да еще привел с собой двух молодых воинов и священную птицу.
Кровь мудреца, героя и петуха - этого вполне достаточно, чтобы вызвать из
бездны Беспредела даже самого Мироеда...

- Это он к чему? - насторожился Жихарь и вспомнил, что у Яр-Тура в ножнах
сломанный меч.

- Пусть извинят меня высокочтимые мудрецы Драбадана, - зазвенел доселе
мягкий голос Бедного Монаха, - но не в обычаях стремящихся к знанию такие
поступки. Недаром сказал Совершенномудрый Лохань: "Оправляться перед
изображениями богов - значит нарушать волю Неба..."

- Не ждал я такого вероломства от драбаданских друидов! - воскликнул.
Принц. - Состязание было честным, и сэр Лю как чародей на голову выше
любого из вашего вшивого сброда!

- Все по уму, - поддержал Жихарь. - Заработал косоглазенький свое звание,
давайте ему положенную отлику...

- Вас-то кто спрашивает, мешки с костями? - удивился Храпоидол. - Да,
мастер с Востока умудрен, но со всеми разом ему не справиться. Мы, чародеи
Драбадана, давно поняли, что вся сила - в купности и массовидности, этому
нас еще сам старый Калиф-Тиф учил, а уж он знал в общем деле толк...

Жихарь перебирал в уме собранные на Разнозельной Делянке травы - ни одна
сейчас помочь не могла, и рука сама потянулась не к мечу, но к золотой
ложке.

- А вот это - отдай! - поспешно потребовал главарь. - Это тебе ни к чему,
все равно ты с ней обращаться не умеешь...

- А тебе почем знать? - ощерился Жихарь. - Я самый первый неклюд на все
Многоборье был!

- С тобой у нас даже последний ведьмачишка управится. Ну-ка, ‚шкин Кот,
покажи ему!

Из кольца колдунов наружу выпихнулся ведьмачишка - должно быть, и вправду
последний, потому что хуже и гаже его тут не было, даже при таком выборе.

Жихарь поднял золотую ваджру над головой, но, что надлежит говорить и
делать, конечно, не знал. Тут и Медленное Слово не поможет - живо это слово
растерзают на мелкие звуки здешние лиходеи.

Между тем ведьмачишка приближался, наставив на Жихаря корявый немытый палец
с четырьмя суставами. Ведьмачишка долго шипел, готовился, наконец изронил
тонким голосом:

- Юэсньюсэндуорлдрипорт!

- Да подавись ты словом этим! - гаркнул Жихарь и ложкой показал на
оскорбителя.

Ведьмачишка охнул, схватился за крупный кадык, захрипел; и недолго хрипел,
умертвился.

Драбаданские колдуны охнули.

"Вот оно как! - обрадовался Жихарь. - Теперь терпите!"

Он ложкой ткнул в сторону первого приглянувшегося колдуна:

- У того лопнет глаз, кто не любит нас!

Глаз взял и лопнул.

Колдуны разом забыли про свою хваленую купность, стали каждый себя
ограждать тайными словами и знаками, а богатырь залютовал:

- Раздуй того живот, кто неправдой живет!

- Сип тебе в кадык, типун на язык, чирей во весь бок!

Еще пара колдунов завыла от боли.

- Чтоб тебя пополам да в черепья!

- Ступай пропадать; отойди да провались!

- Чтоб тебя повело да покоробило!

Жихарю словно кто подсказывал, кого из толпы надо покарать покруче, а кому
и послабление сделать.

- Чтоб тебе ни всходу, ни умолоту!

- В поле тебе лебеды да в дом три беды!

- Чтоб твой двор заглох, и крыльцо травой поросло, и никто бы к нему дороги
не торил!

- Будешь много колдовать - поломается кровать!

Еще несколько врагов покинули поляну с воплями: побежали восстанавливать
разоренные Жихаревым словом хозяйства. Яр-Тур глядел на побратима с
восхищением, Будимир подбоченился от гордости, а Бедный Монах кружился в
мудреной пляске, которая тоже действовала на драбаданцев самым пагубным
образом.

Из поредевшей толпы вырвался великан покрупнее давешнего одноглазого
поединщика и полез на богатыря, но и на великана доброе слово нашлось:

- Озеро тебе в рот!

Великан мгновенно раздулся, лопнул, и потоки воды с карасями и лягушками
окатили драбаданцев, все еще пытавшихся оказать противодействие, - Жихарь
почувствовал во всем теле страшный зуд.

