не было там ни
тепла, ни воздуха. Поэтому на них были такие безобразные доспехи. Надеюсь,
что по возвращении они получат заслуженную награду. И я догадываюсь, почему
они привезли туда этот таинственный ящик! Значит, он содержит оружие такой
силы, что его нельзя применять на земле...

- Еще как применяли, - сказал Колобок. - Помню, качусь это я по степи,
ковыли шумят. Потом взлетаю вверх, еле успел свои изюминки закрыть. Уши
заложило, правый бок обуглился. А в земле такая дыра, что целый город
войдет...

- Что нам с того, - сказал богатырь. - Нет такого врага на свете, против
которого... А смешно эти молодчики на Луне разговаривали, словно лягушки:
"фак-фак-фак!"

- Постой-ка, парнище, - сказал Беломор. До тех пор он пребывал в скорбном и
повинном молчании, хотя никто его ничем не попрекал. - А ведь есть такой
враг.

Жихарь мигом припомнил, как в Адских Вертепах влетел в бездонное чрево
Мироеда Красный Петух Будимир, как в темнице Вавилона туда же отправился
переменчивый меч Симулякр...

- Точно! - сказал он. - Такого ему не переварить... Только ведь и Смертушка
не уцелеет, испепелится!

- Она-то уцелеет, не бойся. Я ее знаю. Она вечная, как и сам Мироед. Ох и
задаст она мне, ох и взбутетенит!

- Сам виноват, - сказал Жихарь. - Нечего было тайны разводить. Не люблю,
когда меня используют втемную. Только как нам сундучок переправить ему в
пасть? Он ведь тоже кое-чего соображает. Тебя ведь перехитрил...

- Ему шея аркан захватить, - предложил Сочиняй-багатур. - Он рота
открывать, ты туда бросать...

- Может быть, удивить злонравного сэра Мироеда каким-нибудь чудом, чтобы он
разинул пасть?

- Для этого сперва надо найти Мироеда, - сказал Жихарь. - Индрик-зверь во
второй раз не повезет нас в Адские Вертепы. Даже если и согласится - где
того Индрика найдешь?

- Думаю, что он сам нас найдет в свое время, - сказал Лю Седьмой. - Он не
упустит случая поглумиться и позлорадствовать над своими врагами... Так что
надо ждать...

- Три дня, - напомнил Колобок. - А потом - вспышка справа! Вспышка слева! И
мы носимся над землей в виде облаков пепла!

- Почем ты знаешь, хвастливая горбушка?

- Так буковки-то красные! Верней, цифирки! Которые пляшут и меняются!

- И о чем они говорят, сэр Гомункул?

- Это такое устройство - вроде нашей Калечины-Малечины, они определяют
время. Но Калечина-Малечина отсчитывает только часы, да и то
приблизительно, а тут всякое мгновение на учете. Вот по цифрам и выходит -
три дня с небольшим... Иначе надо этот сундучок уносить как можно дальше, в
нежилые каменные места, и бежать от него сломя голову...

- Никуда я бежать не буду, - сказал Жихарь. - Лучше наоборот, собрать всех
людей на свете вокруг смертоносного сундучка, да всем и пойти на распыл,
чтобы не мучиться.

- И времени на то нет, и люди своей волей не соберутся, - сказал Беломор. -
Многие, пожалуй, еще и не поняли, что произошло...

- Увы, это так, - сказал Лю Седьмой, отпил из своего жбана персиковой
настойки и пустил посудину по кругу. - Жизнь человека между Небом и Землей
- как прыжок скакуна через расщелину: в одно мгновение она промелькнет и
исчезнет бесследно. Сами собой, неведомо как, вещи приходят оттуда. Сами по
себе, неприметно, уходят туда. Одно превращение - и вот она. Жизнь. Еще
одно превращение - и вот она. Смерть, Все живое об этом печалится, род
людской об этом горюет. Но то лишь разрывается данный нам Небом чехол,
падают наземь ножны Небес. Наши светлые и темные души улетают куда-то, и
тело влечется за ними. Вот когда наступает для нас Великое Возвращение! Это
исчезновение формы в бесформенном и придание бесформенному формы известно
всем людям, но человек, устремленный к Пути, о том не заботится. Все люди о
том судят, а человек. Путь постигший, не судит. А если судит - значит, Путь
не постиг. Так было всегда, но ныне Путь прервался, и мудрец приравнялся к
невежде...

- Слушай, тогда, получается, Мироед против всех законов попер? - сказал
Жихарь. - Что он один в пустоте делать-то думает? Песни петь и пляски
плясать?

