Желтый Лист, которые  бежали  по  берегу  к
остальным пленникам.
     Тут он понял, как его провели.  Черноволосая  женщина  с  примитивной
планетки надела броню Желтого Листа. Она бежала  неуклюжим,  спотыкающимся
шагом - совсем не похожим на ловкие длинные броски гетмана. Видимо,  броня
плохо сидела на ней.
     Желтый Лист  была  мертва  -  как  еще  могли  извлечь  из  ее  мозга
локатор-радар, который показывал ее передвижения? Это была  его  последняя
отчаянная мысль, прежде чем тьма окутала его и он потерял сознание.
     Руиз чувствовал себя так, словно был гол. Пока они бежали, он пытался
держаться так, чтобы своим незащищенным телом быть между телом Низы и теми
камнями, за которыми укрылся Геджас. Пусть тело Низы было лучше  защищено,
но все же... И к тому же, если он погибнет, может, ей удастся спастись...
     Но ничего не случилось. Они добежали до остальных, и Руиз прокричал:
     - Все в лодку, живо!
     Мольнех и Дольмаэро разинули  на  него  рты,  ошеломленные  тем,  что
страшный Желтый Лист  послушно  бежит  трусцой  возле  Руиза,  но  Гундерд
подпрыгнул и стал пробираться по воде поближе к лодке.
     - Вперед! - подгонял их Руиз, схватив Низу за  руку.  Он  бросился  в
воду и стал пробираться в лодку.
     Остальные наконец зашевелились, как  раз  когда  Гундерд  перевалился
через борт в лодку. Бывший ученый повернулся и протянул руку, чтобы помочь
взобраться Низе, а Руиз бесцеремонно подтолкнул ее.
     Дольмаэро было немного труднее приподнять, но Руиз и Гундерд, помогая
друг другу, смогли сделать и это. В тот же миг, когда  Мольнех  сам  сумел
забраться в лодку, а Руиз влез и устроился на металлической скамье,  лодка
вздрогнула и снялась с прибрежной мели с противным скрежещущим звуком.
     - Куда мы направляемся? - спросил Дольмаэро.
     - Не знаю, - сказал Руиз. - Но я почти уверен, что это  будет  лучше,
чем Родериго.
     Гундерд потер подбородок уже знакомым жестом.
     - А что мы еще можем сделать? Даже если мы окажемся  сейчас  в  руках
обыкновенного работорговца, это все же лучше, чем родериганские чудовища.
     Он заметил, что Низа борется с застежками своего шлема, и  отложил  в
сторону свое осколочное ружье, чтобы ей помочь.
     Она стянула шлем с сочным вздохом облегчения.
     - Там была такая вонь, - сказала она.
     Неузнаваемый голос прозвучал из решетки, встроенной в  носовую  часть
лодки.
     - Добро пожаловать на борт, - голос был чуть менее анонимный,  словно
говорящий немного уменьшил фильтрацию звука.  Может  быть,  подумал  Руиз,
тот, кто хорошо знал этого говорящего, мог бы легко догадаться, кто именно
разговаривает.
     - Нам придется забрать вас на  борт  как  можно  скорее.  Родериганцы
успели отправить сигнал  бедствия  прежде,  чем  мы  смогли  разрушить  их
коммуникаторы. Их корабль прямо у горизонта и быстро приближается к нам.
     Тот, кто говорил, разговаривал без угроз и  деловым  тоном.  Но  Руиз
почувствовал, как беспокойство завязалось жестким узлом внизу его  живота.
В этом искаженном голосе что-то было ему мучительно знакомо.
     Они уже преодолели половину расстояния до подводной лодки, двигаясь с
приличной скоростью. Руиз опустил руку, пытаясь нашарить  свое  ружье,  но
его там не было.
     Он медленно поднял глаза. Двумя скамьями впереди него сидел Мольнех и
держал его ружье в руках. Руки его не дрожали. Крестовина прицела смотрела
прямо на Руиза, не  колеблясь.  На  черепообразном  лице  Мольнеха  играла
странная улыбка, выражение лица сочетало в себе сразу и счастье от  хорошо
выполненного долга, и слабое смущение, и осторожность.
     Дольмаэро ошеломленно покачал головой.
     - Мольнех! Что ты делаешь?
     - Свою работу, как полагается, - ответил ему голос из решетки.
     Мольнех  удовлетворенно  кивнул,  но  внимание  его  ни  на  миг   не
отрывалось от Руиза.
     Руиз наконец узнал голос.