"А ну-ка я их усыплю!" - решил он и заорал совсем не колыбельным голосом:

Спи, дитя, во мраке ночи,
Дай и мне поспать!
Твой отец - простой рабочий
И батрачка мать!

Много, много пострадали
Мы за жизнь свою,
Да и ту давно отдали
В классовом бою!

Но то ли запел он неласково, то ли происхождения колдуны были другого,
только спать они не повалились, стали кучковаться и шептаться, и от этого
шепота у богатыря что-то вступило в поясницу, да больно!

Он рассерчал и решил покончить со всеми разом:

Ай чи-чи, ай чи-чи,
Полетели кирпичи,
Полетели, полетели -
На головку сели!

И сам едва успел увернуться от удара сверху. Принца же и Будимира защитил
от кирпичного града Бедный Монах своим дырявым зонтиком.

Головы у многих колдунов оказались на диво прочными, но заклинать они уж
более не пытались.

И тут как будто невидимая лапа сжала богатырское сердце - про главного-то
колдуна он забыл! Только и хватило сил повернуться к нему.

Старик, старик, старик, Борода твоя горит!

Храпоидол стал шлепать руками по пылающей бороде, а сердце у Жихаря
отпустило.

- Ладно, - сказал Жихарь. - Берег я эти слова для лютейшего врага, да,
видно, такая твоя доля: чтоб тебе ежа против шерсти родить!

Долго, долго катался Всем Злым Делам Начальник по сухой траве - орал,
верещал, винился, каялся, но ведь у ежа никакая не шерсть, а колючки!

Лю Седьмой визгливо хохотал, а сердобольный Яр-Тур хотел было добить
несчастного кинжалом, но тут из-под хламиды Храпоидола выкатился
здоровенный ежик и сразу же деловито и шумно потопал в лес: на носу зима, а
ничего еще не заготовлено!

- Воистину, вы князь чародеев! - не упустил случая поклониться Лю Седьмой.
Жихарь покраснел.

- Да ну, куда мне. Это же просто поговорки ругательные, только ложка им
силу дала...

- Не ложка, высокочтимый, а чудесный жезл Жуй!

Такое название Жихарю не полюбилось: ваджра лучше, - хоть и неведомо, что
это слово означает.

Тем временем оправившийся роженик вытащил прямо из земли кривую трубку
вроде дверной скобы и стал в нее жаловаться и взывать:

- Айн, цвай - полицай, драй, фир - гренадир...

Слова были незнакомые, но все равно Жихарь понял, что вызывает главный
колдун на подмогу стражников и военную дружину.

И не замедлила явиться дружина.

От заклинаний и прочего устал Жихарь как собака, и вовсе не хотелось
связываться ему с доброй сотней варягов, словно только что покинувших
боевую ладью. Он хотел было снова за ложку взяться, но Яр-Тур остановил
его:

- Сэр брат, бесчестно прибегать к магии в схватке с такими же воинами, как
мы сами!

- Вот блаженный, - вздохнул Жихарь, но ложку спрятал.

Варяги были как на подбор - толстомордые, отдохнувшие. Неплохо им жилось на
драбаданских харчах.

Колдуны быстренько попрятались за широкие спины защитников, в том числе и
главный - Храпоидол.

Вышел вперед предводитель дружины - дородный мужик с усами до пояса,
красноносый и веселый.

- Не по нраву мне такая битва, - сказал он. - Никогда еще люди ярла Брюки
Золотой Лампас не выходили против троих, но только состоим мы на службе у
конунга Драбадана и ходим в его воле. Сдавайтесь добром.

- Никогда! - вскричал Яр-Тур и выхватил обломок меча.

- Сейчас я построю уважаемых в боевой порядок, именуемый "Восемь ворот на
золотом замке", - предложил Бедный Монах, - и никакой враг не сможет
прорвать наш строй.

Жихарь на всякий случай пересчитал своих. Все равно выходило трое, с
Будимиром и камнеедом - пятеро.

- Шире рыла не плюнешь, - сказал Жихарь. - Но ведь они нас колдунам
отдадут, так что легче помереть. Послушай, ярл, а не знавал ли ты Нурдаля
Кожаного Мешка?

- Мой наставник в мечном бою, - отозвался ярл Брюки.

- И мой! - обрадовался Жихарь. - Давай-ка поглядим, кто у него лучше
научился?

- Такие, как ты, малый, у нас не имеют еще голоса на тинге, - проворчал
варяг. - Но только, когда ты проиграешь, вы все честью сдадитесь - идет?

