падали на песок,
Людям в горло не лез кусок.

Я родился врагам на страх,
Сгустки крови зажав в руках.
И стремглав бежали враги,
"Пощади!" - визжали враги.

Я, едва лишь набравшись сил,
Пуповину перекусил,
Голым я вскочил на коня -
Так запомнили люди меня!

Десять дней бежали враги -
Их до Желтого моря гнал,
Двадцать дней бежали враги -
До Зеленого моря гнал.

Тридцать дней бежали враги -
До Последнего моря гнал,
Ибо я, окрепнув едва,
Походил на дракона и льва.

Как деревья, руки мои,
Словно скалы, ноги мои,
Шириной со степь моя грудь -
Воздух весь я могу вдохнуть!

А когда начну выдыхать,
То поднимется ураган.
А когда начну выдыхать,
То обрушится Тенгри-хан.

Все вершины на землю падут,
Мелким людям жить нс дадут,
Шибко воля моя длинна,
Всей Вселенной длинней она!

"Парень подходящий, - решил Жихарь. - Только врет и хвастается сверх
меры... Ну да песенное дело такое: не соврешь - не споешь".

А Сочиняй-багатур в песне добрался наконец и до дела:

...Что тебе, подобной луне,
Эти сумрачные леса?
Что тебе, подобной луне,
Эти серые небеса?

Что тебе пропадать в тоске,
Как ручью в горячем песке,
Среди этих унылых гор?
Я тебе подарю простор!

Будешь степью повелевать -
Двадцать жен не поднимут лиц!
Будешь юрту мою подметать
И доить моих кобылиц!

Айналайн, поезжай со мной -
Будешь двадцать первой женой!

"Э, как бы он ее не сговорил! - забеспокоился Жихарь. - Девки ведь падки на
красивые слова: собралась и подалась в степь... Зря только он сказал, что
ей придется юрту мести да кобылиц доить, - про это узнать она бы всегда
успела..."

Но княжна Карина и без Жихаря знала, что к чему. Она сошла с трона,
приблизилась к жениху и помогла ему покинуть табурет. Очутившись на полу,
Сочиняй-багатур, чья грудь, согласно песне, могла вместить весь воздух
земной, оказался ниже княжны на полголовы.

- Светлый степной владыка! - пропела княжна голосом отнюдь не суровым. -
Пошла бы я за тебя, только в дому батюшки я не то что двадцать первой - и
второй-то быть не захотела. Прогони двадцатерых ясен, тогда и подумаю...

Сочиняй-багатур тут и духом слетел с песенных вершин на твердую землю.

- Нельзя прогони, - вздохнул он. - Когда прогони - табуны взад отдавай,
юрты взад отдавай, каждый жена мои подарки с собой забирай. Мне тогда улус
будет совсем маленький, слабый. Придет Мундук-хан, все его станет...

- А хвалился-то, - сказал Жихарь. - В лесу и сковорода звонка.

- Кто тебе, чума, слово давал? - столь же ласково пропела княжна, не
оборачиваясь на Жихаря. - Не прогневайся, славный Сочиняй-багатур, а только
меня с княжения народ не отпустит. Если уж так я тебе люба, приходи с
табунами и дружиной на службу... Да и на что я тебе? У нас и краше есть, и
роду хорошего... Только тесно тебе здесь будет...

- Тесно, мало места, - сказал Сочиняй-багатур. - В лесу ходит волк, медведь
- коня обижает, человека совсем без волос оставляет... Комар хуже медведя:
родню соберет, всю кровь пьет... Худой места, сильно худой. Чешим-башка -
Сочиняй-багатур один вся земля, невест вся земля очень много. Сочиняй
дальше пойди, красивей найди, умней найди...

- Вот и найди, - нахмурилась княжна - видно, не очень ей поглянулись
последние слова сладкопевца. - Люди, проводите гостя с честью, снарядите в
дорогу. Хоть и не богаты мы, а ничего не жалеть - пусть помнит щедрость
многоборскую...

"Да она этак все наше хозяйство по ветру пустит!" - возмутился Жихарь, а
багатура в дверях задержал и прошептал ему:

- Не кручинься - видишь, какая заноза попалась? Весь век заест. Ты меня
потом обожди на постоялом дворе, на тот случай, ежели и мне тут от ворот
поворот покажут, - только навряд ли... Тогда завьем горе веревочкой!

- А беда - арканом! - воскликнул степняк и проворчал: - Ой-бой, не шибко
надо был...

