон станции
хроносдвига был замаскирован под гигантскую каменную голову высотой  метра
четыре, и путешественники, спустившись по ее  языку  и  выйдя  через  рот,
попали в заросли акации. С трудом  преодолев  эту  колючую  преграду,  они
оказались в лиственном лесу,  живо  напомнившем  Никите  леса  Подмосковья
ранней осенью.
     Березы здесь чередовались с кленами и буками, сменялись полосами осин
и ясеня, кое-где встречались более темные лиственницы и сосны,  но  стоило
Сухову подойти к дереву поближе, как тут же становилось ясно, что он не на
Земле. Листья "березы" при внимательном рассмотрении имели  другую  форму,
хотя ствол ее вполне отвечал земным "березовым стандартам". Точно так же и
кленовый лист выглядел иначе, более вычурный, резной и красивый. И длинные
листья-иглы  местной  "сосны"  заканчивались  пушистыми  венчиками,  а  не
остриями, как земные, хотя издали их вряд ли можно было различить. И еще в
этом лесу не хватало травы и птиц: тишина стояла, как после пожара.
     - Эрцхаор, - шепнул Такэда, вертя во все стороны головой.
     Никита понял, кивнув:  он  глянул  на  перстень  еще  при  выходе  из
темпорала,  но  индикатор  тревоги  не  поднял,  только  отметил   наличие
повышенного фона магического поля.
     - Все спокойно. Хотя мы теперь проходим хроны, где начинают  работать
законы магифизики. В этом мире могут быть  и  колдуны,  и  заклинатели,  и
волшебники.
     - Где мы?
     - Наш герой, "первый меч" - индеец, мы в его мире.  Это  все,  что  я
пока знаю. Необходимо найти местного Наблюдателя, он даст нужные сведения.
     - Как?
     - Позвонить ему.
     - В рельс, что ли? Или здесь есть телефоны, а у тебя - его номер?
     - Через хохху, - коротко  ответил  Сухов  без  обычного  язвительного
тона.
     Такэда прикусил язык, сообразив, что у них действительно есть  рация,
через которую можно держать связь с любым Наблюдателем.
     - Извини, не подумал.
     Никита, не отвечая, направился по лесу туда, где виднелся просвет,  и
через полсотни шагов вышел  на  край  огромного  ровного  поля,  усеянного
такими же гигантскими каменными головами, как и та, из которой они  только
что вылезли. Их было не менее трех тысяч, и еще многие головы прятались  в
кустарнике и в лесу.
     - Что это? - осведомился Сухов, пытаясь сосчитать  количество  голов,
тип лиц которых указывал на их индейское происхождение.
     - Скорее всего кладбище, - сказал  Такэда.  -  На  Земле  встречалось
нечто подобное в Месоамерике.  Головы  делали  каменотесы  еще  при  жизни
царей, после смерти тела царей сжигали, а прах помещали в голове.
     - Здесь их несколько тысяч! Неужели все цари?
     - Плюс знатные вельможи,  воины,  герои.  Этому  кладбищу,  наверное,
исполнилась не одна сотня лет. Странно, что нигде не видать охраны. Земные
индейцы относились  к  предкам  с  большим  пиететом  и  обычно  сторожили
усыпальницы, дабы их не разграбили.
     - Кажется, и местные индейцы имеют те же обычаи.
     Такэда  завертел  головой  и  в  полукилометре   от   них   обнаружил
неподвижную    фигуру    с    длинным    копьем,    одетую    во    что-то
золотисто-коричневое. Через мгновение фигура исчезла,  но  не  приходилось
сомневаться, что пришельцев заметили.
     - Что будем делать? Бежать в лес, сражаться, ждать?
     Сухов взвесил в руке вардзуни, с сожалением покачал головой.
     - Оружие  придется  оставить.  Стоит  нам   применить   хардсан   или
суперкопье в этом мире,  как  нас  тут  же  засекут  техники  ЦРУ,  служба
наблюдения. Давай-ка быстренько закопаем все наше  снаряжение  возле  этой
головы и заметем следы. Оставим при себе только лингверы, авось, никто  не
обнаружит их в волосах.
     - И хохху.
     - Правильно, рацию тоже, вряд ли они догадаются,  что  это  такое.  -
Никита быстро написал несколько слов на клочке пленки - запрос на связь  с
Наблюдателем данного хрона, вложил внутрь хрустальной бабочки и спрятал ее
на груди.
