богатыря.

- Заткни пасть, Мироедина! - рявкнул богатырь, с трудом удерживаясь на
ногах. - Сейчас в ухо заеду!

Голова испугалась, послушалась, как бы покрылась инеем и льдом, потом еще
шире разинула пасть. Из пасти по ледяному языку поехали хохочущие
ребятишки. Несмотря на жару, одеты они были по-зимнему. Доезжали до песка и
пропадали.

- Привидится же такое! - сказал Жихарь, хотя все еще было впереди.

И точно - впереди кто-то двигался. Богатырь прищурился, напрягая правый
глаз, и узнал зверя камелеопарда, сиречь жирафа. Такого он видел в зверинце
при дворе то ли Нахир-шаха, то ли Елдым-хана. Только там жираф мирно пасея
на лужайке, объедая с деревьев самые верхние листья, а тут бежал рысцой и
при этом горел - с длинной пятнистой шеи срывались языки пламени.

Следом за жнрафом шел мужик, долговязый и с круглыми от удивления глазами.
Усы у мужика загибались вверх красивыми колечками. Впереди себя мужик вел
на цепочке громадного морского рака. Богатырь давно мечтал завести у себя
на лице подобные усы, поэтому он побежал к мужику за советом. Но мужик
давать совета не стал и сгинул вместе с жирафом и раком.

Потом еще много кто попадался Жихарю на пути. Не все мороки пропадали сразу
- иного можно было даже тряхнуть за грудки, но толку от этого все равно не
было. Встречались в песках и кости - совсем настоящие. Много тут народу
загинуло и скотины загубило.

Возле высохшего колодца богатырь чуть не споткнулся об ящик. Ящик был
глухой, с редкими дырочками. В ящике кто-то жалобно блеял.

- Барашек! - умилился Жихарь и хотел было освободить пленника, но ящик тоже
оказался мороком.

Чтобы окончательно не спятить от бешеного солнца, богатырь стал вспоминать
наставления Беломора.

Во Времени Оном, учил старик, может быть всякое. Там и время идет
по-другому: год за три. И обычному человеку задерживаться здесь никак не
надо. И называть себя следует чужим именем. А вот проявлять себя как раз
ничем не следует - прославишься каким-нибудь подвигом, вот Время Оно тебя к
себе и прикует навечно, станешь древним героем и домой никогда уже не
воротишься.

"Как же мне тогда, дедушка, Вавилонскую башню-то порушить? - спрашивал
Жихарь. - Это ведь, сам понимаешь, подвиг, а не что-нибудь там!"

"Не знаю, - честно признавался Беломор. - Постарайся как-нибудь незаметно
это сделать. Чтобы она сама, к примеру, рухнула..."

Но до Вавилона еще следовало добраться. Незримый преследователь тоже не
уставал, хотя явно и не показывался.

В какой-то миг среди прочих призрачных видений Жихарь узрел и родной
Столенград во всех подробностях. Княжна Карина стояла на крепостной стене и
командовала дружиной, отбивавшей натиск кривлян. Кривляне на стену лезли
неохотно. Богатырь Невзор почему-то был не в первых рядах защитников, а
сидел у себя же в кабаке и за свой же счет угощался!

Припасы в мешке подошли к концу. Пустыне же никакого конца не было. Может,
его не будет и до края света...

Неделю Жихарь шел или три - он сам не знал и не считал. И когда в очередную
ночь увидел вдалеке огонь, то по привычке принял его за морок и только
потом сообразил, что ночью мороки не ходят. Значит, огонь настоящий и
разожгли его люди. Богатырь встал, напился воды и стал потихоньку
подбираться к далекому огоньку.

Пустыня и вправду кончилась. Полный месяц осветил высохшее русло реки. Даже
кусты кое-какие торчали по берегам. И высохло русло сравнительно недавно,
почва была еще влажной. До костра было рукой подать.

"Не перепугать бы людей сдуру", - подумал богатырь, но тут его кто-то
крепко обхватил сзади за плечи.



ГЛАВА ПЯТАЯ

Дом - не тележка у дядюшки Якова!

Николай Некрасов


Всякий дружинник знает, что состязаться в борьбе лучше всего со своим же
братом-дружинником. Сегодня твоя возьмет, завтра - его, и никому не обидно.

А вот связываться с кузнецом, к примеру, уже куда накладнее. Потому что
сила бывает разная. И та, что нажита в непрестанных воинских упражнениях и
укреплена в многочисленных походах, может уступить той, которая накопилась
у наковальни. Можно, конечно, одолеть и кузнеца, если помнить, что у него
левая рука куда слабее правой. Вот под нее и следует работать.

