ударилась  в  таллусовый  склон,
Руиз посмотрел на лицо Кореаны на видеоэкране.  Работорговка  смотрела  на
него с напряжением во взгляде, и Руиз подумал, что он никогда не видел  ее
такой прекрасной и такой страшной.



                                    2

     С невероятным везением воздушная лодка ударилась в  таллусовый  склон
носом вверх, плашмя шлепнувшись на покрывавшую склон гальку и  отскочив  к
основанию скалы. Первый удар почти вырвал Руиза из кресла, но ему  удалось
удержаться за поручни. Он надеялся, что остальные  удержались  в  креслах,
но, в любом случае, предохранительная амортизационная  сетка  должна  была
удержать их в целости и сохранности до той поры, пока вся лодка целиком не
пришла в негодность.
     Лодка проехалась вверх, подняв облако пыли, ее обшивка скрежетала  по
гальке склона. Лодка замедлила скольжение, врезалась в выступ  на  вершине
склона и остановилась.
     Секунду лодка неустойчиво качалась, и Руиз испугался, что  она  может
скатиться вниз. Он подумал, какова высота этого обрыва. Вел ли этот  склон
в пропасть или же мягко спускался в глубокую долину? Он не помнил. Все его
внимание было сосредоточено на мстительном лице Кореаны.
     Но потом лодка остановила свое покачивание.  Руиз  не  слышал  ничего
кроме того, как рвало Фломеля. Видеоэкран был темным, и контрольная панель
- мертвой.
     - Ну что же, - сказал Руиз, - нам все еще везет.
     Он повернулся и посмотрел на остальных.
     Низа вцепилась  в  амортизационную  сетку,  лицо  ее  было  бледно  и
серьезно. Мольнех криво усмехался и подобрал подол своей  рубахи  подальше
от Фломеля, которого все еще рвало. Дольмаэро был совершенно бесстрастен и
смотрел в иллюминатор.
     Фломель, наконец, справился со своим желудком.
     - Придет день, и ты пожалеешь о своих поступках, безродный, -  сказал
он, хватая воздух ртом, как  рыба.  -  Теперь  ты  разрушил  поразительный
волшебный корабль леди Кореаны, и мы остались в дикой пустыне без помощи.
     Руиз вздохнул.
     - Фломель, ну почему тебе так  надо  быть  столь  преданным  идиотом?
Разве ты не можешь понять, что Кореана пыталась расплющить  всю  лодку  об
эту скалу?
     Он показал на экран переднего  обзора,  на  котором  виднелся  темный
песчаник.
     Фломель злобно уставился на него.
     - Глупости. Во всем виновато твое копание в этих кнопках. Если бы  не
это, мы до сих пор в удобстве и безопасности  путешествовали  бы  к  месту
нашего назначения. Если ты думаешь, что я не  вижу  насквозь  твое  подлое
вранье, то ты меня страшно недооцениваешь.
     - Не беспокойся, я не могу тебя недооценивать. Но я согласен,  что  в
одном отношении  дела  были  бы  лучше,  если  бы  я  не  "копался"  и  не
вмешивался, - сказал устало Руиз. - Ты все еще был бы привязан в  грузовом
трюме.
     Последовало короткое молчание.
     - Кстати, о грузовом трюме, как  насчет  Кроэля?  -  спросил  хриплым
голосом Дольмаэро.
     Руиз пожал плечами.
     - Мне очень жаль, - сказал он, но никто из присутствующих,  казалось,
не понял смысла его слов. - Кроэля нет в живых.
     - Но как ты об этом узнал? - спросил потрясенный Мольнех.
     Руиз встал с кресла.
     - Я убил его. Я не мог придумать никакого другого способа спасти нас.
     Аварийный шлюз уцелел достаточно,  чтобы  Руиз  и  Дольмаэро  вручную
смогли немного приоткрыть его. Остальные промчались мимо безголового  тела
Кроэля, но  Дольмаэро  вместе  с  Руизом  немного  задержались,  глядя  на
небольшую рваную дыру в машинном отделении, которую прорвало,  когда  Руиз
взорвал ошейник Кроэля. Дольмаэро обратил свой взгляд на Руиза.
     - Как ты додумался до этого?
     - Не знаю. Удачная идея, проблеск интуиции. Для нас, по крайней мере.
Хотя, думаю, если бы я этого не сделал, Кроэль все  равно  был  бы  теперь
мертв - только вместе с нами всеми. Поэтому он в любом случае не выжил бы.
