о
все Орде в утробу пойдем. Показал бы вам батюшка, как браниться  сейчас!..
Алорт, Арталег, уймитесь.  Ты,  средненький,  и  впрямь  погоди  похоронку
заводить. А ты старшенький, тоже умом пораскинь - ко всему  быть  готовыми
надо. И ежели что - то и впрямь Арталега выделять придется. Обычай  таков.
Если, конечно, ты, сыне, и впрямь выделиться пожелаешь. Но  может,  все  ж
что получше предложишь?
     Арталег укора в вопросе не слышит, оживляется:
     - А что? Предложу! На юг уходить к Рубежу Рыцарскому.
     И вновь все молчат.
     - Да ты что? Насиженное место бросить? Через все  леса  -  на  юг?  -
дивится Деера. - Уж сколько годочков никто отсюда уйти и не пытался...
     - Потому что уж больно пустых черепов на Костяной Гряде все  боялись,
- бросает Арталег. - Никто даже и не попробовал...
     - Да не потому  не  пробовали,  что  боялись,  дурья  твоя  башка,  -
презрительно цедит Алорт. - А потому, что здесь мы - Хозяева! А  там  кто?
Нищие, бродяги, изгои... страшнее сказать - рабы! Каждый  на  шею  веревку
накинуть сможет...
     Это было правдой. Безземельных хватало и на юге. Арталег это знает не
хуже других и тем не менее не сдается.
     - То-то здесь вы всем владеем, до чего дотянуться сможем! То-то здесь
у нас поля широкие, луга пышные, а стада тучные! Как мыши по щелям  сидим,
за ворота не высунемся. Уже мало что под землю не забились!..
     - Хочешь идти - иди, - ровно произносит Деера. -  Долю  свою  я  тебе
сама отсчитаю золотом, что у отца припрятано. Иди! Только  воды  здесь  не
мути.
     Арталег  пугается.  Видно,  подобного  не  ожидал.  Опускает  голову,
запинаясь, бурчит что-то - мол, дескать, это ж просто слова...
     - А раз слова, так и хорошо, - не меняя  тона,  говорит  Деера.  Жена
Аргнистова уже справилась с растерянностью и слезами. Хутор в ее руках,  и
она не позволит ему пасть. Нивен вон, по сю пору без Защитников держится!
     Так ничего и не решили. Да и что тут решать? Без  Аргниста,  конечно,
держать против Орды трудновато будет - по военному делу он  дока.  Ничего,
за стенами отсидимся.


     Гном в последний раз ударил молотом по раскаленному куску металла  на
наковальне. Придирчиво осмотрел  заготовку,  остался  доволен  и  большими
щипцами сунул ее в заранее приготовленный топленых жир  брюхоеда.  Лучшего
средства для закалки не было.
     Спустился вечер. Теплый вечер Месяца Птицезвона.  Здесь,  в  Северном
Хьерварде, с погодой творилось нечто странное - на подвластных Орде землях
всегда стояли страшные, погибельные зимы и прекрасные, теплые, с обильными
дождями лета. Урожай успевал созреть, ничто не вымерзало  и  не  вымокало.
Водным путем удавалось отправлять на Юг кое-какие  товары  -  по  бросовым
ценам, разумеется.  Порядок  устоялся  давным-давно.  Купцы  охотно  брали
дешевые северные хлеб, лес, лен, мед, кожи, меха и  прочее.  A  взамен  на
полуночь отправлялись иные необходимые  вещи  и  прежде  всего  -  оружие.
Хуторяне были самыми лучшими покупателями у галенских оружейников.  Каждый
хутор, отправляя свой плот, прикреплял  к  мешкам  и  сверткам  бирки.  На
бирках же писалось то, что желали  получить  взамен.  Купцы,  конечно,  не
упускали случая нагреть руки, но все же вести дело старались честно - люди
Нечисть грудью сдерживают, куда ж на них обманом наживаться...  И  простой
торговой прибыли хватит.
