еру тяжелым уверенным шагом, ее крохотные черты лица
ела гримаса подозрения.
     - Где это существо? - спросила она снова.
     Она заглянула в ванную, потом в постель. Она схватила Руиза массивной
лапой и без усилий выволокла его с кровати. Она притянула  его  поближе  и
снова заговорила:
     - Где оно? Леди будет очень недовольна, если  вы  причинили  вред  ее
имуществу.
     Дыхание ее было зловонным, а мертвая преданность в глазах наводила на
мысль о помешательстве. Руиз показал свободной рукой.
     - Вон там, - сказал он, - у Айям есть своя маленькая комнатка.  Разве
это плохо?
     Она небрежно  встряхнула  его,  отчего  все  зубы  его  застучали,  и
отпустила его. Он схватил простыню и обернулся  ею.  Великанша  подошла  к
каморке и открыла ее.
     Женомуж выпал в комнату. Видимо, Айям подслушивало возле  дверей.  Но
оно почти немедленно вернуло себе и достоинство и равновесие.
     - Наконец-то, - выдохнуло существо. -  Великая  Банесса,  ты  пришла,
чтобы  освободить  несчастного   угнетенного   слугу.   Слуга   падает   и
простирается у твоих ног в униженной благодарности.
     - Заткнись, - сказала бесстрастно великанша.
     Она повернулась к Фломелю.
     - Продолжай, - приказала она.
     Фломель глубоко вздохнул. Казалось,  к  нему  вернулся  самоконтроль,
хотя сильные чувства еще светились в его глазах.
     - Низа, - сказал он, - как же ты  можешь  столь  низко  ценить  себя,
чтобы развлекаться с таким безродным существом? Пожалуйста,  вспомни,  кто
ты такая. Я обращаюсь к твоему чувству приличия.
     Низа все еще была красна от гнева.
     Она села на постели, натянув покрывало себе на грудь.
     - Это ты, Мастер Фломель, должен  был  бы  помнить,  кто  я!  И  свою
собственную касту. Я больше  не  Искупающий,  который  должен  подчиняться
любой твоей прихоти.
     Фломель, казалось, удивился.
     - Ты больше не Искупающий? Это как же?
     Низа улыбнулась.
     - Мое Искупление окончено. И я здесь воскрешенная.
     Фломель обдумал это, гладя длинными пальцами подбородок.
     - Возможно, - сказал он, - что ты собираешь на себя новые грехи. Твои
злосчастные приключения с этим безродным сродни тем, что  привели  тебя  к
первому твоему Искуплению.
     - Мы больше не в землях моего отца, фокусник. Тут правят иные законы,
как всякий  дурак  давно  догадался  бы.  И  ты  не  прав,  называя  Руиза
безродным. Я не знаю его происхождения, но я уверена, что оно гораздо выше
твоего.
     Фломель выглядел так, словно готов был  ударить  Низу  своим  жезлом.
Руиз вышел из-за кровати, поближе к волшебнику, чтобы остановить его руку,
если понадобится.
     - Хватит, - сказал великанша. - Кончайте треп. Объясни ей, что от нее
требуется. Леди Кореана ждет точности. Нам пора отправляться в загон.
     Фломель перевел дыхание.
     - Как ты скажешь, - произнес он. - Мои извинения,  Низа.  Я  не  могу
смотреть на тебя иначе, как на дитя моей собственной плоти,  и  я  глубоко
скорблю над твоими ошибками, как скорбел бы твой настоящий  отец,  окажись
он здесь. Но теперь перейдем к делу. Мы начинаем сегодня  репетицию  новой
пьесы.
     Низа отшатнулась, пораженная.
     - Новая пьеса?
     - Да-да. Новая пьеса. Представление, которое гарантирует  нам  нового
покровителя в этом новом мире. Разве тебе не сказали?
     - Нет.
     - Ну вот, как и раньше, ты будешь главной  героиней.  Великая  честь,
разве нет?
     Низа вдруг откинулась снова на кровать, лицо ее исказилось.
     - Как прежде... Нет, леди Кореана никогда не позволила бы такой вещи.
     Фломель улыбнулся.
     - Именно леди Кореана прислала меня сюда.
     - Нет, не могу, - Низа посмотрела  на  Руиза,  обращаясь  к  нему  за
помощью, но он не мог придумать ничего, ни сказать, ни сделать, он не  мог
ничего... Глаза ее помутились и она отвернулась в сторону. Он почувствовал
величайшую печаль и такой бешеный гнев, что он весь задрожал  от  него.  В
его сознании всплыли незваные  картины  ее  первой  смерти.  Ему  пришлось
сделать над собой чудовищное усилие, чтобы остаться бесстрастным.
