, он увидел, что орудийные посты  крепости
превратились в расплавленную и искореженную груду металла.
     Он остановил лодку, на миг дав задний ход. Неужели междоусобная война
настолько вышла из-под контроля, что пиратские властители больше не  могли
следить за тем, что происходит на границе?
     Легкий ветерок обвил и облетел  башни  форта  и  принес  Руизу  запах
разложения. Его чуть  не  вывернуло  наизнанку,  потом  он  заставил  себя
успокоиться. Я уже не тот человек,  каким  был,  сказал  он  себе,  но  не
почувствовал никакого сожаления от этой мысли.
     Он развернул реактивную лодку по широкой дуге и проехал мимо крепости
без особых приключений.


     Когда он приблизился к первому из огромных гор-небоскребов, которые и
дали городу имя Моревейника, потому что более всего напоминали  муравьиные
кучи, он посмотрел вверх со своим обычным  восхищением  и  изумлением:  не
верилось,  что  такая  тоненькая  игла  из  непонятного  материала   могла
вытягиваться вверх на такую высоту.
     Потом он взглянул вниз, на  мутную  воду,  которая  омывала  потоками
основание  небоскреба,  и  подумал  о  том,  насколько  глубоко  эта  игла
вонзалась в воду и уходила на дно океана. Он вспомнил ту  работу,  которую
выполнил  по  заданию  Публия,  создателя  чудовищ,  как  он  ворвался   в
небоскреб-крепость Юбере у самых ее корней, как страшно  было  чувствовать
безликое давление глубины, такое безжалостное.
     В  воспоминаниях  его  убийство  Юбере  теперь  казалось   легким   и
непритязательным  приключением;  если  сравнить  его  с   теми   страшными
событиями, которые ему с той поры довелось пережить.
     Может быть, эти воспоминания теперь окрашивались в  такие  розовые  и
теплые тона потому, что тогда он был уверен, что может быть  спокоен,  что
Низа ждет его возвращения. Теперь перед ним не стояла такая награда, он не
мог надеяться, что найдет ее... ничто  не  привлекало  его,  кроме  просто
выживания, а это не давало ему сейчас достаточных побуждений  к  действию.
Просто не так уж и хотелось жить.
     Он  стал  искать  в  себе  прежнюю  волю.  Почему  он  теперь  должен
отправляться в самые дебри Моревейника? Какие мотивы  заставляли  его  так
поступать?
     Сперва ничего  значительного  не  приходило  ему  в  голову.  Он  дал
сомнительное полуобещание призраку в электронной машине. Ну и что? Он  еще
надеялся причинить тем самым  вред  Родериго,  но,  увы,  месть  перестала
привлекать его с прежней силой и утратила вкус.
     Потом он вспомнил, что вселенная была полна мужчин и женщин,  которые
жили и любили наверняка столь  же  страстно,  как  Руиз  и  Низа,  которые
надеялись прожить свою жизнь без жестокости и насилия, прожить  ее  вместе
долго И счастливо. Мог ли он выступать от их имени?
     - Это лучше, чем ничего, - прошептал он.
     Почувствовал ли он себя сильнее от этого? Может быть.
     Он  встряхнулся.  Не  время  теперь  было  бесплодно  и  академически
рассуждать.  Теперь  настало  время  осторожности,   составления   планов,
внимательного наблюдения и быстрого действия.
     Он снова посмотрел на иглу небоскреба. Что изменилось с тех пор,  как
он проплывал тут в последний раз, пассажиром на барже "Лоракка"?
     Тогда террасы и подоконники зеленели буйной растительностью, разливая
в воздухе запах цветов и  фруктов  нового  урожая,  наполняя  весь  пейзаж
буйными красками. Теперь крутые стены небоскреба были черны и  мертвы,  не
видно было фермеров, которые в своем вечном поклоне пробирались  бы  среди
гидропонных полей.
     Тогда с высоких этажей Моревейника лилась музыка, слабая, но  веселая
и задорная. Теперь тишина была такой  глубокой,  что  у  Руиза  волосы  на
затылке встали дыбом.
     Он проехал арку,  которая  открывала  въезд  во  внутренние  причалы.
Металлические ворота наполовину были оплавлены,  словно  стекли  со  своих
петель, а туннель был блокирован сбитой воздушной  лодкой,  которая  почти
затонула.