Ну-ка, помоги мне с этими продуктовыми упаковками. Лодка несла  достаточно
припасов, чтобы хватило еще на один день, но теперь нас  меньше,  поэтому,
если мы будем осторожны, нам может хватить еды на несколько дней.
     Дольмаэро повесил полевые рационы на свое широкое плечо.
     - Кроэлю и  так  оставалось  жить  ненамного  дольше.  Душа  его  уже
убежала. - Он пожал плечами и отвернулся. - Ты странный человек, Руиз  Ав,
хотя я очень надеюсь, что ты не обидишься на мои такие  слова.  Ты  можешь
убить  своих  врагов  так  же  легко,  как  любой  другой  человек   может
прихлопнуть клопа. А потом ты сожалеешь о смерти бедного  Кроэля,  который
ничего для тебя не значил. Но  я  боюсь  за  твое  поразительное  везение.
Хватит ли нам его?
     - Нам бы только смыться с Суука. Если моего везения на это хватит, то
большего я и не прошу.


     Снаружи Руиз  осмотрел  свою  маленькую  группку  выживших.  Они  все
столпились вокруг шлюза, лица у них у всех были несчастные,  кроме  как  у
Низы. Податливость Руиза и его чувствительность к ее красоте были причиной
большей части его сложностей в последнее время... но свои прелести в  этом
тоже были. Он еще раз восхитился ее гладкой бледной  кожей,  ее  огромными
темными   глазами,   длинными   черными   волосами,   густыми,    мягкими,
посверкивающими медными отблесками, ее грациозным телом, длинными  ногами.
Ее  очарование  сочеталось  с  быстрым  умом   и   восхитительно   сильным
характером.
     Он улыбнулся ей. Она ответила ему нежным  кротким  взглядом,  заметив
который, Фломель издал негодующее фырканье.
     Руиз посмотрел на Фломеля, худощавого человека средних лет с  жестким
взглядом и самодовольными  напыщенными  манерами.  На  его  бритом  черепе
выделялись татуировки старшего фокусника. Фломель был  таким  же  рабом  и
пленником, как и все остальные, но его непоколебимая важность  и  глупость
заставляла его относиться к своему зависимому положению как к своеобразной
форме защиты. Его еще предстояло убедить, что Кореана  собиралась  продать
его труппу тому, кто заплатил бы больше.
     Руиз считал Фломеля опасным человеком и даже сейчас был  уверен,  что
Фломель замышляет какое-то предательство. Руиз покачал головой. Что  такое
с ним случилось, что он не мог просто так убить  фокусника,  как  диктовал
ему здравый смысл?
     Возле Фломеля  стоял  Мольнех,  который  с  любопытством  оглядывался
кругом. Он был высок, неуклюж и тощ до измождения. На голове Мольнеха тоже
были  татуировки  фокусника,  и  он  помогал  Фломелю  ставить  мастерские
пьесы-иллюзии, которые  сделали  фараонские  труппы  с  жертвами-фениксами
столь популярными на пангалактических  рынках.  Руиз  невольно  восхищался
Мольнехом,  его  оптимистическим   приятием   его   резко   переменившихся
обстоятельств. Он не мог не сравнивать замечательную выносливость Мольнеха
с фатальной хрупкостью Кроэля, который непривычностью Суука был  введен  в
состояние коматозной паники.
     Наконец, тут был Дольмаэро, приземистый,  полный  серьезный  человек,
татуированный зигзагообразными красно-зелеными узорами  Старшины  Гильдии.
Он был главой  бригады  обслуживания  труппы  -  десятков  рабочих  сцены,
дрессировщиков   зверей,   костюмеров,   плотников,   лекарей   и   прочих
специалистов, чье мастерство под сценой  и  за  сценой  делало  возможными
фантастические трюки фокусника. На Фараоне его положение было  подчиненным
по отношению к фокусникам... но на этом новом мире он  постепенно  занимал
главенствующее   положение.   Дольмаэро   серьезно   относился   к   своей
ответственности по отношению к людям, подумал Руиз, и ум его был быстрым и
гибким. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила как их, так и  Руиза  Ава  с
жестокого мира  Фараона,  Руиз  считал,  что  его  маскировка  почти  само
совершенство. Но Дольмаэро был первым человеком, который  заподозрил,  что
Руиз не фараонец.