Хуже всего обстоит дело с землепашцами, поскольку их сила исходит
непосредственно из матушки сырой земли. Лядащий на вид мужичонко, бывало,
повергал на землю опытнейших бойцов. Поэтому лучше сделать вид, что
невместно дружиннику бороться с мужиком, - тогда хоть не опозоришься. Не
всегда поможет против силы бойцовская ухватка.

...Сила, с которой столкнулся Жихарь на долгожданном краю пустыни, была как
раз такая - мужицкая, земляная, цепкая, ухватистая, неистощимая. Еле
видимый в тусклом свете тонкого месяца противник сопел, приговаривал что-то
непонятное, силился повалить богатыря на песок.

Поначалу-то, захваченный сзади, Жихарь собирался перекинуть напавшего
вперед и грохнуть оземь - пусть-де его собственным весом пристукнет. Не
вышло. Вот они и топтались туда-сюда, ломая друг другу плечи.

- Чего тебе надо-то, человече? - время от времени спрашивал богатырь, но
противник, видно, не понимал его и все бормотал по-своему.

"Если до зари с ним не управлюсь - задавит он меня", - решил Жихарь, собрал
все как есть силы, извернулся, ухватил противоборца за мощную ляжку и
дернул изо всех сил. В дружине этот прием назывался "корчевание дубовное".

Противник рухнул наземь, увлекая за собой богатыря. Они катались по песку,
и незнакомец все что-то говорил, говорил. Покуда богатырь не начал кое-что
понимать. Это был язык царя Соломона.

- Не отпущу, покуда не благословишь! - вот что толковал незнакомец всю
ноченьку.

- Будь ты неладен, блин поминальный! - воскликнул Жихарь. - Так бы сразу и
сказал - благослови! Благословляю!

С этими словами облегчения он заехал незнакомцу в ухо.

Тот разжал смертельные объятия, откатился в сторону и встал на колени.

- И весь мой дом благослови, господин!

- Благословляю, - согласился Жихарь. - Жалко, что ли?

- Наречешь ли меня не Иаковом, но Израилем?

- Сколько угодно, - сказал Жихарь. - Только зачем драться-то?

- Буду ли побеждать человеков? - не унимался борец.

- Будешь, - вздохнул Жихарь. - Тебя еще малость поднатаскать - равного в
мире не сыщешь, хоть по ярмаркам бороться води. Ты с ума сошел, Яков, или
как тебя там? Ведь я тебе, дураку, ногу мог из сустава напрочь выдрать - ты
хоть это понимаешь?

- Скажи мне, кто ты, господин?

- Сперва давит, потом имя спрашивает, - проворчал Жихарь. Тут он вспомнил,
что имени здесь называть не следует.

- Я... - сказал он, - ну... словом, кто есть, тот и есть. Тебе не надо
знать.

- Я понял, господин! - в великой радости воскликнул Иаков-Израиль. - Ты -
Сущий еси?

- Аз есмь маленько! - важно подтвердил богатырь. - Я не только сущий,
правда, я еще и едящий, и пьющий - если поднесут в меру.

Светает в пустыне быстро, и теперь Жихарь смог как следует разглядеть
ночного супостата.

Супостат был много постарше богатыря, в его красивой черной бороде густо
переливалась седина. И в плечах он был пошире, и ростом повыше - как только
Жихарь с ним управился? Он помог Иакову встать. Тот, прихрамывая, сделал
несколько шагов.

- Эх, дядя, дядя, - укоризненно сказал богатырь. - Покалечил я тебе
ножку-то. А вольно ж тебе задирать кого ни попадя! И ведь не юнец, поди,
семья небось есть?

Семья у Иакова оказалась такая, что Жихарь присвистнул. Человек сто, не
меньше, мужчин, женщин и детей повылазили из драных шатров, раскинутых
вокруг костра. Это не считая многочисленных овец и верблюдов. Верблюды
ревели, женщины тоже. Видимо, не чаяли больше увидеть Иакова живым.

- Крепко живешь, - только и сказал Жихарь. - А кто над тобой княжит, кто
защищает, кому дань платишь?

- Никто надо мной не князь, - гордо сказал Иаков. - А защита моя - Господь
мой!

С этими словами он распластался перед Жихарем. Богатырь смутно
почувствовал, что его тут принимают за кого-то другого. Ну да это неплохо.

- Простри руку свою над домом моим! - потребовал Иаков.