     Он увидел тогда первый труп в этом городе - безногую женщину с  таким
раздутым лицом, что она больше даже не  казалось  человеческим.  В  старом
Моревейнике  трупы  никогда  не  плавали  так   долго,   чтобы   полностью
разложиться, - их пожирали маргары, утаскивая на дно. Неужели маргары  так
обожрались, что больше не могли выполнять свою функцию санитаров города?
     Руиз Ав скорчился  в  кокпите  и  старался  держаться  в  тени,  пока
проезжал дальше по каналам-улицам Моревейника.


     Он пропутешествовал среди шпилей небоскребов примерно час, и  за  это
время никого не увидел, но услышал зато  один  взрыв  в  отдалении.  Через
несколько  минут  после  этого  глубокого  зловещего   звука   его   лодка
вздрогнула, когда под ней прошла мятущаяся волна от взрыва.
     Куда  подевались  сампаны,  бронированные  баржи,  грузовые  корабли,
которые в свое время заполоняли каналы города?  Город  не  был  совершенно
мертв, в этом он был  уверен.  Руиз  почувствовал  себя  нагим  и  страшно
уязвимым. Он был уверен, что  скрытые  от  глаз  толпы  следят  за  ним  и
взвешивают, какие у него могут быть намерения. Почему они тогда на него не
нападают? Его паранойя совсем разбушевалась, так что к тому моменту, когда
он наконец добрался до своего места назначения, на  лице  у  него  застыла
напряженная гримаса, а мускулы шеи и плеч подергивались от напряжения.
     Ворота в лагуну Глубокого Сердца все еще были открыты,  увидел  он  с
огромным облегчением, хотя один  фаллический  столб-опора  был  разбит,  а
остальные покосились, словно от усталости и истощения.
     Он  медленно  проехал  вовнутрь,  пытаясь  сразу  следить  за   всеми
возможными ловушками со всех сторон.  Насколько  он  помнил,  лагуна  была
замечательным местом для любой засады.
     Когда  Руиз  в  последний  раз  видел  лагуну,  она   была   освещена
приглушенным красным светом, но теперь она была темна, как  пещера,  и  он
вообще ничего не видел.
     Он включил  прожектор  лодки.  Медленно  провел  лучом  по  периметру
лагуны.
     Огромная физиономия уставилась на него с  противоположной  стороны  -
статуя  на  носу  баржи  Глубокого  Сердца.  Она  стояла  вдоль   причала,
наполовину погруженная в воду, а черная вода  доплескивала  до  подбородка
статуи. Тяжелые веки, столь полные чувственной истомы, казались  столь  не
на месте в подобных обстоятельствах, и несоответствие было столь трагично,
что диковатый смех вырвался из горла Руиза.
     Звук эхом разнесся по пустой лагуне.  Неужели  Глубокое  Сердце  было
оставлено совсем? Если так, его планы надо было срочно менять.
     Он услышал гудение включившегося мегафона за секунду до того, как над
лагуной прогремел голос.
     - Дельтанец! Подними вверх пустые руки и не делай резких движений. На
тебя нацелены орудия, от которых тебе не будет спасения! Что ты делаешь  в
Глубоком Сердце?
     Руиз снова рассмеялся, на сей раз от облегчения. Он встал и содрал  с
себя дельтанский шлем. Он поднял руки повыше и прокричал:
     - Это Руиз Ав! Впустите меня!


     Руиз оставил  свою  реактивную  лодочку  пришвартованной  к  причалу,
спрятав ее за полузатопленной баржей, где ее не сразу  будет  видно,  если
неприятели ворвутся в лагуну.
     Его  встретила  возле  толстых  дверей  хрупкая  молодая  женщина   в
потрепанной и покрытой заплатами  сервоброне.  Он  ее  не  узнал,  но  она
открыла лицо, приподняв забрало шлема, и сказала шепотом:
     - Это Руиз Ав. Как я счастлива видеть тебя снова.
     - Снова?
     - Это же я, Гемерте. Твой друг, которого ты встречал и раньше.
     В первый раз, когда Руиз увидел Гемерте, это был высокий зеленоглазый
мужчина.
     - А-а-а, - сказал Руиз, - Гемерте. Как поживаешь?
     - Лично я - вполне  хорошо,  -  сказала  она,  и  на  ее  узком  лице
появились ямочки от улыбки. - Моревейник стал  опасным  местом  -  как  ты
наверняка уже заметил. Ты встретился с какими-нибудь  препятствиями,  пока
до нас добирался?
     - Город очень тихий, - ответил он.
