ряно. Все. Оборвалась последняя ниточка, Единственный человек,
знавший о судьбе  малыша,  сгинул  в  подземельях Черного  Ордена.  сгинул в
пожаре,  который вольно  или  невольно,  но  разожгла  именно она, принцесса
Великого Халлана!
     Эммель-  Зораг  подхватил ее под  локоть,  крикнул слуг, велев  отвести
гостью отдохнуть в самые лучшие покои, как он выразился, "этого недостойного
дома"...
     Арьята не помнила, сколько времени она пролежала вниз лицом, уткнувшись
в  пуховую  подушку. Она  не плакала, слезы  у  нее  давно  уже высохли. Она
лишилась последней  капли  надежды.  Дор-  Вейтарна  не  стало,  а  Трогвар,
наверное  погиб  либо  когда койары штурмовали дом старого  волшебника, либо
после, уже в крепости, испепеленной ее, Арьяты, собственными стараниями.
     А потом она встала;  одернув одежду, принцесса шагнула к  двери, однако
створки тотчас  распахнулись  ей навстречу,  и в комнату  поспешно  всунулся
хозяин дома, неуклюже пытаясь поклониться на ходу.
     Ваше  высочество желает покинуть  этот  дом? -- Глаза  старого  сэйрава
ловили малейшее изменение выражения лица принцессы.
     Желаю,-- отрубила Арьята.
     Все  мое  имущество  и  вся  моя  жизнь  в полном  распоряжении  вашего
высочества,  --  еще  ниже  склонился  Эммель- Зораг.  --  Я не изменял  его
величеству, вашему батюшке, не изменю и вам! Возьмите меня с собой, я кровью
искуплю свою вину.
     Ты даже не знаешь, что я собираюсь делать! -- возразила принцесса.
     Что бы ни сделали вы, ваше высочество, я постараюсь  помочь, чем только
смогу.
     --  Хорошо, -- медленно произнесла Арьята. --  Я намерена вернуть  себе
престол. Сейчас я собираюсь в столицу, чтобы там осмотреться на месте.
     Значит,  я  поеду с вами,  -- решительно  заявил  старый  сэйрав.  -- Я
довольно отсиживался  и боялся. В  Дайре  у меня найдется пара-тройка старых
приятелей: глядишь, чем и пригожусь вашему высочеству! На том и порешили.
     Дорога  от Нелласа до Дайре ни  в малейшей  степени  не походила на тот
путь, что проделала Арьята с семьей после переворота в столице. Тогда они  в
ужасе бежали куда-то в неизвестность, скрываясь под чужими  личинами, теперь
же  они ехали, блюдя достоинство знатных сэйравов, останавливаясь  в  лучших
придорожных  гостиницах;  Арьята  вновь  наслаждалась  угодливостью  слуг  и
завистливыми  вздохами трактирных  девушек. Она понимала, что  это нехорошо,
что она долго была такой же, как и они, зарабатывая себе хлеб насущный игрой
на лютне, но ничего, не могла с собой поделать. Как огнем жгла  одна  мысль:
изменники... все  вокруг изменники... Верны остались лишь четверо -- Эммель-
Зораг, Дор- Вейтарн, баронесса Оливия да еще старая Ненна.
     И  все же наблюдательная Арьята не  могла не  видеть, что  народу стало
жить действительно  легче. Ослабло бремя  налогов;  укрощено было лихоимство
баронов;  писари  и судейские,  к полному изумлению  Арьяты, исполняли  свою
службу как должно, не вымогая бесконечные приношения; даже всемогущие  храмы
Молодых Богов  поумерили свои  аппетиты --  жреческая  десятина была урезана
втрое. Многие,  подавшиеся было в разбой, возвращались к прежним занятиям, и
им не  поминали прошлого  или  тому подобного. Даже.  пьяных на  деревенских
улицах стало меньше.
     После  урожайного  года  землепашцы расторговались, на  плечах парней и
девок  из  народа замелькали обновки, их  было  как никогда  много;  повсюду
играли  свадьбы,  по-настоящему  веселые  свадьбы, да  вовсю  стучали топоры
плотников, возводивших то тут то там новые бревенчатые хоромы.
     Арьята атаковала вопросами Эммель- Зорага.
     Да,  дела как-то на лад пошли, -- с некоторой неохотой признался он. --
Околдовали народ наш. что ли?  Давеча слуга мой тарелку разбил в былое время
ему бы пяток плетей, а тут я только  рукой махнул. А он -- нет бы радоваться
хозяйской  милости -- денег где-то занял и мне такую же тарелку на следующий
день притащил...