- Чем выше возможности, тем мельче душа, - ответил Бедный Монах. - При
возможностях неограниченных душа вовсе сходит на нет. Видимо, некогда этот
Мяо Ен был великим воином и выдающимся ученым. Достигая совершенства, он
забыл о равновесии, решил быть Светом без Тьмы или Тьмой без Света. Вздумал
поглотить всю Вселенную с тем, чтобы потом породить новую. Высокий замысел,
низкая натура! Сейчас он просто разбойник и пакостник, подобный
испорченному мальчишке, бросившему жарким полднем горшок с дрожжами в
отхожее место. Впрочем, скоро даже таких низменных стремлений в нем не
останется. Вселенная, конечно, возродится, но уже без нас, и жить она будет
по каким-то другим, невообразимым законам...

- Спасибо, утешил! - сказал Жихарь. - Значит, если я тебя правильно понял.
Мироед становится все глупее и глупее?

- Не совсем так, - сказал Лю. - Просто он себя считает все умнее и умнее.

- Так на так и выходит! - обрадовался богатырь. - Только бы нам до него
добраться...

Затрещали ветки. Никто даже не шелохнулся - такие после хождения на Луну
все сделались бесстрашные.

К землянке выбрел Леший - весь какой-то согбенный, замученный, в рваном
зипуне и бывших когда-то красными штанах.

- Вы... это... того! - прогудел он, тыча пальцем в сторону сундучка.

- Здороваться надо! - обернулся Жихарь. Леший ему, конечно, был не
подчиненный, но должен же мохноногий к местной власти почтение иметь!

- Здорово, кого не видел! - поправился лесной хозяин. - Только вы это...
того... уберите! Оно плохое! Нельзя! Далеко унесите, значит! А то не
выйдете из лесу!

- Нас с Яр-Туром один твой собрат тоже водил, - напомнил Жихарь. - Да мы
все же вышли...

О том, как пришлось унижаться перед тем Лешим, богатырь умолчал.

Но при этом воспоминании в голове у него что-то произошло, и все, что в
богатырской жизни приключилось, все обрывки и осколки воспоминаний
сложились в одно целое...

Даже и те воспоминания вернулись, которые забрал в свое время Мироед...

Дымное ущелье...

Полуденная Роса...

Колючая проволока...

- Лесной, а лесной, - сказал он. - А ты, когда человека по лесу кружишь, в
любое место можешь его завести или как получится?

Леший выпучил бельма и задумался, и думал до тех пор, пока Бедный Монах не
догадался угостить его из жбанчика.

- Ну, - сказал он. - Только лучше вдвоем. Я вожу вдоль, а Боровой -
поперек. Или наоборот. Я по широте, он по долготе... А эту гадость ты
того... из лесу вон!

- Унесу, унесу, - пообещал Жихарь. - Но где же нам взять широту и долготу?

- Достойный Жи Хан, это мое дело, - вмешался Лю Седьмой. - Когда я скучал у
входа в ущелье Полуденной Росы, ожидая возвращения своих побратимов, я от
нечего делать извлекал из рукава старинную бронзовую астролябию, на
лазуритовом основании которой был начертан древними иероглифами девиз "Сама
меряет, было бы что мерять". Я тогда собирался писать книгу о нашем
путешествии и хотел приложить к ней карту. А своих записей я никогда не
выбрасываю...

- Куда это вы собрались, сэр брат? - поднялся Яр-Тур.

- Везде вместе ходи! - сказал Сочиняй.

Лю Седьмой что-то объяснял Лешему, а тот согласно кивал.

- Нет, - сказал Жихарь. - Я пойду один.

- Вы не имеете права, сэр брат...

- Это вы не имеете права оставлять свои царства-государства, - сказал
богатырь. - Возвращайтесь по домам. Смотрите за порядком и ждите. Я знаю,
что делаю. Яр-Тур, ты мне сейчас не помощник. Ты на смертном рубеже.
Сочиняй, без тебя степь разбежится в разные стороны. Без мудрых советов
брата Лю император наделает глупостей. А в Многоборье, старый неклюд, нынче
только тебя и будут слушаться. Колобка с собой захвати... Если больше не
встретимся...

Никто не возразил, признав правоту многоборского князя.

- Ну нет, я с тобой, - сказал Колобок и стал поправлять и потуже затягивать
свои постромки на чужой шее.

- Два раза тебе повторять? - сказал Жихарь и собрался было ссадить круглого
седока.