     - Иногда так оно и бывает. Сперва война была постоянной  и  кровавой.
Теперь она вспыхивает огромными спазмами, которые заполняют каналы трупами
и разбитыми боевыми машинами. Между  этими  вспышками  все  затаиваются  и
планируют следующую оргию убийств. Они уже устали, но их ярость  никак  не
погаснет. Никто этого не понимает.
     - Да, - сказал он,  -  мне  бы  хотелось  поговорить  с  Объединенным
Советом. Насчет как раз того, что происходит в Моревейнике.
     - Хорошо, - сказала она. - Мы тут все гадали, вернешься ты к нам  или
нет. Пойдем.
     Только они вошли в  тяжелые  двери  противовзрывного  шлюза,  как  им
пришлось миновать группу женщин и мужчин, одетых в броню и притаившихся за
щитом тяжелого огнемета. Они посмотрели на Руиза через  мутноватые  стекла
своих шлемов, и на их лицах было написано страдальческое недоумение.


     Руиз шел вслед за Гемерте, вниз по спиральному  коридору  в  Глубокое
Сердце,  вспоминая  свое  первое  посещение  этого  места.  Он  и  Низа  с
Дольмаэро, Мольнехом и предательским фокусником Фломелем шли  по  тому  же
самому пути, с испугом и надеждой.
     Его образ мыслей тогда, по  сравнению  с  теперешним,  показался  ему
невероятно невинным и наивным, таким  далеким  и  навеки  потерянным,  как
детство, как детская невинность. Они убежали  от  работорговки  Кореаны  и
пережили путешествие по бурным землям Суука. Руиз и  Низа  нашли  глубокую
близость в их отношениях - никогда  за  всю  свою  жизнь  он  не  был  так
бесхитростно и глубоко счастлив, как той ночью на барже Глубокого Сердца.
     Теперь он шел следом за Гемерте, и его рот скривился  в  печальной  и
горькой усмешке.
     Гемерте заговорила, полуобернувшись через плечо:
     - Мы собрали Объединенный Совет, чтобы послушать, что ты  хочешь  нам
сказать. Не удивляйся тому, что ты можешь увидеть.
     Они достигли пересечения двух коридоров, повернули  влево  и  наконец
подошли к прекрасно отделанным медным дверям, покрытым  рельефным  узором.
Множество  нагих,  улыбающихся  людей  искусно   совокуплялись   в   самых
оригинальных позах. Такие веселые  и  непристойные  изображения  постоянно
встречались в Глубоком Сердце.
     Гемерте толкнула двери,  и  они  открылись.  Она  откинула  половинки
дверей подальше и подняла  руки  в  приветствии.  Руиз  слегка  улыбнулся.
Здесь, в Глубоком Сердце, любили театральность.
     - Наемник Руиз Ав, - объявила Гемерте и  опустила  одну  руку,  чтобы
показать на него драматическим жестом.
     Руиз взглянул вверх на платформу, где Совет сидел в креслах. Их  было
где-то с полдюжины. Он почувствовал головокружение и шок от узнавания.
     В самом левом кресле сидела Низа, глядя на него сонными глазами.  Она
смотрела на него так, словно ее только  что  подняли  из  приятной  дремы.
Волосы все еще были слегка помяты и растрепаны.
     Он бросился вперед, ему хотелось подхватить ее, дотронуться  до  нее,
почувствовать, что она живая, но потом он вспомнил, где  он  находится,  и
остановился.  Она  же  смотрела   на   него   всего   лишь   с   безличной
настороженностью и враждебностью.
     - Да-да, - прошептала Гемерте у него за спиной. -  Джуфеналь  сегодня
надела тело Низы. Тело только что предоставили  в  распоряжение  Джуфеналь
из-за того положения, которое она занимает  во  главе  Совета.  Она  имела
право испробовать его первой. Мы бы не стали делать такого специально, нам
не хотелось причинять тебе ни  потрясений,  ни  боли,  но  ты  прибыл  так
внезапно.
     - Понимаю, - сказал Руиз сквозь боль и муку.
     Почему-то он избегал думать о тех клонах, которые он и Низа  оставили
в Глубоком Сердце в обмен на их личную свободу и помощь Глубокого  Сердца,
пусть даже теперь один из его полусложившихся  планов  и  включал  в  себя
использование его клона.
     Джуфеналь-Низа резко поднялась.
     - Что тебе здесь нужно, Руиз Ав? Для нас и так был скверным тот день,
когда ты появился здесь в первый раз.
