а очередной сарафан на пол и уперла руки в боки.

- Снова-здорово! - Богатырь с облегчением отложил недочитанное послание. -
Я же тебе еще с порога объяснил...

- Так я и поверила! Из вас с Мутилой торговцы - как из кузнеца Окула
скоморох!

- Да ведь нас Колобочек на ум наставил!

- Ага! Вон твой Колобочек - хуже дурного щенка резвится!

Как раз в это время в светлицу скатились по лестнице маленькие княжны -
Ляля и Доля. Перед ними прыгал чуть ли не до потолочных балок хитрый
Гомункул, истошно верещал при этом и хихикал. Куда только вся премудрость
девалась? Должно быть, впал вековечный бродяга в детство. Просто
удивительно, сколько шума и грома производила эта мелкая троица, покуда не
выкатилась во двор.

Когда женщина в тягости, не следует ей перечить, потому что и ребенок тогда
может пойти поперек, но богатырь все же проворчал:

- В других семьях муж вернется весь в крови по самые уши, притащит всей
добычи - пригоршню меди, так его жена добытчиком и голубчиком
навеличивает...

- Ладно, голубчик, - Карина подошла к мужу и обхватила его голову рукой. -
Хорошо потрудился, прямо даже не верится. Чудеса тебе, видно, сами в руки
идут...

Лучше бы не напоминала!

- А дедов твоих куда определим?

- Будут воспитывать сына, - важно сказал Жихарь. - Научат его драться,
опасно ходить по лесу, заговаривать клады, петь лихие песни - то есть
всему, что полагается знать доброму молодцу. А Колобок наставит в науках.
Ты не гляди, что он сейчас балуется - надо же и ему от вечных раздумий
передохнуть!

Княгиня вдруг погрустнела.

- Неудобно получается, - сказала она. - Я, пока тебя не было, выписала для
детей заграничную гуверняньку... Очень, очень строгая и ученая женщина.
Только вот сказки рассказывает какие-то страшные. Так ведь она недаром и
зовется Апокалипсия Армагеддоновна! Боюсь, не уживется она с этими... Котом
и Дроздом...

- Жалованье повысить - так и с Лихом Одноглазым уживется, - сказал Жихарь,
после ярмарки поверивший во всевластие денег.

- Спасибо тебе, дурачок мой, - неожиданно сказала Карина. - А то дела наши
были совсем худые... Теперь для нас главное - употребить деньги с пользой.
Зови сюда своего Колобка, погляжу, какой из него хозяйственник...

Но звать Колобка не пришлось - на крыльце завизжало, застучало босыми
пятками - Ляля и Доля все никак не могли словить проворного Гомункула.

Жихарь поймал всех на ходу, отделил Колобка от малышек, посадил дочерей на
плечи и закружился по комнате. Потом стал с ними подниматься в горницу.

- Пусть мать делом займется, - шепнул он. - А мы тихонько наверху посидим.

Дочери у Жихаря получились, конечно, рыжие и конопатые, только глаза у них
были карие и большие. Отличить их друг от дружки можно было единственно по
цвету ленточек в волосах, и то в бессловесном возрасте, а потом Ляля и Доля
додумались этими ленточками меняться, ввергая весь дом в головную боль.

Княгиня вздыхала, что на рыжих невест никаких женихов не сыщешь, а князь
возражал, что для женихов, гляди, еще придется расширять дворовую ограду.

- Ну, чему вы тут без меня выучились? - сказал богатырь, стряхивая
близняшек на ковер, усыпанный гостинцами. - Всех ли кошек на деревья
загнали, всем ли собакам хвосты накрутили?

- Батюшка, батюшка! - наперебой затарахтели Ляля и Доля. - Некогда нам
глупостями заниматься, нас Апокалипсия Армагеддоновна в строгости держит!

- В какой строгости? - насторожился богатырь.

- Не велит бегать босиком, перебивать старших, рисовать на заборе куриную
лапку в кружочке, стирать цыплят в корыте и добывать козюли из носу, а
велит вместо того чистить зубы и ножки мыть перед сном!

- Вот так строгость, - сказал Жихарь. - Разве не тому ли мы с матерью вас
учим?

- Так то вы-ы! - завыли дочки. - А то она-а! Она нас целых три дня
заставляла свое имя выговаривать без запинки!

- Но ведь научились же! Теперь вам никакой иноземный посол не страшен,
сразу проименуете, и о вашей учености пойдет повсюду добрая слава... А еще
в чем она вас наставляет?