     Однако по существу Эммель- Зораг ничего не знал.
     Законы новые, конечно, вышли, не без этого, -- говорил он. -- О налогах
или, скажем, о землях общинных... Но главное; по-моему, не в том. Закон что,
пока он работать начнет, лист с ветвей не раз облетит и снова распустится...
Нет, тут дело в чем-то другом...
     После недельного путешествия они въехали в столицу, великолепный Дайре.
Богато  украшенный  предшественниками нынешних  правителей,  он  являл собой
причудливое  смешение  каменных построек  разных  эпох,  окруженных  двойным
кольцом стен. Первый  из владык Халлана, закладывая город,  повелел оставить
для  дворца-цитадели   огромное  пустое   место   в   самом  сердце   Дайре,
категорически запретив  подданным  строиться  в пределах Дворцовой  площади.
Громадный пустырь так и остался  уродливой проплешиной; дворец же Халланских
королей  разрастался   медленно,  из-за  избытка  места   ничего  из  старых
сооружений не разбирали,  а  просто возводили  очередную пристройку,  отчего
резиденция  правителей приобрела  странный  и местами  даже  пугающий облик.
Древние  замшелые   башни,   помнившие  самые  первые  баронские  восстания,
соседствовали с изукрашенными скульптурой и лепкой, огражденными колоннадами
и анфиладами легких арок флигелями новейшего времени.
     Дворец стоял на холме, господствуя над городом;  Арьята  знала,  что  в
подземльях,  уходящих многими ярусами вглубь, есть  и источники,  и потайные
ходы далеко за пределы внешнего  кольца стен города.  При известном старании
она бы даже  взялась отыскать эти входы -- отец показывал их ей незадолго до
смуты.
     "Однако чего же  я, в сущности,  хочу?  -- не переставала задавать себе
один и тот же вопрос принцесса. -- Просто убить эту Владычицу, а там -- будь
что будет? Нет, так не пойдет, я не хочу умирать!"
     Это  чувство оказалось для  нее неожиданно новым.  Когда  Арьята  шла к
цитадели Черного Ордена, ей было все равно, что станет с нею после того, как
мать и другие будут отомщены; сейчас же одна только мысль об ужасном  слепом
Ничто пугала ее до судорог. Мало ли  что болтают об этом посмертии... Может,
его  и  нет. Ты  просто  погаснешь,  как  задутая  свеча,  не  оставив  даже
рассеивающегося  дымка...  От  этих мыслей  Арьяте  становилось  дурно,  она
поспешно гнала их прочь, однако они упорно возвращались снова и снова...
     Принцесса   и  Эммель-  Зораг  преспокойно  въехали  в  Дайре,  выбрали
гостиницу получше, и старый сэйрав тотчас отправился по своим былым знакомым
вызнавать новости.
     Вернулся  он  лишь  под  вечер,  когда Арьята уже  совсем  извелась  от
ожидания, и  принесенные им вести оказались недобрыми.  Старого короля почти
не  вспоминали;  новая  Владычица  всецело пленила  сердца бывших  подданных
принцессы.  Они только и знали, что  восторгались ее  добродетелями;  старый
сэйрав не видел и малейших намеков на возможность мятежа.
     Тогда я просто .зарублю ее, -- медленно произнесла Арьята.
     И тогда вашему высочеству придется бежать из Халлана, потому что на вас
тотчас же ополчится и стар и  млад,  -- вздохнул  Эммель- Зораг. -- И почему
ваше  высочество так  упорно  не  хочет  послушать своего  старого  слугу  и
обратиться к какой-нибудь волшебнице для разыскания  пропавших? Ведь койары,
даже  если его высочество принц  Трогвар  и попал  к  ним в  руки,  могли не
дотащить его до своей цитадели!..
     Однако Арьята  лишь отмахивалась. Она уже смирилась  со  смертью самого
младшего  братика; более того, эта смерть, виновником которой она продолжала
считать  новую  Владычицу, еще  ярче раздувала ненависть  к этой выскочке  и
превращала  месть  из  просто  кровожадного  желания  в  дело  справедливого
возмездия.
