ро этот трюк знал?
     -  Нет.  Но  я  ценная  собственность.   Вполне   логично   было   бы
предположить, что мой  владелец  захочет  меня  защитить.  Ты  собираешься
сообщить ему, что его трюк не удался?
     Руиз неопределенно хмыкнул.  Когда  Олбени  объявил,  что  ошейник  в
рабочем состоянии, он сказал:
     - Окажи мне услугу, Олбени. Возьми-ка двойника и  выведи  его  отсюда
куда-нибудь. Развлекай его, как хочешь, только видимых синяков,  в  случае
чего, не оставляй. А мы должны посоветоваться.
     Олбени схватил фальшивого Юбере за руку. Двойник спокойно улыбнулся и
пошел вперед без протеста. Руиз захлопнул пневматическую дверь за  ними  и
повернул кремальеру. Потом выключил камеру.
     - Нам надо посоветоваться, - сказал он генчу.


     Низа, держа спину прямо, сидела прикованная к голой  стальной  скамье
за спиной сиденья Реминта. Возле нее  Фломель  бормотал  ругательства.  Он
проклинал ее, Руиза  Ава,  злую  судьбу,  которая  привела  его  к  такому
несчастному концу.
     - Заткнись, - наконец  огрызнулась  она,  устав  от  его  постоянного
хныканья. - Ты так и собираешься продолжать столь  же  презренным  образом
себя вести?
     Фломель злобно уставился на нее.
     - Шлюха... Это тебе надо бы помалкивать. Это твоя вина, что  все  так
случилось. Безродного убийцу ты соблазнила в Биддеруме - так  он  бросился
на сцену и наши злые судьбы были предрешены. Если  бы  не  он,  мы  теперь
выступали бы перед принцами пангалактических миров.
     Дольмаэро, который сидел спина к спине с Низой, издал звук  недоверия
и изумления.
     - Маловероятно, Мастер Фломель. И наши умы более не  принадлежали  бы
нам, и наши души тоже, не вступись за нас Руиз Ав.
     - Ну и сколько еще наши души будут нашими? - спросил Фломель. - Кроме
того, если бы я никогда не узнал, что мой мозг был  переделан,  какая  мне
разница? Для меня это не кажется уж таким страшным событием.
     - Правильно, так и должно было бы быть, - сухо сказал Мольнех.
     - Что ты этим хочешь сказать? - спросил Фломель, распаляясь.
     - Ты всегда куда более заботился о внешнем проявлении  вещей,  нежели
об их сути. Для тебя это было в порядке вещей, когда мы были  фокусниками,
такой взгляд даже в чем-то помогал  тебе  работать.  Такова  была  природа
нашего искусства. Но теперь мы - рабы, - Мольнех казался куда мрачнее, чем
Низа когда-либо видела его  раньше.  Она  теперь  слишком  поздно  поняла,
сколько утешения она черпала в его веселой надежности.
     Фломель продолжал скулить, совершенно не  слушая,  что  ему  говорят,
поливая еще более живописными и выразительными проклятиями Руиза Ава, пока
Низа уже более не могла оставаться безучастной.
     - Стыдился бы, - сказала она, - Руиз Ав оставил тебе жизнь, когда  мы
все были готовы тебя убить. Если бы он не был столь милосерден, ты не смог
бы сказать Кореане, где мы находимся. Мы все еще  были  бы  по-прежнему  в
рабских казармах, а Руиз пришел, чтобы вывести нас оттуда и увезти с этого
ужасного мира.
     В этот момент массивный человек, который вел лодку, повернул голову и
отрывисто сказал:
     - Вы ошибаетесь.
     - Что ты имеешь в виду? - спросила холодно Низа.
     Реминт был для  нее  страшной  личностью.  Он  казался  стилизованным
воплощением разрушения, не вполне человеком. В казармах она видела, как он
спокойно убивал десятки людей из охранных войск казармы. На  лице  его  ни
разу не возникало другого выражения, кроме мощной сосредоточенности.
     - Фломель вас не предал, - сказал Реминт. - Как вы думаете  мы  нашли
Фломеля?
     - Как? - требовательно  спросила  Низа,  чувствуя  страшное  ощущение
надвигающейся беды.
     - Руиз Ав сказал нам, где вы. Он  надеялся  выкупить  вашими  жизнями
свою, и он хотел заключить с нами сделку. Но ему это не  поможет.  Мы  его
все равно найдем, так что он предал вас совершенно напрасно.