- Мы уже по-бонжурски знаем три слова: мезальянс, адюльтер и кобеляж!

- О! - изумился счастливый отец. - Ловко! С вами теперь и при королевских
дворах не опозоришься. Да вы рассказывайте, рассказывайте!

- Еще мы научились вот так глазками делать: на бок, на нос, на предмет!

- Великое дело для красной девицы! - сказал богатырь. - А простую загадку
разгадать можете?

- Да хоть десять! - подбоченились ученые дочки.

- Тогда слушайте: поле не меряно, овцы не считаны, а пастух рогатый?

- А! Ведаем! Это про наше княжество! Маменька все время говорит, что в
Многоборье ничему меры не знают и счета не ведут. Только вот про пастуха
неправда: наш пастух Звонило еще не женат, вот рога у него покамест и не
выросли...

Жихарь схватился за голову:

- Ох, просветлила вас гувернянька!

- Батюшка, а мы еще у нее научились сказки складывать!

- Какие сказки?

- Страшные-страшные! Вот послушай: жили в одном доме мама, папа, дочь и
сын. И вот однажды мама и говорит отцу: "Сходи в лавку и купи мне новые
башмачки, у меня совсем их не осталось". Вот пошел он в лавку. Видит:
продаются очень красивые красные башмачки. Купил он их. Принес домой. Мама
их надела, и они очень ей понравились. И стала она везде в них ходить - и
на работу, и гулять, и везде вообще. И почему-то с каждым днем она все
худела и тощела. И вот под конец она от потощения умерла. Похоронили ее. А
башмачки начала носить ее дочь, так как она была большая и они ей были как
раз. Никто не замечал, что башмачки начали толстеть. Девочка начинала
худеть и становилась все тоньше и тоньше. И под конец она тоже умерла.
Похоронили ее, а башмачки начал носить мальчик. С ним случилось то же
самое, и он умер. И вот отец заподозрил неладное. Отнес башмачки к
сапожнику, чтобы посмотрел. И вышло так, что в каждом башмачке было по
иголочке. Они так были оборудованы, что высасывали кровь!

Жихарь еще раз ухватился за голову, чтобы показать, какая страшная
получилась сказка.

- Сколько я по свету скитался, - сказал он, - а подобного ужаса слышать не
доводилось. Какой у них отец умудренный был: заподозрил-таки неладное! Не
напялил сдуру башмачки на свои ноги! Вот бы мне такого догаду в советники!
Хорошо, я вам тоже привез с ярмарки красные башмачки - во-он в том свертке.
Давайте-ка их сразу выбросим: вдруг и они кровожадные?

Ляля и Доля развернули сверток, ахнули и никак не пожелали расстаться с
обновками:

- Нету здесь никаких иголочек! Это правдашние башмачки! Не дадим их
выкидывать!

- Как хотите, - пожал плечами Жихарь. - Только потом у меня чур не худеть!
А простые сказки она вам рассказывает? Про царевну-лягушку, к примеру?

Ляля и Доля охотно поведали батюшке про трех царевичей и про то, как они
искали себе жен, пустив по стреле из луков. Жихарь эту сказку слышал еще от
Кота, но дочки сообщили ему совсем другой извод: когда завистницы-золовки
выбросили лягушачью шкурку в печь, царевна вовсе не вылетела в окно,
обернувшись сорокой. Нет, она осталась в людском обличье - правда, с
лягушечьими мозгами. И теперь могла только скакать и квакать, отчего ее и
пришлось запереть в подземелье - охранять царскую казну...

И такой ужас охватил бедного богатыря после этой сказочки, что даже ледяные
мурашки, невольно пробежавшие у него по спине, выскочили из-под рубахи,
поронялись на пол и, дрожа, забились в еле видимые щели между половицами.

Жихарь сграбастал дочек в охапку, желая уберечь от всякой опасности. Но
Ляля и Доля только смеялись над боязливым батюшкой.

- Что же вам, пигалицы, не жалко царевну?

- Чего ее жалеть? Это же все про неправду! Богатырь встал, ухватил
близняшек за ручки и решительно повел к лестнице.

- Я гляжу, нельзя дом даже на седмицу оставить! - гремел он на ходу. -
Гувернянек всяких развели, детей пугают! Сказки портят! Где эта ваша, как
ее... Демигоргоновна?!