Да и пошел прочь, не оглядываясь, - у него в запасе еще весь белый свет
имелся да два десятка жен.

У Жихаря такого богатого запаса не водилось, престол же, вовремя не
занятый, мозолил глаза. Жихарь ткнул свата-кузнеца: говори!

Окул долго кашлял, вспоминая сватовы речи про рыбку, птицу да зверя-куницу.

- Ступай-ка в кузню - плуги не окованы, бороны не правлены, - велела княжна
Окулу. - А с тобой, могучий воин, у меня разговор будет особый.

Такого приема богатырь не ожидал. Он же сам пришел, а получается, что его
на спрос привели...

- Ты чего? - спросил он. - Я же по-честному хочу, не как-нибудь...

- Да с таким, вроде тебя, лучше уж разок как-нибудь, чем всю жизнь маяться,
- сказала княжна Карина, хотя говорить такие слова скромной красной девице
и не пристало бы. - Смотри ты - пришел, избавитель, напился черней матушки
грязи, бросил людей и давай отсыпаться. А мне за тобой все пришлось
разгребать, казнить и миловать. Да еще мачехой меня наградил, нет чтобы
змеине ноги повыдергать... Весь век тебе благодарна буду, что порушил мою
жизнь. Там, у батюшки, ко мне светлые королевичи сватались, а тут еле
косолапого степняка дождалась...

- Ему так на коне ловчее, - заступился за Сочиняя Жихарь. - И не ворчи, ты
мне покуда не жена...

- Не жена, - согласилась Карина. - Не жена, а повелительница твоя
всенародным волеизъявлением. Поэтому за все, тобой сотворенное, ответишь.

"И какой дурак девок грамоте учит?" - закручинился Жихарь, а вслух сказал:

- Так ведь опоили меня...

- Опоили? - взвилась красная девица. - Как же ты, чаемый князь, из чужих
рук чару мог принять? От незнакомца?

- То посол моего побратима, - попробовал возразить Жихарь, но понял, что
несет чепуху.

- Посол... - сказала княжна. - Ежели у тебя Мироед в побратимах ходит -
тогда, конечно, посол. Лучшего ты и не заслужил...

- Да что ты знаешь? - досадливо дернулся Жихарь. - Да мы втроем весь белый
свет прошли, и еще маленько осталось. И Мироеда культяпого знаешь как
поставили? Сказал бы, да зазорно. Мы ведь Колесо Времени в надлежащую колею
направили, разве не слыхала?

- И слыхала, и читала даже, - ответила княжна. - Про тебя инда новеллу
сложили - "Там, где нас нет" называется. Только гляжу я, наврал сочинитель
про тебя с три короба, поверил на слово пьянице и хвастуну... На бумаге-то
ты герой и разумник получился, а по жизни, извини уж, прямой дурак. А
долгов-то, долгов наделал!

- Чего долгов? - набычился Жихарь. - Мои долги - мое богатство. Я уж их
давно простил, долги-то...

- А ведь казны-то в Многоборье нынче нет, - сказала княжна. - Вытаскали всю
казну за твой счет и твоим именем - дескать, вот Жихарь проспится, он и
вернет. Ой пропил, окаянный, все как есть пропил - ни куска в рот положить,
ни тряпки накрыться не оставил! - внезапно заголосила владычица Многоборья,
словно простая баба, страдающая за пропойцей-мужем. - По миру пустил, весь
народ обездолил! Теперь и налогов не с чего собрать, сама в долг живу, за
каждой монеткой кланяюсь Невзору пустоглазому!

И зарыдала, словно у нее отобрали любимую куклу, - молоденькая была княжна
совсем.

Жихарь растерялся: от девичьих слез всякий настоящий богатырь приходит в
некоторую растерянность, ибо никогда не знает их истинной причины.

- Да ты утешься, - сказал он. - Вот я сейчас пойду на крыльцо, тряхну его
за душу - снова с деньгами будем...

Княжна промокнула очи рукавом (платьишко и вправду было домотканое) и
посуровела.

- Здесь теперь живут не по произволу, а по закону, - сказала она. - А закон
велит долги отдавать. И ты, мил-любезен друг, их отдашь, отслужишь,
отработаешь. Как конь, будешь пахать, грошика медного взаймы не возьмешь,
ковшика хмельного не выпьешь. До седых волос будешь работать, камни
грызть...

- Зачем до седых? - испугался Жихарь. - Мы это дело мигом поправим! Сяду на
доброго коня, кликну дружинушку хоробрую, набежим лихим набегом на тех же
кривлян твоих, вернемся с добычей...