     - Я тебе не верю, - сказала Низа. Она злобно уставилась на Реминта. -
Ты нас, должно быть, считаешь дураками. Если бы Руиз Ав продал  нас  тебе,
то вам не пришлось бы взрывать казарму, чтобы до нас добраться и сражаться
с охранниками, чтобы нас похитить.
     - А он вас нам не продал. Он уже продал вас кому-то еще.  Ваши  новые
хозяева  были  весьма  спесивы  и  несговорчивы,  поэтому  они  не  хотели
продавать вас ни за какую цену, вот почему нам пришлось действовать  столь
грубо и прямо. - Реминт пожал плечами и  вернулся  к  слежению  за  курсом
лодки.
     Низа яростно смотрела на Реминта сквозь пелену жарких  слез.  Но  она
более не была абсолютно уверена в том, что он лгал. А  в  том  месте,  где
раньше было ее сердце, теперь зияла сплошная кровавая рана.


     Руиз внимательно рассматривал генча. Как все существа его породы,  он
был довольно отвратителен с точки  зрения  человека.  Тело  его,  покрытое
желтоватой висящей кожей, поросло словно сухой травой - это была сенсорная
клетчатка.  Три  глаза  хаотически  путешествовали  по  его  приплюснутому
черепу, - и он испускал тошнотворный запах.
     Казалось, он смотрел на Руиза Ава с не меньшим вниманием, по  крайней
мере, так еще ни один генч не смотрел на человеческое существо, которое не
собиралось причинять ему вреда.
     - Слушай внимательно, - сказал Руиз. - Твой хозяин  собирается  убить
тебя, чтобы убить меня.
     - Ты ему не собираешься сказать относительно  того,  что  ты  починил
бешеный ошейник?
     - Да, но никакой разницы это не составит. Ему очень надо убить  меня,
и он готов даже пожертвовать тобою.
     Генч затрепетал ротовыми отверстиями - жест скептицизма у генчей.
     - Я слишком ценная собственность.
     -  Совершенно  верно,  ты  ценная  собственность.  Но  твоя  ценность
значительно упадет, если я преуспею в своем задании.
     - Как такое может быть?
     - Может, поскольку человек, которого мы  собираемся  убрать,  владеет
огромным количеством генчей - таким,  что  твоя  смерть  представит  собой
только весьма незначительную потерю капитала для Публия.
     Генч  совсем  притих.  Руиз  терпеливо  ждал,  пока   тот   переварит
информацию.
     Через пять минут он заговорил снова.
     - Это правда?
     Руиз кивнул головой.
     - Ты убедишься в  этом,  как  только  мы  окажемся  внутри  крепости.
Феромоны множества генчей переполнят твои обонятельные центры.
     Прошло еще пять минут.
     - Что я должен сделать, чтобы выжить? - спросил наконец генч.
     Руиз откинулся назад, осторожно позволив себе надеяться.
     - Давай подумаем. У меня есть предложение, но это только начало, а не
само решение. Давай снимем бешеные ошейники.
     Генч задрожал в ответ - это было жестом отказа.
     - Публий сурово накажет меня, если я это сделаю. Это он мне  подробно
объяснил. Ты не можешь себе представить,  какие  страшные  угрозы  он  мне
высказывал.
     - О, как раз могу представить, -  сказал  Руиз.  -  Но  ты  не  понял
главной логики ситуации. Если мы не снимем  бешеные  ошейники,  то  Публию
нужно будет только убить тебя, чтобы убить меня. Если  мм  их  снимем,  он
должен убить непосредственно меня и тем самым пощадит тебя, если уж на  то
пошло. Хотя, если быть с тобой до конца откровенным, я собираюсь  оставить
тебя у себя как заложника, что бы мне это ни принесло.
     - Понятно.
     - Лично я не желаю тебе никакого зла. Но я хочу выжить.
     - Это вполне понятно, - генч, казалось, не чувствовал никаких  плохих
чувств к Руизу, но тот предостерег себя  самого  от  того,  чтобы  строить
какие-то предположения в отношении этого существа, основанные на сравнении
его с человеком.
     Руиз вынул пульт управления ошейниками из кармана.
     - Мы должны нажать отключающую кнопку одновременно.
     Генч не двигался. Потом тонкое желеобразное щупальце вынырнуло из его
второго рта, и кончик обернулся вокруг кнопки пульта.
     - Да, я готов, - сказало существо.
     Они оба нажали на кнопки, и ошейники,  издав  несколько  приглушенных
щелчков, упали на пол.