     Дольмаэро никогда не пытался использовать эти сведения во вред Руизу,
и Руиз все еще был  ему  за  это  благодарен.  Он  испытывал  нечто  вроде
осторожных дружеских чувств к Старшине Гильдии, невзирая на их  совершенно
различное  происхождение,  невзирая  и  вопреки  риску,   который   всегда
присутствовал в дружеских связях,  создававшихся  при  таких  сомнительных
обстоятельствах.
     Задумчивые глаза Дольмаэро смотрели на Руиза.
     - Кажется, ты в хорошем настроении. Завидую  твоему  легкому  сердцу.
Мое же слишком тяжело от множества вопросов.
     Руиз беспокойно посмотрел на Дольмаэро. В случае с Низой им управляло
чувство. Но его ответственность по отношению к прочим пленникам так  и  не
стала ясной для него самого.  Может  быть,  что  он  все-таки  должен  был
объяснить Дольмаэро хоть что-нибудь.
     - Я расскажу вам, что смогу, - сказал он Дольмаэро. - Что  вы  хотите
знать?
     Дольмаэро вздохнул.
     - Боюсь, что я слишком мало знаю про наши обстоятельства, чтобы  даже
задавать  разумные  вопросы.  Все  же...  Куда  Кореана   собиралась   нас
отправить, прежде чем ты убил ее гигантскую  прислужницу  и  разоружил  ее
механического человека? Ты об этом знаешь?
     - Да.
     Эта тема наполнила Руиза  неприятными  ощущениями  -  словно  мурашки
поползли по его спине, в желудке стала подниматься тошнота, на  лбу  вдруг
выступил холодный пот. В  глубине  сознания  зашевелилась  смертная  сеть,
напомнив, что он будет убит, если почувствует в себе  щупальца  генча.  Он
передернулся.
     - Да. Кореана собиралась послать нас к генчу, чтобы обезопасить нас.
     - Обезопасить?
     Дольмаэро посмотрел с сомнением, словно он был абсолютно уверен,  что
Руиза Ава невозможно сделать безопасным.
     - Генчи... они  инопланетяне,  гораздо  более  странные,  чем  Пунги,
которые управляли казармой для рабов. Они отвратительные существа, но не в
том причина, по которой  я  их  боюсь.  Они  посвятили  столетия  изучению
человеческого мозга и мышления. Они знают нас слишком  хорошо.  Они  могут
заставить человека сделать все, что угодно или стать кем угодно.
     - А как насчет нас?
     - Процесс,  который  был  запланирован  для  нас,  иногда  называется
деконструкцией. Если нас взяли  бы  в  подземелья  в  анклав  генчей,  они
разложили бы наши мозги на кусочки и перестроили  бы  нас  таким  образом,
чтобы мы стали совершенными рабами. Наша главная верность состояла бы не в
том, чтобы оставаться верным самому себе,  а  в  том,  чтобы  быть  верным
Кореане - или любому человеку, который купил бы нас у нее.
     - Звучит очень сложно, - сказал Мольнех. - Наверняка существуют менее
сложные  способы  следить  и  управлять  рабами.  На  Фараоне  мы   вполне
справляемся. Если раб бунтует, мы его распинаем,  или  выставляем  его  на
колу в пустыне, или используем  его  в  Искуплении,  которое  не  освящено
богами. Остальные рабы смотрят на это и получают урок.
     Руиз нахмурился. Иногда он забывал, что прочие пришли  с  примитивной
планеты, что их культурная матрица  была  совершенно  иной.  Его  особенно
беспокоило, что Низа одобрительно кивала  своей  очаровательной  головкой,
видимо, находя высказывания Мольнеха совершенно разумными и очевидными.
     Но потом ему пришло в голову, что его собственные этические стандарты
были более в области теории,  нежели  практическими.  При  этой  мысли  он
почувствовал страшную подавленность. Может быть, ему сама мысль о том, что
раба можно распять, кажется  варварской.  И  все-таки  Руиз  Ав  уничтожал
невинные жизни в ходе каждого дела, которое он выполнял.  Множество  людей
умерло после того, как он прибыл на Фараон: началось с охранника на стене,
которого он вынужден был убить,  потом  Денклар,  трактирщик,  проститутка
Релия, надзиратель Ронтлесес - их смерть запятнала его руки.  После  того,
как его поймали и переправили на  Суук,  список  его  жертв  стал  слишком
длинным, чтоб его можно было перечитывать и пересчитывать  жертвы.  Иногда
Руиз Ав казался себе самому чем-то вроде случайной и безжалостной эпидемии
чумы, которая ударяла наугад, мутировала, от  которой  не  могло  быть  ни
излечения, ни защиты.