- Еще одно разоренное княжество на меня повесить желаешь? - сказала княжна.
- Да и веры тебе нет, твой поход либо до первого кабака, либо до первого
ночлега, а там поминай тебя как звали - разве не права я? Можно ли тебе
верить?

- Нет! - страшно крикнул Жихарь, даже сам испугался, не удержав в себе
правды, - больно горькая была. Потом спросил, окончательно утратив разум:

- Так ты, выходит, за меня не пойдешь? Княжна захохотала, громко, напоказ,
как хохочут безнадежные вдовы на гулянках.

- Жених без порток, невеста без места! Нет уж, теперь мне выходить разве
что за Невзора... Вот и буду с казной. А он тебя же сватом зашлет...

- Нет уж, - сказал Жихарь. - Я его раньше сапогом пну куда надо - пусть
потом хоть на всех подряд женится.

- Не честь богатырю бить кабатчика, - сказала княжна. - Да и сапоги свои ты
пропил...

Жихарь глянул на босые грязные ноги и вспомнил - было такое.

- Да и роду-племени ты неизвестного, - продолжала Карина. - Кто твои
предки?

- По делам моим я сам себе предок, - гордо сказал Жихарь.

- От дел твоих только слова остались да разорение...

- Чего ж ты со мной возилась, лечила и обихаживала?

- А мне любопытно было, - сказала Карина, - помрешь или нет. По всем чарам
и по науке, должен был помереть, я ведь тоже в отравах знаю толк. Не помер,
окаянный, знать, и вправду Святогор с тобой силой поделился...

- Ну и ладно, - сказал Жихарь. - Зато я себя в мире прославил и Время
наладил.

- Что-то мы здесь ничего такого не заметили - живем как жили, - сказала
княжна.

- Оттого что живете одним днем, - сказал богатырь. - Глаз от земли не
подымаете, про Круглый Стол слыхом не слыхивали, на ристалищах не
подвизаетесь...

- Ах ты, подвижник, - усмехнулась княжна. - Я-то, дура, бежала сюда по
грудь в снегу, мнила - героя встречу, как в книжках писано... Вот и
встретила героя - лежит пьян, сам без себя. Добро, герой. Отдаю я тебя
горькой твоей головой в кабалу кабатчику Невзору - да он и сам этого
требует, а он теперь здесь и без венца княжит. Будешь работать всякую
работу, что скажет.

Она велела придвинуть себе столик и кресло, схватила перо, споро сочинила
кабальную грамоту, отрезала кусок витого шнура от занавески (Апсурда с
собой не все успела прихватить) и, накапав на грамоту горячего воска,
пришлепнула его княжеской печатью.

- Ступай трудиться, - сказала она и величественно протянула руку к двери.

Ошеломленный Жихарь двинулся в указанном направлении, где уже поджидал его
глумливо осклабившийся Невзор, манил корявым пальцем...

Хотел богатырь своротить пустоглазому рыло на сторону, да почувствовал на
деле, что закон есть путы незримые и цепи негремящие...



ГЛАВА ПЯТАЯ

Тяжелый физический труд на свежем воздухе скотинит и зверит человека.

Неизвестный писатель-гуманист


- "...Чаю, славный друг мой и брат, сэр Джихар, что недосуг Вам читать мое
многословное послание - должно быть, Вы ныне без меры заняты устроением
своего княжества: возводите стены, укрепляете башни, составляете
соответственно благородной своей природе многомудрые законы. То же
происходит и у нас. Власть свою над землями Логрии посчастливилось укрепить
мне женитьбою, в коей выгода превосходнейшим образом сочеталась с истинною
любовию; одна беда, что супруга моя, достойнейшая Джиневра, до сих пор не
принесла мне первенца, а ведь отцовскую свою состоятельность я при Вас же
многажды доказал в приснопамятной земле амазонок. Беда, коли так и дальше
будет, - тогда власть моя неволею перейдет к племяннику моему по сестре,
нареченному Мордредом. Сей младенец уже на первых шагах поприща своего
земного выказывает себя весьма гадким и недостойным..."

- Обожди, - сказал Жихарь. - Повтори-ка про племянника...

Демон Костяные Уши сидел, нахохлившись, на плетне, и весенний дождик
скатывался по черным его блестящим перьям. Богатырь, тесавший как раз
бревна для нового частокола, весьма был удивлен, когда услышал в воздухе
над собой шум крыльев и узрел прошлого своего супостата, а впоследствии
спасителя.