     Руиз глубоко вздохнул, потер шею там, где ошейник слегка натирал  ему
шею. Он хотел насладиться этой чуть большей  степенью  свободы,  но  время
убегало так быстро.
     - Насколько ты преуспел в уловлении человеческих умов?
     - У меня пока  что  только  минимальные  успехи.  Но  со  временем  я
научусь.
     - Времени больше нет, - сказал резко Руиз. -  Что  ты  знаешь  насчет
того, как  можно  нырнуть  в  холомнемонический  океан  деконструированной
личности?
     Генч поежился.
     - Об этом трудно  даже  подумать...  холомнемонический  океан  такого
человека - это холоднее место, которое озарено Неприятным ярким блеском.
     - Что можно сделать с таким человеком, каковы шансы преуспеть?
     - Без того, чтобы разрушать и заново  перестраивать  личность?  Очень
немного можно выполнить, - генч неуклюже поерзал. - Мне не хватает в  этом
опыта.
     - Ну, а если отставить в сторону такой обширный процесс, для которого
у нас нет ни времени, ни возможностей, что мог бы  ты  сделать,  чтобы  не
дать Публию использовать свою марионетку без нашего на то согласия?
     Генч снова притих. Руиз почувствовал, что его терпение истощается, но
он подавил импульс тормошить и торопить генча. Если он  приведет  к  тому,
что генч забьется в истерике, все будет потеряно.
     После молчания, затянувшегося, казалось, бесконечно, генч  неуверенно
заговорил.
     - Такая  постановка  вопроса  кажется  мне  непонятной.  Мой  опыт  в
подобном предательстве ничтожен. Может быть, я к такому неспособен.
     - Глупости, - сказал Руиз. - Ты разумное существо. Ни  один  род,  ни
одна раса не достигает высокого развития разума без  того,  чтобы  она  не
прибегала к предательству. Давай  я  перефразирую  вопрос:  что  мы  можем
сделать,  чтобы  наше  выживание  было  необходимым  для  Публия?  Я  хочу
предложить тебе такую возможность: что, если ты подавишь, скажем,  блокаду
на пути нервных рецепторов марионетки так, чтобы он  не  в  состоянии  был
отреагировать на приказы Публия? Можешь ты сделать эту  блокаду  зависимой
от какого-нибудь кода или пароля, который был бы известен только нам?
     Глазные пятна генча прекратили свое бесконечное блуждание, словно  он
сфокусировал всю свою энергию на том решении, которое предложил Руиз.
     Наконец, когда  Руиз  почти  совсем  решил,  что  генч  стал  жертвой
какого-то самогипноза со смертельным исходом, существо заговорило.
     - Этот вариант кажется, по крайней мере, возможным, - сказало оно.
     Руиз задумался. На нем больше не было ошейника, поэтому теперь он мог
повернуться и сбежать в какой-нибудь темный и  дальний  угол  Моревейника,
надеясь спастись там от гнева Публия. Но он не будет  от  этого  в  лучшей
ситуации, если говорить о побеге с Суука. Нет, его самая  большая  надежда
была в том, чтобы раздобыть крючок, за который он мог бы зацепить Публия.
     Руиз вскочил на ноги.
     - Давай попробуем, - сказал он и пошел на нос лодки,  чтобы  привести
марионетку.



                                    15

     Подводная  лодка  приближалась  к  глубине,  на  которую   она   была
максимально рассчитана. Она поскрипывала под давлением черной воды,  когда
они наконец оказались возле древнего заброшенного выхода. Руиз внимательно
смотрел на картинку,  которую  сонар  рисовал  на  экране  холорезервуара,
подталкивая судно сантиметр за сантиметром, поближе к вертикальной  стене.
Вход выглядел как круглая вмятина двух метров  в  диаметре,  которая  была
грубо перегорожена сварными металлическими решетками, которые теперь  были
совершенно бесформенными от ржавчины.
     Они коснулись стены  со  всей  осторожностью,  на  которую  Руиз  был
способен,  но  от  удара  подлодка  загудела,  словно  колокол.  Остальные
озабоченно  смотрели,  как  он   взял   манипуляторами   ремонтный   шлюз,
приспособил его края к неровностям стены и  активировал  его  молекулярные
крючья.
     Помпа  заработала,  запыхтела,  и  звуки   показались   неестественно
громкими.
     - Пройдет несколько минут, прежде чем мы сможем проникнуть в камеру и
начать прорезать дорогу, - сказал Руиз.