Храпоидол выскочил и заверещал, что, мол, нечего разводить всякие поединки,
а забивать надо пленников в колодки и доставлять куда следует...

Принц и Лю Седьмой тоже потребовали себе противников, но решили варяги для
начала лишний раз убедиться в доблести своего предводителя.

- Вы этого старого козла не больно слушайте, - сказал Жихарь, доставая меч.
- Он тут у нас недавно ежа родил...

- Вот как? - изумился ярл Брюки.

- Против шерсти, - уточнил богатырь.

- Ложь и клевета - поруха чести воина, - нахмурился ярл.

Тут прокричал Будимир, и на поляну из леса выкатился запыхавшийся ежик. На
колючки он успел уже насадить множество высохших грибов.

Варяги внимательнейшим образом осмотрели ежика, передавая его из рук в
руки, и постановили признать Жихареву правду, а колдуна-родителя стали
вслух презирать за недостойный для мужчины проступок.

Все это, однако, не исключало поединка.

Поначалу полагалось обменяться боевыми кличами.

Жихарь привычно провозгласил:

- Эх, всех убью, один останусь!

Да так грозно, что вся дружина поежилась. Ярл же Брюки Золотой Лампас
выкрикнул нечто несуразное:

- За Одина, за Фафнира! Умри, но сдохни!

Стали рубиться. Школа Кожаного Мешка дала о себе знать: всякий удар
отражался успешно, и получалось вроде той бесконечной игры в шашки, что
вели на холме мудрецы Пилорама и Вшивананда.

Применять же прием старого Беломора богатырю отчего-то не хотелось. Ведь в
этом походе поражал он только всякую нечисть и нежить, а правильного
человека ни одного не убил до смерти, лишь грозился.

Тут пожилой ярл стал задыхаться.

- Понимаешь, - хрипел он в промежутках между ударами, - если мы нарушим
уговор, то тут же все обратимся в диких гусей...

- Небось не обратитесь, - уверял его Жихарь. - Да и плохо ли вольной птицей
летать? Косоглазенький про вас красивую песню сочинит...

Решили сделать передышку.

Ярл Брюки извлек из-за пазухи сушеный мухомор и стал его с жадностью
грызть, чтобы набраться боевого безумия. Мухомор, видно, был старый,
настоящего безумия не получилось, но дух у предводителя варягов поднялся.

- Где мой сладкоголосый скальд Хрюндиг Две Колонки?

Из варяжского строя вышел долговязый нескладеха со струнным инструментом.

- Не успеет скальд сложить и сказать краткую вису, как я поражу тебя в
самое сердце!

Скальд, видя усталость вождя, поторопился мыслями и запел:

Варум ди медхен
Либен ди зольдатен?
Дарум зи хабен
Бомбен унд гранатен!

Виса была очень древняя, но не очень длинная, и за это время Жихарь нашел
выход своим сомнениям: трижды поразил ярла Брюки Беломоровым приемом, но
не до смерти, а просто так, отметился три раза на груди удивленного
противника, в последний миг отнимая меч.

Ярл Брюки взбесился без всякого мухомора:

- Не позорь мою седину, щенок, бей как следует!

И тут чей-то зычный и знакомый голос провозгласил:

- Кончай хвастаться! Бросай оружие! Вы окружены!



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Бедная мама, боюсь, она помешалась - ведь она родила так много детей!

Брайан Олдисс


Раздавать имена - тяжелое дело.

Каково же было первому человеку на свете - ведь все-все полагалось отметить
ему соответствующим словом. Должно быть, не один год потратил.

Даже одному-единственному ребенку дать имя - и то намучишься, станешь
призывать на помощь родню, друзей и просто знающих людей.

А если детей, к тому же сыновей, много побольше сотни, хотя и меньше
двухсот? А под рукой ни опытного старца, ни толковой старушки?

Правда, предложил свои услуги Лю Седьмой, но имена у него были из Чайной
Земли: Мяо да Ляо, Тянь да Шань.

- Не котятам клички подбираем, а родным сыновьям, - отказался от такой
помощи Жихарь.

Да, родимые сыновья прервали схватку богатыря с ярлом Брюки Золотой Лампас.
Варяги сначала собирались броситься в бой - безнадежный, поскольку войско
пришельцев было конным. Варяги опасались нарушить клятву, данную
драбаданским колдунам.

Вот тут-то и пригодился Лю Седьмой.

- Насколько я понял, здешние мудрые законы предписывают в урочный час
переизбирать председателя собрания, чей срок полномочий закончился. Но
переизбранию помешало коварство и злонравие. И теперь в Драбадане началось
правление под девизом "Непорядок и безначалие", когда никакие правила и
клятвы не имеют силы.