- Чего с рукой сделать? - не понял богатырь.

Иаков досадливо крякнул, встал и показал бестолковому гостю, как надлежит
простирать руку.

- Благослови... - снова заныл он. Жихарь понял - пока тут всех как следует
не благословишь, жрать не дадут. Поэтому он безропотно вытянул вперед обе
руки и терпеливо ждал, пока Иаков подведет под Жихарево благословение весь
свой многочисленный род.

- Се - старшая моя жена Лия... Лия была такая страшная, что богатырь
расхотел жениться когда-нибудь вовсе, даже на княжне Карине.

- Се сыновья от нее - Рувим, Симеон, Левий, Иуда, Иссахар и Завулон...

- Здоровенные у тебя сыновья, - сказал Жихарь. - Они и без благословения
небось голодными спать не лягут - из зубов у кого-нибудь выхватят.

- Се - любимая моя жена Рахиль... Рахиль несколько примирила богатыря с
женским родом и очень выразительно глянула из-под платка.

- Иосиф и Вениамин, Дан и Неффалим, Гад и Асир... Ну, последние четверо,
правда, от рабынь.

Жихарь рабства не любил и нахмурился.

- Ну, это у меня не совсем рабы и рабыни, не как у фараона. Просто
прибьется человек к моему дому - как откажешь? И равных прав с домочадцами
ему тоже не полагается...

Иаков долго водил гостя вдоль шатров, потом среди стада. Наконец был
благословлен последний осел. Только тогда патриарх повел богатыря в свой
шатер, где на ковре уже дымились многочисленные блюда.

Жихарь ел, ел, ел, пока не уснул тут же, на ковре. Как с него снимали
сапоги и укладывали - он уже не слышал.

Во сне ему привиделась лестница от земли до неба, и не какая-нибудь там
приставная, нет - основательные каменные ступени. По лестнице, вздыхая и
вытирая мокрый лоб, поднимался Иаков. А сам Жихарь стоял наверху и обещал
гостеприимному хозяину с три короба - и того, и сего, и пятого, и десятого.
Обещал силу, могущество, долголетие, удачу... Во сне, известное дело, язык
без костей, и за подобные обещания человек отвечать ну никак не может.
Иаков же всему верил и кланялся болтуну на каждой ступени. "Хватит врать
человеку", - подумал Жихарь и проснулся.

Все семейство Иаковлево сидело у входа в шатер и молча, с великим почтением
наблюдало, как богатырь открывает глаза, как потягивается с хрустом...

Жихарю сделалось неловко - особенно после того, как потянула его природа
куда-нибудь в сторону, в кустики...

- Э! - хлопнул он себя по лбу. - Да ведь у меня еще собаки не
благословлены!

Он вскочил, промчался мимо, на ходу желая всем доброго утречка, - и
прямиком бросился в кусты, где, по его мнению, и находились
неблагословленные собаки.

Потом ему поднесли умыться - две пригоршни воды в глиняной миске.

- Ручей пересох, - объяснил Иаков. - Теперь придется сняться и следовать
дальше, искать воду...

- Не придется, - объявил Жихарь. Ему и в самом деле хотелось еще денек
поваляться на коврах под опахалами, отдохнуть и отъесться как следует. - Я
мастер воду добывать...

Он снял с шеи наговоренный платок, наполнил огражденное камнями малое
озерцо источника, потом велел подходить с бурдюками и кувшинами.

- Если бы у меня был такой платок, - вздохнул Иаков, - я бы сидел себе
спокойно на верблюжьей дороге и собирал серебряные сикли...

- Я бы тоже сидел, - заверил его Жихарь. - Да времени нету. Нужно мне
поспешать в город Вавилон...

- Ой-ой, - сказал Иаков. - Лучше бы тебе, господин, обойти тот город
стороной: нечестивы жрецы вавилонские и гордыни преисполнены. Всякого
путника хватает конная стража, ставит ему рабское клеймо и отправляет
строить дерзновенную башню. Построим, говорят, башню от земли до неба и
сделаемся как боги... Еле ноги унесли мы из того Вавилона.

- Я им настрою, - пообещал Жихарь. - Век моей работы не забудут...

- А все же обойди его, и благо тебе будет, и долголетен будешь...

- Не могу, - сказал Жихарь. - Пославший меня видит дальше меня. Кроме того,
и слово богатырское дадено...