     В тот же момент из леса бесшумно вынырнула  цепь  золотистокоричневых
фигур с длинными копьями, взяла путешественников в кольцо, а из-за их спин
вперед выступил прекрасно сложенный молодой человек  с  типично  индейским
лицом, которому была присуща особая, свирепая красота. Смуглое, скуластое,
с большим, но не чрезмерно, хищным  носом  и  узкими  черными  глазами,  с
прямыми губами, гордое, бесстрастное и  сильное,  лицо  этого  воина  было
столь красноречиво,  что  хотелось  встать  по  стойке  "смирно"  и  ждать
приказаний.
     Одет индеец был так же, как и его соплеменники, в коричневый  кожаный
костюм, расшитый золотой бахромой, сидевший на нем, как вторая  кожа,  но,
во-первых, костюм его был украшен перьями, а  на  груди  красовался  очень
красивый мозаичный ромб из перьев, видимо, знак власти.  Во-вторых,  из-за
спины у него высовывался край  щита,  а  в-третьих,  в  отличие  от  своих
подчиненных, бритых, с золотыми лентами вокруг голов, он имел  прическу  -
прекрасную львиную гриву соломенного цвета и головной убор в  виде  короны
из перьев какой-то птицы. Кроме того, на поясе  у  него  висели  изогнутые
ножны,  разукрашенные  золотыми  инкрустациями,  из  которых   выглядывала
сверкающая рукоять длинного, похожего на ятаган, меча. Индеец молчал,  как
и воины команды, и по лицу его невозможно было понять, о чем он думает.
     - Мир вам, - слегка поклонился Никита.  Его  киб-переводчик  смолчал,
потому что не знал, на какой язык  переводить.  Индейцы  не  проронили  ни
слова, наставив на приятелей удивительно длинные, с длинными же и  тонкими
наконечниками, копья. Пауза затянулась.
     Сухов оглянулся на Толю. Тот тихонько качнул головой:
     - Не суетись.
     Как бы удовлетворившись осмотром, предводитель отряда  махнул  вперед
рукой, сжав два пальца и растопырив остальные три, отступил в сторону, так
и не издав ни звука. Никита не сразу сообразил, что означает этот жест,  и
едва  не  прозевал  бросок  копья,  стоявшего  чуть  сбоку  воина.   Копье
срикошетировало от плеча - ткань костюма была непробиваема -  и  оцарапало
шею. Второе копье прошло в  сантиметре  от  головы,  но  Сухов  увернулся,
ощутив затылком ветерок смерти. Третье вонзилось в то место, где он только
что стоял. Их убивали, буквально  расстреливали,  молча  и  деловито,  без
лишних  расспросов  и  рассуждений,  и  была  в  этой  деловитости   такая
убежденность в праве  распоряжаться  чужой  судьбой,  что  Никита  испытал
приступ страха. Правда, длился приступ всего  секунду-две.  Бросив  взгляд
влево, Сухов увидел, как хладнокровно сражается Такэда, разломав копье  на
две части и превратив их в  нунчаки,  и  это  придало  ему  уверенности  и
мобилизовало прилив сил. Дальнейший бой продолжался уже под  их  диктовку,
так как индейцы понятия не имели об искусстве самозащиты без оружия.
     Поскольку Никита не  был  столь  силен  в  искусстве  юби-дзюцу,  как
Такэда, хотя и тренировал с ним комплекс атэ-ми, он решил  действовать  не
столько эффективно, сколько эффектно,  что  всегда  действует  на  психику
противника. Дважды удачно развернув блокирующую спираль  -  любой  бьющий,
предмет, в том числе  и  копье,  попадая  в  охватывающую  спираль  блока,
соскальзывает, - Никита в ответных  ударах  для  достижения  эффекта  цепа
использовал не только руки и ноги, но и весь корпус,  что  усиливало  удар
даже в ближнем бою с малых дистанций, после чего нападавшие улетали -  уже
без оружия - на три, четыре, пять метров.
     Бой временно прервался. Семеро индейцев лишились копий, трое  из  них
потеряли сознание - это поработал Такэда, остальные отползали  в  сторону,
глядя на двух дьяволов если  и  не  с  ужасом,  то  с  должным  уважением.
Оставшиеся четверо копья бросать не решались, ожидая команды  вожака.  Тот
раздумывал всего мгновение, потом что-то крикнул высоким звенящим голосом,
прыгнул к Никите и нанес ему удар мечом; когда он его выхватил из ножен  -
танцор не заметил.