     Все посмотрели вниз, под  ноги.  Синхронный  жест,  который  заставил
Руиза задуматься, может, они все слышали те  же  самые  рассказы,  которые
слышал  и  он  -  относительно  огромных  прожорливых  чудовищ,   которые,
свернувшись, покоились в глубинах Моревейника,  никогда  не  поднимаясь  к
поверхности. Он засмеялся, отчего остальные уставились на него  сердито  и
подозрительно.
     Когда шлюз очистился, он сделал знак Олбени.
     - Ты хорошо управляешься с горелкой, поэтому ты  в  числе  избранных.
Второй горелкой займусь я сам.
     Вдвоем они пробрались в камеру шлюза, надев маски и респираторы.  Они
начали резать капающий металл решеток, которые перегораживали вход. Жирный
белый дым заполнил камеру, и мир Руиза сузился до горения огненного луча и
яркого сияния расплавленного металла, который сбегал по решетке на  пол  и
всасывался  аспиратором  горелки.  Он  пытался  не  думать  о  предстоящей
операции, о шансах, которые были против  его  успеха.  Он  вполне  успешно
прогнал эти мысли - но он не мог совершенно забыть про Низу, которая ждала
его в рабских казармах, и, если он никогда не  вернется  и  погибнет,  она
никогда не узнает обстоятельств его смерти.
     Через десять минут шипенье горелки Олбени изменило тон, приобретя  то
дребезжание, которое указывало  на  то,  что  он  прорезал  до  воздушного
пространства за решеткой.
     - Стоп! - сказал Руиз, но Олбени и так уже выключал горелку.
     Руиз осторожно пропустил тоненький щуп-прослушиватель  сквозь  тонкий
шов, где Олбени прорезал сквозь металл,  и  включил  усилитель  на  полную
мощность.
     - Затаи дыхание, - сказал он Олбени.
     Ничего. Руиз внимательно слушал секунд  тридцать.  Он  слышал  только
самое упорное молчание и тишину. Не было  даже  основных  звуков:  вздохов
вентилятора, вибраций генераторов и даже тех самых маленьких и тонюсеньких
звуков жизни, которые проходят и просачиваются даже сквозь самые  глубокие
слои Моревейника.
     - Может быть, наш работодатель был прав, - сказал он, откладывая щуп.
- Возможно, про этот проход никто не знает.
     Олбени ненадолго оживился.
     - Ты хочешь сказать, что мы еще можем пробраться и выжить?
     - Этого я не говорил, - ответил Руиз, однако он улыбнулся и  похлопал
Олбени по плечу. - Давай-ка прорежем еще немного.
     Часом позже они прорезали в паутине решеток пробку толщиной  в  метр,
которой можно было заткнуть проход. Они пропихнули тиксотропическую смазку
в шов, потом просунули с полдюжины автоматических ломиков во внешние  края
шва и запустили их в ход.
     Медленно-медленно прорезанная пробка скользнула внутрь со  скрипом  и
стоном. Руиз надел свое вооружение.
     - Убедись, что остальные готовы - пусть наденут  оружие  и  проверят,
все ли необходимое снаряжение они с  собой  взяли,  -  сказал  он  Олбени,
который кивнул и вернулся обратно в лодку.
     Руиз стал думать, что бы еще  такое  сделать,  чтобы  увеличить  свои
шансы на выживание, но ничего не приходило ему в голову. Казалось,  теперь
все зависело от того, насколько хорошо Публий  собрал  данные  разведки  о
проходе и его использовании - и от того, сколько  удачи  судьба  оставляла
Руизу. Он вспомнил мрачные высказывания  Дольмаэро  относительно  удачи  и
везения и улыбнулся. Он обнаружил, что ему не хватает Старшины Гильдии.
     Пробка вылетела из  отверстия,  и  ломики  вытолкнули  ее  наружу  на
полметра, как раз столько, сколько нужно было, чтобы пропустить  человека.
В шлюз с пыхтением прошел  воздух.  Олбени  набрал  воздух  в  анализатор,
склонился над экранчиком и сказал:
     - Вполне чистый.
     Он снял свой респиратор и скорчил кислую рожу. Руиз тоже снял  маску.
Слабый запах генчей портил весь воздух. Он поморщил нос, потом надел  шлем
и опустил очки-забрало.
     Остальная   команда   стояла,   ожидая   приказа,   и   Руиз   кивнул
Дурбану-зверятнику.
     - Вперед, - сказал он.