     Он все  еще  пытался  найти  хоть  слово  утешения  для  Низы,  когда
великанша заговорила снова.
     - Женщина должна одеться, если только  она  не  хочет  отправиться  в
загон голой.
     Она повернулась к Руизу.
     - И ты тоже.
     Низа поднялась с постели и медленно направилась к шкафу с одеждой.


     Руиз шагал возле Низы. Лицо ее было словно  высечено  из  камня.  Она
двигалась, словно ее уже опоили наркотиками  для  представления.  За  ними
шагал Фломель, размахивая своим жезлом и немного пыхтя от усилия. Во главе
процессии шагала великанша, и от  нее  исходил  кислый  неприятный  запах.
Айям, женомуж, шагал в самом конце процессии, восклицая при  виде  каждого
нового зрелища, жалуясь на скуку в апартаментах Низы.  Безжалостный  голос
женомужа словно иголками колол уши Руиза, но он молча терпел.
     Они дошли до загона фараонцев. В наблюдательное окошко он мог видеть,
что сцену уже установили, и члены гильдии ползали по  ней,  как  черви  по
раскрашенному трупу. Низа со свистом втянула воздух, а потом посмотрела  в
глаза Руиза.
     - Не стану, еще раз - не стану, - прошептала она.
     Руиз не мог сказать ни слова. Он схватил ее за плечо и  крепко  сжал.
Она накрыла его руку ладонью на миг, потом повернулась к Фломелю.
     - Ты, - сказала она горько  и  вытащила  из  рукава  инкрустированные
драгоценными камнями ножнички для шитья. Она воткнула их в живот Фломелю и
рванула вверх, распоров его, словно рыбу для жарения. Он пошатнулся  назад
и повалился на Айям, которое тоже упало. Низа бросилась прочь по проходу.
     Банесса повернула свое огромное тело как раз в тот момент, когда Низа
исчезла за поворотом коридора.  На  ее  огромном  лице  появилась  гримаса
досады, первое выражение, которое Руиз  заметил  на  ее  физиономии.  Айям
вопило в совершеннейшей истерии, пытаясь спихнуть Фломеля со своей  груди.
Фломель был занят тем, что умирал, сохранив  в  глазах  выражение  полного
изумления.
     Великанша вытащила поисковый прибор из своей портупеи, и сердце Руиза
оборвалось. Искатель был жестоким  устройством,  способным  на  то,  чтобы
преследовать жертву по запаху  многие  мили,  запрограммированным  на  то,
чтобы  пригнать  раба  обратно  к  хозяину  небольшими  дозами  невыносимо
болезненного яда.
     - Подожди, - сказал Руиз, - я приведу ее обратно.
     Великанша посмотрела на него с таким видом,  что  в  нем  можно  было
обнаружить следы интереса и любопытства.
     - Ты понимаешь природу искателя? Да, - сказала она. - Этот я  настрою
на тебя.
     Банесса хихикнула.
     - Лучше поторопись, - она отстегнула еще один искатель. - А этот  для
нее, если ты ее потеряешь.
     Искатель зажужжал в ее руках, готовый сорваться в погоню.  Капля  яда
дрожала на кончике его жала.
     Руиз побежал.
     Длинные ноги Низы пронесли ее на значительное расстояние, прежде  чем
Руиз увидел, как она проскочила в соседний коридор. Он благословил  удачу,
которая  привела  ее  к  нему,  прежде  чем  она  потерялась  в  лабиринте
коридоров. Он прибавил ходу и повернул за угол, где увидел, что  она  ждет
его.
     - Я подумала, что ты тоже сможешь убежать, - сказала она, улыбаясь  и
вытянув к нему руки.
     Но когда он подошел к ней, она, видимо, увидела  в  его  лице  нечто,
отчего она побледнела и попыталась уколоть  и  его  своими  ножницами.  Он
легко обезоружил ее.
     - Почему? - спросила она надломленным голосом.
     - Не сработало бы, Благородная Дама.
     - Заткнись, - прошептала она и постаралась отпрянуть от него.
     Руиз вынужден был взять ее за запястье и аккуратно потянуть за собой,
прежде чем он развернул ее и повел туда, откуда она прибежала. Больше  она
ничего не сказала, но глаза ее стали темными  от  ненависти.  А  несколько
секунд спустя  появились  искатели,  которые,  грозя  жалами,  провели  их
обратно в загон.