     Спас его Такэда, метнувшись между ними и бросив в лицо индейца горсть
песка. Лезвие меча миновало голову Сухова, отскочило от  ключицы  -  ткань
костюма защитила его и на этот раз, и в то же мгновение Никита  рванул  на
себя чужую руку, автоматически провел прием "в локоть" - санли и  завладел
мечом. Выпрямился, угрожая врагу уколом в грудь.
     - Размахался!..  Спасибо,  Оямыч,  как-нибудь  сочтемся.  -   Крикнул
остальным: - Стоять!
     Индейцы замерли, поняв смысл сказанного по  интонации.  Их  командир,
упавший на колени, медленно встал, не сводя  горящего  взгляда  с  Никиты,
ответившего ему таким же взглядом. Подошел  Такэда  с  копьем,  взвесил  в
руке.
     - Отличная  вещь,  легкая  и  хорошо  сбалансированная.  Спроси   его
что-нибудь, разговори, а то лингвер не разберется в языке.
     - Кто вы? - Никита опустил меч, ткнул себя пальцем в грудь. -  Сухов.
- Указал на Толю. - Такэда. - Протянул руку к индейцу. - - Ты?
     - Уэ-Уэтеотль - Индеец гордо выпрямился, складывая руки на  груди.  -
Текутли панатиско им велиавел шочик.
     Лингвер замешкался на мгновение и перевел:
     - Нам приказано вас убить.
     Друзья переглянулись.
     - Хорошенький прием, теплый, - пробормотал Сухов.
     - Наверное, здесь побывали слуги ЦРУ, предупредив о  возможном  нашем
появлении местные  власти.  Что  предпримем?  Судя  по  красоте  нагрудной
пекторали, этот воин - важная персона. Давай отведем  его  к  правителю  и
обменяем на свою жизнь.
     - Вряд ли он согласится. К тому же, я не уверен  в  его  знатности  -
обычный исполнитель в ранге сержанта.
     - Но держится он независимо, не по-сержантски. Звание,  положение?  -
обратился Толя к индейцу.
     - Саагун  тикуй-рикуки  тлатоани,  -  ответил  тот  высокомерно,   не
удивляясь тому, что к нему обращаются на двух языках и разными голосами.
     - Начальник глаз и ушей Повелителя, - перевел лингвер, шепот которого
был  слышен  только  хозяину,  добавил:  -  Вероятно,  соответствует  чину
капитана  разведки.  Кстати,  имя  Уэ-Уэтеотль  -  это,  скорей,   кличка,
переводится как "Ягуароподобный дракон".
     - Ох и любят  они  цветастые  имена  и  клички.  Да,  Оямыч.  А  меч,
наверное, из бронзы, до того легок. И удобен. И красив.
     - Срубил бы он твою буйную голову, тогда бы ты его  оценил  иначе,  -
проворчал Такэда. - Командуй.
     Никита  еще  раз  взглянул  на   перстень,   поигрывающий   оранжевым
квадратиком - фонмагиполя  был  достаточно  плотен,  чтобы  подозревать  о
существовании в этом мире адептов магической физики,  но  дело  свое  надо
было доводить до конца.
     - Держи. - Сухов протянул меч владельцу вперед рукоятью. - Веди нас к
Повелителю. Только не вздумай снова начать "игру в бойню". Усек?
     Индеец, озадаченный таким поворотом  событий,  потерял  от  изумления
свой неприступный, независимый вид, открыл рот, потом  с  видимым  усилием
справился с собой.
     - Уэ-Уэтеотль отведет вас к Повелителю: пусть тот решает вашу  судьбу
сам.
     - Ну и отлично. Кстати, кто  отдал  приказ  убить  нас?  И  по  какой
причине?
     - Приказ отдал чичим  Сипактональ  Уиштотли,  главный  сборщик  дани,
правая рука тлатоани Тлауискальпантекутли, Первый Меч империи.
     Никита присвистнул.
     - Вот-те бабушка и Юрьев день! Тот, кого мы ищем, и  отдал  приказ  о
нашем уничтожении. Чичим... что такое чичим?
     - Имеющий  право  убивать  без  разрешения  Повелителя,  -  отозвался
лингвер.
     - А тлатоани Тлауискальпан... чего там еще? Имя?
     - Тлатоани  -  правитель,  а  Ттауискальпантекутли  переводится   как
Повелитель Дома Утренней Зари.