Чужую речь демоны запоминают быстрее и крепче пестрых южных птиц, а своих
слов у них немного, да и те в основном выражают презрение и ненависть к
роду людскому и вообще ко всему сущему. Но кое-как сумел пернатый дух
отрицания и сомнения объяснить Жихарю, что в конце концов затосковал,
уставши губить земных красавиц, женился законным порядком на демонице
своего племени и даже самолично высиживал яйца. Демонята вылупились
прожорливые, вот ему, Демону, и приходится подрабатывать, разнося по всему
миру вести, и Яр-Тур за хорошие деньги нанял его, чтобы передать весточку
побратиму. Весточка была начертана на пергаменте, а содержание ее было
вестнику ведено выучить наизусть - вдруг да полоротый Демон выронит
грамотку на лету?

Демон повторил про племянника Мордреда.

- Так, - сказал Жихарь и вогнал топор в лесину. - Значит, там он младенец,
а здесь уже зрелый муж-отравитель? Забавно получается. Не начал ли Мироед
снова со Временем баловаться? Это мы обдумаем, а покуда читай дальше...

- "Круглый Стол по Вашему слову сооружен и пришелся моим рыцарям по вкусу -
никто не чувствует себя униженным или обделенным. В назначенный день мы
рассаживаемся вокруг Стола с утра и не приступаем к трапезе до тех пор,
покуда кто-нибудь из моих героев не попотчует собрание рассказом об
очередном своем пречудном и преудивительном подвиге, каковы есть:
освобождение заколдованной принцессы, убиение великана-людоеда, расправа
над разбойничьей шайкой, встреча со злой волшебницей с последующим ее
разоблачением и тому подобное. То один, то другой рыцарь время от времени в
одиночку отправляются искать подвигов; это наилучший способ создать
непобедимое войско.

Когда Вы устроитесь в своем государстве надлежащим образом - полагаю, что у
Вас это получится гораздо быстрее моего в силу Ваших неоспоримых
достоинств, - непременно посетите мой веселый замок Камелот и порадуйте
моих людей и меня самого рассказами о Ваших славных подвигах и свершениях,
каковых, полагаю, со времени нашего расставания накопилось превеликое
множество.

Засим остаюсь любящий и вечно верный Вам друг и брат, король логрийский
Артур. Дано в Камелоте на Майский день.

Постскриптум: ежели случится Вам повстречать на своем пути сарацинского
рыцаря сэра Джавдета, не убивайте его: он мой.

Постпостскриптум: наставник мой, славный чародей сэр Мерлин, велел попенять
Вам, что до сих пор не удосужились Вы прибыть к его собрату, славному
чародею сэру Беломору, с надлежащим отчетом о нашем победоносном походе,
что несогласно с благородными правилами. Полагаю, Вы незамедлительно
исправите это досадное упущение".

- Легко побратиму распоряжаться, - сказал Жихарь. - Вытащил меч из камня -
вот уже и король. А тут словно кляча последняя... Да я и вправду Беломору
не сподобился поклониться, свинство какое...

Демон тяжко вздохнул.

- У тебя-то что за беда? - спросил Жихарь.

- Дети, - прогудел Демон.

- Хворают? - встревожился богатырь.

- Хуже, - сказал Демон. - Еще не оперились, а уж ничего во всей природе
благословить не хотят.

- Совсем ничего? - ужаснулся Жихарь.

- Совсем ничего, - подтвердил Демон. - Даже отца родного. И в кого они
такие уродились?

- Действительно - в кого? - Богатырь сделал вид, что задумался. - Ну да
жизнь их выучит, рога пообломает... Нет, в самом деле - прям-таки
ничегошеньки?

Вместо ответа Демон изронил слезу. Плачут демоны крайне редко, зато слезы у
них не простые, а горючие. Вроде смолы. Если поднести к изроненной слезе
зажженную лучинку, то слеза загорится самым настоящим образом. Вот и сейчас
она упала на землю, а земля была сырая, и демоническая слеза зашипела,
пустив пар, и пошла в почву насквозь - прямиком в Адские Вертепы. Хорошо бы
угодила она там прямо на макушку Мироеду. Пусть попрыгает!

- Эй, не сиди, работать надо! - послышался голос.