                                    24

     У входа ждала Кореана, лицо ее было в огне от бешенства и ярости.  За
нею стоял Мармо, который следил за медицинской прилипалой, которая держала
воедино кишки Фломеля. Фломель лежал на летающем пузыре, тяжко дыша. Глаза
Фломеля были открыты. Он посмотрел на Руиза и Низу и  отвел  взгляд.  Пара
охранников-Пунгов молча стояла у портала.
     Руиз выпустил Низу, и она, споткнувшись, отпрянула от него, глаза  ее
расширились от предательства и потрясения этим  предательством.  Руиз  мог
только бесстрастно смотреть на  нее,  хотя  ему  так  хотелось  объяснить,
сказать хоть что-то, что смягчило обвинение, которое он читал на ее  лице.
Один из Пунгов взял ее за руку и защелкнул мономолевый ошейник  у  нее  на
шее.
     Банесса стояла рядом, сложив свои массивные лапы. Руиз подошел к  ней
и протянул окровавленные ножницы. Великанша взяла  их,  показала  Кореане,
потом смяла их между пальцами, превратив в безвредную груду  металла.  Она
нажала на кнопку на своей портупее, и искатели вернулись в гнезда.
     Кореана поближе подошла к  Руизу,  раздувая  ноздри,  белки  глаз  ее
налились кровью.
     - Ты, - сказала она, - ведь это твоя вина, а? Теперь я  понимаю,  что
Мармо был прав - надо было убить тебя и покончить с этим.
     Руиз стоял молча, уверенный, что  всякий  ответ,  который  он  сейчас
даст, будет неправильным и вызовет новый приступ  гнева.  Краем  глаза  он
увидел, что на лице Низы беспокойство сменило выражение ненависти,  и  его
сердце немного просветлело.
     Кореана напряженно стояла, потом со всей силы ударила Руиза по  лицу.
У Руиза немедленно перед глазами встала картина - Кореана перерезает горло
надзирателю своим  ножичком-энергометом,  спрятанным  в  коже  пальца.  Он
подумал, что же увидят его глаза после того, как голова отлетит прочь.  Но
это просто была оглушительная оплеуха.
     Кореана потрясла рукой, словно стряхивала какую-то мерзкую грязь.
     - Нет. Сперва ты мне еще послужишь.
     Она повернулась к Мармо, который взглянул на нее и сказал:
     - Мы сможем переправить фокусника через день.
     - Хорошо, значит, это не абсолютная катастрофа. Репетиции отложим  до
тех пор, пока они не вернутся. Мне бы эта мысль  о  путешествии  нравилась
гораздо больше, если бы Мок не сидел бы в своей камере.
     Казалось, она говорит  сама  с  собой,  но  Руиз  навострил  уши  при
упоминании о путешествии.
     Она повернулась к великанше.
     - Банесса, ты будешь отвечать за них. Смотри, чтобы ничего  подобного
впредь не случалось. Поедут эти:  девчонка,  трое  фокусников  и  Старшина
Гильдии. И вот этот, - Кореана жестом показала на  Руиза.  -  То  есть  он
поедет, если переживет прочистку мозгов  послойно.  Заберите  его  вниз  и
приготовьте.
     Мармо издал одобрительный звук.
     - Умное решение, - сказал  он,  -  я  присмотрю,  чтобы  все  провода
прицепили правильно.
     Банесса пристегнула ошейник Руизу. Когда великанша повела его  прочь,
Кореана сказала:
     - Оставьте девчонку здесь, Айям за ней  присмотрит.  Айям,  проследи,
чтобы с фокусником ничего больше не случилось.


     Кореана смотрела на листы распечатки, пока Мармо вел щупами по черепу
неизвестного, используя свой  инъекционный  протез.  Киборг  необыкновенно
аккуратно и опытно выполнял эту работу, и Кореана совершенно  не  боялась,
что ее привлекательная загадка будет повреждена или изуродована  во  время
испытания. Однако  она  пожалела,  что  не  потратила  больше  средств  на
технологию послойной прочистки мозга. Ее технические  возможности  в  этой
области больше не соответствовали последнему слову техники - но что  могло
похвастаться   таким   соответствием   в   галактике,   настолько   полной
разнообразия, что никто не мог обогнать или даже  идти  в  ногу  со  всеми
последними открытиями?
     Татуировка неизвестного почти совсем поблекла, оставив только  следы.
