ался звучный красивый голос короля, ласковое
мяуканье Бедного Монаха, бренчание звонкого кельмандара и кашель кузнеца.

- Как бы она их с лестницы не спустила, - озабоченно сказал Жихарь.

- Бывает, - откликнулся Демон и спрятал голову под крыло.


1997 г., Красноярск.


Михаил Успенский "Кого за смертью посылать"
("Там, где нас нет" #3)

Библиотека "Азбука fantasy". Издательство "Азбука", С.-Петербург. 1998 г.

OCR&SpellCheck - Serjio Killinger


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

- Дело будет так, - начал я. - Вы будете счастливы, но однажды, путешествуя
под водой, наткнетесь на лысого мужчину, сидящего среди водорослей. Вы
подумаете, что это водяной царь, но он заговорит с вами по-русски. Вам
покажется, что вы поняли, о чем он говорит, но через некоторое время вы, к
своему великому ужасу, поймете, что ошиблись.

Рекс Стаут


Хорошо тому, кто умеет всю долгую многоборскую зиму проспать в берлоге, в
дупле, в норе под корнями. Неплохо ему! Никакой заботушки о дровах, о
припасах, о возможных гостях, а главное - не коснется его зимняя скука,
когда со двора выйти невозможно по причине метели, и приходится сидеть в
душной натопленной избе с дурной головой и выслушивать в сотый раз
надоевшие байки от домочадцев или нечаянных пришлых людей. Издалека-то ведь
не придут, новостей не доставят!

Зато весной засоне придется туговато: пробудится голодным и злым, а
лягушкам, змеям да ящеркам еще и оттаивать предстоит - дело довольно
болезненное. Тут человек по сравнению с десной тварью и нежитью в выигрыше
окажется.

Лучше всех, конечно, устроились подводные жители. Душновато им подо льдом,
понятное дело, зато пребываешь в полусонном виде, когда никто никого почти
не ест.

...Для водяного Мутилы всякая весна начиналась одинаково. Когда лед у
берегов становился все тоньше, а озеро Гремучий Вир прибывало от
многочисленных ручьев, ему снился один и тот же сон: будто бы на берегу
стоит на коленях древний старик и зовет хриплым, рыдающим голосом:

- Ихтиандр! Ихтиандр! Сын мой!

Кто такой Ихтиандр, Мутило знать не знал, но крики эти спросонья полагал
относящимися к себе. Он вскакивал с лежанки, отбрасывал одеяло, сшитое из
драгоценного, по причине редкости, рыбьего меха, выскакивал из подводного
своего жилища и устремлялся вверх, к солнцу и небу. При этом он изо всех
сил врезался в недотаявший лед, и, если бы не тугие рожки, непременно
расколотил бы себе голову. Грязно человскаясь (это ведь только люди
чертыхаются, а черти, наоборот, человекаются), он осматривал окрестности
своих владений, никакого старика не находил, обиженно взвизгивал и нырял к
себе на дно, где со злости пинками пробуждал своих немногочисленных слуг -
русалку да утопленника.

Но на этот раз водяной черт решил схитрить: пусть проклятый мнимый старик
хоть заорется про своего Ихтиандра - Мутило и пальцем не пошевелит, покуда
зеркало озера не освободится ото льда.

- Ихтиандр! Ихтиандр! Где ты там, в печенку, в жабры, в рыбий пузырь тебя!
Дороги просохли, а ты все дрыхнешь! Гостя встречай! - доносилось сверху.

Голос был вовсе не старческий. Мутило вздохнул, выскользнул из-под одеяла,
прошлепал плоскими широкими ступнями по холодным половицам, отворил дверь и
осторожно вышел.

Озеро действительно очистилось - так, редкие льдинки упорствовали еще, но
на них можно было не обращать внимания. Мутило крякнул, присел, оттолкнулся
от придонного плотно слежавшегося ила и помчался вверх, яростно помогая
себе руками, ногами и даже хвостом.

Да, немного плавало льдин, но водяному и одной хватило, поскольку опять он
ударился рогами в кусок замерзшей воды, расколол его и зажмурился от яркого
света.

А когда разожмурился, то увидел, что снова нет на берегу никакого старика.
Вместо старика на прогнивших мостках стоял здоровенный детина в алом
княжеском плаще и орал:

- Ты бы еще до Купального дня провалялся! Лесной хозяин уже весь в трудах,
а у тебя скоро и раки последние расползутся!

От удара в Мутилиной голове окончательно прояснело.