     Остальные члены Совета кивали в знак согласия. Джуфеналь продолжала:
     - Твое появление возвестило те  судороги,  которые  теперь  разрушают
Моревейник, а теперь до нас еще и дошли слухи, что пиратские владыки  ищут
дильвермунского наемника по имени Руиз Ав. Что он каким-то образом  связан
с великим сокровищем, из-за которого они друг друга убивают, - она бросила
на него взгляд, одновременно исполненный отчаяния и суровости. - Ведь  то,
что они тебя проследят до нас - только вопрос  времени.  А  что  мы  тогда
будем делать?
     Руиз посмотрел на это собрание мрачных лиц и подумал, что  именно  он
посмеет им сказать.  Сделает  ли  их  уникальная  способность  максимально
использовать личную свободу с помощью оригинального использования плоти  и
духа неуязвимыми для соблазнов Машины-Орфей?  Он  вздохнул.  Доверие  было
противно его природе, но теперь у него не было выбора.
     - Я должен рассказать вам страшные вещи, - наконец сказал он.


     Когда  он  все  рассказал,  когда  ответил  на   все   изумленные   и
недоверчивые вопросы, когда он  увидел,  что  скептицизм  сменился  полным
ужаса пониманием, что дело именно так и обстоит... молчание затопило почти
пустой зал.
     - Почему ты пришел, чтобы рассказать нам про эту ужасную  вещь,  Руиз
Ав? - спросила после долгого молчания Джуфеналь.
     Руиз  начал  уже  задавать  себе  тот  же  самый  вопрос.  Когда   он
пересказывал эту историю, все невероятные  совпадения,  которые  заставили
его узнать о  существовании  Машины-Орфей,  вызвали  в  нем  предательское
сомнение. Могло ли что-либо  из  этого  быть  правдой,  или  же  последние
события на Родериго окончательно сломили его разум? Может быть, он сам все
это  придумал,  пытаясь  оправдать  то  страдание,  которое  сам  пережил,
навлекая смерть на стольких невинных существ на Родериго?
     Он покачал головой.  Какое  это  сейчас  имело  значение?  Он  должен
действовать, даже если существует самый маленький шанс, что Сомнир есть на
самом деле, пусть даже в  виде  электронного  призрака,  а  все  сведения,
данные им, правильны и соответствуют истине.
     - Я пришел за вашей помощью, - ответил Руиз.
     Джуфеналь покачала своей  очаровательной  головкой,  и  сердце  Руиза
сжалось при виде жеста, который так был свойствен Низе.
     - Какую помощь мы можем тебе оказать? Все, что мы можем сделать - это
защищать свои собственные жизни, да и то неизвестно,  сколько  времени  мы
сможем это делать.
     - Мне не нужно ничего, что не лежит в области ваших  возможностей,  -
он  посмотрел  вниз,  на  сплетенные  на  коленях  руки.   -   Мне   нужна
бронированная подводная лодка.  Оружие.  Легкая  плоскоэкранная  камера  с
таким мощным передатчиком,  чтобы  легко  можно  было  принимать  передачу
здесь. Даже если камера на тысячу метров углубится в толщу скалы.
     Джуфеналь озадаченно смотрела на него.
     - Зачем тебе камера? Я не думала, что тебе так нужна слава.
     Руиз горько рассмеялся.
     - Нет. Из всего, что у меня осталось, анонимность - мое самое большое
богатство. Но камера послужит другим целям. Я собираюсь спуститься вниз  в
анклав генчей. Чтобы там  выжить,  мне,  возможно,  придется  пожертвовать
остатками душевного здоровья, которое  у  меня  еще  осталось.  Тогда  мне
понадобится кто-то на другом конце  цепи,  в  нашей  телесвязи,  чтобы  он
сказал мне, что происходит на самом деле, а что является лишь плодом моего
воображения, - он посмотрел на Джуфеналь.  -  Вот  эту  задачу  я  и  хочу
оставить вам. Кроме того, есть и еще одна цель. Камера может документально
заснять  разрушение  Машины-Орфей,   так   что   пираты   прекратят   свою
междоусобицу, и Моревейник сможет выжить.
     - Если ты выиграешь этот бой, - сказала Джуфеналь. - И это весь  твой
список требований?
     - Нет, - сказал Руиз. - Мне кажется, что в одиночку я не смогу  этого
сделать. Я хочу попросить у вас на время свой клон. Тело и  личность.  Мне
нужно, чтобы за моей спиной был кто-то, кому я могу доверять.