     - Что  ж,  звучит  красиво.  Пошли  знакомиться,   Оямыч.   Интересно
взглянуть на правителя с таким поэтическим именем, да  и  на  его  "правую
руку" Сипактоналя Уиштотли, имеющего право убивать без суда  и  следствия.
Неужто я что-то перепутал, и он не маг, а демон?
     Сухов махнул рукой не потерявшему гордую осанку предводителю отряда.
     - Веди, Саагун.
     Индеец поднял вверх руку, и в ту же секунду двое индейцев  исчезли  в
кустах, чтобы через минуту привести лошадей.  Такэда  забрался  в  высокое
седло с ловкостью завзятого  жокея,  а  Никита  которому  на  родине  отца
уда„тесь В свое время  покататься  на  лошадях  с  объездчиком  Ефремычем,
прыгнул в седло, не пользуясь стременем, что,  впрочем,  не  произвело  на
индейцев никакого впечатления.
     Поскакали рысью - один за другим,  миновали  кладбище  с  головами  и
вскоре выехали из леса на мощенную каменными плитами дорогу,  прямую,  как
стрела, упирающуюся в скалистые холмы километрах в десяти отсюда.
     В холмах дорога  разветвилась,  стала  шире,  по  ее  сторонам  стали
появляться ступенчатые пирамиды, не то здания, не то храмовые  сооружения,
охраняемые непременными каменными ягуарами или орлами. Дважды проезжали по
висячим мостам, пересекающим реки,  и  выехали  наконец  на  край  долины,
утопающей в зелени, окруженной красивейшими каменными стенами и скалами.
     - Чикама, - обернулся на скаку Уэ-Уэтеотль.
     Лиигвер никак не прокомментировал слово, и Никита понял, что Чикама -
название долины или каньона. Дорога вильнула за скалы, вывела всадников  к
необычной арке: дае гигантские человеческие сплетенные руки, высеченные из
камня  с  непревзойденным  мастерством.  За   аркой   справа   поднималась
пирамидальная постройка с треугольными бойницами,  напоминающая  крепость.
Впрочем, это и была крепость, стерегущая вход в долину, потому что реплику
проводника: "Пукара", - лингвер перевел как "сторожевой пост".
     Двое  индейцев,  неподвижно  стоящих  на  крыше   пукары,   проводили
кавалькаду взглядами.
     Никита обратил внимание на сложные устройства в их руках, из  которых
выглядывали   наконечники   копий,   и   сообразил,   что    это    ручные
копьеметательные  машины.  В  земной  истории  аналогов  таких  машин   не
существовало.
     За  поворотом  открылся   изумительно   красивый   вид   на   долину:
геометрически совершенные террасные поля, лесополосы, группы скал и  среди
них - замки в виде террасных  пирамид  и  стены,  сложенные  из  громадных
каменных блоков, пересекающие долину из конца в конец. Проезжая мимо одной
из них, высотой в двадцать - двадцать  пять  метров,  индеец  приостановил
коня.
     - Истаксиуатль по пачанка. Ли гарама тооли Тлауиска.
     - Великая индейская  Стена,  -  перевел  лингвер.  -  Пересекает  всю
Империю Дома Утренней Зари.
     - Оказывается, не только китайцы  строили  такие  стены,  -  тихонько
сказал Такэда.
     Стена тянулась километров на двадцать,  скрываясь  в  скалах  закраем
долины, а дальний ее конец скрывал за собой город.
     - Халиско, - показал на негр проводник. - Тлалока.
     - Столица Империи Халиско, - шепнул лингвер, хотя Никита понял это  и
без перевода.
     Въехали в город спустя час.  Проводник  снова  сдержал  коней,  чтобы
гости могли осмотреться и оценить своеобразную красоту столицы, в  которой
искусство каменной кладки было доведено до совершенства. Как  и  искусство
глиптики, резьбы по камню.
     Ни одно здание не повторяло соседнее, хотя в основе своей  они  имели
одну форму - пирамиды. И тем не менее, разнообразие поражало.  Здесь  были
здания в форме ладони,  растущей  из  пирамиды,  и  в  форме  человеческой
головы. Встречались постройки в форме топора, гигантской  арки,  ярма  для
быка, и в  форме  дерева  или  початков  кукурузы.  Все  они  были  одно-,
двухэтажные, реже трехэтажные, не выше и лишь башни, похожие на  минареты,
в форме копья, возвышались над городом,  на  добрые  полсотни  метров,  да
дворец Правителя высотой в двести с лишним метров.