     Точно тигрица, лишившаяся детенышей  и кружащая  по ночным джунглям,  с
каждым пройденным шагом подбираясь все ближе  и  ближе  к убежищу довольного
удачей  и  не  подозревающего об  опасности  охотника, Арьята день  за  днем
бродила по городу, высматривая,  подслушивая и примеряясь.  По совету Царицы
Маб она и впрямь обзавелась стальным гномьим мечом, а Эммель- Зораг подыскал
ей стоящего учителя  фехтования, не отличавшегося  изысканностью манер, зато
замечательно умевшего объяснять  и показать  самые смертоносные приемы  так,
что  принцесса схватывала их  буквально на  лету. Сам же  старый  сэйрав  не
переставал вести долгие беседы среди разномастного Общества столичной знати,
настойчиво отыскивая недовольных.
     Никакого определенного плана Арьята по-прежнему  не имела. Владычица не
таилась,  не окружала себя многочисленной стражей, хотя у входов  во дворец,
конечно; стоял  положенный  караул. Новая Хозяйка  Халлана  ввела  в  обычай
Большие Приемы, на которых  без всякого приглашения мог присутствовать любой
человек благородного происхождения; Арьята не сомневалась, что пробраться во
дворец и  встретиться с Владычицей не составит особого труда. Но  что  будет
дальше?
     Эммель-  Зораг  был настроен  весьма  скептически. --  Даже  если  ваше
высочество сразит самозванку, то нелегко будет доказать неоспоримые права на
трон вашего высочества...
     Что ты несешь! -- вспылила выведенная  из себя Арьята. -- А королевский
знак?! -- Ее рука коснулась талии.
     Несомненно,  несомненно, но  если  бы за вашим  высочеством  стояла  по
меньшей мере одна тысяча панцирной  конницы,  готовой к немедленному бою, не
думаю, чтобы  хоть  кто-то из баронов вздумал бы перечить. Однако, если этой
новой Владычицы не станет, очень многие бароны и владетели решат,  что лучше
не подчиняться вообще никому; тогда, боюсь, Халланское королевство  окажется
ввергнутым  в пучину междуусобица  кроме того.  Владычица успела набрать  за
последние   три  месяца  внушительный  полк  новой  гвардии;  она  почти  не
использует их для охраны своей собственной персоны, зато школят их на славу,
скоро это будет  лучший  пеший  полк во  всем Западном Хьерварде... исключая
хирд горных гномов, разумеется.
     Арьята слушала и могла  лишь кусать  в  отчаянии губу. Мало-помалу  она
начинала понимать,  что  задуманное  -- вернуть  себе трон  --  Невыполнимо;
оставалось  только  одно  --  не  дать этой  выскочке  купаться  в  роскоши,
накопленной упорным трудом ее, Арьяты, предков -- королей и королев...
     И тут, как нарочно, Эммель- Зораг принес вести об Аторе.
     Старый сэйрав обладал  хорошей памятью на лица; как-то раз он, описывая
встреченных им на очередном Большом Приеме во дворце, упомянул  и этого, как
он  сказал,  молодого  воина  с  двумя  мечами.  Эммель- Зораг  был  точен в
характеристиках,  и  принцесса   вскоре  убедилась;  что  невиданно   высоко
вознесенный для своих юных лет кавалер и есть  тот самый Атор, с которым они
вдвоем ползли к койарской крепости.
     Маб была права. Бывший воин Черного Ордена и впрямь связал свою жизнь с
новой Владычицей  Халлана;  если  он  в ее охране, пробиться  и  покончить c
выскочкой будет не так легко...
     Сперва Арьята  выслушала  Эммель- Зорага довольно-таки равнодушно: Атор
или не Атор, какая ей разница?
     А вознесен  он был, ваше высочество, как сказывают, за небывалый подвиг
-- в одиночку, почти что голыми руками разгромил тот самый Орден Койаров!
     Принцесса  желчно усмехнулась. Атор не теряя времени даром; этот подлец
попросту  взял  дай  приписал себе  все  сделанное  ею,  Арьятой, --  да  и,
наверное, Дор- Вейтарном!
     И этого принцесса уже не могла снести. Как ни уговаривал, как ни умолял
ее испуганный Эммель-Зораг, Арьята осталась непреклонна.
     В  бесстыжие  глаза  его хочу плюнуть! --  заявила она в  ответ  на все
доводы старика.
     Делать нечего,  желание ее  высочества -- закон, и старый сэйрав скрепя
сердце повел принцессу на очередной Большой Прием.