Невзор, оставив кабак на попечение дружка своего, румяного Бабуры,
внимательно следил, чтобы кабальный богатырь без дела не оставался. Все
работы на постоялом дворе уже давно были исполнены; теперь кабатчик
напропалую отдавал Жихаря внаем за хорошие деньги. Богатырь уже вычистил
все отхожие места в Столенграде, поставил десятка два домов взамен
сгоревших в бунташное время, выкопал и оснастил срубами пару колодцев.
Наниматели кормили работника сытно, и Святогорова сила помаленьку
возвращалась.

Частенько приходилось Жихарю раздувать меха у Окула в кузнице. Там они за
работой, под звон молота, судили и рядили о том, как бы побыстрее
выкупиться из кабалы, какую бы гадость устроить Невзору, каким образом
обойти и оставить с носом закон. Кое-что уже и надумали: ежели гибкую
медную трубку, через которую Жихаря кормили во время смертного сна,
приладить к котлу, а в котел налить простой бражки да начать кипятить ее,
поливая трубку холодной водой, то из трубки должна закапать Мозголомная
Брага. Такое хозяйство Жихарь видывал у Беломора. Когда же затея удастся,
все люди из кабака переберутся за угощением к кузнецу, а Невзор пойдет по
миру, как ему и полагается...

Но до этого следовало еще дожить.

- Нечем мне тебя отблагодарить за добрую весть, - вздохнув, сказал Жихарь
Демону. - Вот один медный грош добрая старушка сунула, и всех денег...

Демон Костяные Уши поглядел на грош с презрением, и за дело.

- С оплаченным ответом, - сказал он.

- Покормить бы тебя, - сказал Жихарь, взвалил заостренное бревно на плечо и
пошел к изгороди. Демон взлетел с плетня и сел на бревно, точно выбрав
такое место, чтобы работник не утратил равновесия, бредя по грязи.

Вдвоем они быстро поставили бревно в заранее выкопанную яму и забили его
поглубже с помощью копра, причем Демон поднимал каменную шар-бабу наверх с
нечеловеческой легкостью.

Солнце уже клонилось к обеду.

Служивший в кабаке Бабура заворчал, что и самого-то Жихаря кормить не за
что, не говоря уже о всяких крылатых проходимцах, но Демон молча царапнул
когтем столешницу, Бабура оценил глубину царапины и заткнулся, выбросив на
стол остатки вчерашнего угощения. Демон, надо сказать, и тому был рад.

После еды полагался отдых, и этому даже Невзор не смел противиться, хотя и
шипел насчет лежебок и дармоедов.

Жихарь лежал на бревнах и думал, что же передать побратиму. Писать было
нечем, не на чем да и не о чем: то-то Яр-Тур обрадуется, узнав, что сэр
Джихар Золотая Ложка ходит в последних батраках!

- Передай на словах, - сказал он наконец, - что я в своем государстве
тружусь за все про все. Меня, скажи, так в народе и прозвали: царь-плотник.
Пальцы от работы закостенели, перо не удержат. Как всю работу переделаю,
так непременно буду в гости. Не женился покуда, достойной себя не нашел. К
Беломору наведаюсь днями, - добавил он с сомнением. - Братние клятвы помню
и соблюдаю... - сказал он с еще большим сомнением. - От Лю Седьмого
известий не было. Должно быть, отшельничает, как и собирался. Ну вот вроде
и все. Повтори.

Демон повторил слово в слово, ободряюще похлопал его крылом по плечу,
оттолкнулся от бревен и полетел на закат.

Дождик прекратился, и трава, казалось, полезла из земли прямо на глазах.
Вернувшиеся птицы, склевывая с деревьев жуков и гусениц, взахлеб
рассказывали друг дружке, в каких краях зимовали да что повидали. Жихарь
пожалел, что на Разнозельной Делянке, встретившейся им с Яр-Туром в походе,
среди множества полезных и чудесных трав не попалась ягода Сорочье Яйцо -
ведь человек, съев такую, научался понимать все как есть на свете языки,
хотя бы и птичьи.

- Впрочем, что мне теперь толку языки знать, - сказал он вслух, наблюдая,
как скрывается в небесах Демон - пусть и при службе, а все-таки вольный. -
Теперь мне отсюда не выбраться до седых волос, как княжна сказала...

В самом деле, прямого и честного выхода он не видел. Можно, конечно, и
сбежать, да ведь от себя не убежишь. Денег на выкуп нету. Можно, конечно,
вечерами выбегать на большую дорогу - портняжить деревянной иглой, да о том
скоро все узнают. И без того купцы стали обходить Многоборье стороной.

Можно поискать клад, только клады лежат заговоренные на три головы, на
десять голов, на тридцать голов, - вот сколько людей придется са