тотчас прошиб холодный пот. Первым его желанием было бежать к
тому  месту, где укрывались родные -- жена с тремя  детьми, младшие братья с
женами  и  племянниками; всего двенадцать  душ, --  однако  гном  с  большим
трудом, но все же справился с искушением. Ясно как день, что тролль  уже все
учуял, --  для этих тварей запах  их собственного навоза  служил  сигналом к
началу  охоты. Дело в том, что  тролли почти не оставляют следов, обнаружить
их присутствие можно  только по кучам навоза. Однако тролли ухитрились и это
приспособить  для  своей же  пользы -- они  закапывали кучи в хвою,  начисто
отбивавшую запах, но стоило только нарушить покров, как волны удушливой вони
расползались далеко окрест, пробуждая тролля ото сна и указывая ему, в каком
направлении вести поиски.
     "Ну что ж, дубина-орясина, --  зло  подумал Вестри. -- Давай  сюда,  не
медли! Но мы еще посмотрим, чья возьмет..."
     Гном не сделал ни малейшей попытки сбежать. Содрогаясь от омерзения, он
кое-как забросал хвоей зловонную кучу, после  чего ловко вскарабкался на ель
и  затаился. Он знал, что его родные уже тоже почувствовали запах и поспешат
укрыться;  а  ему, Вестри, следовало увести кровопийцу-тролля подальше  и от
своей семьи, и от того места, куда должны были подойти сородичи с Трогваром.
     Тролль  не  заставил себя  ждать. Здоровенная  мохнатая  туша  бесшумно
появилась из густого молодого ельника и замерла прямо  возле того дерева, на
которое взобрался  Вестри. Тролль  поднял  безобразную голову, принюхиваясь;
вывернутые  наружу  ноздри его  мясистого  носа  раздувались,  глаза  горели
багровым.  Чутье у троллей гораздо острее волчьего -- от страшилища не могло
ускользнуть, что жертва попыталась скрыться в ветвях.
     Учуял! Тролль издают короткий торжествующий рык. Лапы вцепились в ствол
ели, пасть приоткрылась, обнажив слюнявые клыки.
     Замерев,  маленький гном с ужасом смотрел вниз.  Его  колотила  крупная
дрожь, но если  он поддастся страху, то тролль сможет закусить не только им,
но и всеми его родными.
     Когти тролля царапнули  кору.  Чудовище легко и быстро полезло  наверх,
несмотря на всю свою кажущуюся грузность.
     Вестри  осторожно повернулся головой вниз,  перегнувшись через ветку; и
когда тролль, подобравшись  уже совсем близко,  глухо и  кровожадно заурчал,
предвкушая добрую трапезу, Вестри со  всем мужеством отчаяния бросился прямо
вниз, на тролля, выставив перед собой кинжал из горной стали.
     Сверкающее лезвие  легко вспороло черный  кожаный ошейник, твердую, как
железо, шкуру и перерезало яремную вену...
     Брызнул фонтан темной  крови;  ломая сучья, тролль с  глухим булькающим
ревом  рухнул  вниз;  Вестри  посчастливилось оказаться  наверху,  а не быть
придавленным неподъемной тушей чудовища.
     Он  вытер пот со  лба, поднялся,  оправил  одежду...  Вопли  и восторги
родственников  будут  потом,  потом   он  станет,  раздувшись  от  гордости,
рассказывать всем встречным и поперечным, как он ловко свалил тролля. А пока
Вестри  поспешно нагнулся, над уже затихшим телом и, пыхтя, кое-как проделал
своим кинжалом широкий разрез от  шеи  наискось через грудь, пытаясь сделать
рану похожей на нанесенную мечом. Только один он мог сделать такое -- больше
ни у кого из его сородичей подобного клинка не было.
     И  вот Вестри стоял  над поверженным чудовищем, а  сердце  его прыгало,
едва не разрывая грудную клетку. Он  не мог отвести взгляда от  разрезанного
его оружием кожаного  ошейника на  могучей шее  тролля. Страшилище  было  из
числа служителей Царицы Маб.

x x x

     Спустя некоторое время Вестри со своими родичами, не сводившими с  него
восхищенных  взоров, и унесшая Трогвара четверка  встретились в  условленном
месте, у подножия острого каменного гребня-лезвия,  что отгораживал заветную
долину от предгорных лесов.
     Восторги  и поздравления  стихли  не  скоро. Трогвар улыбался,  пытаясь
ухватить Вестри за бороду своими  крошечными ручонками, в то время как глава
сословия  корневиков  давал  наставления  тем   четверым,  что  должны  были
вернуться обратно домой.
