оступными, но лишь избранным.

Сергей Максимов

"Какая же земля внутри толстая!" - удивлялся Жихарь, потому что спуск в
Адские Вертепы оказался куда дольше, чем думалось вначале.

Хотя, честно сказать, вначале ничего не думалось: стояли вокруг
насыщающегося песком Индрика и хором упрашивали его набирать тело как можно
быстрее. Индрик торопился и еще до того, как спрятаться солнцу за Стоячее
Море, достиг размеров хорошего быка. Побратимы и Лю Седьмой, державший на
руках полюбившегося ему Будимира, встали на Индриков зад, и землеройный
зверь, вытянув хвостик трубой, чтобы не оттоптали, начал неспешно
погружаться в земные глубины.

- Сейчас мы подобны рудокопам, спускающимся за зеленым камнем в свои
подземелья, - сказал Лю Седьмой. - Во владениях юнаньского вана есть медные
рудники, и рабов туда отправляют при помощи особого устройства, именуемого
клетью. Не будет ли нескромным сказать, что именно я, несовершенный,
придумал это устройство?

- Вот уж, поди, рабы тебе благодарны, - проворчал Жихарь куда-то в сторону.

Дырявый зонтик Бедного Монаха пригодился еще раз, покуда сверху сыпался
песок. Потом пошла обычная слежавшаяся земля.

Будимир потихоньку подсвечивал, и Жихарь по любопытству своему разглядывал
стенки образующегося колодца. Земля становилась все плотнее, Индрик шел
тяжело.

Когда-то, видно, на этом месте стоял город, потому что из стены то и дело
выглядывали всякие осколки и обломки, срезы бревенчатой либо каменной
кладки. Были и другие рукотворные вещи, но угадать их значение
представлялось делом весьма затруднительным.

А до города, сообразил Жихарь, здесь было море: вон в буром окаменевшем иле
видны ракушки и рыбьи кости.

И чем дольше изучал он землю, тем больше убеждался, что старый Беломор
прав, а значит, и его, Жихаря, дело правое.

Ненажора Индрик рос и ширился, шире становился и колодец. Наконец лохматая
площадка с хвостиком стала столь просторна, что все с удовольствием
уселись, вытянув затекшие ноги.

- Наше счастье, что Индрик устроен не как прочие звери и особенно люди, -
сказал Жихарь и в доказательство ткнул пальцем Индрику под хвост. Там и
впрямь ничего полагающегося не было. - А то бы мы с вами уделались по
самые уши.

- Куда же, в таком случае, девается поглощаемая им земля? - спросил Принц.

- Осмелюсь предположить, что в иную Вселенную, - ответил Лю Седьмой. -
Животное, подобное нашему спасителю, подробно описано в трактате под
названием...

- Еще неизвестно, спасены ли мы, - мрачно сказал Яр-Тур. - Полагаю, что
Дикая Охота вначале по глупости будет метаться вдоль Стоячего Моря, но в
конце концов они обнаружат дыру в земле, и кто помешает снежному вихрю
устремиться в нее? Да и до каких пор намерен терпеть непрошенных седоков
мужающий на глазах Индрик?

- Большая Земляная Мышь безмерно благодарна владельцу жезла Жуй, - сказал
Бедный Монах. - Если бы не он, куколка могла пролежать в бездействии еще
многие тысячи лет и стала бы легкой добычей первого же голодного хищника.
Рождение такого животного - чрезвычайная редкость...

- Вот и ладно, что редкость, - сказал богатырь. - Если бы Индрики
плодились, как кошки, они источили бы всю землю, мы бы уже давно все
провалились куда следует и не мучились...

- Жаль, что здесь не установлены изображения Проппа, - вздохнул Принц. -
Удача нам бы не помешала...

- Не беда, - сказал Жихарь. - Если он вправду всемогущ, то и отсюда услышит
наши сказки да байки, а если он просто бревно...

- Мы же не раз убеждались в обратном, - сказал Яр-Тур. - Думается мне, что
наш новый товарищ, умудренный годами и опытом, знает великое множество
новелл и устарелл...

- Не принято в Поднебесной тешить высшие силы россказнями о делах земных, -
отозвался Лю Седьмой. - Но, коль скоро здесь такие порядки, я готов
поведать о войне трех царств.

Как богатырь и опасался, это оказалась волына в особо крупных размерах.
Поначалу все было интересно и увлекательно, потому что незнакомо, только
скоро Жихарь запутался в чужих именах и сложных родственных связях.