     Джуфеналь заморгала.
     - Ты считаешь себя достойным доверия?
     Руиз пожал плечами.
     - Я пытался не предавать сам себя... не  всегда  мне  это  удавалось,
признаюсь, но все же... Неужели то, что я  предлагаю,  так  отличается  от
попытки доверять самому себе?
     - Я не уверена. Это мысль, которая сбивает меня с  толку,  -  сказала
Джуфеналь.  -  Хорошо,  дай  нам  немного  времени,  чтобы  обсудить  твои
требования. Иди к Гемерте. Она проводит тебя в твою комнату  и  присмотрит
за тем, чтобы у тебя было все, что тебе понадобится, - знакомое лицо стало
суровым. - Если ты замышляешь какое-нибудь предательство, оставь  подобные
мысли. Ты не уйдешь от нашего наблюдения.
     - У меня нет никаких намерений предавать в чем-либо Глубокое  Сердце,
- сказал Руиз Ав устало и тихо.


     Гемерте провела его к маленькой комнате.
     - Вот тут можно помыться, - сказала она, показывая на овальную дверь.
- А тут есть автоповар, проси всего, что захочется.
     Она подарила ему теплую лучистую улыбку.
     - А вот тут спальня, - сказала она, стоя в дверях.  -  Пойдем  вместе
посмотрим, насколько удобна кровать.
     В ее голосе не было ничего, кроме доброты  и  ничем  не  осложненного
физического желания. Руиз был уверен  в  ее  доброте,  но  ему  совсем  не
хотелось ее.
     - Я уверен, что кровать  весьма  удобна  для  человека,  который  так
страшно устал, как я, Гемерте, - сказал Руиз Ав, пытаясь улыбнуться ей так
же приятно, как она улыбалась ему.
     Видимо, его попытка быть тактичным удалась. Может быть, она  была  не
особенно обидчива.
     - Тогда приятных тебе снов, - сказала она и вышла.
     Когда она ушла, Руиз уселся в удобное глубокое кресло на  летательной
подушке и ошеломленно оглянулся вокруг. Он видел вокруг себя все  удобства
цивилизованной пангалактической  жизни.  Казалось,  чудовищная  реальность
Родериго и Дорна не была ничем, кроме снов.
     Эта мысль встревожила его, потому что он сидел в том удобном кресле и
пока что в совершенной безопасности, что так все скверное и  впрямь  могло
показаться сном.
     Почему,  подумал  он  в  изумлении,  я  столько  раз  оставлял   свое
привлекательное и удобное убежище на  пустынной  планетке,  свои  цветы  и
сады? Что он смог сделать в своей жизни хорошего, кроме того, что  оборвал
до срока несколько нестоящих жизней порочных людей? Что загнало его  сюда,
на Суук, где он теперь должен попытаться  выполнить  дело,  с  которым  не
справились жестокие и могущественные пиратские владыки?
     Он  медленно  покачал  головой.  Его  жизнь  была  такой  странной  и
причудливой, что не опишешь словами... А разве он раньше замечал это?
     В  тот  момент  Руиз  сам  себе  показался  таким  мелким   и   таким
незначительным, что не мог вспомнить, когда в последний раз он  чувствовал
себя столь же скверно. Прошло много времени,  прежде  чем  он  собрался  с
силами и смог встать и смыть с себя вонь от брони дельтанца.


     Невзирая  на  свою  страшную  усталость,  он  смог  проспать   только
несколько часов; прежде чем беспокойство выгнало его из постели.
     Он  бессмысленно   прохаживался   по   комнате,   вяло   просматривая
собственные воспоминания. Он приказал автоповару приготовить еду: лапшу  с
грибами и рыбой, блюдо его детства. Оно имело совсем не  такой  вкус,  как
ему помнилось, но все-таки было вкусным, и он почувствовал себя получше.
     Он обнаружил экран компьютера, который позволял ему присоединиться  к
любому банку данных. Экран предусмотрительные хозяева спрятали за картиной
в рамке, но, к его удивлению, когда он включил его, экран ожил.
     Его удивление все же уменьшилось, когда он обнаружил, что  экран  был
настроен только на вывод информации: он мог  просматривать  все,  что  ему
хотелось, но не мог ввести собственную информацию в каналы. Люди из службы
безопасности Глубокого  Сердца  были  весьма  предусмотрительны  и  тонки,
подумал он. Он не м