     И допрежь всего  разыщите  Царицу Маб,  --  втолковывал  им Вестри.  --
Разыщите -- она  небось,  как и обычно, подле Мохового Озерка, что  рядом  с
Долгим  Болотным Мостом. Скажите ей,  мол, нашли вашего тролля,  у него  шея
острым  мечом перерублена. А по тем местам койары шарили -- небось они его и
порешили... Все ясно?  Что, как, почему -- вы не знаете. Видели только труп.
Торопитесь!  Если Царица сцепится  с  Черным Орденом,  нам от этого  ничего,
кроме хорошего,  не будет.  А  троллей, быть может, надолго от  этого  места
отвадим.
     Четверо  товарищей  Вестри   молча  поклонились   ему  и,   не  мешкая,
отправились в дорогу.
     А сам Вестри,  передав  Трогвара на  руки жене,  юркнул в  самую  глубь
непролазных  можжевеловых  зарослей:  там  --  он  знал   --  есть  заветный
качающийся камень. Над ним не властны никакие заклятия, он поворачивается от
легкого касания  руки -- если  знать, где коснуться и как коснуться.  Вестри
знал, а до него  знал его отец, а  еще раньше  -- дед; все они хранили  этот
секрет на крайний случай,  если придется спасаться бегством  от врага  столь
могущественного, что не помогут даже леса со всей их мощью.
     Камень повернулся,  в  скале  открылся узкий лаз.  Пробираться по  нему
можно было только ползком; гномы один  за другим скрылись  в черном  проеме.
Пыхтя, сопя и отдуваясь, родичи Вестри ползли по каменной  норе, ежесекундно
рискуя  застрять. Женщины  всхлипывали; гранитная  громада  скалы, казалось,
давит на саму душу...
     Однако  вскоре  все  это кончилось,  взорам  путников открылась  синева
небес.
     Они   стояли   на  самом  верхнем   краю  глубокой  естественной  чаши,
образованной  исполинскими  телами  гор.  Далеко  внизу  у  них  под  ногами
расстилалась  укромная  долина,  со  всех  сторон  окруженная  непреступными
скалами. Утесы  вздымались  в поднебесье,  словно безмолвные стражи  покоя в
этом благословенном месте...
     А место  и  впрямь  было благословенным. Уж на что свеж и  чист  воздух
родных для Вестри лесов, однако тут он дышал полной грудью, дышал и никак не
мог надышаться; ему казалось, что  он пьет ароматное молодое вино, -- голова
чуть захмелела с первого же вздоха.
     Вниз  террасами  уходили  покрытые зеленью луга, перемежавшиеся  узкими
сосновыми  и еловыми полосами.  Дно долины покрывали  леса, но не сплошные--
виднелись  просветы  обширных  полян,  а  в  самой  середине громадной  чаши
отливало густо-синим небольшое круглое озеро.
     Красота-то какая! -- восхищенно вздохнул Амаргин, младший брат Вестри.
     Любоваться будем потом, -- осадил его старший. -- Ну-ка, ноги в руки --
и к озеру. До темноты надо будет укрыться.
     Это  почему  же?  --   поразился  Амаргин.  --  Тут  что,  тоже  живут-
какие-нибудь страшилища?
     Здесь -- нет: но если  мы будем торчать на открытом месте, какая-нибудь
крылатая тварь может и углядеть, а потом и передать весть кому не надо.
     Так зачем же мы сюда тащились? -- Когда изопьем из источника, что подле
этого,  озера, -- ответил Вестри,  -- нас  никакое чудовище  койаров в  этой
долине уже не разглядит. Понятно?
     Столь  мудреные  вещи  из Высшей  Магии  всегда приводили  простодушных
гномов в благоговейный трепет; без долгих проволочек они снова  пустились  в
путь. Жена Вестри, Регомонда, несла на руках Трогвара.
     Нет  нужды  долго  описывать,  как  они  спустились  по  многочисленным
террасам, прошли  сквозь чистые и звонкие леса,  в конце концов уже к вечеру
оказавшись  у берега тихого озера, как на скорую руку  срубили шалаши  и как
медленной торжественно испили принесенной Вестри хрустально-чистой, холодной
до ломоты в зубах воды... Так началась жизнь Трогвара среди лесных
     гномов.


ГЛАВА 14

     В  тупике предводительница повернулась. За  ее  спиной  угрюмо нависала
дикая скала; казалось, здесь ее ни разу не касался резец камнетеса. В глазах
воительницы Арьята прочла свой приговор.
