аезжать, а может он, подлец,
на Полелюевой Ярмарке оставаться навечно и княжить в самом распоследнем
кабаке, покуда вышибала не выкинет его за порог, на частый дождичек. Сыну
же будущему, так и быть, она скажет, что отец со славою пал в неравном бою
со змием цвета весенней листвы...

Жихарь, охая от ужаса, напраслины и позора, побежал по рядам, скупая самые
дорогие ткани, меха и наряды, самые сладкие восточные лакомства, самые
редкие колдовские книги в железных переплетах. Прихватил даже под горячую
руку все лубки про Сопливого. Узел с новыми дарами вышел столь тяжелый, что
нагруженный им Симеон вернулся не так скоро как в первый раз.

Разгневанная Карина, по его словам, несколько утешилась, только не велела
больше тратить деньги на что попало, но покупать по списку, наскоро ей
составленному (Колобок, глянув на этот список, даже присвистнул, пользуясь
новыми зубами).

Кроме того, она просила посмотреть, нет ли в продаже лубков про красавицу
Крошечку-Хаврошечку: "Поцелуй Крошечки-Хаврошечки", "Пламенная страсть
Крошечки-Хаврошечки", "Крошечка-Хаврошечка и ее любовники", "Поруганная
честь Крошечки-Хаврошечки", "Что сказал покойник Крошечке-Хаврошечке",
"Никаких орхидей для Крошечки-Хаврошечки" и других - всего двадцать семь
названий.

Жихарь снова поплелся по рядам. Конец списка волочился по земле, путался
под ногами.

Купцы, убедившись в чудесных свойствах Симеона, стали наперебой приглашать
его к себе в службу, Полелюй предложил ему постоянную работу, но Мутило,
наущенный Колобком, заявил, что скороход теперь собственность
торгово-промышленного товарищества и в наймы никому не сдается. Сам
скороход только кивал согласно, потому что боялся и уважал Жихаря еще со
времени их первой встречи.

Несомненно, Симеон Живая Нога был самым полезньм приобретением из всех...

Потом богатырь вспомнил и о бесполезных приобретениях, о своей богатырской
клятве.

Но совершенно никчемных товаров не бывает, коль скоро они стали товарами.
Тяжелые вещи всегда сгодятся хоть гвозди заколачивать, легкие можно пускать
по воде и любоваться. Поэтому Жихарь на всякий случай, не торгуясь, купил
целый короб разного барахла у старьевщика - потом будет время найти там
самое бесполезное...

Заказы княгини так и не удалось выполнить целиком - чего нет, того негде
взять.

Жихарь в третий раз отправил гонца в Столенград, наказав сидеть там и
дожидаться обоза. Ну, а если там вдруг чего случится - лететь за богатырем
со всех ног...

Так что дома-то было все спокойно, а вот на душе не очень. Бывает такое,
когда в ясный день проскользит по земле мимолетная чья-то тень, и вроде бы
даже похолодает, и беспечальная беседа внезапно прервется, и рука поставит
непригубленную чарку обратно на стол, и беззаботные друзья вдруг
переглянутся между собой, вспомнив, что они здесь не навсегда...

- Не понравился мне этот старьевщик, - вдруг ни с того ни с сего вспомнил
Мутило.

- Я к нему не присматривался, - сказал Жихарь. - Не до того было.

- На Ырку похож, - продолжал водяник.

- Ырка днем не ходит, - подал голос Колобок. - Ночь его время.

- Не случалось мне видеть его, - сказал богатырь.

- Хоть он из наших, из заложных покойников, - сказал Мутило, - а не жалуем
мы все-таки Ырку. Вредный, злобный, ни выпить, ни потолковать... И вашего
брата губит занапрасно, человек его задери... Ты, Жихарь, чуял
когда-нибудь, что за тобой ночью кто-то идет? Особенно когда возвращаешься
из застолья?

- Конечно, - сказал князь. - Многажды. Да ведь я не оглядывался, я порядок
знаю. Или вот когда ходил во Время Оно - тоже за мной некто следовал,
только это был не Ырка, а Сочиняй-багатур, и очень он меня тогда выручил.

- Ырка бы тебя так выручил, что больше не надо! - сказал водяник. - Он ведь
до земного срока не дотерпел - зарезался тупым ножом, удавился ветхой
веревкой, отравился выдохшимся ядом. Поэтому он и пьет из людей жизнь,
чтобы дожить свое...