     Двалин вышел на порог кузницы. Даже могучие мышцы гнома начали ныть и
болеть от усталости - за это  время  кузнец-доброволец  переделал  столько
работы, что иному кователю-человеку хватило бы на полгода. Только работа и
спасала. Да еще - что уж греха таить! - здешние молодухи.
     С  давних  времен  среди  молодых  хуторянок  жарким  тайным  шепотом
передавались рассказы один другого стыднее о том, что гномы, хоть ростом и
не вышли, зато лучше их в постели никого нет,  и  даже  самый  здоровенный
бугай-хуторянин самому захудалому гному и в подметки  не  годится.  И  еще
немаловажно - что от этих соитий не могли родиться дети... Мужики об  этих
бабьих пересудах если и знали,  то  не  придавали  значенья  -  мол,  язык
женский все равно что помело. Не придавали значенья - и притом  совершенно
напрасно.
     Первой гнома заарканила Лииса. Не зря "снидать"  приходила.  И  гном,
как ни устал после целого  дня  честной  молотобойной  работы,  все  равно
чувствовал сосущую пустоту там, в сердце - а  потому  соблазнительнице  не
сопротивлялся.
     Всласть навопившись и настонавшись, донельзя довольная молодка  вошла
в девичью с такими блестящими, сытыми глазами, что не понять, чем и с  кем
она занималась, мог только слепой. И, конечно, Лииса похвасталась.
     После этого гному не приходилось  жаловаться  на  отсутствие  женской
ласки. Его кормили на убой, словно племенного борова.  И  он  старался  не
разочаровывать  своих  посетительниц.  Странное  дело,  но  молодки  могли
повырывать друг другу все волосы из-за какого-нибудь худосочного молодца -
а  вот  из-а  Двалина  они  совсем  не  ссорились,  составив  нечто  вроде
молчаливого заговора. Замужние  завистливо  косились  и  кусали  губы,  но
наставить рога своему благоверному пока никто не решился.
     Гном постоял некоторое время, подышал свежим воздухом  и  уже  совсем
было решил вернуться к работе (на верстаке рук мастера  ожидал  невиданный
еще многозарядный скорострельный арбалет. Им  Двалин  собирался  вооружить
всех детей и женщин на хуторе), как его внезапно окликнул голос  -  голос,
заставивший Двалина, гнома отнюдь не робкого десятка, задрожать  до  самых
глубин его существа и едва не бухнуться на колени. Голос обращался к  нему
на его родном языке, был тонок, чист и исполнен непонятной силы.
     - От повелевающей к презренному: слушай, повинуйся и отвечай! Как имя
места?
     Гном еле-еле поборол неимоверно сильное желание простереться ниц.  Он
поднял взгляд - весь при  этом  обливаясь  потом,  словно  таща  на  спине
десятипудовую тяжесть.
     Перед ним стояла Повелительница.
     Невысокая, тонкая в талии. Личико чуть вытянуто, на щеках -  премилые
ямочки. Прямой, тонкий нос, огромные глаза со странным разрезом -  внешние
уголки несколько подняты. Круто изогнутые брови.
     Одета она была и вовсе странно. Сшитая из бесчисленных лоскутов  кожи
куртка немыслимого покроя с косой застежкой и заправленные с сапоги  брюки
- черные, из чешуйчатой шкуры какого-то зверя, вроде бы даже горной  змеи.
У пояса незнакомки - кривая тонкая сабля, над плечом  торчал  лук.  Больше
никакого оружия на виду она  не  носила.  Из-под  причудливой  островерхой
шапки выбивалась перекинутая на грудь толстая русая коса... точнее нет, не
русая, а цвета осенних кленовых листьев, цвета, почти не встречавшегося  у
девушек Лесного Предела.