     Ну что ж,  здесь  и  настанет  конец всей нашей истории,  о  доблестная
принцесса Халланская? --  высоким,  торжественным стилем  произнесла она. --
Нам осталось недолго ждать.  Ты выпустила на свободу такие силы, что от моей
крепости  очень скоро ничего  не  останется -- как  и от нас  с тобой, между
прочим.  Ну что, не  ты  стоишь? У  тебя в  руках  --  Призрачный Меч, шагни
вперед, покончи со мной.
     За спиной  Арьяты нарастал тяжкий подземный грохот. Стены  вздрагивали;
свет от хрустальных стеклянниц  растворился в яростном  сиянии, вынувшем  из
дальнего конца тоннеля.
     Ты ненадолго переживешь меня, -- спокойно заметила предводительница. --
И ты, и этот изменник.
     Атор  издал глухое короткое рычание.  -- Однако я  вновь предлагаю тебе
присоединиться ко мне, -- невозмутимо  продолжала предводительница.-- У тебя
на  груди --  Четыре  Камня Халлана; не  скрою,  они нужны мне были столь же
сильно,  как и твой брат Трогвар. С помощью  этих Камней я еще смогу загнать
Создания Света обратно в их вместилище...  Выбирай, высокородная Арьята!  Но
выбирай быстро.
     И  предводительница, скрестив  на  груди  обтянутые верным  руки,  чуть
отклонилась назад, опершись спиной о скалу.
     Атор  затравленно  огляделся;  принцесса же,  словно во  сне,  медленно
подняла Призрачный Меч. Ее короткой жизни наставал конец;  что ж, от  судьбы
не уйдешь, учила Ненна, но  сперва она, Арьята,  своей рукой отомстит убийце
родных.
     Незримый клинок бесшумно рассек воздух --  и внезапно с фонтаном  белых
искр врезался в столь же невидимую преграду.
     Предводительница упредила ее удар.
     Остановись! -- не своим  голосом  завопил Атор, однако было уже поздно.
Со  страшно исказившимся  лицом предводительница  ринулась вперед, ее  левая
рука внезапно раскрылась, точно цветочный бутон, и острая стальная звездочка
ударила прямо в грудь Арьяты.
     Теперь  ты  моя!  --  грянул нечеловеческий  голос,  и  рука  в  черном
потянулась распахнуть окровавленную одежду на груди принцессы.
     Коротко  блеснул меч Атора  --  и  отлетел  в  сторону,  отбитый  голой
ладонью. Сталь не смогла  возобладать над укрепленной неведомым чародейством
обнаженной плотью; холстина с треском разорвалась, и, затмевая даже лившийся
по коридору яростно-белый свет чисто-алым огнем запылали Камни Халлана.
     Дрожащие  пальцы  предводительницы  уже стиснули  их, когда  Арьята  со
сгоном  шевельнулась.  Бессильно откинутая  правая рука  вновь  поднялась, и
Призрачный Меч рухнул поперек спины владычицы Ордена Койаров.
     Но  не  знавшее  доселе преград лезвие  вновь со всего  маху ударило  в
невидимый  шит; однако  и его прочность не была,  как  видно, беспредельной,
потому что  предводительница, выгнувшись  дугой  и  испустив  хриплый  стон,
рухнула подле Арьяты и замерла без движения.
     Сознание  принцессы уже  поволакивалось  мглой  Смерти. "Дор-  Вейтарн!
Его-то я  тоже погубила..."  -- мелькнула последняя мысль, и Арьята лишилась
чувств.
     Дор- Вейтарн в своей камере понял, что  настал его  черед. Волна жаркой
благодарности  к этой девочке,  до конца  пытавшейся  спасти  его,  затопила
старого волшебника;  она,  эта  волна,  подхватила  и  понесла его  к  самым
вершинам Силы -- на какие-то мгновения он стал всемогущ.  Он чувствовал, что
рана  Арьяты  не смертельна, что девушку еще можно спасти. -- и обратил  всю
свою мощь против тех созданий, что изливали испепеляющий жар в оплавляющиеся
тоннели крепости койаров.
     Арьяте  еще предстояло постичь  их  сущность. Стены темницы  волшебника
растворились, дух обретал свободу, со сверкающих крыльев спадали серые путы;
поднимаясь  над крепостью,  Дор-  Вейтарн  в свои  последние мгновения видел
высокие  султаны дыма, валившие из  всех  шахтой  колодцев цитадели; а  там,
внизу, в  панике металось бесчисленное черное  воинство, металось и умирало,
пожираемое беспощадным белым огнем.