Тем временем в жертву гостеприимству Иаковлеву принесли еще двух баранов.
Жены и рабыни хозяина ухитрялись из одного и того же мяса приготовить два
десятка не похожих друг на друга блюд. Были еще незнакомые сладкие плоды и
напиток сикера, мерзкий как по названию, так и по вкусу. Больше всего он
напоминал прокисшее пиво, но в голову ударял надлежащим порядком.

Дождавшись, покуда гость насытится, Иаков начал рассказывать свою печальную
историю о том, как некогда встретил у колодца маленькую Рахиль и сразу
влюбился в нее, и нанялся к отцу Рахили, хитрющему своему дядюшке Лавану в
работники, и волохал, как на каторге фараоновой, семь годочков, после чего
ему привели страшноватую Лию и не велели жаловаться, поскольку старшую
сестру выдают замуж вперед младшей.

Жихарь сочувственно кивал. Он сам-то в батраках вроде и недолго проходил, а
показалось за десятилетие.

Следующие семь лет бедолага Иаков отрабатывал уже непосредственно за
Рахиль, но подлецу дядюшке и этого показалось мало и работника терять не
хотелось. К четырнадцати годам трудов праведных прибавились еще шесть - уже
за приданое. Потом могучее терпение Иакова иссякло, и он бежал с женами, с
добром и домашними богами...

- Правильно сделал, - сказал Жихарь. - Зря только двадцать лет ждал. Я бы
сразу девку в охапку - и ходу...

- Так для чего же ты, господин, тогда мне этого не сказал? - простонал
Иаков. - Сделал бы мне откровение во сне...

Не стал уж богатырь говорить вечному трудяге, что двадцать лет назад ходил
под стол пешком и никому ничего доброго посоветовать не мог. Но всю эту
историю он уже когда-то слышал...

Точно: во время гостевания у племени адамычей царь Соломон излагал свое
бесконечное родословие, и в предках у него как раз этот самый Иаков и
значился... И не одни труды за ним числились, были и неблаговидные, даже по
Жихареву нестрогому разумению, поступки...

- Какое тебе откровение, дядя, - сказал Жихарь, - когда ты родного брата
обманул, дурниной его воспользовавшись? За чечевицу первородство купил?
Эх, был бы у меня родной братец - я бы его почитал, берег от беды...

Иаков поперхнулся сладким плодом и, кашляя, повалился на колени.

- И батюшку слепошарого обманул, - продолжал богатырь свои обличения:
приятно ведь и лестно молодому парню поучать и стыдить матерого мужика. -
Вытянул из старика братнино благословение... Вот хлюзда на правду и вывела,
нашелся и на тебя хитромудрый Лаван...

- Все так, господин, истину вещаешь, - бормотал Иаков, не поднимая головы
от стыда.

- Ладно, - заключил Жихарь. - Дело прошлое. Грех да беда на кого не
живет...

- Один ты без греха! - возрыдал Иаков.

- Один я, - охотно согласился богатырь. - Разве что когда выпить лишнего
могу, а так - ни-ни...

Бедный Иаков в своем раскаянии дошел до того, что полез в самый дальний
сундук и достал оттуда запечатанный глиняный сосуд, в котором плескалась не
поганая сикера, а настоящее крепкое и душистое вино.

- Тако праведные поступают! - похвалил его Жихарь. - За это сделаю тебе
некоторое пророчество: будет у тебя в потомках могучий и премудрый царь.
Правда, тоже хитрован добрый...

Жихарь вспомнил, как они с Яр-Туром, состязаясь в силе, таскали на плечах
царя Соломона туда-сюда по дороге, и захохотал.

- Строг ты, господин, но и милостив, - заметил Иаков.

- Я отходчивый, - сказал богатырь. - А теперь растолкуй-ка мне, дядя, как
добраться до Вавилона побыстрее?

- А разве тебе не ведомы все пути земные? - удивился Иаков.

Жихарь чуть не пронес чарку мимо рта.

- Мне-то ведомы, - сказал он наконец. - Это я тебя испытываю - неужели не
понимаешь?

Иаков, наморщив лоб, начал на песке рисовать палочкой дорогу в Вавилон, но
только сам запутался и Жихаря запутал - видно, во Времени Оном люди еще не
научились толком создавать чертежи земные.

- Дам тебе проводника, - решил Иаков.

- Племя твое невелико, - сказал Жихарь, надеясь на указательные свойства
Симулякра. - Каждый человек на счету. Нападут враги, так никакой меч не
лишний...