     - Здрава будь, странница, - хрипло произнес  гном.  Огромным  усилием
воли он заставил себя говорить на Людском Языке. Он сделал вид, что ничего
не понял. Будь что будет, они не на Юге!
     По нему словно хлестнув незримый обжигающий бич. Глаза Повелительницы
горели гневом. Двалин почувствовал, как воля  его  плавится,  точно  кусок
олова в горне. Весь  покрывшись  потом,  он  отступил,  держась  за  косяк
кузницы. Правая рука безвольно висела вдоль тела, даже не  потянувшись  за
оружием.
     - Во исполнение Древнего Долга: от повелевающей к  презренному.  Пади
ниц и повинуйся! - это вновь было сказано на языке Ар-ан-Ашпаранга.
     Двалин ощутил, как его колени начинают трястись. Старое проклятье его
народа действовало.
     - Поговорим нормально, а? - выдохнул он и от звуков человеческой речи
сделалось немного легче.
     - Эй, ты кто такая? - внезапно послышался неприязненный голос  Лиисы.
Коренастая, широкобедрая молодка, играючи  ворочавшая  двухпудовые  мешки,
стояла, уперев кулаки в бока, и с вызовом глядела на незнакомку.
     Странница повернула гордую головку.
     - Почтенная, как называется этот хутор? - в речи незнакомки  слышался
странный мелодичный акцент, очень напоминавший манеру говорить Эльстана.
     Никогда не следует ничего  выкладывать  пришельцам.  Правильно  Деера
говорила - в нашу пору добрые люди по дорогам так  просто  не  шастают.  И
потому Лииса только смерила странную гостью недоверчивым взглядом.
     - Ты, это... здесь подожди. А я хозяйку позову.
     - Разве у  тебя  нет  языка,  чтобы  ответить  самой?  -  высокомерно
осведомилась незнакомка.
     - Да кто ты такая, чтобы мне тут приказывать?! - возмутилась Лииса. -
Ничего я тебе не скажу! Стой тут у ворот до вечера!
     - Лииса! Нет!.. - прохрипел гном, но было уже поздно.
     Глаза гостьи  сузились.  Она  резко  вскинула  руку  -  растопыренные
длинные пальцы смотрят в небо - и одежды на Лиисе затрещали по всем  швам.
Пояс соскользнул, точно ящерица; за ним на землю последовала юбка. Молодка
только приглушенно ахнула, пытаясь кое-как прикрыться руками.
     - Это научит тебя почтительности, - холодно заметила  гостья.  -  Так
все-таки, как называется это место?
     И тут  Лииса  показала  характер.  Вместо  того,  чтобы  разрыдаться,
убежать или лишиться от стыда чувств, она не хуже какого-нибудь клювокрыла
ринулась на обидчицу. Молодке было уже все равно, увидит ее кто-нибудь или
нет.
     Гостья явно не ожидала этой атаки. Прежде, чем  она  успела  обнажить
саблю или даже сотворить заклятье, пальцы Лиисы уже вцепились ей в волосы,
а колено молодки со всего маха ударило в живот. Лииса имела кое-какой опыт
рукопашных.
     Гном ощутил панический приказ Повелительницы - немедленно  прийти  ей
на помощь; и ноги против воли Двалина оторвались от пола. Лииса опрокинула
обидчицу  наземь,  немилосердно  дубася  ее  кулаками.  Опомнившись,  гном
бросился к дерущимся. Если он не успеет оттащить хуторянку...
     Однако же он успел. Правда, лишь в последний  момент  -  основательно
помятая гостья, из изящного  носа  которой  обильно  сочилась  кровь,  уже
приготовилась к ответному удару.
     - Нет! Остановись!  Это  хутор  Аргниста!  -  крикнул  гном  в  самое
последнее мгновение.
     Уже поднятая рука медленно опустилась.
     -  Так-то  лучше,  презренный.  Ты  проявил  неповиновение  и  будешь
наказан.