     Сердце  Дор-  Вейтарна тоже  обращалось в  один косматый  клуб  жаркого
пламени;  языки  огня  уже  лизали  изнутри  ребра,  прорываясь  наружу,  но
волшебник не чувствовал боли  -- ему предстояло совершить  сейчас свое самое
главное волшебство.
     Твари,  заточенные  под крепостью  койаров,  так  долго  дававшие  силы
Черному Ордену, наконец обрели свободу и сейчас всласть платили своим бывшим
хозяевам; не прошло бы и  нескольких минут, как огнистые создания дотянулись
бы и до Арьяты,
     И тогда Дор- Вейтарн сотворил свое последнее заклятие. Бушевавший в его
груди  огонь  прорвался наружу, и острые  языки его,  вытягиваясь на сотни и
тысячи футов, устремились к тварям, вырванным Призрачным Мечом из заточения.
Эти языки превращались  в багряные канаты;  они сплетались,  пересекались, и
вскоре  все  подземелья  койаров  опутала  Незримая для Смертных, но прочная
сеть, стягивавшая все туже и туже бьющихся Созданий Света.
     Уловленный черными силками,  Свет этот неведомой  Дор- Вейтарну  магией
был давным-давно обращен в наделенные сознанием  существа, преобразовывавшие
хаотически текущую сквозь  всю Великую Совокупность Миров магическую силу  в
нечто пригодное  для  использования  койарами, --  всплыло в  сознании  Дор-
Вейтарна,  уже отделяющегося  от изглоданного внутренним огнем  тела... Сеть
сжималась.
     Атор,  уже  приготовившийся к лютой  смерти,  с переросшим  в  безумный
восторг  изумлением увидел,  как  страшное  сияние угасает;  коридоры  вновь
обретали свой прежний вид, и ровно, как будто ничего и не случилось, светили
развешанные на стенах стеклянницы...
     Предводительница койаров была как будто бы мертва, Арьята.-- показалось
Атору --  тоже;  бывший воин Черного Ордена  наклонился к  мерцающим Четырем
Камням;  пальцы  уже  коснулись отполированной поверхности, как пол  под его
ногами вздрогнул и заходил ходуном.
     Созданная жизненной силой, внутренним  огнем Дор- Вейтарна сеть наконец
сжалась в точку, обратив в ничто и спутанных ею страшилищ.
     Рушились стены  и потолки,  подземные залы  обращались  во прах,  гибли
обезумевшие твари Черного Ордена; однако последняя, уже тающая мысль  Ворона
была --  сохранить жизнь  Людям! И Смертных  швырнуло  наверх  мощной волной
сотрясающей землю судороги.
     На месте  крепости  койаров  возник новый  огнедышащий вулкан. Страшные
подземные  толчки  сотрясали  скалы,  острые  пики  рушились,   раскатываясь
длинными языками каменных осыпей; из жерла вулкана  вырывались дымные клубы,
а за ними, словно подброшенные рукой какого-то великана, летели тела людей.
     Атора отшвырнуло  очень далеко,  однако он пришел в себя раньше других.
Поднялся, обнажил меч -- и пошел кругами по полю.
     Он отыскивают очередного койара, вырванного судьбой из огненной могилы,
и коротким  ударом заставлял еще  не очнувшегося окончательно  расстаться  с
жизнью. Он бил, словно  неживой,  в одно и то же место, перерубая  шеи былым
сотоварищам  по  рати  Черного  Ордена.  Брызгала   кровь,  пятная   одежду,
мало-помалу Атор приобретал кошмарный вид вампира, выбравшегося из  могилы и
дорвавшегося до вожделенной живой добычи...
     Однако среди тел он не нашел ни предводительницы, ни Аръяты.
     Рука   принцессы   сжимала  разорванный  мешочек  с  Камнями   Халлана;
по-прежнему остававшийся у нее на груди, само же же тело покоилось на мягких
струях невидимых воздушных  потоков. Прозрачные  руки Духов  Воздуха бережно
несли  принцессу,  получив строгий приказ Того, Имя  Которого  Они Не  Могли
Произнести.
     Под ними проплывали  равнины Халлана; мало-помалу дети Эфира уклонялись
к  северу,  уклонялись,  пока внезапно не ощутили  мощный  и грубый  приказ,
исходивший вовсе  не  от пославшего их; однако, прежде  чем они  смогли дать
отпор, тело Арьяты выпало из их мягких объятий и камнем понеслось к земле.