- Жихарь! - воскликнул он. - Княже многоборский! Чего так рано нынче-то? То
ли в кости не с кем сыграть?

Водяной быстро достиг мостков и вскарабкался на них.

Князь Жихарь подхватил его, как малое дитя, своими ручищами и поставил себе
пред светлые очи.

- Душа горит, - сказал он. - Мочи нет!

- Да, без души-то нашему брату спокойнее, - согласился Мутило.

Князь не побрезговал с ним облобызаться, распахнул полу плаща и показал
водяному здоровенную бутыль. Мутило присвистнул.

- Надо же, как тебя допекло, - сказал он. - С какой радости?

- Невместно князю с подданными горькую пить, - вздохнул Жихарь. - Да и от
княгини подальше, а то опять начнет... Веришь ли, всю-то зимушку - ни
чарки, ни ковша, ни капельки. Среди ночи, бывало, проснешься - а она
заговор нашептывает: "Звезды вы ясные, сойдите в чашу брачную, а в моей
чаше вода из заторного студенца. Месяц ты красный, сойди в мою клеть, а в
моей клети ни дна, ни покрышки. Солнышко ты привольное, взойди на мой двор,
а на моем дворе ни людей, ни зверей. Звезды, уймите супруга моего от вина;
месяц, отврати милого от вина; солнышко, усмири ясного от вина. Слово мое
крепко!" Видишь, наизусть вызубрил!

- Невыносимо, - сказал Мутило. - Ну, где пировать будем - у меня или прямо
тут?

- Боюсь, не полинял бы плащ, - сказал Жихарь. - Пойдем в развалюху, я уж
там все приготовил...

И они прошли в дряхлую рыбачью избушку, давным-давно стоящую без двери и с
выломанными ставнями. В избе Жихарь успел кое-как подмести и расчистить
столешницу. На ней стояли две чарки - серебряная и деревянная, для водяного
- поскольку нежить серебра не любит пуще железа. Такая забота умилила
Мутилу.

- А где же свита твоя? - спросил он, мостясь на лавку.

- Там, в логу оставил, - сказал Жихарь, доставая из мешка домашние
постряпушки. - Сказал им так: мол, опять к печальным этим берегам меня
влечет неведомая сила. Тому нечего стыдиться, кому дома не сидится!

С этими словами князь вытащил зубами пробку и разлил зелено вино по чаркам.

- Со свиданьицем! - провозгласили оба враз и выпили. Крупное личико у князя
сразу сделалось красное, как всегда бывает у давно не угощавшихся людей, а
у водяника наоборот - пуще позеленело.

Воротившиеся из разных теплых краев птицы наперебой рассказывали друг
дружке, где были да что видели. Солнце припекало по-летнему. А комарам и
мухам было еще рано жить.

- Три года не виделись, - сказал Мутило. - С самой свадьбы твоей...

Да уж, богатырь постарался созвать на свадьбу всех, кто помогал ему в
странствиях. Демон Костяные Уши чуть крылья до самых плеч не изработал,
пока разносил приглашения. Сам же Мутило прибыл в Столенград весьма
торжественно, в расписной телеге, позаимствованной ради такого случая у
Речного царя, сидел при этом в новенькой дубовой кадушке, а русалка его
стояла на хвосте, размахивала вожжами и громко свистела. В этой же кадушке
водяного и восвояси увозили, чуть тепленького...

Сразу же, не откладывая, выпили по второй, заели пирогами.

- Каково княжествовать? - спросил Мутило. - Сладко ли?

Жихарь махнул рукой.

- Знать„ бы - так сроду не пошел. В первую зиму кое-как замирились с
кривлянами. Тесть-то мой и особенно теща названая, княгиня Апсурда,
разнесли по белу свету, что княжну Карину-де силой приневолили. Хорошо, что
уговорил Лю Седьмого перезимовать у меня.

Ой, хитер мудрец, мудер хитрец! Он им и Снегового Змея показывал, и огнями
цветными стращал, а слова говорил весьма ласковые да вежливые. Семивражье
мы поделили по-соседски.

- Ну и будь доволен,- сказал Мутило. - Последнее дело с родней в розни
жить.