     Дурбан  энергично  ринулся  мимо  него.  Жучок,  персональной  шпули,
который он  носил  у  основания  черепа,  давал  ему  быстроту  рефлексов,
жестокость и решительность его тотема  росомахи.  Он  посмотрел  на  Руиза
сияющими глазами и улыбнулся. Росомаха, которая переполняла мозг  Дурбана,
смотрела  на  Руиза  из  этих  человеческих  глаз,  счастливая  тем,   что
собирается попасть туда, где ей можно будет  удовлетворить  свои  жестокие
импульсы.
     Дурбан пролез в щель с грациозным  и  ловким  изгибом  тела,  и  Руиз
затаил дыхание, ожидая  звуков,  которые  могли  бы  означать  засаду  или
автоматическое оружие, которое реагировало бы  на  вторжение.  Но  никаких
звуков не последовало, и через минуту Дурбан прошептал:
     - Идите!
     - Хаксли, - сказал Руиз киборгу, который тащил противообнаружительные
приборы. - Пролезай и устанавливай все это.
     Потом Руиз послал в щель, покрытого шрамами бывшего гладиатора и одну
из прикрывающих женщин с лазером, потом показал щель марионетке. Фальшивый
Юбере улыбнулся своей пустой улыбкой и прошел.
     Руиз отправился обратно в подлодку, проверил, достаточно  ли  надежно
панель управления была защищена от  постороннего  вмешательства,  и  чтобы
защитные  системы  подлодки  были  настроены  на   самоуничтожение,   если
кто-нибудь посмеет войти, пока Руиза не  будет.  Генч  скорчился  в  самом
темном углу, и Руиз настроил свет на самый мягкий уровень.
     - Мы вернемся, как только сможем,  -  пообещал  он  существу,  и  оно
издало шипящий звук согласия.
     - Если Публий  попробует  сконтактироваться  с  тобой,  ты  будешь  в
гораздо большей безопасности, если не станешь отвечать, - сказал он.
     - Я запомню, - сказал генч. - Пока что в настоящий момент ты кажешься
мне более заслуживающим доверия, нежели Публий. Пока что  ты  не  лгал.  Я
чувствую запаховые метки-подписи многих членов Настоящей Расы.
     По телу Руиза прошла дрожь предчувствия.
     - Сколько их?
     -  Больше,  чем  я  могу   разобрать   и   разделить   на   отдельные
индивидуальные метки. Их больше, чем я полагал. Я  вообще  не  думал,  что
такое количество генчей может где-то существовать вместе... Я очень  молод
и неопытен... и все же -  их  очень-очень  много.  Может  быть,  когда  ты
вернешься, ты позволишь мне уйти к ним.
     - Если обстоятельства позволят, - ответил Руиз.
     - Понимаю.
     Туннель был высотой метра три. В свете шлемовых ламп, укрепленных  на
головах команды Руиза, стены из  грубого  сплава,  казалось,  закруглялись
влево. Руиз посоветовался с Олбени, который нес крохотный отражающий радар
на предплечье.
     - Что ты на нем видишь? - спросил Руиз.
     - В моем спектре - никакой  активности,  -  сказал  Олбени,  наморщив
сосредоточенно лоб. - Каждые тридцать  три  метра  встречаются  провалы  -
наверное, какие-то ниши без дверей.
     Руиз заставил своих людей идти вперед.  Впереди  шел  зверятник,  его
прикрывали с фланга женщины, двигаясь так, чтобы  все  время  держать  под
прицелом окружающее пространство, безымянный гладиатор  шел  на  приличном
расстоянии сзади них. Он держал поводок фальшивого Юбере. Прямо перед  ним
шел Хаксли,  киборг,  неся  противообнаружительное  устройство.  Прямо  за
Руизом тащился Олбени со своим грузом детекторов.
     - Пользоваться только шлемофонами на  минимальном  уровне,  -  сказал
Руиз, - всем двигаться крадучись, ясно?
     Семь пар глаз обратились на него из  темноты.  Каждая  пара  глаз  со
своим  совершенно  особенным  выражением  -  предвкушением,  любопытством,
страхом.
     Марионетка казалась невозмутимо спокойной.
     Руиз оглянулся на Олбени.
     - Ты нас ведешь, пилотируй! - скандал он.
     - Давайте-ка рысью, - ответил Олбени, - когда мы  потеряемся,  я  вам
скажу.


     Они шагали по пустому туннелю много километров, и  Олбени  подтвердил
предположения Руиза, что они слегка поднимались.
     -