- Ночью, только ночью, - напомнил Гомункул. - Днем он бессилен. Мало того -
днем его и увидеть нельзя...

- А вот все-таки это Ырка был, - утвердился на своем Мутило. - Он еще рожу
от меня прятал, да ловленного карася не проведешь.

- ...но если Ырку видели днем, - продолжил Колобок, - значит, ходил он не
сам по себе, его послал кто-то посильнее...

- Ладно, не запугают, - сказал Жихарь и поглядел на черные ели по краям
дороги. Вот из-за них, видно, и пала смута на душу. В березняке веселиться,
в сосняке молиться, в ельнике удавиться...

Богатырь тряхнул головой и начал думать о хорошем: вот родится сын, и тогда
непременно объявится из потаенных занебесных глубин на белый свет родимый
Жихарев батюшка, повелитель планеты Криптон, с супругой - поглядеть на
внука. И встанет во весь свой немалый рост - от земли до неба. И все
князья, цари, шахи, ханы да императоры сразу поймут со стыдом и запоздалым
раскаянием, что против Жихаря они - сброд безродный, беспородный...

- Извиняться будут! - вслух сказал он. - В том числе и планетник Опивец...

- Снова ты за свое, - сморщился Колобок. - Я же тебе говорю: если бы ты был
младенцем с Криптона, то умел бы, к примеру, летать...

- Я не раз летал, - с достоинством ответил Жихарь. - Я целых два раза летал
посредством горячего воздуха. Правда, второй раз в полном беспамятстве...

- Посредством горячего воздуха нынче только ленивый не летает, - сказал
Колобок. - Нет, тебе бы полагалось лететь без пара и без крыльев, одною
силою духа. А также сдвигать горы, разрушать дворцы одним прикосновением...
Я знаю, я видел.

- Ну, я любую избу запросто развалю. Даже терем. Да и скале не
поздоровится, особенно когда поем как следует. Не станут же Кот и Дрозд
врать, они уже седые...

- Жалеют они тебя, - сказал Гомункул. - Вот и врут, жалеючи. Обыкновенный
ты человек, хоть и рыжий. Но это, знаешь, тоже неплохо...

- А как же пеленка? - возмутился Жихарь. - Ее, к примеру, порвать
невозможно...

- Пеленку стащили из-под настоящего криптонского принца, - безжалостно
молвил Колобок.

Богатырь пригорюнился еще пуще. Вот всегда так: обязательно найдется кому
развеять нечаянную радость, бросить в ковшик с душистой медовухой лесного
клопа!

Колобок понял свою вину, похлопал Жихаря по пузу и, желая подвеселить
товарищество, затянул песню:

Жил отважный Капитал,
В древних банках обитал,
И не раз он попирал
Идеал,
Но однажды дед седой,
Потрясая бородой,
Написал, что Капитал - совсем худой!
Что в труде
И в бою
Он присваивает долю не свою...

Услыхав песню, Кот и Дрозд, которые тряслись позади через два воза,
внезапно грянули припев:

Капитал, Капитал, улыбнися
И судьбу свою достойно прими!
Капитал, Капитал, поделися
Между всеми, всеми добрыми людьми!

Оказывается, это была старая разбойничья песня.

Хоть давно народным стал
Этот самый Капитал,
Люди гибнут, как всегда, за металл...

- Тихо! - вскричал Мутило и предостерегающе вскинул лапы.

Певцы замолчали.

- Засада? - не разжимая губ, спросил Жихарь.

- Да какая там засада! Гремучий Вир близко, рыба у меня икру мечет, а вы
тут разорались!! Человеки полосатые!!! Икринки же пугаются, могут вовсе не
вылупиться!!!

- Почти приехали, - вздохнул богатырь, слез с воза, прихватил оттуда короб
с бесполезностями.

Мутило тоже слез, на ходу с облегчением принимая привычный облик, и
пошлепал за богатырем. Сундук с водяниковой долей был тяжек, в грязи
оставались глубокие следы перепончатых лап.

- Прощевай, Гомункул! Может, еще свидимся...

Тропинка скоро вывела их к лесному озеру. В воздухе дрожал противный звон.

- Развел комара, - проворчал Жихарь. - Как еще потеплеет, так сюда лучше и
не соваться...

- Вот и хорошо, - сказал Мутило. - Нечего здесь людям околачиваться...
кроме некоторых... Не станет комара - чем я малых рыбят буду кормить?