     Что-то, видимо, отразилось на его лице, потому  что  Низа  заговорила
голосом, полным беспокойства и заботы:
     - Что такое, Руиз? Может быть, этот новый способ  более  милосердный,
но у нас на Фараоне не научились перестраивать умы.
     - Милосерднее? - Руиз горько рассмеялся. - Нет. Генчи  делают  кукол,
марионеток в человеческом образе. Но  это  больше  нельзя  назвать  живыми
людьми. Самое страшное то, что генч превратил бы меня в машину во плоти. И
ужаснее всего то, что я сам бы этого не заметил, я продолжал  бы  считать,
что я остался таким же человеком, как и был. Но в один прекрасный день мой
владелец приказал бы мне распороть себе брюхо и развесить кишки по кустам,
и я подумал бы, что это вполне разумная просьба, и  немедленно  так  бы  и
сделал. Даже тогда я не понял бы, что потерял свою настоящую личность.
     Последовало  молчание,  поскольку  все  обдумывали  мерзкую  картину,
которую нарисовал перед  ними  Руиз.  Даже  Фломель,  который  старательно
игнорировал разговор, казался потрясенным.
     Немного погодя Дольмаэро посмотрел вверх. Потом он потер свою тяжелую
челюсть и почесал татуированную голову.
     - Что же, - начал он веско, - я не  хочу  показаться  неуважительным,
но... если дело обстоит так, как ты  нам  рассказал,  и  эти  генчи  могут
вытворять такие вещи... почему же тогда они не правят всем миром?  Или  же
они все-таки правят?
     Руиз в  очередной  раз  был  поражен  быстрым  пониманием  положения,
которое Старшина Гильдии выказывал уже не впервые.
     - Хороший вопрос, Дольмаэро. Генчи  не  так-то  легко  могут  сделать
такое. Усилие по  полной  деконструкции  человеческого  мозга  существенно
уменьшает жизненные силы  генча  и  его  полное  выздоровление  -  процесс
длительный и не всегда благополучно заканчивающийся. Они  могут  выполнять
меньшие преобразования в человеческом сознании с  куда  меньшим  для  себя
вредом.
     Руизу пришло в голову,  что  странно  было  то,  что  Кореана  смогла
устроить деконструкцию пяти рабов, таких, как он сам и его  сотоварищи,  и
почему  она  готова  была  заплатить  чудовищные,  астрономические  суммы,
которые полагались  за  услуги  подобного  рода.  Однако  он  очень  скоро
обнаружил, что ему трудно обдумывать  что  бы  то  ни  было,  связанное  с
Кореаной - от этого у него начинала болеть голова.
     Потом его отвлекли мрачные воспоминания.  Он  вспомнил  Фактора  Лиги
Искусств на Дильвермуне, который нанял его на работу в этот раз... а потом
генча,  который  работал  на  Лигу  и   согласился   выполнить   установку
послания-на-задание и смертную сеть в его мозгу.  К  своему  удивлению  он
обнаружил, что  пришел  к  решению  никогда  больше  не  позволять  никому
вмешиваться в его мозг независимо  от  того,  примет  ли  он  когда-нибудь
подобное задание. Руизу Аву пришло в голову,  что,  если  он  благополучно
переживет свои теперешние неприятности, то, наверное, найдет  себе  другую
профессию. Маловероятная возможность, подумал  он  и  отмахнулся  от  этих
мыслей.
     - Кроме того, - продолжал Руиз Ав, -  генчи  раса  не  техническая  -
кажется, что они не могут или не  хотят  разрабатывать  машины  для  того,
чтобы усилить свои возможности. Иначе они действительно могли бы управлять
пангалактическими мирами. О, время  от  времени  какой-нибудь  самолюбивый
генч достигает существенного влияния, превратив в живые  машины  несколько
влиятельных людей. Частично это зависит от везения,  мне  кажется,  но  по
большей части они не стремятся к власти, потому что они не  заинтересованы
во власти как таковой. Помимо этого, существует совсем не так много генчей
- и большинство из них сами пленники.
     - Довольно ценные пленники, как я полагаю, если  их  можно  заставить
делать свое дело по приказу хозяина, - заметил Дольмаэро.