     - Это Кореана, - сказал он, - на подлодке Кореана.
     От шока у него перехватило  дыхание.  Каким  образом  его  так  легко
перенесли  из  неверной  реальности  покинутого  странного   библиотечного
острова в этот знакомый до боли кошмар? Его мысли потекли  вяло,  внимание
заполонили мелочи.
     - Мольнех? - спросил Дольмаэро.
     - Теперь Мольнех принадлежит Кореане, - сказал Руиз Дольмаэро  слабым
голосом. - Генчи переделали его.
     Дольмаэро приложил руку к губам и посмотрел на Мольнеха с  выражением
завороженного омерзения.
     Руиз посмотрел на Низу и увидел, что она очень бледна.  Рот  ее  стал
тонкой линией, глаза  огромными.  Он  почувствовал  нечто  вроде  нелепого
облегчения, что она по-прежнему была человеком, оставалась сама собой. И в
то же самое время его охватило  острое  сожаление.  Надо  же  было  такому
случиться, что они вместе мучительно пробирались через весь  Суук,  только
для того, чтобы вернуться к Кореане... Это казалось таким печальным, а  их
усилия  -  такими  тщетными.  На  несколько  секунд  он  потерял  волю   к
сопротивлению и к жизни.
     Гундерд,  который  сидел  напротив  Руиза,  впереди,   посмотрел   на
Мольнеха, и лицо его не отразило ничего,  кроме  академического  интереса.
Вечный ученый, горько подумал о нем Руиз.
     Лодка была не более чем в пятидесяти метрах  от  подводного  судна  и
замедляла ход, чтобы пришвартоваться  к  ней,  когда  по  воде  разнеслось
пневматическое шипение.  Клапан  лодки  приподнялся,  и  показался  старый
киборг-пират,  Мармо.  Мармо  размахивал  огнеметом  почти  приятельски  и
приветственно.
     Руиз чуть не помахал ему в ответ.
     Гундерд повернулся к Руизу, так, чтобы Мольнех не видел его  лица.  К
изумлению Руиза, ученый улыбнулся и подмигнул ему.
     Гундерд посмотрел  вперед  и  показал  пальцем.  Потом  он  заговорил
голосом, полным восхищения от неожиданного открытия.
     - Так, значит, это и есть такая прекрасная Кореана!
     Мольнех повернулся, словцо его притянули магнитом.
     Руиз рухнул за борт.
     Когда он нырнул в вихре пузырьков, он  услышал  гудение  выстрела  из
осколочного ружья.


     Низа закрыла глаза, когда клочья левой руки Гундерда забрызгали ее, а
несколько осколков отлетели от ее покрытой броней груди.
     Гундерд завопил страшным,  надрывающим  горло  воплем,  а  этот  крик
потонул в грохочущем из усилителя голосе Кореаны.
     - Идиот! - ревела она. -  Скотина!  Ах  ты,  ничтожество  скотское  с
грязной планетки!
     Низа медленно открыла глаза, боясь того, что она может  увидеть.  То,
что она увидела,  и  так  было  достаточно  скверно.  Гундерд,  белый  как
полотно, от шока, судорожно зажимал культю руки, пытаясь остановить кровь,
которая лилась из нее.
     Но Руиз исчез. Когда  она  попробовала  наклониться  к  носу,  откуда
скатился в воду Руиз, и посмотреть, нет ли крови на воде, Мольнех  перевел
на нее ружье и прошипел:
     - Тихо сидеть!
     Глаза его совершенно перестали быть человеческими. Он перевел на  нее
ружье и держал ее на прицеле тщательно и любовно.  Видимо,  он  болезненно
воспринял критику своей хозяйки.


     Руиз плыл как можно ближе ко дну в  черной  воде,  пытаясь  забраться
настолько глубоко, насколько это было возможно. Он сам не знал, почему так
поступает. Вскоре он вынужден будет вынырнуть,  и  Кореана  наверняка  его
захватит. Он только откладывал неминуемое.
     Он черпал малое утешение в том, что он, по  крайней  мере,  вел  себя
решительно. Его старая натура никуда не исчезла, видимо, даже если принять
во внимание, что в этом случае он принял не самое лучшее решение.