- Я тебя все равно уничтожу! - кричал посрамленный Храпоидол.

- Да ты все еще живенький! - обрадовался Жихарь. - Смотри у меня, приятель:
нехорошо ежику быть одному, ему невесту родить надо...

Храпоидол в испуге заткнулся.

Ярл Брюки не успокоился:

- Губить своих людей понапрасну я не стану и колдунов, как всякий воин,
терпеть не могу. Но тогда кто же нам выплатит жалованье?

- Не печалуйся, - сказал Жихарь. - Первое дело - потрясите чернокнижников
как следует, второе - ступайте к ним в город и возьмите, что приглянется.

Варяги ни на миг не усомнились в праве Жихаря судить и рядить, схватили не
разбежавшихся драбаданских чародеев, перевернули, начали трясти и вытрясли
немало хорошего. Но дружина ярла Брюки от этого лишь распалилась и с
радостными криками помчалась за новой добычей. Впереди всех летел
длинноногий скальд Хрюндиг Две Колонки.

Войско, пришедшее на помощь побратимам, расступилось и пропустило
несостоявшихся противников.

Войско это делилось на две части: половина витязей походила на Жихаря, а
половина - на Яр-Тура.

Ни богатырь, ни Принц, ни умудренный знаниями Лю так толком и не поняли,
что же случилось в бабьей земле Окаянии после того, как любвеобильные
побратимы ее покинули.

Лю предположил, что, покуда Жихарь и Яр-Тур беседовали с игроками на холмах
Дурной Бесконечности, в Окаянйи прошли годы и годы, дети успели подрасти, и
счастливы его уважаемые друзья, запасшиеся на старость таким обилием
почтительных и покорных сыновей.

Яр-Тур ничего не думал, он шевелил губами, ведя счет своим потомкам, и
загибал пальцы на руках.

Жихарь полагал, что все-таки собрались на холмах их двойники, обзавелись
лошадьми и поехали вдогон, только вот не во всем подобны они ему и Яр-Туру:
так, сходство между отцом и сыном, не более.

Сами же сыновья, в особенности Жихаревичи, дерзко и совсем не почтительно
утверждали, что родились благодаря Святогоровой силе сразу же после
росстаней, росли не по дням, а по минутам, быстро овладели речью и воинским
ремеслом, но вот беда - имя сыну должен давать отец, а Жихарь и Принц
нахально бросили своих отпрысков на посмеяние окаянским колчеруким
мужичкам.

- Батюшки-светы, они ведь байстрюками нас дразнили да бастардами, -
плакался очередной рыжий детина. - Сколько ж можно терпеть? Батько, слышишь
ли ты?

- Слышу, сынку, - отвечал Жихарь. - Не глухой. Смотри-ка, детство ваше, как
ты говоришь, и дня не длилось, а уж успели настрадаться! Потерпите, не
маленькие, вон Яр-Тур сколько лет без имени проходил, и ничего, не треснул!

Жихарь держался твердо, но внутри был растерян, как и любой человек,
внезапно узнавший, что у него такая пропасть сыновей, причем ровесников.

Яр-Тур, напротив, был весьма доволен:

- Сэр Джихар, да вот же оно - мое королевство! Сыновья, унаследовав мои
доблести, несомненно, отыщут родную вотчину, а уж тогда пошлют за мной.
Кстати, моих, не в обиду вам будь сказано, человек на семь побольше.

Жихарь не растерялся:

- Так у тебя, наверное, близнецов несколько пар, а то и тройняшек. У них
обычно ум и сила на двоих, на троих...

А сыновья не унимались:

- Батюшки-светы, поименуйте нас!

Но сперва такую ораву следовало накормить. Выпотрошенные варягами колдуны
разбежались, да и прибегать к их услугам не стоило: еще угостят лягушками
да червями.

Жихарь отрядил своих потомков в город за припасами. Но все вкусное уже
сожрали или утащили варяги, и посланцы вернулись, привезя только несколько
телег, нагруженных мешками с овсом.

При виде овса Яртуровичи оживились, стали чистить зерно и запаривать его в
котелках. Жихарь поморщился.

- Овсянка, сэр Джихар, - сказал Принц, - есть величайшее благо для
человечества. Будучи съедена поутру, она придает юношескому характеру
необходимую твердость, благоразумие и понятие о чести. Народ, питающийся
овсянкой, сможет в конце концов основать империю, в которой никогда не
заходит солнце.