Тот, кто сложил эту волыну, хотел, видно, упомянуть в ней поименно всех
жителей Чайной Страны, чтобы кого-нибудь не обидеть, а их вон ведь сколько!

Жихарь задремал, время от времени приходя в себя на самых жутких местах
повествования.

- ...Сяхоу Дунь преследовал врага по пятам, но тут в глаз ему попала
вражеская стрела. Сяхоу Дунь взвыл от боли и выдернул стрелу вместе с
глазом. "Отцовская плоть, материнская кровь - бросить нельзя", - подумал он
и съел свой глаз...

- Прости, Бедный Монах, - не выдержал Жихарь. - Только как бы Пропп вместо
помощи не прогневался за такие сказки да не наплевал нам в глазки...

- Умолкаю, устыдившись своей бестактности, - поклонился Лю Седьмой. - Да и
потом у нас принято рассказывать эту повесть не спеша, в течение нескольких
недель...

- Да ты не обижайся, спасибо тебе, Пропп учтет, за ним ничего не
пропадает...

- Могу еще поведать о подвигах чудеснорожденного героя А-Ка Сорок Седьмого,
владевшего искусством метко плеваться во врага свинцовыми шариками...

- Да спасибо, отдохни, почтенный. Все никак не привыкну - то ли ты молодой
удалец, то ли преклонный старец, уж не прогневайся.

Настал черед Принца. Яр-Тур поднялся на ноги, хотя никакой нужды в том не
было, и начал рассказывать свою устареллу. Сложена она была вроде песни -
одно слово цеплялось за другое, перекликалось одно с другим, отзывалось
одно в другом, так что даже напев получался. Яр-Тур при этом то прижимал
руку к сердцу, то простирал эту же руку вдаль. Да только никакой дали в
углубляющемся колодце не бывает, есть одна высь.

Печальная устарелла его была про мужика-бобыля, как сидит он за пустым
столом и тоскует по любимой, которой уже и на свете нет. И влетает к нему в
избу ворон - здоровенный, глаза горят, перья все врастопырку - и садится на
полати. Бобыль знает, что птица-то вещая, и давай его пытать: встречу я еще
свою милую или нет? А ворон ему: "Никогда!" Бобыль опять спрашивает: а
душа-то моя успокоится? Ворон свое: "Никогда!" Тогда лети отсюда
по-хорошему, советует бобыль, а поганая птица снова-здорово: "Никогда!"
Понравилось, видно, в избе-то. Ну, бобыль огорчился и запил горькую.

На языке Принца слово "никогда" звучало куда страшнее, чем на Жихаревом.

Богатырь подумал, что надо было бобылю задать совсем простой вопрос,
например: "Сколько на руке пальцев?" Ворон снова каркнул бы: "Никогда!",
поскольку других слов он наверняка не знает, опозорился бы в звании вещего
и улетел, теряя перья от заслуженного стыда.

"Всем все объяснять надо, недогадливый какой народ пошел!" - сокрушался
Жихарь.

Сам он собрался поведать устареллу про доброго молодца, что из-за бедности
и гордости бесстрашно зарубил топором ветхую старушку, но тут Индрик
поворотил куда-то в сторону, так что спутникам пришлось ухватиться друг за
дружку, да еще и за хвостик.

Индрику такое обхождение не понравилось, он пошел задним ходом, а потом
вернулся на прежний отвесный путь. В стене же колодца образовалась дыра, и
туда потянулся воздух.

Хвост Индрика согнулся и указал в сторону дыры - дескать, слезай, приехали.
Дыра получилась небольшая, но человеку пролезть впору, даже и богатырю.

- Постой, - сказал Жихарь и добавил с упреком: - Такой здоровый, а уже
утомился! Может, нам туда и не надобно.

Он достал ваджру, выбрал на зверином заду место поровнее и проверил. Все
правильно - черенок показывал на дыру.

К счастью, первым ринулся в дыру не глупый человек, а умудренный петух.
Будимир, не найдя опоры под ногами, вострепетал крыльями и завис в воздухе,
добавив жару в перья.

Жихарь сунул голову в дыру. Сколько петушиного света хватало, простиралась
черная бездна, только прямо под носом тянулся по стене открывшейся
громадной пещеры неширокий приступочек - в две ступни, не более.

Делать нечего, пришлось лезть, помогая друг другу. Когда все трое оказались
на карнизе, Жихарь опять сунулся в дыру, только с другой стороны.