     Там,  на  крошечной  лесной  опушке,  подле  круглого  озера  с топкими
моховыми  берегами,  стояла женщина в  темно-зеленых  одеждах. Хотя внизу  и
царило безветрие, ее иссиня-черные волосы развевались, иссеченные  морщинами
ладони  вытянутых навстречу Арьяте рук словно бы  готовились обнять ее...  А
подле этой немолодой женщины стояли в благоговейном молчании три здоровенных
тролля в черных кожаных ошейниках.
     Та,   которую   Вестри  называл  Царицей   Маб,  властно   вмешалась  в
происходящее.
     Арьята пришла в себя от острой боли в груди. Чувство было такое, словно
из нее тащили живую кость. Новая вспышка  боли  заставила  тело изогнуться в
мучительном  спазме,  однако тут  же  пришло и облегчение...  Что-то влажное
коснулось лба  Арьяты,  что-то  пропитанное  густым  остро пахнущим  отваром
редких лесных корней,  неприметных, о  которых  не  знают даже самые неясные
люди-травники,  -- и один  лишь запах  этого  отвара отогнал  красную пелену
боли, затягивавшую сознание.
     Арьята смогла поднять веки. Над ней склонилось лицо женщины, вытянутое,
с заостренным подбородком и чуть выступающими скулами; огромные черные глаза
казались встревоженными.  0т  крыльев острого  носа  к  узким бледным  губам
тянулись глубокие  складки, множество  морщин птичьей лапой разбегалось и от
уголков глаз.
     На лоб Арьяты легли длинные тонкие пальцы с острыми ногтями.
     Ну,  вот ты и очнулась, --  проговорил холодный голос -- холодный не от
отношения  говорившей  к Арьяте, а просто такой по  природе;  и, несмотря на
врожденную скрипучесть, в нем ощущались нотки участия и сочувствия.
     Сейчас тебе принесут поесть.  Молчи! Тебе вредно говорить. И постарайся
поменьше шевелиться.  Я вытащила  из  тебя вот это. --  Перед глазами Арьяты
показалась знакомая стальная звездочка, вся покрытая засохшей уже кровью. --
Просто чудо, что ты протянула так долго. Ладно, беседы  потом,  сперва обед.
Тревор!
     Появился  низенький  лесной  гном с  деревянным  подносом,  уставленным
всяческой снедью;  он ловко устроился у изголовья  принцессы и, 'не  чинясь,
принялся кормить  ее с ложки  -- Арьята только  и могла, что раскрывать рот,
даже рукой пошевелить она была не в состоянии...
     Прошло  несколько дней.  Тревор,  как  нянька,  ухаживал за принцессой,
кормил, поил, умывал;  и едва Арьята смогла внятно произнести первое  слово,
он тотчас позвал к ней хозяйку.
     Я тебе известна  как Царица Маб, -- без всяких вступлений  и объяснений
начала та, едва  устроившись  в поставленном  подле постели Арьяты громадном
кресле.
     Принцесса с трудом подавила изумленный вскрик.
     -- Да-да, та  самая, из сказок  и  преданий  твоего народа.  -- Хозяйка
несколько раз кивнула, на  лицо  упали тяжелые черные  пряди, совершенно  не
тронутые  сединой. --  История моя  долгая, когда-нибудь  я расскажу ее тебе
всю;  но  пока  меня больше занимает случившееся  с  тобой.  Что произошло в
крепости койаров? Я  ощутила страшный толчок в  тех краях; я сама враждую  с
Черным  Орденом  -- они ни  за  что ни  про что убили  одного из  моих слуг,
троллей,  когда шарили по северным лесам, --  и сгораю от нетерпения узнать,
как ты в одиночку смогла одолеть непобедимый  Орден. У тебя  на груди Четыре
Камня  Халлана,  и это  значит, что  ты --  высокородная  принцесса  Арьята,
наследница престола, захваченного новой Владычицей.
     Принцесса невольно схватилась за холщовый мешочек на груди.
     Не  бойся, я  их не тронула. Они твои, хотя  вряд ли будут иметь силу в
борьбе с Перворожденными... Но обо всем об этом -- после. Я слушаю тебя.
     И  Арьята  заговорила.  В  хищном лице Царицы  Маб, обращенном  к  ней,
девушка видела  лишь интерес, участие да  еще  какую-то печаль, смертельную,
неизбывную тоску, которую не излечишь уже ничем.
     Однако  говорила  принцесса  осторожно.  Этой  Царице   Маб  вовсе   не
обязательно  было знать о пропавшем Трогваре, и  потому  принцесса  говорила
только  о своих собственных  приключениях. Когда  она  дошла до  Призрачного
Меча,  винные и тонкие  пальцы Царицы  с