     - Я свободный гном, - на том же языке, языке Ар-ан-Ашпаранга, ответил
Двалин. Он заставил себя  сжать  кулаки,  постоянно  борясь  со  страстным
желанием пасть ниц, разрыдаться и, обняв колени  Повелительницы,  униженно
молить о прощении.
     - Презренный, ты свободен лишь в пределах Древнего Долга,  -  холодно
заметила Повелительница, не делая попытки подняться. - И долго я еще  буду
тут лежать, презренный?
     Тут надо сказать, что слово "презренный" означало не личное отношение
незнакомки к  Двалину,  а  подчиненное  положение  гнома  согласно  старым
заповедям.
     Подгорный  житель  угрюмо  протянул  Повелительнице  руку.  Грациозно
опершись на нее, волшебница  встала.  Лииса  к  тому  времени  уже  успела
подхватить свои юбки.
     - Передай этой низкородной хамке, рожденной в грязи, что ей  придется
заплатить за все очень высокую цену, - надменно  приказала  Повелительница
гному. - А теперь, презренный,  проведи  меня  к  хозяину  этого...  этого
строения...
     Гном заскрежетал зубами. Ничего не понявшая из их разговора  Лииса  с
недоумением смотрела на важно  прошествовавшую  мимо  нее  странную  пару.
Двалин почтительно ввел незнакомку в ворота. Сопротивляться было выше  его
сил.
     - То, что ты сделала, не есть лучший способ подружиться  со  здешними
обитателями, - угрюмо проворчал гном на языке Людей. Ответом ему стал лишь
обжигающий взгляд, от которого губы  Двалина  сами  собой  сомкнулись  так
плотно, словно их сплавил воедино огонь горна.
     Странная пара торжественно шествовала через двор. Народ  наблюдал  за
нею с раскрытыми ртами; никто ничего не понимал. Красная, как  маков  цвет
Лииса куда-то скрылась.
     - Доложи же обо мне, как следует в подобных случаях.
     Аргнист все еще лежал, хотя усилия  Сааты  и  приносили  свои  плоды.
Жизни старого сотника ничто уже не угрожало, хотя он  был  все  еще  очень
слаб. Двалин постучал в дверь как раз в тот момент,  когда  Деера  кормила
мужа с ложки мясным отваром.
     - Что там еще? Погодить не  можешь?!..  -  набросилась  было  она  на
гнома, однако  сразу  осеклась,  едва  заметив  его  совершенно  безумные,
выкаченные, налитые кровью глаза. Разум был стерт из них начисто.
     - Низкорожденные, падите ниц перед восшествием волшебницы  Пречистого
Круга, несравненной Эльтарой Грозномолненной!
     Ошеломленные сотник с женой  уставились  на  дверь.  Двалин,  держась
точно деревянная кукла,  каким-то  резким,  дерганым  движением  еще  шире
распахнул дверь. Девушка  в  остроконечной  кожаной  шапке  шагнула  через
порог. Гном закрыл створки и замер, точно истукан.
     Та,  которую  Двалин  назвал  Эльтарой,  несколько  раз  прошлась  по
небольшой горнице, морща аристократический носик. Все те  места,  где  она
могла бы сесть, явно не соответствовали ее представлениям о чистоте.
     - Переводи, презренный.
     Гном прокашлялся.
     - Ракот Вседержитель, да  что  все  это  значит?  -  не  сдержавшись,
вскипела Деера. Эльтара на  миг  нахмурилась  -  и  внезапно  вздыбившийся
передник тотчас же накрепко заткнул супруге Аргниста рот.
     - Теперь нам не помешают говорить, - перевел гном.
     - Кто ты такая? - Аргнист приподнялся и  сжал  кулаки.  Деера,  мыча,
тщетно пыталась вырвать кляп изо рта.
     - Я Эльтара, волшебница. Ответь на мой вопрос, низкорожденный,  и  ты
будешь щедро вознагражден. Был ли на твоем хуторе некто по имени Эльстан?