Княгиня тем временем толковала с Колобком, записьшала на свиток его мудрые
советы.

Она оторвалась от писанины и внимательно посмотрела на мужа:

- Успокойся, дружок. Да, Апокалипсия Армагеддоновна, конечно, особа
своеобразная, но дело свое знает. Мне стоило немалых трудов уговорить ее
приехать к нам - с нашими краями у нее связаны какие-то дурные
воспоминания...

Когда Карина хотела показать мужу, что он глубоко не прав, она начинала
говорить с ним по-книжному, по-ученому, чтобы не забывал безродный сирота
разницы между ними.

- Да я ничего, - сказал Жихарь. - Я только говорю - сказки очень страшные
для таких маленьких...

- Жизнь еще страшнее, - вздохнула княгиня. - Гувернянька говорит - пусть
готовятся к ней сызмальства.

- Батюшка, не прогоняй Армагеддоновну! - заревели пигалицы. - Она только
снаружи злая, а внутри добрая!

- Ну вот, - растерялся богатырь. - То на строгости жалуетесь, то - не
прогоняй...

- У нее, батюшка, жизнь тяжелая была... А вот ты сам отгадай лучше загадку:
в море-океане плавает утоплый мертвого человека труп?

Жихарь ответ знал и хотел сказать, но тут со двора послышались истошные
крики:

- Убью!

- Расточу!

- Попалась, ведьма!

- Помогите!

Жихарь вскочил с лавки и даже кинулся к стене, мысля схватить висевший на
крюке меч, - не набег ли внезапный?

Дверь с визгом распахнулась, внутрь влетела небольшая бабушка во всем
черном. Богатырь не успел толком разглядеть ее - бабушка кинулась княгине в
ноги и заползла под лавку.

Вслед за бабушкой вломились, застряв в дверном проеме, Кот и Дрозд. В руках
у каждого было по полену.

- Разоблачили мы ее, Жихарка - победно вскричал Кот. - Столько лет от
правосудия скрывалась!

- Детоубийцам срока давности нет! - добавил Дрозд.

Княгиня тяжело поднялась.

- Где это вы тут детоубийц нашли? Это же почтеннейшая Апокалипсия
Армагеддоновна!

- Почтеннейшая? - зашипел Кот. - Она твоего мужа в печку на лопате пихала,
да мы подоспели!

- Положите поленья! - приказал Жихарь.

Старые разбойники подчинились.

- Совсем из ума выжили, - оправдал богатырь своих воспитателей. Ведь еще
тогда же выяснили, что она меня таким образом лечила от хилости...

Ляля и Доля тихонько извлекли свою гуверняньку из-под лавки.

Гувернянька была, конечно, страшненькая, но не как ягая баба: у той, как
известно, нос крючком, а у этой наоборот - вытянутый.

Жихаревы дочки стали ладошками отряхать старушку, хотя полы были чисто
вымыты.

Колобок прокатился вокруг бабушки и сказал:

- А! Знаю! я и от нее уходил.

- Позвольте, уважаемая Апокалипсия Армагеддоновна, представить вам моего
супруга Жихаря, - сказала княгиня.

Бабушка в черном, ни слова не говоря, подошла к богатырю, внимательно его
осмотрела, потрогала везде руками и осталась недовольна.

- Недодержала я его в печке, - сказала она толстым голосом. - Не дошел как
следует. А все вы! Если бы вы мне тогда не помешали, получился бы из
ребенка полный Супермен, как в книгах пишут...

Княгиня Карина ахнула.

- Да, - продолжала Армагеддоновна. - И умел бы он в трудную минуту летать,
поднимать дома с обитателями, перегораживать реки во мгновение ока,
побивать одной рукой многотысячные рати, спасать мир по мере надобности...

- А я чем, по-твоему, занимаюсь? - возмутился Жихарь. - Только тем и
занимаюсь, делать мне больше нечего...

И вдруг защемило богатырское сердце по причине утраченных возможностей.

Старые разбойники, почуяв его неудовольствие, решили перейти в наступление:

- Врет она все!

- Так индюшек лечат: обмажут тестом, да в огонь!

- Доказательства где?

От этих наглых слов бабушка Армагеддоновна словно бы помолодела,
выпрямилась и даже стала выше ростом.

- Доказательства вам? Вот они, доказательства!