- Прощай, Индрик-зверь, в расчете я с вашим родом: одного загубил, зато
другого, можно сказать, самолично взлелеял!

Индрик ласково шлепнул его по щеке кисточкой хвоста и пошел прежним путем
вниз, к неведомой цели.

- Заделать бы эту дыру, пока Дикая Охота не примчалась, - сказал Жихарь. -
Но тут не до хорошего, лишь бы удержаться. Будимир, лети ко мне, ты небось
устал...

Потом еще раз пришлось свериться по ложке, в какую сторону идти, да и
способ передвижения вызвал споры: лицом к скале ходить или спиной? Решили
спиной.

- Вот, значит, каковы Адские Вертепы, куда не ступала нога живого человека!
- торжественно провозгласил Принц, боком переступая по узенькой полке.

- Подземное царство Диюй состоит из десяти судилищ, каждое из которых имеет
шестнадцать залов для наказаний. В первом судилище располагается камера
восполнения священных текстов...

Жихарь подумал и решил, что разговоры Бедного Монаха будут хотя бы
отвлекать от того, что внизу. "Только бы не усыпил он меня опять..."

- Во втором судилище душу встречают мохнатая собака Чжэн-нин и
Красноголовый Чи-фа. Сюда отправляются души мужчин и женщин, вступавших в
недозволенную связь, души воров, дурных лекарей и обманщиков...

"Вот куда меня и законопатят, - прикинул Жихарь. - Это надо же - на земле
тюрьма, под землей тюрьма... Небось эти сволочи и на небесах тюрьму
изладят, и тогда вовсе некуда будет податься..."

- В залах третьего судилища, именуемого Хэй-шен - черная веревка, грешникам
перевязывают веревкой горло, руки и ноги, клещами сжимают печень, строгают
сердце... В это судилище попадают те, кто думал, что император не заботится
о подданных...

"Смотри-ка, и здесь мне местечко уготовано, - отметил Жихарь. - Я ведь
всегда всякое начальство сволочил. Так что же теперь - разорваться мне, что
ли?"

Свет от Будимира шел уже не золотой, а вполнакала, красный. В его лучах и
самих странников можно было принять за уроженцев Адских Вертепов.

- В четвертое судилище направляются неплательщики налогов, те, кто крадет
камни из мостовой и масло из фонарей...

"Масла не крал, а налогов сроду не платил. Хотя ведь и мостовую случалось
разворошить, так не зря же говорится, что булыжник - оружие богатыря-то..."

- Стой, - сказал Жихарь. - Довольно народ расстраивать.

- ...те, кто писал дурные книги и рисовал неприличные картины, - произнес
Лю Седьмой и замолк.

- Слышите, внизу что-то шуршит? Внизу не только шуршало, но и скрипело,
скрежетало, даже чавкало внизу.

- Найдется, чем покормить Будимира? У Бедного Монаха в рукаве да не нашлось
бы! Красный Петух охотно защелкал сухим горохом. Снизу доносился похожий
щелк.

- Наелась, пташка? Тогда полетай да посвети нам как следует. Кто там
водится?

Будимир сильно оттолкнулся от Жихаревой руки, взмахнул крыльями и осветил
бездну маленьким солнышком.

Не больно глубокой предстала бездна. Все дно ее шевелилось, вспучивалось и
опускалось, как живое.

- Будимир, кто это? - прошептал Жихарь.

Петух бесстрашным соколом ринулся вниз, кого-то там ухватил и вернулся к
хозяину.

Богатырь взял добычу и рассмотрел как следует.

- Ага! - воскликнул он. - Так вот где они зимуют! А я-то голову ломаю!
Летом, бывало, наловишь их полную рубаху, потом сваришь и отправляешься в
дозор. Щелкаешь их всю ночь, чтобы не заснуть...

- Да кто же это, сэр Джихар? - не выдержал Принц.

- Это вот кто: сапожник не сапожник, портной не портной, держит во рту
щетину, в руках ножницы.

Грядущий король глубоко задумался.

- Если он не сапожник и не портной, сэр Джихар, то он, без сомнения, либо
коновал, либо скупщик краденого.

- Думай лучше, простота: идет в баню черен, а выходит - красен...

- Ха-ха, да тут и ребенок догадается! Это арап, которого до крови
исхлестали вениками!

- Сам ты арап, братка. Держи! С этими словами Жихарь сунул под нос
побратиму небольшого рака.

- Значит, где-то тут и вода быть должна. Идем дальше.