     Когда он врезался в древний  кусок  плавленого  камня,  он  настолько
больно ушиб запястье, что из его и так напряженных легких вырвалась  целая
цепочка   пузырьков.   Он   беспомощно   бултыхал   руками    и    ногами,
дезориентированный и ослепший. Но  потом  его  рука  снова  наткнулась  на
камень, и он продолжал держаться. Его руку резали ракушки. Он оказался под
таким углом, что холодная соленая вода внезапно заполнила его  ноздри.  Но
древние  тренировки  позволили  ожить  рефлексу,  который   позволил   ему
прочистить нос без того, чтобы  потерять  весь  свой  воздух,  и  он  смог
удержать свой камень и не всплыть.
     Он стал чувствовать, насколько холодна вода. Ушам было больно,  и  он
сглотнул, чтобы выровнять давление.  Грудь  у  него  уже  тупо  болела  от
необходимости сделать вдох, и в нем поднималась мрачная  уверенность,  что
он продлевает свою свободу только на несколько  мучительных  моментов.  Он
попробовал исследовать нижнюю сторону камня, чтобы проверить, не сможет ли
он  забраться  под  него  и  отложить  миг  своей  поимки  до  того,   как
окончательно утонет,  но  рука  его  наткнулась  на  что-то  неприятное  и
упругое, волокнистую массу чего-то, и он поспешно  убрал  руку.  Потом  он
задумался над тем, насколько солона была вода на Сууке. Если она  немногим
солонее, чем вода на Старой Земле, он немедленно утонет,  как  только  его
плотное, мускулистое тело наберет в легкие воды. Нет,  он,  скорее  всего,
все равно всплывет на поверхность. Суук был очень старым миром,  воды  его
были полны таинственных древних останков...  Руиз  понял,  что  мысли  его
начинают  путаться,  и  постарался  сосредоточить  внимание  на  том,  что
происходило.
     Он  прислушался.  Сперва  все,  что  он  слышал,  было  гудение   его
собственной крови, а потом странный скрипучий звук. Он понял, что это  его
собственное горло пытается приоткрыться и впустить внутрь, в  его  легкие,
море.


     Кореана смотрела на свои экраны  внешних  мониторов  в  знакомом  уже
остолбенении. Сколько раз Руиз Ав будет убегать  от  нее,  прежде  чем  он
сдастся, прежде чем осознает, кому он принадлежит?
     - Он далеко не уйдет, - сказала она сама себе. Она посмотрела на свои
инфракрасные  детекторы  и  быстро  обнаружила  убийцу  -  агента  Лиги  в
пятнадцати метрах под собой, тело его было жарким кроваво-красным силуэтом
на фоне холодного голубовато-зеленого дна, забросанного мусором. Он плавал
головой вниз, цепляясь за камень, словно устрица в человеческом обличье.
     Она улыбнулась, глядя на эту картинку.
     - Я могу подождать больше, чем  ты,  пока  потеряешь  свое  последнее
дыхание, - сказала она.
     Она посмотрела на экраны верхнего обзора и увидела, что Мармо торопит
выживших пленников на борт. Раненый попытался забраться в клапан вместе  с
остальными, но старый пират небрежно спихнул его в море и  загнал  в  нишу
лодку.
     Кореана коснулась переключателя, который подавал ее голос  на  палубу
через усилитель.
     - Подожди, - сказка она, - мы поймаем  наемника,  когда  он  выплывет
подышать. Приготовь проволоку-ловушку и парализатор.
     Мармо посмотрел в камеру и только устало слегка покачал головой.  Все
же он начал выполнять ее указания, хотя без малейшего энтузиазма.
     Взвыли сирены тревоги, и большая часть мониторов Кореаны  повернулась
в ту сторону, где родериганская подлодка вырвалась из-за горизонта.  Почти
сразу же она  увидела  сияние  лазеров  боевых  пушек  с  палубных  орудий
родериганцев.
     Они окликнули ее. Грубый голос потребовал, чтобы она сдалась.
     Она ударила несколько раз по консоли управления,  закрывая  броню  на
клапаны и люки, заряжая свое самое  страшное  оружие,  выстраивая  наверху
оборонные щиты.
     Один последний взгляд, исполненный тоски, она бросила на  Руиза  Ава,
который все еще держался  за  свою  скалу.  Ни  одно  из  имеющихся  в  ее
распоряжении орудий не было столь точным и нежным,  чтобы  расправиться  с
ним, именно с ним. Вода  была  слишком  мелка  в  этом  месте:  отраженная
энергия могла поразить ее собственный корпус. Кроме того, это была  не  та
смерть, которую она уготовила Руизу Аву. Она хотела, чтобы он умер  от  ее
руки, чтобы в ушах у него звенел  ее  смех.  Она,  наверное,  на  сей  раз
выпустит его. Ах, как это грустно, подумала она.