- А кто же тебе время в сундучке определять будет? - спросил Гомункул. - К
тому же родни у меня нет, плакать некому...

- А Ляля с Долей? Изревутся ведь...

- Я тоже изревусь, если у них озорное детство затянется до бесконечности, -
напомнил Колобок. - Невелика я тяжесть.

- Тогда прощаемся, - предложил богатырь.

- "При жизни друг друга жалеть, по смерти друг друга покидать" - в этой
древней пословице заключена истина, - сказал Лю Седьмой. - "Жалеть друг
друга" не значит только сочувствовать другим. Если человек устал, нужно
дать ему отдохнуть, если он голоден, нужно накормить его, если он замерз,
нужно согреть его, а если он попал в беду, нужно вызволить его. "Друг друга
покидать" не значит не скорбеть о покойном. Но не следует одевать его в
парчовые одежды, класть ему в рот жемчуг, приносить ему жертвы и жаловать
ему поминальные предметы...

- А врагу можно положить в рот поминальный предмет? - спросил Жихарь и
легко поднял над головой стальной сундучок.

Но никто не засмеялся.



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Поначалу мне казался
Безысходным этот мрак,
Все ж я вытерпел, не сдался,
Но не спрашивайте как.

Генрих Гейне


В ущелье было тихо, удушливый дым стелился низко, не поднимаясь выше колен.
Тучи над головой чернели по-грозовому, но покуда сверху не падали ни капли,
ни молнии. Жихарь пристраивал свой опасный груз то так, то этак, и все
было неудобно.

Колобок время от времени забирался ему на плечо, вглядывался вдаль из-под
ладошки и приказывал:

- Не кантовать!

- Беречь от сырости и прямых солнечных лучей!

- Осторожно, стекло!

- Держись правой стороны!

- При обстреле эта сторона улицы особенно опасна!

- Не влезай - убьет!

- Хранить в местах, недоступных для детей!

- С горки не спускать!

- Не сифонь! Закрой поддувало!

- Пользуясь лебедкой, не тяни за конец!

- Не оставляй секретных документов в местах, не обеспечивающих их
сохранность и доступ к ним посторонних лиц!

- Хватит тебе, - сказал богатырь. - И без того тошно.

- Потому и кричу, что тошно, - оправдался Гомункул. - Если впереди кто есть
- пусть бережется!

- Они как меня увидят, сами разбегутся, - сказал Жихарь. - Не забыли, поди,
как я их тут бушлатом по зоне гонял.

- Кого гонял? - не понял Колобок.

- А паханов. Это такие, вроде людей... Хотели нам с Яр-Туром "прописку"
устроить. Я сперва-то не уберегся, два зуба потерял... А потом ничего,
загнали их под нары. Потом еще много чего было - барак спалили, "кума" в
женскую зону забрасывали, вертухаев в "петушатник" посадили... У них
"петух", представь себе, ругательное слово! Слышал бы о том Будимир! Меня
почетными наколками наградили - чистые дикари, блин поминальный... Теперь
не выведешь!

- Авторитетами стали, - уточнил Колобок.

- Вроде того. Ай, даже вспоминать неохота, - скривился богатырь. - Мироед
надеялся, что мы оттуда живые не выйдем... Вышли, как видишь, совершили
все, что положено...

- Что же это за страна такая? Никогда не случалось сюда закатываться!

- Вот и хорошо, что не случалось: тут за хлебную пайку запросто могут
голову оторвать. Я тоже нынче всю дорогу размышляю - что за страна? Не мое
ли Многоборье таким было? Или еще будет?

По ущелью пошел низовой ветер, разогнал дым. Впереди тоже прояснилось,
показались широко распахнутые железные ворота, столбы, с которых свисали
мотки ржавой и рваной проволоки, длинные приземистые здания с узкими
зарешеченными окошками.

- Никого не видно, - объявил Колобок.

- Это даже хорошо, - сказал Жихарь. - А то бы набежали - есть бацилла? Есть
подогрев? Есть ханка? Должно быть, все здешние обитатели вслед за нами
рванули в побег...

- Сто лет назад, - добавил Гомункул. - Тут все старое такое, трухлявое...

- Посмотрим, - сказал богатырь. Он свернул к ближайшему зданию, раскидал
доски прогнившего крыльца, взялся за дверную ручку - ручка отвалилась, сама
дверь упала внутрь.

- Действительно сто лет, - сказал Жихарь. - Только воняет...

Богатырь вошел в проход между нарами, поставил сундучок на пол, огляделся.