     Дворец-Чолула, как важно назвал его  Уэ-Уэтеотль,  представлял  собой
строгую пирамиду с двадцатью одной террасой, сложенную из белого камня,  и
являл собой образец совершенства кладки, внедрения  в  быт  геометрических
пропорций  и  возведения  в  ранг   абсолюта   монументального   искусства
скульптуры и барельефа.
     Никита не считал себя знатоком  архитектуры  древних  цивилизаций  (в
данный момент они как бы перенеслись в прошлое Земли), хотя  интересовался
историей всегда, но  эстетика  строений  этого  индейского  архитектурного
шедевра могла увлечь и менее романтическую натуру.
     Фасад дворца был украшен  барельефами  с  изображениями  извивающихся
пернатых  змей  и  клыкастых   ягуароподобных   лиц,   а   также   резными
многоцветными колоннами и башенками. Вход  во  дворец  напоминал  музейную
экспозицию со скульптурными группами,  резными  вертикальными  панелями  -
таблеро, в отделке которых использовалось серебро и золото, и  ступенчатым
сводом.
     Проводник остановил процессию - с  лошадей  они  слезли  еще  за  сто
метров от дворца - напротив цепи стражи: воины все были,  как  на  подбор,
рослые, мускулистые, с пыщными прическами в виде корон и взбитых султанов,
украшенных перьями, со щитами из панцирей черепах  и  длинными  копьями  с
пучками перьев. Одеты они  были  в  черные  с  золотом  костюмы,  расшитые
бисером и бахромой. Уэ-Уэтеотль что-то сказал начальнику стражи,  имевшему
на груди знак отличия в виде ромба из  перьев,  выслушал  ответ  и  сделал
приглашающий жест. Цепь стражей расступилась, пропуская во  дворец  троих:
людей и сопровождающего их. Отряд саагуна остался снаружи, построившись  в
маленький квадрат.
     Никита не очень внимательно следил за тем, куда их ведут, поглощенный
созерцанием фресок, горельефов, колонн, панелей, ковров из перьев и прочих
красот дворца в причудливом свете лампад и свечных люстр, поэтому он скоро
запутался в лестницах, переходах, мостиках и  галереях,  создающих  внутри
здания впечатление  непроходимого  лабиринта.  Лишь  Такэда,  не  терявший
бдительности,  знал,  что  от  входа  они  ушли  недалеко,  дважды  обойдя
святилище с группой ягуаровидных божеств  и  алтарь,  сверкающий  золотом.
Наконец индеец остановился у входа в зал, занимающий, наверное, чуть ли не
треть объема дворца, бросил за спину:
     - Калькулли.
     - Мы пришли, - отреагировал лингвер.
     Уэ-Уэтеотль шагнул в  зал  и  преклонил  колено  перед  возникшим  из
темноты человеком в черно-золотом костюме на голову ниже его.
     - Кого ты привел, Уэтль? - раздался  отрывистый,  резкий,  неприятный
голос.
     - Чужеземцев, чичим.
     - Мы же велели принести их в жертву богу Уицилопочтли.
     - Они не захотели, чичим. - В голосе Уэ-Уэтеотля  сквозь  смирение  и
высокомерие прозвучала насмешка.
     - И ты не смог с ними Справиться, саагун?! С двумя?!
     - Они колдуны, чичим, и владеют мбоа.
     - Мбоа владеют только Богоизбранные и Повелитель.
     - Наверное, это вид воинского искусства, - предположил лингвер.  -  в
моем лексиконе нет такого слова,  но  по  ряду  признаков  мбоа  -  аналог
земного каратэ.
     - Доложи Повелителю, чичим, у меня есть что сказать ему.
     - Ты будешь наказан, саагун.
     - Это решит Повелитель.
     Дальнейшую  перепалку,  тихую,  сдержанную,  но  полную   внутреннего
напряжения и ненависти, прервал гулкий гонг и вслед за тем голос:
     - Проводи их ко мне. Ситаль.
     Человек  в  черном  поклонился   -   жест   был   чисто   ритуальным,
автоматическим, и повел рукой  в  глубину  зала.  Уэ-Уэтеотль  проследовал
мимо, гордо подняв голову.
     По-видимому, разведка и стража Повелителя  не  слишком  симпатизируют
друг другу, подумал Никита, и в  это  время  увидел  Тлауискальпаитекутли.
Повелителя Дома Утренней Зари.
     Если  на  Земле  Колумба  Америка  была  поделена  между   отдельными
индейскими племенами, а каждое племя делилось