- Значит, Налима ты мне оставляешь? - спросил богатырь, не веря своей
удаче.

- Обещал же, - обиделся Мутило. - Думал, слово водяника - что вода текучая?
Ну, буду его брать раз в год, на Купальный день, к начальству с докладом
ездить...

- Везде начальство, даже у вас...

- Зима у нас долгая, тоскливо коню подо льдом, - объяснил Мутило причину
своей щедрости.

- А у меня он зимой в ледышку не обратится? - поспешно спросил богатырь. -
И как за ним ходить?

- Гоняй его почаще, вот и весь уход.

Русалка высунулась из воды по пояс и приветственно махала руками.

- Соскучилась, рыбья холера, - осклабился водяник. - Подождешь, не
княгиня...

Жихарь вывалил содержимое короба на траву и стал раскладывать бестолковый
товар в поисках самой бесполезной вещи. Он повертел зюзюку, попробовал
расправить ей крылышки - ничего не вышло. Зюзюка только мелко дрожала и
норовила рассыпаться.

Молоток с обратным ходом был не только бесполезен, но даже и вреден: с ним
недолго самому себе продолбить голову, а гвоздь так и не войдет в дерево.

Были, кстати, и ржавые гвозди, но все, как один, для левой стены.

На знаменитый, хотя и потертый мешочек со смехом богатырь поглядел с
глубоким презрением, поскольку смех оттуда раздавался без всякой причины, а
это дурной признак.

Разноцветные рыбьи зонтики Мутило признал отнюдь не бесполезными и
сграбастал в свою пользу.

Было там и тележное колесо, по уверениям старьевщика, как раз Пятое, но на
вид - самая обыкновенная запаска, необходимая в дороге.

К Пятому колесу прилагался и тележный скрип в берестяном туеске, чтобы
пугать самых зачуханных и трусливых.

- Придумают же люди! - не то восторгался, не то насмехался водяник.

Ручка гребешка для плешивых была когда-то украшена самоцветами, но их давно
повыковыряли.

А значение большинства вещей в этой куче Жихарь и вовсе не способен был
понять. Иные грюкали, иные звякали, иные просто лежали тихонечко лежмя и не
просили есть.

Наконец блеснул на солнце какой-то чудной серп - маленький, тонкий, совсем
не заржавленный. Правда, деревянная рукоятка у него щетинилась пробившимися
липкими зелеными листочками.

- Пригодится - пусть дети учатся жито жать! - сказал богатырь и попытался
оборвать листочки.

Серп выскользнул у него из рук, чиркнул по ладони лезвием и рассек ее -
неожиданно глубоко.

- Блин поминальный! - вскрикнул в сердцах Жихарь и отбросил серп от себя
подальше. - Забирай его, Опивец, - может, тоже отрежешь себе чего-нибудь!
Мерзопакость какая!

Серп не упал в груду бесполезной своей братии, а повис в воздухе, вращаясь
сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Наконец вокруг него
образовался маленький вихрь, поднявший пыль из короба старьевщика, рыжую
хвою, бурые прошлогодние листья и обрывки высохших водорослей.

- Смотри-ка - принял, - сказал Мутило, внимательно наблюдавший действия
богатыря. Тот ничего не ответил, потому что зализывал ранку.

Вихрь оторвал свой тонкий хвостик от земли и начал подниматься вверх,
тихонько завывая.

- Ну вот и в расчете, - выдохнул богатырь, пошарил глазами по земле, сорвал
листок подорожника и залепил порез. Потом он старательно собрал оставшееся
барахло обратно в короб и отнес его в рыбачью развалюшку. Не тащить же на
княжий двор!

Прощание с водяником не затянулось - за дорогу все разговоры переговорили.

- Спасибо тебе за все, страхоил мокроживущий! - сказал Жихарь. - Без тебя
никогда бы мне не разбогатеть.

- Шелешпер ты безжаберный, бесхвостый! - в лад ему ответил Мутило. -
Колобка благодари. Вы его там смотрите не слопайте с голодухи!

- Какая теперь голодуха! - хохотнул Жихарь, тряхнул водяника за плечи,
повернулся и пошел по тропе к дороге.

- Ох, не нравится мне все это, - негромко сказал Мутило не то Жихарю, не то
русалке, не то самому себе.

Богатырю тоже было как-то невесело, и Гомункул сразу это заметил, начал
приставать с расспросами, как да что получилось с Опивцем.