- Не задержались мы тут, - хихикнул он. - Из-за нас сюда даже хотели целое
войско ввести на железньк ползунах.

Послышался какой-то шорох и гудение.

- Ай! - пискнул Колобок. - По мне кто-то ползет...

Жихарь мигом подхватил ношу, выскочил наружу, отбежал подальше и только
тогда стал отряхиваться.

- Как же я забыл, - приговаривал он, с омерзением колотя ладонью по плащу.
- Клопы-то остались! Новых постояльцев дожидаются!

На ближайшем столбе уньшо висел колокол без языка. Жихарь толкнул столб
рукой, желая уронить, но столб не упал, а из колокола кто-то запел:

- "Не такой уж горький я пропойца..." Хотя по голосу было слышно, что
именно такой.

- Где же Мироед? - сказал Колобок. - Время-то поджимает...

- Да он сюда редко заглядывает... Его любимые места лежат подальше...

- Давай-ка бегом, а то... Жихарь подчинился и побежал, иногда перебрасывая
сундучок из руки в руку.

- Что это, Жихарка?

- Это другой лагерь... А это печи... Тут людей жгли, на мыло переводили...
Дальше еще страшней...

Были там и деревья, увешанные скелетами, и многоместные виселицы, и
железные клетки с обугленными костями, и непонятные, но страшные
устройства, которые ничего хорошего явно делать не могли. На ветру звенели
ржавые цепи, скрежетали зубчатые колеса, рассекали воздух исщербленные
лезвия...

- Может, это и хорошо, что Мироед у вас память забрал, - сказал Колобок. -
Как вы через все это прошли?

- А считали за чужой сон, вот и прошли... Он нам хотел показать, что с
человеком можно сделать. Но братка-то гордый, а я - вредный...

- Всех убили - одни остались? - догадался Колобок.

- Да не всех... Всех и не надо, только главных, а там люди сами сообразят,
как дальше жить. Вот бы всех начальников перевешать! - вспомнил Жихарь свою
давнюю мечту.

- Князей особенно, - сказал Гомункул. Жихарь перешел на шаг, чтобы маленько
отдышаться.

- А что? - сказал он. - Я бы и сам в петлю залез, кабы знал, что все прочие
владыки поступят точно так же. За свободу людей можно и пострадать!

- Никак ты ума не наживаешь, - сказал Колобок. - Учит тебя судьба, учит -
никакого толку...

Жихарь сделал вид, что не услышал или не понял

- А вот отсюда начинается такое, чего быть не может... Раки свистят...
Медведи летают... За комаром с топором бегают... Реки вспять текут...
Огурцы растут такие, что зарезаться можно... Папоротник круглый год
цветет... Уши выше лба растут... Яйца курицу учат... Тут и собирал я
Полуденную Росу...

- Поглядеть бы! - загорелся Колобок.

- Сам же говорил - некогда! Но на обратном пути непременно полюбуемся...

Сам Жихарь, хотя и вспомнил, что с ними тут творилось, разбирать эти
воспоминания не хотел. Он хотел только, чтобы все поскорее кончилось - все
равно как. То ли дело была обратная дорога - через жаркие страны и иные
земли! Вот где потешились!

- Где же Мироед? - рассуждал он вслух. - Может, послушал нас, перепугался и
сбежал мышиной норой, собачьей тропой? Боится, что опять зевло набьют...

- А мне так его даже жалко, - пыхтел Колобок. - Ходит, ходит по свету - ни
родных, ни друзей... Сеет, сеет зло, а ничего не всходит...

Они выбежали на каменистую равнину - то есть выбежал богатырь, а Гомункул
приехал или прискакал. Впереди высились две похожие между собой горы -
гладкие, черные, блестящие, как бы два оплывших книзу столба.

- А вот этого здесь раньше не было... - растерянно сказал Жихарь.

Над головой загрохотало. Все-таки гроза собралась...

- Дай-ка я в сундучок загляну, - потребовал Колобок.

Богатырь остановился, поставил ношу на колено и приоткрыл крышку.

- Ой-ой, - сказал Гомункул. - Время на исходе. Бросаем эту беду и прячемся
в складках местности...

Грохот не прекращался, и богатырь вдруг понял, что это никакая не гроза.

Смех доносился сверху - каменный, раскатистый, леденящий душу.

Жихарь посмотрел вверх и понял, что перед ними отнюдь не горы, а ноги в
начищенных сапогах. Над сапогами уходила в вышину и остальная туша, а
голова различалась уже с трудом.