     - Двалин, что это за баба?!
     - Ради Великих Гор, отвечай, почтенный Аргнист! Она сотрет твой хутор
с лица земли, лишь слегка пошевелив пальцем!
     Красный от гнева Аргнист взял-таки себя в руки.
     - Ответь ей, ты ж знаешь... - буркнул он.
     - Грозномолненной ведомы  людские  наречья!  Отвечай  почтительно!  -
Двалин сделал страшное лицо. Сотник в  свою  очередь  заскрежетал  зубами,
однако заставил себя "ответить почтительно".
     - Он направился к Холму Демонов. Ты был с ним. Что произошло  дальше,
низкорожденный?
     Превозмогая гнев, Аргнист рассказал. Деера так и не смогла избавиться
от заткнувшего рот передника. Это впечатляло.
     Лицо Эльтары осталось  бесстрастным.  Дослушав  рассказ  Аргниста  до
конца, она поднялась.
     - Скажи этой деревенщине, Двалин, что на один солнечный круг ни  одна
тварь Орды не причинит вреда ни ему, ни его домочадцам. А вот это  поможет
лечить хвори. - В руке волшебницы появился небольшой серебряный поставец с
серебряной же лучиной. - Дотронься пальцами до ее конца - вспыхнет огонек.
Под его лучами заживают любые раны и  отступает  любая  болезнь.  Заклятие
будет действовать, пока не догорит лучина.
     Эльтара величественно поднялась и вышла.  Едва  закончив  переводить,
Двалин опрометью бросился за ней.
     - Пожалуй, я возьму  тебя  с  собой,  презренный.  Ты  послужишь  мне
забавой. К тому же ты можешь пригодиться мне у Холма Демонов.
     Это было сказано уже на дворе. Лииса  подняла  всех,  кого  могла,  и
теперь дорогу волшебнице преграждала цепочка  мрачных  молодых  парней.  У
гнома затряслись руки.
     - Скажи им, чтобы они ушли, прежде чем я не  превратила  их  самих  в
стеноломов, - лениво процедила сквозь зубы Эльтара.
     Испугать гордых хуторян было не так-то легко. Двалин едва  не  охрип,
умоляя приютивших  и  спасших  ему  жизнь  не  рисковать.  Парни  неспешно
освободили проход. Двалин шел мимо них,  чувствуя  затылком  презрительные
взгляды. Щеки гнома горели от стыда.
     Не повернув голову, даже не взглянув по сторонам,  Эльтара  вышла  за
ворота. Прищелкнула пальцами - раздалось хлопанье мощных крыльев.  С  неба
камнем падал огромный грифон.
     - Собирайся, презренный.  Мы  отбываем.  Я  узнала  все,  что  хотела
узнать. Нас ждет Холм Демонов.



                            5. СО ВСЕХ СТОРОН

     - Мас-стер, мас-стер!  С-старый  Хис-с  ус-стал.  Я  с-стер  с-с-себе
вс-с-се лапы этим мерс-с-ским зас-с-ступом! Отчего не применить  нашу  с-с
вами магию, мас-с-стер?
     - Хисс, мой батюшка, похоже, только зря тратил на тебя силы и  время,
если ты до сих пор задаешь такие дурацкие вопросы. Ты хочешь, чтобы Печать
Вечного Короля ускользнула бы из наших рук? А ведь так и случится, едва ты
пустишь в ход чародейство!
     -  О,  мас-с-стер,  прошу  прос-с-стить  с-с-старого   Хис-с-а,   ваш
почтенный родитель не открыл мне подобного.
     - Он многого не открыл, старый ты  змей,  ни  мне,  ни  тебе.  Ладно.
Отдохнул? Берись за заступ. А что лапы стер - так  сам  дурак.  Я  ж  тебе
предлагал перчатки...