- Потом чайнец отбыл на родину - что-то там без него не ладилось. А летом
пришлось нам снова туговато: Мундук-хан со своими степняками пошел в набег.
Пока мы мечами препоясывались да копья вострили, он уже пять деревень
разграбил, не считая хуторов и заимок. Полетели мы вдогон, да степняков
попробуй настигни! Но тут мой побратим Сочиняй-багатур им в потылицу
ударил, прямо нам в лапы погнал. Мундук-хана удушили, завернувши в ковер,
остальные к Сочиняю под руку пошли. Он теперь Сочиняй-хан! Договор с ним
заключили честь по чести, да только случись в степи засуха - снова могут к
нам полезть, не посмотрят и на договор... Степняки же... Не хан погонит,
так голодуха...

- Я помню одну засуху, - сказал Мутило. - Я на дне лежу, а из воды нос
торчит и все остальное...

Промочили горло, чтобы не было засухи.

- Тебе что ж, там и поговорить не с кем? - спросил водяной.

- А получается, что не с кем, - пригорюнился князь. - Окул Вязовый Лоб из
кузни не вылезает, постоянно денег требует - из нашей-то руды не всякая
сталь получается. Ругаемся до синевы. Беломор вечно своими делами занят...
Народ на дружинников жалуется. Я им толкую: не надо бояться человека с
мечом! Нет, все равно пугаются...

- А жена?

- А что жена? Жена есть жена... - Жихарь пуще пригорюнился.

- Жена есть жена, - передразнил Мутило. - Надобно и за нее выпить... Э,
самое-то главное не сказал: детки-то пошли у вас?

- Две дочки, - ответил Жихарь. - Нынче сына ждем. Непременно будет сын, все
бабки говорят. Она у меня и разумница, и обращение знает, и понятия всякие,
только ведь она природная княжна, а я...

- Нашел о чем печалиться, - хмыкнул Мутило. - Слава о тебе и под водой
идет, до морей уже добежала.

- Слава - не родословие, - сказал Жихарь. - Она, Карина моя, то ничего, а
то как возрыдает! Ищи, говорит, корни свои, иначе наследник безродный
появится, настоящие князья у него живо отнимут вотчину!

- Глупости какие, - скривился Мутило. - Как это вы, люди, любите сами себе
жизнь усложнять! Это бабские причуды - ведь и рыба с икрой, бывает,
чудесит. Жен-то воспитывать надо - что на суше, что в омуте. Вон по моей
русалке разве что печка не ходила, да и то потому, что не положено под
водой печи складывать. Зато теперь по одной половице плавает. А сперва-то
как причитывала: кабы не ты, изверг, говорит, была бы я теперь прекрасной
ундиной в Бонжурии! Врешь, отвечаю: кабы не я, ты бы сейчас на Туманном
Острове в холодном Несс-озере страшилой работала! Ей и возразить нечего...

- Богатырям женщин бить не полагается, - сказал Жихарь. - А князьям тем
более. Мы ведь не мужики сиволапые!

- Вон ты как заговорил, - хихикнул Мутило. - А откуда же взялась поговорка:
"Князьями не рождаются - князьями становятся"?

- Становятся, это верно, - ответил Жихарь. - У князей ведь и ум устроен не
как у прочих людей. Сам в себе замечаю перемены великие! Едешь, бывало,
вдоль рубежа, глянешь направо, на родное Многоборье, и думаешь: "Это мое".
Глянешь налево, на соседскую землю, и вдругорядь мыслишь: "А ведь и то,
если вдуматься, - мое же!" И страшно становится, и глядишь на себя, как на
чужого человека, к тому же противненького... Блин поминальный, да как
тяжело-то! Одна надежда - что сын вдруг возьмет и возмужает в один день. У
меня такое уже бывало. Тогда сложу я с себя знаки власти, посажу его на
престол, а сам поеду подвигов искать... Веришь ли - недели для себя не
выкроишь! Ну, давай, за княгиню, за дочерей...

Они еще раз подняли чарки, опростали их и оба задумались.

- Хорошо, когда только сам за себя и отвечаешь, - продолжил богатырь свои
страдания. - А тут об каждом думай! Это какую же голову иметь надо!
Чей-нибудь дитенок в яму сверзится - дура-мать не досмотрит - а ты
мучаешься, словно сам виноват...

- Это оттого, что у людей в нагрузку к душе еще и совесть прилагается, -
наставительно сказал Мутило. - То ли дело нам! Не хватало мне еще всякую
икринку обихаживать, в улиткины заботы вникать! Конечно, когда среди рыбы
замор начинается, надо что-то делать, так это же в редких случаях...
Чувствую, что не боятся тебя - отсюда и все беды.

- Я не Гога с Магогой, чтобы от меня людям шарахаться, - сказал Жихарь и
чуть не заплакал.