- Нашли! - с великой радостью воскликнул Жихарь, словно бежал спасать
заколдованную царевну. - Никуда он не спрятался, проявил личное мужество,
решил с пастью честь... Тьфу, то есть с честью пасть! Эк тебя разнесло,
приятель! Куда Святогору!

- Что ты там пищишь, жалкая тварь? - собрались из грохота осмысленные
слова. Мироед наклонился, протянул руку...

- Смотри не переломись! Пожалей спину! У меня последние холопы так не
кланяются! - крикнул Жихарь.

- Почему один пришел? - сказал Мироед. - Где твои сообщники?

- Испугать тебя боялись кучей-то! - объяснил богатырь. - Решили, что с
тобой надо по-честному, один на один...

- А меня как бы и нет, - вздохнул Колобок. Мироед выпрямился и начал,
содрогаясь, сокращаться в размерах, пока не сравнялся с Жихарем. Был он,
как и в первую их встречу, одет во все черное, только морда стала пошире и
от этого утратила свою зловещую мрачность.

- Как брюхо? - участливо спросил Жихарь. - Кидают ведь тебе туда всякую
дрянь все, кому не лень...

- Не жалуюсь, - сказал Мироед. - Это ты сейчас начнешь жаловаться и
умолять... Э, что это у тебя на шее? Вторая голова?

- Конечно, - ответил богатырь. - Запас карман не тянет. Одну сложу, вторая
останется и отомстит...

Мироед захохотал, но уже, конечно, не так грозно получилось. У него даже
голос сорвался.

- Ну, с чем пожаловал? Опять за людей просить? Нет им моего прощения на
этот раз!

- Да разве ж я тебя когда о чем просил? - удивился Жихарь. - Вот ты просил
отозвать петуха Будимира из своего брюха, это было... Только зря я тебя
тогда пожалел. Культяпый ведь... Мы-то думали - поймешь, осознаешь,
повернешься к людям всей душой... Займешься полезным делом - каналы в земле
прогрызать начнешь...

- Время, время, - тихонько подсказал Колобок.

- Ну, наглец, - сказал Мироед. - Знаешь, что Смерти нет, вот и наглеешь...

- Так я насчет этого и пришел! - обрадовался Жихарь. - Если ты, как
говорят, Смерть проглотил, кто же тогда у меня в сундучке обретается?

Мироед озабоченно ощупал брюхо.

- Да нет, на месте, - сказал он. - Впрочем, что это я тебя слушаю? Ради
чего? Кто ты такой?

- Я вот кто! - воскликнул Жихарь и распахнул плащ. Поверх рубахи у него на
груди была приживулена булавками алая пеленка с черной буквой "S" в
сплюснутом пятиугольнике.

Мироед даже отступил на шаг.

- А, узнал? - Голос у богатыря загрохотал не хуже, чем у Мироеда в
великанском состоянии. - Ты думал, некому рассчитаться с тобой за родимую
планету Криптон?

Жихарь сейчас и сам верил в загубленную планету Криптон, чтобы злость и
обида придали еще смелости.

- Судить тебя будем! - выкрикнул Колобок. - Велено тебя доставить во
Вселенский Трибунал в принудительном порядке!

- Чего несешь? - шепнул Жихарь.

- Вот и ордер на обыск и арест! - с этими словами Гомункул добыл из
кафтанчика какую-то бумагу.

Эти слова возымели такое действие, что Мироед втянул голову в плечи и
быстро осмотрелся по сторонам.

- Руки на стену, ноги расставить! - поддержал Колобка богатырь.

Мироед чуть было не подчинился, но все-таки опомнился, побагровел, упер
руки в бока, наклонился вперед и распахнул свою бездонную пасть.

- Добра-то! - крикнул Колобок. - У меня вон золотые зубы, и то не
хвастаюсь... Давай!

Жихарь метнулся вперед, держа сундучок на вытянутых руках. Он чуть было сам
не улетел в разверзшуюся бездну, но Мироед успел-таки сократить глотку, и
сундучок застрял у него в пасти. Мироед замычал, задергался и стал знаками
просить Жихаря вынуть стальную затычку. И насулил ему на пальцах множество
благ земных, а Колобку - зубы из самоцветов.

- А теперь - даем деру! - сказал Колобок и замолотил по Жихаревой груди
ручками и ножками. - Скорей-скорей-скорей! Тебе моя жизнь доверена!

- В большой семье народов зевлом не щелкай! - подарил на прощание
Культяпого добрым советом Жихарь и помчалс