     Я прихожу в себя. Тьма, что-то немилосердно  давит  бок,  и  вдобавок
стоит жуткая вонь. Великие Силы, я могу двигаться!  Да,  точно...  я  могу
двигаться! Шевелю рукой, ногой... все как будто бы мне повинуется.  Пальцы
касаются каких-то шелушащихся на ощупь продолговатых предметов.
     Кости. Обугленные, обожженные кости. Я понимаю это,  едва  коснувшись
ладонями, словно у меня на руках глаза, способные  видеть  в  темноте.  На
грудь давит что-то очень тяжелое - вроде бы каменная  глыба.  Отпихиваю  в
сторону. Теперь удается встать. Странно, вокруг царит абсолютный мрак,  но
тем не менее я вижу все в мельчайших деталях.
     Я в какой-то пещере. Сразу же за моей спиной громоздится  завал.  Пол
покрыт бесчисленными уродливыми костяками, все -  обгорелые.  Здесь  вволю
погулял огонь. Теперь осматриваю себя, свой  охотничий  наряд.  Интересно,
откуда у  меня  взялась  эта  кольчуга?  Разве  я  когда-либо  нуждался  в
доспехах? Это так пошло - прикрывать свою  плоть.  И  меч  -  что  это  за
клинок? А, он зачарован... Мне пришлось драться с Магом, что  я  нанес  на
лезвие семь Старых Рун? Наверное, мне противостоял именно Маг, потому  что
против любого другого противника я вышел бы с  обычным  оружием,  а  то  и
вовсе с голыми руками. Силы должны быть равны.
     Так, значит, я все-таки кое-что помню. Про доспехи, про оружие... про
равенство сил... что еще?  Женщина  с  лицом  хищной  птицы  назвала  меня
Губителем. Ее брат предлагал скинуть меня в Бездну, к Неназываемому.
     Неназываемый! От этого слова  веет  даже  не  могильным  холодом,  не
простой смертью, означающей всего-навсего гибель тела из  мяса  и  костей.
Нет. Веет Конечной Смертью, распадом всего сущего, закатом, за которым уже
никогда не наступит рассвет.
     Но все это - лишь ощущения. Я по-прежнему не  могу  вспомнить  ничего
конкретного, осязаемого -  лица,  события,  места...  Я  не  помню  своего
настоящего имени. Только нелепая кличка - Губитель...  Губитель,  которого
собирались столкнуть с Возрождающим... Да! И еще там  упоминался  какой-то
Черный...
     С сжимаю виски ладонями.  О!  У  меня,  оказывается,  растут  волосы!
Раньше этого не было, я точно уверен. Но вот почему уверен?..
     Встаю на ноги. Надо идти - не сидеть же здесь вечность, пока холм  не
разрушится сам собой. Конечно, со мной  ничего  не  случится  -  я  просто
просплю все это время и открою глаза лишь когда зажмуренных  век  коснутся
солнечные лучи; но отчего-то  мне  кажется,  что  я  пропущу  тогда  нечто
захватывающее. У меня ведь есть Долг  в  этом  мире,  вдруг  вспоминаю  я.
Важный, очень важный Долг... я  не  помню,  какой  именно,  но  это  и  не
существенно. В нужный момент судьба сама подскажет мне, что время пришло.
     Я встаю, засовываю в ножны серебристый  клинок  и  начинаю  спуск  по
плавно уходящему вглубь земли тоннелю. Губитель!.. Милое прозвище,  что  и
говорить.


     После встречи с Керой Рагнвальд - поскольку его настоящее имя пока не
ведомо нам,  будем  называть  его  так  -  Рагнвальд  торопливой  поступью
направился прочь от Холма Демонов. Он не  ошибся.  Печать  Вечного  Короля
была на месте. Бедный мальчик пустил в ход такие силы,  о  подлинной  мощи
которых он даже и не догадывался. Теперь приде