- Что ты говоришь! - удивился Жихарь. - А ржать они у тебя вместо того не
начнут?

Сам он вздохнул, велел сыновьям срубить и ошкурить могучую сосну. Потом
направил на ствол золотую ложку и сказал:

Ты, бывало, украшала
Корабельные леса,
Но моею волей стала
Не сосна, а колбаса!

Сделалось по его слову, и Жихарь соизволил первым произвести пробу. Колбаса
сохранила годовые кольца и здорово отдавала смолой, да и жевалась с трудом.

- Мясники да коптильщики - известные воры, - утешил Жихарь свое потомство.
- Все равно они в колбасу что попало пихают - может, те же опилки. Кушайте,
детки, не стесняйтесь. Именоваться завтра будем!

Назначили на ночь дозоры и устроились спать. Богатырь спросил у кого-то из
своих:

- Коней где взяли?

- Царь наш научил, великий Мара...

- Поймали все-таки цыгана! - ахнул Жихарь. - Ну и как он там царствует?

- Как, как! То ли сам не знаешь? Сидит на троне в кандалах, чтобы не убежал
на волю. Научил баб гадать и воровать у соседок курей. У него и дети
завелись, но они еще в пеленках...

- А вы, стало быть, взрослые? Ничего, я завтра с вами разберусь...

Жихарю хотелось перед сном разобраться и с Бедным Монахом - зачем он
перекинул их с Принцем в фарфоровых болванов, - но лень превозмогла
богатыря и повалила на бок рядом с теплым Будимиром. У петуха кто-то из
Жихаревичей попробовал украсть перо и поплатился.

Бедный Монах запросто мог удрать от возможной расправы, да почему-то
остался.

На холодной заре Жихарь поднялся и нашел дозорных спящими. Он стал учить
ослушников бдительности, и от их воплей поднялось все войско. Кое-кто
попробовал вступиться за наказанных братьев с криком "Кучей и отца легче
бить!", и случиться бы хорошей драке с неведомым исходом, но дело поправил
Лю Седьмой. Сперва он для порядка пустил в небо дымного дракона, а в
наступившей тишине сказал, что непочтение к родителям считается самым
тяжким преступлением в Поднебесной, за каковое полагается четырнадцать
разрядов казней. Казни были такие свирепые, что все заслушались и
забоялись.

- Семена бамбука со мной, - сказал Бедный Монах, - и, если уважаемые отцы
пожелают, можно подвесить пару наглецов, чтобы посеянные под ними стебли
бамбука проросли сквозь преступные тела...

Жихарь поглядел на иней, забеливший траву, усомнился и решил на первый
случай простить обормотов.

После скудного завтрака началась раздача имен.

Жихаревичей и Яртуровичей развели, построили и пересчитали, причем богатырь
опять перепутал пятьдесят и шестьдесят.

Принц повелел каждому из сыновей своих подходить по одному, становиться на
одно колено, а сам он мечом, одолженным для такого случая у Жихаря, ударял
отпрыска по плечу.

- Вы будете зваться сэр Адальберт...

- Вы будете зваться сэр Алфред...

- Вы будете зваться сэр Алджернон...

- Сэр Аллан...

- Сэр Арчибалд, и втяните живот...

- Сэр Обри, и выпрямите спину...

- Сэр Банкрофт...

- Сэр Бертрам...

- Сэр Бернар... Что вы говорите? На собаку похоже? Никогда не слышал о
такой собаке...

- Сэр Каньют...

- Сэр Кларенс...

- Сэр Фергус...

- Сэр Форд...

- Сэр Грегори...

- Сэр Гавейн...

- Сэр Гилберт...

- Сэр Гордон...

Жихарь со своими не церемонился: вместо легкого удара мечом всякий
представитель рыжего воинства получал прозвище вместе с хорошим
подзатыльником.

- Ты спал на карауле? Беспута тебе имя...

- О, глаза умные - будешь Путита...

- Ага, а ты, щетинистый, - Бородуля...

- Ты первый утром вскочил - Будило...

- Ты - Вешняк, даром что сейчас осень...

- Ты - Ворошило, будешь полки водить...

- Ты - Кокошило...

- Ты - Глазыня, помню матушку твою, привет ей передавай...

- Ты будешь Гарус...

- Ты - Деревяга...

Яр-Тур не иссякал - память-то королевская:

- Сэр Грэхем...

- Сэр Гай...

- Сэр Гамлет, и не раздумывайте в строю...

- Сэр Хьюго...

- Сэр Хамфри...

- Сэр Айзек, где вы успе