     Сжав зубы, изо всех сил стараясь  придать  лицу  веселое и  беззаботное
выражение,  принцесса  вступила под отобранный  врагами  отчий  кров.  В  те
мгновения, что они шли  до боли знакомыми с  самого раннего детства залами и
переходами, она готова была убивать всякого, кто попадется ей на дороге... И
еще она  с горечью замечала, что  во  дворце полностью сменилась обстановка:
мебель,  лепнина,  мозаика на стенах, оконные витражи -- все  было  новым, и
оставалось  только гадать, каким образом эта выскочка сумела так перестроить
дворец за какие-нибудь  два-три месяца. Лишь  полным напряжением воли Арьята
держала свое отчаяние в узде -- нестерпимо хотелось то ли разрыдаться, то ли
с диким криком начать колотить эти драгоценные вазоны с заморскими цветами и
обдирать шпалеры со стен...
     Дорогу  в  тронный  зал  она  могла  пройти  с  закрытыми  глазами,  но
приходилось  играть  роль  наивной  провинциалки,  --  точно  тяжелый  груз,
поднимать    брови   и    стараться    придать   лицу    как   можно   более
глуповато-изумленный вид.
     Конечно, в  любую минуту кто-то из встречных мог воскликнуть что-нибудь
вроде: "Великое небо, да это же принцесса Арьята!" -- однако она не боялась,
более  того,  в  глубине  души  даже страстно  желала  этого -- пусть замрет
пораженный изумлением зал, пусть услышит ее слова  к ним, исполненные самого
жгучего презрения, пусть стыд заставит покраснеть их щеки, когда  она уличит
их всех в одном гнусном предательстве!
     Однако  они  беспрепятственно проделали  весь  путь до тронного покоя и
присоединились  к  толпе ожидавших  выхода. Владычицы  придворных  и  просто
знатных  сэйравов,  как  из  числа  столичных   жителей,  так  и  специально
приехавших дальних баронов.
     Арьята   стояла   не  таясь,  и   сердце   грохотало  в  груди  ударами
многопудового молота. Голова  ее  была  гордо  поднята,  надменным,  истинно
королевским  взором  она обводила толпу;  раз,  другой  и  третий  мелькнули
знакомые лица, новее они  словно ослепли или потеряли память -- принцессу не
узнавал никто.
     Время от времени она бросала взгляды и на новый трон, стоявший, правда,
на том же самом месте, что и отцовский: светло-золотистый, с высокой спинкой
и плавно изгибающимися линиями,  весь  перевитый резными гирляндами цветов и
фруктов вместо  прямого  и  жесткого трона  черного  дерева,  подлокотниками
которому   служили  искусно   вырезанные  связи  мечей,  секир   и  дротиков
опиравшиеся на спины разинувших пасти драконов...
     Ждать  пришлось  недолго.  Вместо  привычного  завывания  боевых  рогов
раздался  нежный  звук нескольких  согласно поющих флейт; занавес  справа от
тронного возвышения распахнулся.
     В  золотисто-шафранной  богатой  одежде,  так  разительно непохожей  на
прежний наряд воина Черного Ордена,  с длинным мечом в драгоценных ножнах на
правом боку не шел, не  выступят, а именно шествовал  не кто  иной, как Атор
собственной  персоной;  лицо   его  было  неподвижно,  подбородок  заносчиво
вскинут, глаза полуприкрыты...
     За  ним появилось еще двое высокорослых гвардейцев в роскошной парадной
броне; словно лучи солнца, скрестились длинные копья, окрашенные белым; Атор
же   тем   временем   встал   на   среднюю   ступеньку  возле   трона  и   в
торжественно-напыщенном жесте воздел правую руку. Флейты тотчас смолкли.
     В  проеме, откуда появился Атор и воины, что-то блеснуло -- так  играет
луч в неглубоком и чистом пруду, внезапно выхватывая какую-то деталь на дне,
-- и все собравшиеся  в тронном зале тотчас склонились в почтительном, но не
раболепном приветствии.
     Арьята осталась стоять с гордо поднятой головой, прямая и  напряженная,
точно  туго  натянутая  струна;  кровь  клокотала  от гнева,  она  жестокими
толчками  билась  в  виски,  словно  стремясь вырваться  наружу  и  затопить
сознание багряным туманом боевого безумия,  когда человек теряет  власть над
самим  собой, одержимый одной лишь  мыслью -- убивать, и не останавливается,
пока  само  его тело не  будет  изрублено на  куски,  не чувствуя ни  страха
смерти, ни боли от ран.
     По  залу  пронесся  вздох  изумления, тревоги, враждебности;  Арьята со
злой,   ласкающей  каждую  жилку  мстительной  радостью  увидела,  как  Атор
изменился в лице,  узнав  наконец, кто дерзко  стоит  перед  ним, и не думая
гнуть спину.