- ...в общем, вышло все так, что я сам ему повинный подарок выбрал, -
закончил Жихарь свой рассказ. - А вещь диковинная - свежие листики на сухом
черенке...

Колобок вдруг замычал, закатался по узлам и сверткам, выдрал из бородки
клок седых волос.

- Ох, почему же я с тобой не покатился, не удержал? Ведь тебе в руки попала
такая вещь, а ты ее сам, по доброй воле, отдал окаянному планетнику! Мало
ли что он с ней утворит?

- Да что за вещь-то? - испугался Жихарь. - Неужели я опять какую-то
глупость учинил?

- Да еще каку-ую! - провыл Колобок. Из маленьких его глазок покатились
сухие хлебные крошки. - Дуракам счастье! Тюх-тюх, перепентюх! Лучше с умным
потерять, чем с дураком найти! Это такая вещь, такая... Да ты не поймешь...

- Скажи толком, - потребовал Жихарь и понял, что боится ответа.

- За Зимними Горами зовется она ваджрой, - сказал Колобок. - А у вас не
знаю как.

- В третий раз приходила в руки... - прошептал богатырь.



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мы ничего не можем сказать решительного о влиянии Дельфийского оракула на
семейную жизнь русского народа.

Иван Сахаров


"Лю Седьмой, временно занимающий пост Мужа обширных познаний при Отделении
четырех дверей Университета сынов отечества, имеет честь обратиться к Его
Светлости князю Многоборья Жи Хану с письмом и братским приветом.

Вас, должно быть, удивит, что я, давший себе зарок не вмешиваться в мирские
дела и затвориться на две сотни лет в уединенной горной хижине над бушующим
потоком, снова попираю недостойной стопой яшмовые плиты дворцовых покоев,
освежая в слабеющей памяти все триста двадцать шесть видов поклонов,
приседаний и ползьбы, полагающихся при лицезрении Сына Неба.

Увы! Среди мужей ученых и благородных, достойных славы за свои таланты, при
жизни становится знаменитым тот лишь, кто в Поднебесной пользуется
покровительством высокого лица. Среди мужей ученых и благородных лишь тот
может славу передать потомкам, кто в Поднебесной имеет опору среди
могущественных продолжателей своего дела, озаряющих имя его вечным блеском.
Тот, кто не имеет знатных покровителей, сгинет в неизвестности, как бы ни
был ум его высок. Тот, кто не обрел последователей, как бы ни был он
могуществен при жизни, не прославится в веках.

Вернулся я ко двору следующим образом. Однажды молодой Государь сказал
Главному Евнуху:

- Вы уже в преклонных годах. Нет ли среди ваших друзей и знакомых
кого-нибудь, кого бы я мог послать на поиски невесты, достойной звания
Государыни? Пора бы мне остепениться, а среди моих многочисленных наложниц
я не вижу той, что могла бы мне обеспечить спокойное существование.

- Хорошую невесту можно опознать по стати и взгляду, по костям и мускулам,
- ответил Главный Евнух. - Но лучшая невеста Поднебесной как бы невидима,
как бы неуловима, как бы не существует, как бы пропала. Такая невеста не
поднимает лишнего шума, не оставляет следов ногтей на лице. У моих знакомых
при дворе способности небольшие. Они могут узнать неплохую невесту, но не
лучшую невесту в Поднебесной. Но я знаю человека, который разбирается в
женщинах не хуже вашего покорного слуги. Когда-то мы с ним на пару шили
шубы из меха лисов-оборотней и разводили соломенных псов. Его зовут Лю
Седьмой. Прошу вас призвать его к себе.

И молодой Государь призвал меня к себе и послал на поиски невесты, выдав на
расходы дюжину дюжин связок серебряных монет.

Спустя всего три месяца я вернулся и снова предстал перед повелителем.

- Я нашел то, что нужно, в уезде Няньлянь. Там в доме, украшенном
изображением трехногого Единорога, ждет ваша невеста.

- Кто же она?

- Двенадцатилетняя дочь сборщика налогов.

Государь велел пойти в указанное место и привести девушку. Но в доме,
украшенном изображением трехногого Единорога, проживал только
пятидесятилетний хромой и кривой скупщик краденого.

Государь сильно опечалился, бросил меня в темницу и снова призвал Главного
Евнуха.

- Оказывается, тот, кого мы послали отбирать невесту, ни на что не годен.
Он не может даже отличить мужчину от женщины, не разбирает возрастов! Что
он может знать про женщин!