Шли еще довольно долго. Лю Седьмой рассуждал:

- Видимо, у Небесной Канцелярии возникла необходимость учредить еще одно,
одиннадцатое судилище. Сюда, вне всякого сомнения, попадают те, кто при
жизни сгущал краски, распространял заведомо ложные...

Рак тем временем изловчился и клешней ухватил Яр-Тура за королевский нос.
Принц охнул, а Жихарь от неожиданности уронил пленника.

- Не хотелось бы мне последовать за ним. - Принц озабоченно щупал нос.

- Ну, не отстриг же он его тебе напрочь, не убивайся. Вот и тропа книзу
пошла...

Скальная полочка действительно пошла книзу и в конце концов привела на
ровное место. Раки сюда выползали редко, держались кучей, грели друг друга.

- Привал! - распорядился Жихарь. Он вытащил из общей кучи нескольких усатых
бедолаг и предложил Будимиру приготовить какую-никакую закуску. Скоро все
трое со вкусом и удовольствием обсасывали скорлупки.

- Это сколько же пива понадобится! - возмечтал Жихарь, поглядев на
несметную силу раков. Потом приложился к жбану, хотя рисовое вино, конечно,
не пиво.

- Эти удивительные черные крабы хотя и значительно исхудали, но все же
радуют желудок, - сказал Лю Седьмой. - Но, даже будучи сытыми, как мы
проникнем за эти ворота? К тому же они наверняка заперты изнутри.

- Какие ворота? - Жихарь чуть не подавился клешней и вдруг увидел - какие.

Ворота уходили вверх на добрый десяток человеческих ростов, каждая створка
казалась цельной железной плитой, а щель между створками едва обозначалась.

- Слышите? - вскочил Принц. - Погоня приближается!

По рачьей зимовке понесло холодом.

- Может быть, сила сэра Святогора... - начал Яр-Тур.

Жихарь нетерпеливо махнул рукой и перебрал в уме все свои возможности.

- Бедный Монах, - сказал он, - ты умеешь быстро заживлять раны? Лю Седьмой
кивнул.

- Когда палач распилил Вэнь Чаня на две половинки, мне, несовершенному,
удалось воссоединить их...



ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В задачи рыцарей входило завершение солнечного круга, помощь слабому полу,
наказание тиранов, освобождение заколдованных, обман великанов, уничтожение
злых людей и вредных животных.

Словарь символов


Всякому вору ведомо: если нанести себе рану на правой ладони, да вложить
туда стебелек разрыв-травы, да подождать, пока зарастет, - тогда можно
смело гулять по чужим кладовым или даже наведаться в царскую казну. Отныне
ни один замок, ни один засов не выдержат прикосновения воровской руки.

Лю Седьмой и тут оказался мастером: на Жихаревой ладони остался лишь тонкий
рубец.

Не дожидаясь, пока и он исчезнет, богатырь бросился к воротам и ударил
завороженным кулаком точно между створок.

- Быстрее, быстрее, - поторапливал он товарищей, едва лишь открылась щель
настолько, чтобы пролезть петуху.

- Остановитесь, обманщики! - Визгливый голос Дикой Охотницы заметался под
сводами рачьей пещеры.

- Хороша баба, да уж больно холодна, - вздохнул Жихарь, последним
протискиваясь в щель. Створки были толстенные, рассчитанные, видать, на
вечность.

Он еще раз вздохнул, когда после повторного удара ворота вернулись в
прежнее положение. Каждый, кто использует разрыв-траву, должен помнить, что
бить рукой следует лишь единожды: ударишь в другой раз - все восстановится
и срастется. На этом уже не один богатырь погорел, не говоря о ворах.

Толстые были ворота, но все равно из-за них доносились грозные голоса
ледяных великанов. Дикая Охота проклинала, умоляла, твердила колдовские
слова, грозила, колотила в глухое железо, но потом, прислушавшись, Жихарь
стал различать крики боли, испуганное ржание коней, визг собак.

- Ай да раки! - воскликнул богатырь. - Они теперь и без нас разберутся. Не
зря, получается, грозят показать их зимовку.

- Дикая Охота нам уже не страшна, сэр брат. Гораздо страшнее место, в
котором мы оказались.

- Подумаешь, - протянул Жихарь, оглянулся и осмотрелся как следует.

За воротами располагалась целая земля, и даже, пожалуй, побольше той, что
осталась наверху.

Здесь и солнце свое имелось. На красном небосводе висел черный круг,
обрамленный по краям языками багрового пламени.