     - Не умирай пока! - сказала она  ему  почти  нежно,  прежде  чем  она
разогрела моторы и умчалась прочь.


     Сознание Руиза сократилось до  жара  в  груди.  Его  затухающая  воля
боролась за то, чтобы не открывать глотку морю. Он почти решил открыть рот
и сознательно вдохнуть море, попытаться  умереть  намеренно,  пусть  лучше
так, чем в неосознанной спазме...  когда  он  услышал  рокот  моторов.  Он
только частично был в сознании, но ему показалось, что  этот  звук  что-то
значит, что можно попробовать пожить еще.
     Он отпустил камень и с мучительно медленными движениями  поднялся  на
поверхность, все еще посеребренную нарастающим светом  дня.  Он  попытался
облегчить жжение в легких тем, что немного выпустил из них воздух,  и  это
чуть не оказалось фатальной для него ошибкой. К тому  времени  легкие  его
были уже почти пусты, а он все еще был в нескольких метрах от поверхности.
С потерей плавучести замедлился и его подъем. В глазах у него потемнело, и
он пробился к поверхности остатками сил.
     Он прорвал пленку воды, и сладкий воздух со свистом  втянулся  в  его
легкие.
     Из всех вдохов, какие ему пришлось сделать за свою  жизнь,  этот,  он
был уверен, был самым лучшим вдохом. Он удивился тому, что никогда  прежде
не замечал, какая это замечательная штука - дышать. Просто дышать.
     В этот момент все остальное по-настоящему было ему безразлично.
     Но после первых блаженных моментов к нему вернулся здравый  рассудок,
и он крутнулся в воде, пытаясь найти глазами подлодку Кореаны.
     К западу от него нарастало какое-то зарево, привлекшее его  внимание,
и там он увидел довольно крупное родериганское судно, которое преследовало
подлодку Кореаны, оба судна мчались к открытому морю на подводных  крыльях
в брызгах пены, разбрасывая воду под самое небо. Время  от  времени  между
двумя противниками поблескивали  лучи  орудий,  однако  они  не  причиняли
никакого видимого вреда.
     Кореана, видимо, первой  добралась  до  какой-то  подводной  впадины,
потому что она пропала из виду в волнах, мгновенно убрав подводные крылья.
Секундой позже за ней последовало родериганское судно.
     Руиз плавал один, в двухстах метрах от берега.
     Один ли он был? Он услышал  странный  задыхающийся  звук,  и  его  ум
немедленно вспомнил про маргаров и прочих морских хищников.  Но  потом  он
увидел голову, которая вздымалась над волнами в нескольких метрах от него.
Минутой позже он понял, что это бывший ученый Гундерд.
     У Руиза заняло три минуты подплыть к нему. Ученый, который был еще на
Родериго лишен своих золотых цепочек, без особого усилия держался на воде.
     Когда он подплыл к Гундерду, то с ужасом  заметил,  что  вода  вокруг
тела Гундерда окрашивалась  кровью,  которая  сочилась  из  рваной  культи
левого плеча ученого.
     - Гундерд? - спросил Руиз.
     Гундерд поднял глаза, и Руиз увидел, что человек почти мертв. На  его
лице застыло то самое выражение спокойного сожаления и смирения,  с  каким
лучшие солдаты уходят в небытие.
     Руиз подумал о  том,  сколько  же  раз  он  видел  это  выражение  на
человеческих лицах.
     Слишком много раз, подумалось ему.
     Он подплыл поближе к Гундерду, не обращая внимания на то,  что  кровь
может привлечь хищников. Он обнял Гундерда под  грудью,  чтобы  поддержать
его в воде.
     - Руиз, - сказал Гундерд еле слышным  голосом.  -  Я  рад,  что  тебе
удалось выжить.
     - Пока что выжил, - сказал Руиз  и  стал  грести  свободной  рукой  к
берегу.
     Гундерд стал слабо сопротивляться.
     - Нет, - прошептал он. - Не тащи меня... глупая трата сил.
     - Я просто пытаюсь вытащить тебя из самой гущи крови, - сказал  Руиз.
- Не хочу, чтобы нас съели маргары.
     А может быть, подумал он про себя,  ты  проживешь  достаточно  долго,
чтобы я проволок тебя до берега, где ты сможешь умереть не такой  страшной
смертью. Он вспомнил разговор, который он вел с  Гундердом  на  "Лоракке",
когда бывший ученый объяснял, почему он  хотел  бы  умереть  быстро,  если
когда-нибудь его сбросят за борт.  Долгое  медленное  падение  в  тьму  из
света... Так тогда сказал Гундерд.