С этими словами старуха села на лавку, разула костяную ногу и перевернула
подшитый кожей валенок. Из валенка посыпались пучки сухих трав, лягушечья
вилка, сушеная печень пьяницы, соленый огурец, заячья лапка, куриная
слепота, волчьи ягоды, медвежьи ушки, змеиные яйца, мышиный горошек,
бобровая струя, телячьи нежности, собачье дело и еще много чего. Ляля и
Доля с восхищением следили за своей наставницей.

Из кучи колдовского мусора, возникшей на чистом полу, выпорхнула толстая
ночная бабочка и сразу метнулась за печь, в темноту.

- Во-от! - торжествующе прогудела бабушка Армагеддоновна и потрясла в
воздухе куском пергамента.

Жихарь взял пергамент и развернул. Поверхность его была зачернена углем и,
видно, полита некой закрепляющей смесью, потому что уголь за годы
пребывания в валенке не осыпался. Можно было различить какие-то знаки - в
том числе и тот, что красовался на алой пеленке.

Богатырь для порядка повертел пергамент и отдал его жене.

- Я успела снять надпись до того, как эти старые мерзавцы пропили
сопроводительное послание, - сказала Армагеддоновна. - Плашка, кстати
сказать, была не золотая, расплавить ее невозможно... Она где-то до сих пор
должна обретаться. У-у, идолы! - Она замахнулась на Кота и Дрозда сухоньким
кулачком, и разбойники даже присели - впрочем, нашаривая брошенные поленья.

Тем временем княгиня и примкнувший к ней Колобок изучали надпись.

- Не может быть, - сказала наконец Карина. - Выходит, ты действительно
наследный принц Криптонский?

- А то! - сказал Жихарь. - Оттого-то мне всю жизнь и мнилось, что я не от
мира сего, но небесный посланник. Погодите ужо, вот прилетят батюшка с
матушкой - запоют тогда все мои обидчики свиным голосом...

- Не прилетят, - вздохнул Колобок. - Там, где плыла в занебесном
пространстве планета Криптон, ныне пустое место. Мироед заел твою планету
вместе с обитателями...

Жихарь вспомнил, как случилось ему заглянуть в отверстую Мироедову пасть -
там и в самом деле кружились проглоченные миры...

- Доберусь я в конце концов до Культяпого, - решил он вслух. - Хоть и
говорит мудрый Лю, что нельзя его уничтожить, но брюхо-то вспороть можно...

И словно увидел перед собой сверкающее лезвие утраченной ваджры.

- Не грусти, милый, - сказала Карина. - Вздор это все - родословие, гербы и
знаки...

- Вас, бабы, не поймешь, - сказал Жихарь. - То жить не могла без моего
высокого происхождения, то тебе родословие - вздор...

Ляля и Доля тем временем собирали рассыпанное хозяйство Армагеддоновны
обратно в валенок - и где в нем костяная нога-то помещалась?

- Слышь, Гвидоновна, - тихонько сказал Дрозд. - Ты на нас не обижайся: мы
ведь и вправду полагали, что ты Жихарку слопать собралась...

- Молодые были, глупые, - поддакнул Кот.

- Да так с тех пор ума и не нажили, - сурово откликнулась Армагеддоновна.

- И ты молодая еще была, - льстиво напомнил Кот. - Краси-ивая...

- Ну-ну, - сказала старуха чуть менее сурово. - Чертовски была
привлекательна. Как ведьме и полагается. Идите-ка вы в баню оба, да
прихватите Жихаря - вы ведь с дороги... Только зачем вы, старые дураки,
поленницу развалили?

- А мне в баню нельзя, - всхлипнул Колобок. - Я там раскисну, стану квашня
квашней... Ляля! Доля! - завопил он. - Которая из вас меня догонит, той и
доверю пошить мне малиновый кафтанчик!

Он соскочил с коленей княгини и запрыгал к двери, звеня золотой цепью и
сверкая зубами из того же металла желтого цвета.



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Кур для жарения нужно брать молодых; старых можно использовать для варки
или приготовления рубленых котлет.

Книшга о вкусной и здоровой пище.


В этот день князь Многоборья остался не у дел.

Столенградские плотники сколачивали длинные столы и лавки для грядущего
пира, вышивальщицы украшали свежевытканные холсты надлежащими узорами,
молодежь обоего полу разучивала полагающиеся к торжеству песни и пляски,
стряпухи прямо на улице готовили угощение в больших котлах, кабацкие служки
выкатывали из подвалов поместительные дубовые бочки, а счетоводы во главе с
Колобком тихонько щелкали костяшками и громко рыдали, подсчитывая затраты.