     Здравствуй, о Атор,  сильно-могучий воитель!  -- раздался в наступившей
тишине  звенящий голос принцессы. Она была  поистине  не  в  себе,  упиваясь
каждой  каплей  давно  лелеянной  мести,  и  не  только  Атору,  но  и  всем
собравшимся здесь,  всему городу,  даже  всему  миру; Арьята шла одна против
всех и уже ничего не боялась.
     Остановить ее! -- не своим  голосом не  то взвыл, не то взвизгнул Атор,
давая  знак  стражникам у  себя  за  спиной. Одновременно его  рука  сделала
какое-то  быстрое, неразличимое  глазом  движение, и  в Арьяту  полетели три
четырехлучевые звездочки.
     Никто  в  тронном зале даже  не успел понять, что происходит,  -- тонко
зазвенели  упавшие  на пол звездочки, а принцесса Арьята -- теперь ее как-то
вдруг узнали почти все шла и шла, живая и невредимая, прямо на Атора, подняв
правую руку так, словно держала в ней невидимый меч...
     Никто так  и  не  смог  понять  случившегося  --  никто,  кроме  Атора,
прекрасно  помнившего,  что  такое Призрачный  Меч в  действии. Именно  этот
клинок сам по себе, без  вмешательства воли принцессы,  отразил посланные  в
нее Атором метательные звездочки... Принцесса шла через  окаменевший зал. --
Так,  значит,  это  ты  в  одиночку  одолел  весь  Черный  Орден? Прими  мои
поздравления, преславный  Атор!  Или  ты  уже  забыл, чья рука  отправила  к
праотцам саму предводительницу,  над которой ты  никогда бы  не  смог  взять
вверх?! Время платить, Атор, время платить!..
     Однако Атора можно было  бы назвать кем  угодно,  но только  не трусом.
Двуручной  меч  с шипением разрезал воздух -- лишь быстрый отблеск мелькнул,
-- и тело воина распластайтесь в длинном, достойном восхищения прыжке.
     Призрачный  Меч  встретил  его  в  воздухе,  однако  в самое  последнее
мгновение Атор успел по-кошачьи извернуться, и стремительное лезвие миновало
его, задев лишь  его  длинный меч. - Клинок рассекло  надвое, большая  часть
лезвия зазвенела,  ударившись  о  каменные плиты; в  руках  у  Атора остался
бесполезный обрубок...
     Что  здесь  происходит, во  имя  Первозданных Сил?  --  вдруг  раздался
негромкий, но  чарующе  музыкальный голос,  чистый,  словно первый  весенний
ручеек.
     Из-за  спин своих гвардейцев,  уже рванувшихся  было на  помощь  Атору,
спокойной, но твердой поступью появилась Владычица.
     Полубезумный, источающий ненависть взор Арьяты столкнулся со спокойным,
как море в часы штиля, взглядом Владычицы, и  принцесса даже замерла на миг,
пораженная  нечеловеческой красотой этого живого существа.  Арьята не  могла
поверить, что  смертная  женщина  может  иметь  столь  совершенные черты. На
идеальном овале лица  выделялись огромные ярко-голубые, как небесная синева,
глаза,  казавшиеся  мудрыми  и  всепроникающими.  Руки  спокойно  лежали  на
набалдашнике тонкого костяного стека.
     А, вот мы  и  встретились,  -- прохрипела Арьята; ненависть  душила ее,
каждое  слово приходилось  выталкивать силой. --  У  меня, законной королевы
Халлана, есть небольшой счет к тебе,  ты...  -- И  нежная  принцесса, совсем
недавно красневшая при  самых  невинных  выражениях  вроде  "о, проклятие!",
бросила в  лицо Владычице самое грязное и подсердечное  ругательство из тех,
что  заставила ее  выучить  жизнь за  месяц пути по  халланским  придорожным
харчевням.
     Атор гибким барсом кинулся на Арьяту сзади, хотя достаточно было одного
легкого  движения  невидимого оружия,  от  которого нет  защиты... однако он
опоздал. Арьята бросилась в атаку, и руки Атора обхватили лишь пустоту.
     Принцесса! -- с удивлением и гневом вскричала Владычица, сама делая шаг
навстречу. Голубые с серебром одежды  колыхнулись,  белоснежный  тонкий стек
взметнулся наперерез невидимому клинку...
     И  в тот же миг Арьята  с ужасом, равного которому она не ощущала, даже
когда ждала  смерти в заваленной телами