- Ладно, что-нибудь придумаем. Будь проще - и люди к тебе потянутся! -
важно сказал водяной черт, словно век занимался княжескими делами. - Как
там Демон существует? Оклемался или нет?

Жихарь невольно расхохотался и даже утешился. На свадьбе Демон Костяные
Уши, как старший по возрасту (свету белому ровесник), назначен был
тысяцким; побратимы же новоиспеченного князя пребывали в звании простых
сватов и дружек. От такой чести Демон возгордился неслыханно и взмыл в
небо, да так высоко, что достиг областей, где всякий воздух кончается и
начинается вечный мороз. Там Демон мигом застыл в ледышку и рухнул вниз,
где ему суждено было разбиться на мелкие кусочки. Но гуляли, к счастью, не
в княжеских палатах, а на берегу пруда - чтобы было где остужать хмельные
головы. Демон туда и ухнул, а Мутило кинулся доставать. К вечеру тысяцкий
оттаял, пришел в себя, но стал малость заговариваться, а демонята, уже
приспособившиеся к почтовой службе, жаловались потом, что, мол, папаша
стали какой-то отмороженный.

- Оклемался, - сказал Жихарь. - Только во время разговора пальцы врастопыр
держит, - и показал, как именно держит нынче пальцы Демон Костяные Уши.

Выпили и за отмороженного. Водяник навалился на людскую стряпню - после
зимней спячки все равно чем брюхо набивать.

- Может, пару утушек изловить да зажарить? - предложил Мутило, видя, сколь
быстро изводится закуска.

- Не вздумай! - нахмурился рыжий князь. - Они сейчас гнезда вьют, я всякую
охоту на это время запретил...

- Это ты своим запретил, - сказал Мутило. - А щуке попробуй запрети! Она
такой визг подымет! У меня, гляди, вон какой рубец остался!

- Не боятся они тебя, - подковырнул Жихарь. - А ведь Гремучий Вир на моей
земле - стало быть, и законы мои...

- Под водой живут не законом, но обычаем, - заметил водяник. - Ладно, это
все пустословие, давай про родословие. Всякий князь, известное дело, свой
род к богам возводит. Вот и про тебя века через два-три сочинят, что, мол,
Перуну внучек, Яриле сыночек...

- Уже сочиняют, - нахмурился Жихарь. - Дескать, дочка мельника из-за меня
здесь утопилась, а сам мельник одичал с тоски и превратился в ворона
здешних мест...

Мутило хлестко всплеснул перепончатыми лапами:

- Ну люди! Ну ума у них! Откуда же на озере взяться мельнице с мельником!
Это же не запруда! Однако терпи, раз героем стал. Еще и не такое про себя
услышишь... Если доживешь до беззубых лет... Высоко залетел, надо быть
скромнее. Вот мне по молодости, помнится, предлагали одно озерко -
далеко-далеко на восходе. Там не озеро, а целое пресное море, по нему в
бурю и волны морские ходят. Так я отказался.

- А чего так?

- Волны, говорю, ходят в бурю человек знает какие и рыбацкие лодки
переворачивают в холодающую воду. Утопленников полно. А я здесь и с
одним-то замучился каждый день ему заделье придумывать, чтобы глаза мне не
мозолил. Там же таких целая ватага. Ну, мой-то старательный, скоро будет на
чин водяного испытание держать, найдут и ему водоем...

- Постой, постой! Так водяники, выходит... Вон как! Чего же про тебя
говорили, что ты полукровка, ведьмин сын?

- Люди говорили, - уточнил Мутило. - Люди. Вы вечно все переврете... Сам
ведь такой же... Брехло, хоть и князь... Не может у водяника с человеческой
бабой, даже и с ведьмой, быть потомства.

- Это верно, - согласился Жихарь и потряс бутылью, словно от этой тряски
зелена вина могло прибавиться. - Все мы врем и подвираем, а правду только
вино и способно выгнать на свет. Ведь и меня не ведьма поедучая в печку
пихала, а простая старушка. Квелый да чахлый был я во младенчестве, вот она
меня из разбойничьей избы забрала и к себе принесла лечить, а я по глупости
на весь лес орал: "Кот и Дрозд, спасите меня!" Бабка меня обмазала тестом и
сунула на лопате в печь - чтобы, значит, дошел до полной силы... После
этого полагается дитя еще поганым корытом накрыть, а потом из-под корыта
достать, будто бы заново народившегося. Но тут прибежали Кот с Дроздом,
видят такое дело, собрались бабку зарезать по обвинению в людоедстве, да
она того не дожидалась: в окошко сиганула, как молодая. А потом сочинили и
про ведьму, и про мои малолетние подвиги...