Симеон Живая Нога уже успел оповестить всех, кого Жихарь желал бы видеть на
празднике, - никак не мог найти только Яр-Тура и Беломора.

Мальчишки, оседлавшие все крыши и деревья, высматривали прибывавших гостей,
потому что многие из них добирались до многоборской столицы весьма
чудесными способами.

Девчонки, предводительствуемые Лялей и Долей, развешивали на домах и
заборах березовые ветви и разноцветные венки.

Молоденький домовой со своим дворовым пособником носились по терему и
двору, всех торопили и понужали - не хотелось маленьким опозориться перед
гостями.

Даже новорожденный сын князя, покуда безымянный, был занят самым важным
делом: учился жить на белом свете, орать и яростно сучить ручками и
ножками.

Отдыхала только княгиня Карина, и повивальные бабки, шнырявшие вокруг
княжеской бани, тревожились, что спит она слишком долго.

Один Жихарь пребывал одновременно в радости, тревоге и безделье. Тревога не
отпускала его уже много дней, радость прорезалась вместе с первым воплем
младенца нынешней ночью, а безделье было вынужденным - кому бы богатырь ни
подряжался пособить, все его вежливо отгоняли, приговаривая, что не
княжеское это дело.

Княжеских дел в этот день не было и не могло быть. В такой день и
могущественный государь, и простой землепашец равны, потому что на белый
свет явился тот, кому суждено либо продолжить отцовский путь, либо круто
повернуть в сторону.

Когда человек рождается, возле бани, где это обычно происходит, обязательно
крутятся три Суденицы - старуха, средолетка и юная девица. Они решают меж
собой, сколько человеку суждено прожить, кем в жизни быть и как помереть.
Редко кому удается подслушать этот приговор: матери с отцом не до того, а
постороннему человеку до чужой судьбы дела мало, да и опасное это занятие:
оскорбленные Суденицы могут заметить его и отнять язык.

Колобок же был и не человек, и не посторонний - он всю ночь подстерегал
Судениц и успел-таки услыхать про долгий век княжеского сына прежде, чем
был обнаружен. Заклятья Судениц на Гомункула не подействовали, так окаянные
бабы пинками прогнали обнаглевшее, как они выразились, хлебобулочное.

- Все-таки лучше, чем ничего, - похвалился разведчик, отряхивая малиновый
кафтанчик.

- Ты бы хоть цепь снял, - попенял ему богатырь. - Они же не глухие, враз
тебя и раскрыли...

- Ага, чтобы Кот с Дроздом ее похитили! Ничего, другие и века своего не
ведают...

А с утра и Колобок нашел занятие, и остался Жихарь один.

Он сидел на берегу пруда и смотрел, как плещется в воде конь Налим - тот
умел мыться без помощи человека.

Сына богатырю сунули в руки только на краткое время, чтобы всенародно
признал дитя своим, а потом сразу же утащили в теплую баню, к спящей
матери.

Из гостей прибыл пока что один Сочиняй-багатур - его табуны в поисках
высокой травы прикочевали к лесному порубежью, и это было во благо обоим
народам - степняцкие стада тучнели, а многоборские границы обрели
дополнительную защиту.

Сам певучий побратим Жихаревых переживаний не понимал и понимать не хотел,
потому что сыновей этих у Сочиняя получилось даже с избытком - хватило бы
только степи для всех. Вечный воспеватель девичьей красоты относился к
появлению наследников примерно так же, как к овечьему окоту. Что и
побратиму советовал.

Сочиняй и так, и этак пробовал развеселить богатыря, но потом плюнул и
пошел к новому приятелю, Рапсодищу, чтобы поделиться с ним высокими
песенными замыслами и потягаться в силе голоса. Но при первых же звуках
состязания повивальные бабки прогнали певцов как можно дальше, в густой
садик, откуда время от времени доносились до Жихаря то истошный визг, то
мрачное гудение, то вопль предсмертный лопнувшей струны.

Во время странствий богатырю довелось погостить в диком бесштанном племени
туруру и наблюдать там удивительный обычай. Во время родов женщину со
сведущими старухами изгоняли из деревни на выселки, отец же будущего
ребенка оставался в своей хижине, освобождался от всяких трудов и катался
по полу с отчаянными криками, словно сам в тяжких муках рожал. Другие
туруруйские мужики всячески его поддерживали и утешали, а по исходе
благополучных