     - А-а-а... - сказал Гундерд. - Для  наемного  убийцы  у  тебя  доброе
сердце.
     И тут он умер.
     Руиз почувствовал переход от жизни к смерти, внезапный  вес,  ставший
таким тяжелым,  неожиданное  расслабление.  Он  перестал  плыть,  повернул
Гундерда к себе лицом, увидел пустоту в глазах ученого.
     - Что ж, - сказал он бессмысленно и отпустил тело. Оно поплыло  лицом
вниз, кровь потекла гораздо медленнее.
     Руиз поплыл к берегу так быстро, как только мог.
     Когда он добрался до того места, где мог плыть уже по пояс или вообще
встать на ноги, он услышал  за  собой  кипенье  воды  и  шлепанье  чего-то
огромного по волнам. Он оглянулся и увидел, как что-то чешуйчатое  утащило
тело под воду. Это зрелище наполнило его почти паникой, и он пробежал, как
мог, последние метры по воде, высоко поднимая ноги.
     Оказавшись на суше, он бежал до тех пор, пока не оказался под защитой
булыжников у линии максимального подъема воды.



                                    14

     Низа смотрела на Кореану, как на ядовитую рептилию.  Несколько  минут
назад прекратились звуки моторов и орудий. Теперь работорговка расхаживала
между клетками, в которых сидели Низа и Дольмаэро, по  узенькому  проходу.
Киборг Мармо плавал в воздухе возле носового отсека, внимательно глядя  на
свою госпожу.
     Протекло много долгих часов с тех пор, как  Старшина  Гильдии  и  она
оказались  в  маленьких  отдельных  клетках,   куда   их   провел   старый
пират-машина. Низа провела время, мечтая о том, что Руиз Ав все  еще  жив,
что он придет к ней на помощь И спасет ее  от  страшной  женщины,  которая
держала ее в плену.
     Словно она могла прочесть мысли Низы, Кореана остановилась  и  злобно
посмотрела на нее.
     - Он наверняка мертв, сука. Наверняка.
     Лицо работорговки претерпело какие-то  внутренние  изменения,  такие,
что ее никак нельзя  было  назвать  красивой,  ни  по  каким  человеческим
стандартам. Черты ее лица, углы скул и прочее не изменились, но  всяческий
здравый смысл, любой намек  на  нормальную  психику  теперь  испарился,  и
безумие, которое раньше ловко пряталось, извиваясь под кожей, теперь стало
назойливым, видимым, ясным.
     Низа медленно покачала головой. Работорговка, вероятно,  была  права,
но она, Низа, пока этому не поверит. Пока нет.
     Кореана, казалось, раздулась от бешенства, лицо ее стало огромным  от
переполнявших ее яростных чувств.
     - Ах, ты в этом сомневаешься, да? Вот как? Но,  если  он  не  утонул,
значит, попался родериганцам. Лучше для него, если он помер, коли так.
     Низа повернула голову прочь, словно ее  страшно  интересовала  ржавая
сталь в углу клетки.
     Работорговка вздохнула, и это был такой нелепый звук,  что  он  снова
привлек внимание Низы. Кореана вдруг глубоко задумалась, и Низе было очень
трудно прочитать, какое выражение  появилось  на  этом  совершенном  лице.
Кореана смотрела на нее так странно, что Низе  стало  куда  страшнее,  чем
когда она видела неукротимый гнев в лице работорговки.
     Кореана наконец заговорила голосом гораздо более мягким и тихим,  чем
когда-либо говорила в присутствии Низы.
     - Нет, грязнуха, я думаю, что ты все-таки права. Он все еще жив.  Его
везение просто поражает. Почему  бы  ему  не  выжить  в  мире  гетманов  и
маргаров? Для него это просто мелкие неприятности, правда?  Глупо  с  моей
стороны думать, что эта история уже окончена.
     Вдруг Низу  осенило,  что  каким-то  страшным  и  непонятным  образом
Кореана так же крепко любила Руиза Ава,  как  и  ненавидела.  Как  же  это
странно, подумала она. Мне никогда не приходило  в  голову,  что  чудовища
могут любить. Но потом она подумала: почему бы и нет? Разве Руиз во многих
отношениях не чудовище? А разве он меня не любит? Этот ход мыслей заставил
ее почувствовать себя плохо, ей не нравились эти рассуждения, хотя, прежде
чем отогнать от себ