Тут Главный Евнух восхищенно вздохнул:

- Так вот, значит, чего он достиг! Как раз поэтому он стоит тысячи, десяти
тысяч, всех в мире знатоков, подобных мне. Такие люди, как Лю, прозревают
Небесный исток жизни, они схватывают суть и забывают о ненужном, пребывают
во внутреннем и отрешаются от внешнего. Такие, как он, в женщинах видят
нечто куда более важное, чем женщина.

Государя это мало утешило, и он послал за мной в темницу, где я,
скорчившись в деревянной колодке, вспоминал о том, как весело потратил
казенные деньги с певичками квартала Увядших Хризантем. Надо ли говорить
вам, достойнейший побратим, что я провел в этом квартале назначенные мне
для поисков три месяца!

Сын Неба сказал:

- Уж лучше было бы вам, достопочтенный Лю, засунуть себе за пазуху камень и
броситься в воды реки Мило, чтобы схорониться в животах живущих там рыб,
чем навлекать на себя наш гнев. Как могу я сочетаться браком с каким-то
скупщиком краденого, тем более немолодым и увечным? Поистине вы, уважаемый,
способны вызвать смуту в мире. Поставь вас лицом к северу - навлечете
бедствия. Посади вас лицом к югу - станете разбойником...

Я смело отвечал:

- Ваш покорный слуга не из тех, что в одиночестве щиплют струны и печально
поют, торгуя в мире своим именем. Небо свидетель, нет лучшей жены для
Государя, чем хромой, кривой и пожилой скупщик краденого, потому что этот
скупщик скрывает в себе девятьсот девять достоинств.

Первое его достоинство в том, что он, в силу своего пола, возраста и
внешнего вида, не возбудит ревности и зависти в прочих женах и наложницах.
Появляясь на людях, не вызовет народной ненависти.

Второе его достоинство - он не станет принимать участия в дворцовых
интригах, поскольку и без того имеет постоянное занятие, которое
пригождается и в мирное время, и в пору смуты и нестроения.

Третье достоинство - скупщик краденого обычно не заботится о яркой
внешности, не требует драгоценных тканей, румян, мазей и притираний, не
чернит зубы и не выщипывает бровей, одевается скромно, ведет уединенный
образ жизни, опасаясь привлечь к себе внимание молодцев из Уголовной
канцелярии.

Четвертое достоинство скупщика краденого состоит в том, что Государю не
будет нужды расточать с ним на ложе свою жизненную силу, сберегая ее для
появления наследника от любой из наложниц.

Пятое, и главнейшее достоинство такого союза для государственных интересов
заключается в том, что все наиболее ценные вещи, украшения и ювелирные
изделия, украденные в Поднебесной, будут неизбежно попадать в императорский
дворец и приобретаться Государыней задешево, поскольку она пользуется
заслуженным доверием всех воров и грабителей.

Шестое достоинство...

- Прекрасный ответ! - вскричал, не дослушав оставшихся девятиста четырех
достоинств, молодой Государь. - Раньше я думал, что в Поднебесной есть
только один человек, а теперь узнал, что есть в ней еще один! Назначаю вас
Мужем обширных познаний и жалую тысячей связок серебряных денег!

Так я снова оказался при дворе. Отныне Государю суждено наслаждаться миром
и покоем до тех пор, пока не придет ему пора сесть в золотую повозку и
возвратиться к Трем Источникам и Трем Составным Частям..."

Жихарь читал вслух письмо побратима, доставленное в Столенград шустрым
почтовым демоненком и дожидавшееся его возвращения.

Знаки Чайной Страны разбирал он с огромным трудом, водил по ним сверху вниз
пальцем, то и дело искажал их подлинный смысл, обливался потом от великого
старания.

- За то время, что ты прошлялся по ярмаркам, можно было выучить пятьсот
новых иероглифов! - сказала княгиня Карина.

Она стояла перед огромным зеркалом (чтобы доставить его, пришлось взять
особый воз и кучу соломы) и прикладывала к груди привезенные мужем обновки
и разнообразные ткани.

- Вот разнесет меня после родов, так ничего и не налезет! - загодя
огорчалась княгиня.

К счастью, это были единственные упреки из множества возможных. Жихарь так
обрадовался, что на какое-то время забыл про утраченную ваджру.

- Только где же ты НА САМОМ ДЕЛЕ деньги взял? - Супруга повернулась к нему,
уронил