- Правда и без вина вылезет, - наставительно сказал Мутило. - Меня
маленького та же самая бабка сюда, на Гремучий Вир принесла от родимчика
пользовать водою с лунной дорожки. А люди подумали, что топить. Базлали
так, что я перепугался, со страху бабке чуть нос не откусил, затрепыхался и
в воду ухнул. О чем, кстати, не жалею. На земле бы я уже давным-давно
состарился и помер. А в воде и человек медленно движется, и время не скоро
идет. Хорошая ведь бабушка была, ославили ее зря...

Выпили за необоснованно ославленную бабушку. Зелено вино, употребленное в
достаточном количестве, помаленьку разогнало грусть-печаль. Жихарь этим
решил воспользоваться.

- Вот еще что, - сказал он. - Просьба к тебе от всего Многоборья. За боями
и трудами оскудела наша казна. Так вот, нельзя ли моим людям для поправки
жизни устроить на твоем озере рыбный промысел? Просеку прорубим, проторим
прямую дорогу, будем рыбу солить, коптить, торговать... Ну, тебе жертву
каждую весну, как положено - лучшего коня...

Мутило задумался. Потом показал Жихарю кулак - но не в смысле угрозы, а в
смысле отказа - просто из-за перепонок водяник не может собрать пальцы в
кукиш.

- Вот тебе - промысел, - сказал он, - Знаю я ваши промыслы. Во-первых, твои
ухари тут все выловят под метелочку. Сети сплетут такие, что малек не
уйдет. Потом, чтобы озеру не пропадать, начнут на берегу какие-нибудь
пакости делать - например, кожи дубить. И потечет в Гремучий Вир всякая
дрянь, так что даже лягушки отравятся. А под конец люди и сами поселятся -
бани построят, отхожие места возведут, начнут стирать, лишних котят да
щенят топить...

- Не допущу! - грохнул кулаком Жихарь.

- Ты не вечный, - возразил водяник. - А озеру еще многие века быть! Эх,
отчего вы такие жадные?

Жихарь ничего не ответил и только глядел на водяника с большим изумлением.
Вместо придурковатого водяного черта перед ним вдруг предстал мудрый и
твердый вождь маленького племени, готовый за это племя биться до последней
капли зеленой крови. А он-то думал, что запросто уговорит Мутилу подмахнуть
урядный договор...

- Ну, сейчас, по весне, у вас голодуха, - смягчился Мутило. - Присылай
людей с возами, с коробами - насыплем, так и быть. Соседей надо выручать. А
чтобы строиться-селиться, даже не думайте. Деньги он замыслил на вольном
озере зарабатывать! Хорош друг!

Пристыженный Жихарь разлил последние капли.

- Сам видишь, что со мной престол делает, - пожаловался он. - Весь я не в
себе и себе не хозяин... Только где же денег купить?

Мутило опять задумался, но уже над другим.

- Утоплого, что ли, за вином сгонять... Эх! - неожиданно крикнул Мутило и
даже подпрыгнул на лавке. - Размять надо кости! И тебе, князенька,
необходимо развеяться! Пошли на Полелюеву Ярмарку! Давно я не ходил в люди,
не красовался в торгу!

- Вот говорят: Полелюева Ярмарка, Полелюева Ярмарка, - заметил Жихарь. -
Ото всех я слышал про нее, а сам ни разу не видел. Во младости все как-то
ноги не доходили, нынче дела замучили...

...Полелюева Ярмарка была ярмарка не простая, но чудесно обретенная. Много
лет назад парнишка по прозванию Полелюй нанялся на три года в ученики к
известному в те времена колдуну Орлыге. Орлыга простоватого парня до
волшебных кощунов не допускал, составлению снадобий не учил, а гонял три
года по хозяйству, как проклятого. Работником Полелюй оказался
старательным, не вороватым по причине все той же простоватости, и Орлыга,
колдун в общем-то не самый вредный, наградил его за труды расписным яйцом.
Наказал яйцо разбить только тогда, когда работник вернется в родное село.

Но простоватый Полелюй не утерпел и, сильно проголодавшись на обратном
пути, решил кокнуть яичко на лесной поляне, где и отдыхал. И стоило яйцу
разбиться, как вокруг изумленного паренька зашумела, загудела ярмарка,
закрутились карусели, воздвиглись лавки и загорланили лавочные сидельцы,
расхваливая свой нехитрый тов