- Да нет, - вздохнул Иаков. - Есть у меня как раз такой, как бы сказать,
лишний человек. Прибился по дороге. Выдает себя за пророка, а сам
приворовывает помаленьку. Дурно влияет на младших сыновей - Гада и Асира.
Отдаю его тебе головой и не скажу, что с кровью отрываю его от сердца
моего...

- А чего он пророчествует? - полюбопытствовал Жихарь.

- Да как все пророки - всякую гадость! - махнул рукой Иаков. Потом хлопнул
в ладоши и велел позвать своего лишнего человека.

Искали его довольно долго - ладно хоть кувшин был объемистый.

Наконец притащили и пророка. Нос у того был здоровенный, как у самого
Иакова, зато остальное тело много мельче. Из-за этого пророк, если
поглядеть сбоку, походил на небольшую виселицу.

- Зовется сей муж обмана Возопиил, - сказал Иаков. - В бою на него надежды
нет: помнится, когда настиг нас мстительный Лаван со своими людьми, так
этот лайдак спрятался под бабьими юбками...

- Учить мужеству будем... - сказал Жихарь.

- Подкосятся колени ваши, - пригрозил Возопиил, размахивая носом. -
Засохнет семя ваше, паутиной покроются мозги ваши, дети ваши вырастут
пьяницами и хакерами, жены ваши раздерут одежды свои и облачатся в рубище
от Кардена бар Диора...

- Что-то я его плохо понимаю, - сказал Жихарь.

- А мы вот такое вынуждены выслушивать каждый день! - всплеснул могучими
руками Иаков. - Он много непонятных слов говорит: диаспора там, холокост...
Прости, господин, что не могу отправить с тобой одного из сыновей моих. А
этот, боюсь, будет тебя до Вавилона вести по пустыне сорок лет...

- Это мы еще посмотрим, кто кого будет по пустыне водить сорок лет, -
сказал Возопиил. - Лысина покроет темена ваши, снидет мерзкая аденома на
простаты ваши... Горе тебе, Вавилон, город крепкий!

- А вот это он справедливо заметил, - сказал Жихарь. - Я тоже ничего
хорошего для Вавилона не предвижу.

- Иногда угадывает, - пожал плечами Иаков. - Да и то сказать: ежели все
время накаркивать беду, непременно угадаешь... Господин, неужто ты на него
вино собрался переводить?

- Нам же с ним еще не один день шагать, - сказал богатырь. - Так
полагается. Ты с ним по-доброму-то пробовал?

- Их у нас, пророков, вообще-то камнями побивают, - ответил Иаков. - Обычай
такой. Хотя без них тоже скучно.

- Яков Исакич, - проникновенно сказал Жихарь. - Ни в жизнь не поверю, чтобы
у тебя один такой кувшинчик был. Я хоть и не пророк, но чувствую, что
до-олго мне теперь не придется погулять да посидеть с хорошими людьми...

Тут в шатер ворвался мальчонка, подбежал к отцу и зашептал ему что-то на
ухо.

- Востроглазый ты у меня, Иосиф, - сказал Иаков. - Слышишь ли, господин:
сын мой заметил всадника на горизонте. Показался, мол, всадник и скрылся...

- Всадник? - вскинулся Жихарь. - Да нет, помстилось, видно... Всадник...
Кто же по пустыне на коне мог проехать?

- И я так думаю: кто? - сказал Иаков.

- За тобой следует всадник! - торжествующе вскричал Возопиил и показал
неумытым пальцем на Жихаря. - Неотвязно следует!

Жихарь вспомнил черного отравителя, мнимого племянника Яр-Тура, и по спине
побежали мурашки, прогнать которые мог только глоток доброго вина.



ГЛАВА ШЕСТАЯ

Теперь ты будущее знаешь? Обаятель, я на костре велю сжечь тебя.

Николай Полевой


- Ты думаешь, почему тебя ночью не задушили из-за этого платочка? - сказал
пророк Возопиил, когда они с Жихарем уже достаточно удалились от Иаковлева
становища. - Потому что я караулил, вот почему! А то бы запросто задавили.

Богатырь внимательно посмотрел на новообретенного спутника и проводника.

- Это ты-то караулил? Да ты пьян без памяти валялся! Разве я не знаю, что
ни в одном народе гостя не трогают? И охота тебе на людей напраслину
возводить? Вот на дороге путника, пожалуй, ограбят запросто, а гостя
нипочем. Я, считай, полмира прошел: имею понятие...

- Люди все сволочи, - сказал пророк. - Поэтому я им и предвещаю всяческие
несчастья. Дело верное!

Перед уходом Жихарь еще раз щедро поделился с хозяином водой, ко