Пламя освещало равнину, покрытую как бы мелкой угольной пылью. Из пыли
поднимались, тянулись к черному солнцу невысокие корявые деревца,
оснащенные мелкими блескучими листиками. Листики трепетали, не нуждаясь в
ветре.

Не хотелось ни странствовать в этих краях, ни тем более жить.

Но и помирать никакого желания не было.

- Ну, в которую сторону пойдем? - обратился Жихарь скорее к ложке, нежели к
спутникам.

- Я нашел тропу, уважаемый Жи Хан, но она мне очень не нравится, - сказал
Лю Седьмой.

- Чего она тебе не поглянулась? - удивился богатырь и подошел к Бедному
Монаху. Потом оглядел то, что выдавало себя за тропу. - Чудак! Нам даже
идти не придется!

Тропа была не тропа, а полоса из какой-то темной и прочной на вид кожи. Она
мягко пружинила под ногами, а главное - двигалась, текла тускло
поблескивающим ручьем.

- Не прикасайтесь к ней правой рукой, сэр Джихар, иначе она порвется или
остановится!

Жихарь поглядел на десницу, как на чужого человека.

- В самом деле, не натворить бы чего. Ну, поехали?

Сам он уже укатил на приличное расстояние.

- Догоняйте! - крикнул он. Первым догнал его Будимир. Птица вела себя
спокойно.

- По сторонам не глядите - затоскуете!

Ехали вначале стоя, потом присели.

- Как хорошо, опять ноги не трудим! - радовался Жихарь.

- Не спешите радоваться, сэр брат. Вдруг это язык огромной ящерицы и она
втягивает нас прямиком в свою пасть?

- Таких больших ящериц не бывает, - неуверенно сказал Жихарь и подумал, что
вот здесь-то как раз таким большим ящерицам самое место.

Они уезжали все дальше и дальше от ворот, говорили сперва вполголоса, а
потом и вовсе беседовать расхотелось.

Жихарь  еще раз убедился, что жбан Лю Седьмого с рисовым вином неубывающий,
и замычал песню. Сперва просто мычал, потом, к своему удивлению, стал
вычленять и слова:

Я один, как погляжу,
На дорогу выхожу.
Путь ведет в туман.

Ночь-то вроде и тиха,
Да судьбинушка лиха,
Не избыть ее.

Никоторого числа
День был вовсе без числа,
Да зачем оно?

Никоторого числа
В мире много стало зла -
Больше ста пудов.

Было, правда, и добро,
Да недавно померло,
Не убереглось.

Утром было много визгу.
Прибежали дети в избу
И отца зовут:

"Тятя, тятя, наши сети
Притащили на рассвете,
Угадай, кого?

Угадай, отец, кого,
Да притом не одного -
Больше тридцати.

Тридцать три богатыря
Утопили упыря.
Это дядя наш!

Дядя самых честных правил
Нам наследства не оставил -
Лишь одни долги.

Нам наследства не оставил,
Уважать себя заставил
Силой, не добром".

Матом кроет свата сват,
Коpни строит брату брат,
Про иных молчу.

Кто начальство, кто народ -
Ничего не разберет
Никакой мудрец.

Под горой собака воет,
На горе могилу роют,
Падает листва.

Путь теряется во мгле,
Суть скрывается в числе
Девяносто два.

- Что это вы такое поете, сэр Джихар?! - возмутился Принц. - Когда это я
строил противу вас козни? И вообще - о чем эта песня? В чем ее смысл?

- Меньше смысла - больше душевности, - объяснил Жихарь. - Это у вас там все
наперед расчисляют, а у нас поют, как сердце подскажет. Вот в заклинаниях
много ли смыслу, зато как помогают!

- Где уважаемый Жи Хан обучался стихосложению? - вмешался Лю Седьмой.

- Да нигде не обучался - разве этому обучишься?

- Однако ваша песня необоснованно печальна, сэр брат!

- А какой же ей быть, если впереди сплошная смерть?

- Вы так уверены в этом?

- Ну, к новой жизни по такой дорожке не повезут, сами понимаете. Мы и так
вон как далеко на этот раз добрались, а в следующий еще дальше попадем!

Жихарь зевнул и заснул, оставив порядок на Будимира.

Снилось ему, что он лежит на самобеглой дорожке, вокруг черная пыль, над
головой алое небо. Радости-то от такого сна!

- Я знаю, зачем такая дорога! - осенило богатыря спросонья.

- Зачем? - хором спросили недогадливые Принц и Лю.

- Чтобы никто не мог назад повернуть...

И, опровергая ту