Тело, казалось, выздоровело после ледового удара. Кожа цвета  темной  меди
приобрела свой прежний блеск, а ногти на сильных  руках  были  розовыми  и
блестящими.
     Мармо закончил работу.
     - Он твой, - сказал киборг и отлетел в сторону.
     Кореана надела на голову аналоговый  шлем,  следя,  чтобы  не  помять
прическу. Она  откинулась  на  спинку  сиденья,  закрыла  глаза  и  нажала
выключатель.
     Она нырнула в линзу его мозга в вихре пузырьков. Она остановилась как
раз под серебристой поверхностью, наблюдая за жизнью, которая кипела  там.
Мысли стрелами летали туда и обратно, словно стаи быстрых рыбок. Внизу,  в
голубых   глубинах,   колыхались   более   крупные   агломерации   мыслей,
представлений и опыта, богатые, темные, притягательные.
     Кореана  долго  плавала  там,  постигая  вкус  и  запах  сознания  ее
неизвестного, пикантный, сложный суп. Удовольствие, которое она  при  этом
испытала, убедило ее, что она приняла правильное решение, когда  сохранила
ему жизнь.
     - Не терять - значит,  не  жалеть,  -  прошептала  она  сама  себе  в
восторге.
     Она принялась за дело.
     - Кто ты? - послание пошло по сознанию,  как  волна  по  озеру,  хотя
озеро это было глубиной с океан.
     Пришел ответ.
     - Руиз Ав.
     - Руиз, кто твой хозяин?
     -  Я  свободный  работорговец,  стартовавший   с   Ланксша,   где   и
зарегистрирован.
     - Что у тебя за бизнес?
     - Я имею дело с избранными человекообразными рабами.
     Кореана почувствовала укол удовлетворения. Работорговец!  Дело  Руиза
как раз было таким, что могло прекрасно помочь  ей  самой  в  ее  делах  и
планах, еще одно доказательство, что она правильно поступила, сохранив ему
жизнь.
     Но она была осторожна, пробуя запустить щупы  все  глубже  и  глубже,
ниже вербального уровня сознания Руиза. И в подтверждение слов  она  нашла
хорошо определенный слой памяти: грубые картины  тысяч  рабских  казарм  и
загонов, ни с чем не сравнимый запах  человеческих  существ  в  заточении,
свист нейронных кнутов по телам, вопли аукционеров на рынках тысяч  миров.
Чем глубже она  проникала,  тем  ярче  становились  эти  воспоминания,  но
давление впечатлений становилось все сильнее, и вскоре Кореана с  чувством
глубокого облегчения выбралась наверх, на менее болезненный  уровень.  Она
не могла сомневаться в  реальности  этих  воспоминаний.  И  нигде  в  этих
образах она не находила никакого следа Лиги Искусств,  никакого  указания,
что у Руиза была услужливая,  поддающаяся  влиянию  авторитетов  личность,
которая обычно была необходима для работы в Лиге.
     - А что ты делал на Фараоне?
     Это был важный вопрос,  и  Кореана  внимательно  смотрела,  как  Руиз
собирался с мыслями, чтобы ответить.
     - Я был там, чтобы похитить фокусников. Я не ожидал, что меня  самого
возьмут.
     В ответе прозвучали плотные тона  страха,  смущения,  осторожности  и
сильнейшее желание избежать наказания.
     Кореана рассмеялась.
     - Не беспокойся, - сказала она, испуская уверенность в его  сознание,
- все к лучшему.
     Она  почувствовала,  как  сознание  Руиза  слегка  расслабилось.  Она
принялась за другую линию расследования.
     - Почему ты спас ФЕНИКСА?
     Сознание Руиза совершенно натурально смутилось.
     - Я не знаю. Но... она  так  хорошо  играла  в  пьесе.  И  она  такая
красивая, что приятно смотреть. Мне показалось, что ее смерть  -  это  так
обидно, хотя я мало помню, что со мной было после того, как меня  оглушило
поле.
     Это был не такой уж приятный ответ.
     - А Кореана, - спросила она кисло, - на нее приятно смотреть?
     - Да, - немедленно раздался ответ.
     Красный отблеск страсти немедленно окрасил  глубины  сознания  Руиза,
смыв ее раздражение относительно предыдущего ответа.
     Довольная,  Кореана  отпустила  переключатель  и  вернулась  в   свое
собственное тело. Она секунду сидела, восхищаясь Руизом Авом, думая о том,
сколько они сделают вместе, когда он  вернется  из  Анклава.  Она  сказала
себе, что удовольствие будет таким же большим, как  и  сейчас,  когда  она
исследовала глубины мозга Руиза. Любая разница, о которой может идти  речь
после генчирования, будет существовать только в ее представлении.  Но  она
тут же подумала, будет ли беззубый тигр таким же красивым.


     Руиз проснулся от звуков ссоры между фараонцами. Он лежал на знакомой
грязной  койке  в  Доме  отверженных.  То,  что   он   вообще   проснулся,
свидетельствовало о том, что его  защитная  личность  выдержала  послойную
проверку мозга, устроенную Кореаной.  Казалось,  он  за  последние  месяцы
провел слишком много времени без сознания. Эта  мысль  вызвала  жалость  к
себе, а затем долгие мысли о том, что Руиза гонит злая судьба. Это задание
с самого начала  характеризовалось  тем,  что  с  его  стороны  совершенно
отсутствовал  контроль  за  событиями.  В  ретроспективе  он  понял,  что,
планируя свой побег  через  морской  город,  он  действовал  с  непонятным
оптимизмом, а  что  касается  выполнения  плана...  самый  снисходительный
наблюдатель сказал бы наверняка, что действия его отличались определенными
истерическими излишествами.
     Единственными светлыми воспоминаниями во всем фиаско  были  те  часы,
которые  он  провел  с  Низой,  которая  была  живым   символом   нынешней
некомпетентности Руиза.
     Он сел, его застывшие мышцы запротестовали.
     Нет, Низа была более, чем символ. Теперь она его ненавидит, но, может
быть, она согласится выслушать объяснения, она же очень умна. Он вышел  на
площадку.
     Большая часть труппы оказалась на площадке,  кроме  Низы  и  Фломеля.
Старшины собрались в  жестикулирующий  кружок,  в  центре  которого  стоял
Дольмаэро. Двое младших фокусников слушали ссору старшин. Остальные стояли
вокруг мрачными группами, перешептываясь.
     - Охо! - лицо Дольмаэро стало красным.  Руиз  никогда  не  видел  его
таким возмущенным. - Никакого значения не имеет, что вы будете  делать,  а
что не будете. Неужели вы до сих пор не  поняли  ситуацию?  Мы  же  чья-то
собственность!
     Старшина с рыбьей физиономией от возмущения стал заикаться.
     - М-м-мы?! Мы  -  собственность?!  Мы  не  рабы.  Мы  принадлежали  к
почтенной гильдии. Как же это мы можем быть собственностью?
     Дольмаэро  выглядел  так,  словно  горько  пожалел  о  своем   взрыве
искренности.
     - Ну хорошо, может быть,  собственность  -  не  самое  лучшее  слово,
Эдгерд. Но ведь ты не станешь отрицать, что мы, по крайней мере, пленники?
     - Нет, но чья в том вина? Ты наш Старшина Гильдии, почему ты  до  сих
пор ничего не сделал, чтобы защитить  наше  положение  здесь?  Какой  толк
иметь Старшину  Гильдии,  который  не  может  ничего  сделать  для  членов
гильдии?
     Эдгерд сжал свои тощие кулаки. Ропот одобрения пронесся по площадке.
     Никто пока не  заметил  Руиза  в  тени  дверного  проема,  и  он  сам
постарался не привлекать внимания. Атмосфера на площадке  была  прямо-таки
заряжена насилием и безумными поступками.
     Широкоплечий парень с  татуировками  помощника  дрессировщика  ящериц
протолкался вперед. Его мясистое лицо напряглось от бессильной досады.
     - Да! - закричал он,  и  Дольмаэро  отпрянул.  -  Воистину,  никакого
толка. Мы живем в этих конурах, нас заставляют  есть  какую-то  чужеродную
баланду. Теперь они заставляют нас  поставить  эту  новую  пьесу,  но  без
всяких подобающих правилам жертв и молитв,  без  какого-либо  договора  об
оплате, без привычного отдыха и развлечений, которые нам, артистам первого
класса, полагаются. И почему?
     - Скажи нам, Нусквиаль! - из толпы долетели одобрительные крики.
     - Потому что мы дали самое лучшее представление,  которое  когда-либо
видели в южных  номархиях?  Потому  что  наши  судьбы  оторвали  от  почвы
Фараона? Потому что мы попали в лапы демонов? Нет! Я этому не верю!
     Руиз был заворожен. Нусквиаля явно по ошибке подготовили к  профессии
дрессировщика. У  парня  был  великолепный  дар  риторики  и  красноречия.
Фараонцы слушали его