     - Да, они очень ценные,  -  Руиз  еще  раз  был  вынужден  проглотить
неприемлемую правду. Становилось совершенно очевидно,  что  Лига  Искусств
послала его не выследить тех, кто браконьерски перехватывал ценных рабов с
принадлежащего Лиге Фараона, а привести Лигу к анклаву генчей на Сууке.


     Руиз посмотрел вниз по склону, убедился, что покатая  россыпь  гальки
кончалась отвесным обрывом, и передернулся.
     Дольмаэро посмотрел следом за его взглядом, улыбнулся.
     - Надо же, какая удача. Надо мне не забыть держаться поближе к  тебе,
Руиз Ав.
     Руиз вздохнул.
     - Мы еще далеки от безопасности. Везенье приходит и уходит,  Старшина
Гильдии.
     - Как ты думаешь, что нам  теперь  делать?  -  Дольмаэро  внимательно
наклонился вперед.
     Фломель заговорил резким кислым тоном.
     - Нам надо положиться на милость леди Кореаны. Она наверняка  поймет,
что мы не имели ничего общего с бессовестными  и  беззаконными  поступками
этого безродного. Скоро она прилетит, чтобы спасти нас из этого  страшного
места.
     Руиз потрясенно захохотал. Даже прочие фараонцы смотрели  на  Фломеля
расширенными глазами,  словно  он  был  причудливым  зверем  из  зверинца,
которого приучили исполнять экзотические трюки.
     Дольмаэро только покачал головой.
     - Фломель, Фломель, - сказал Мольнех. - Теперь не время шутить, да  и
ты не отличался никогда хорошими шутками. Милость леди Кореаны кажется мне
весьма ненадежным капиталом.  Разве  ты  не  помнишь,  какую  милость  она
оказала Касмину, твоему любимому надсмотрщику? Она перерезала ему глотку и
сожгла его в пепел.
     - Мне кажется, что Фломель слишком глуп, чтобы усваивать какие-нибудь
уроки, - сказала Низа. - Он вроде Кроэля, только он лучше скрывает это.
     Она посмотрела на Фломеля мстительными глазами.
     - И он закончит свои дни как Кроэль, если ему повезет.
     Фломель побагровел и сжал кулаки. Секунду  Руиз  думал,  что  Фломель
ударит Низу,  и  он  качнулся  вперед,  полный  горячего  желания  наконец
совершить нечто буйное. Наконец  представлялась  возможность  покончить  с
предательским фокусником. Пальцы его болели от  желания  переломить  тощую
шею Фломеля.
     Фломель посмотрел ему  в  глаза  и  попятился,  споткнувшись,  назад,
внезапно побледнев.
     Руиз глубоко вдохнул и выдохнул, постепенно расслабив тот оскал,  что
застыл на его лице.
     Остальные смотрели на него перепуганными глазами. Даже Низа отпрянула
прочь, словно вдруг потеряла в нем уверенность. Сердце его сжалось,  и  он
смог улыбнуться ей.
     Ее ответная улыбка была искренней, хотя немного настороженной, за что
он не мог ее  винить.  Ей  надо  было  бы  быть  совершенно  безумной  или
абсолютно глупой, чтобы полностью доверять ему... а она ни к безумным,  ни
к глупым не относилась.
     - Ну что же, - сказал он наконец нетвердым голосом.  -  Можешь  ждать
тут Кореану, если хочешь, Мастер Фломель. Она  прилетит  сюда  через  пару
дней или даже быстрее. Этот скальный выступ послужит тебе навесом,  но  мы
не можем оставить тебе никакой еды. - Он улыбнулся уже другой улыбкой. - И
все же, я могу почти  гарантировать  тебе,  что  ты  голодной  смертью  не
умрешь.
     Фломель посмотрел себе под ноги.
     - Старшина Гильдии, - сказал он тихо, - что ты мне посоветуешь?
     Дольмаэро неохотно задумался.
     - По-моему, Мастер Фломель, Руиз Ав - наша единственная  надежда.  Мы
тут все равно что младенцы  в  пустыне,  где  полно  пылевых  волков.  Мне
кажется, что нам надо следовать за  ним  до  тех  пор,  пока  он  нам  это
позволяет.
     - Тогда я должен принять твой совет, - пробормотал Фломель.
     Руиз был разочарован.
     Он осмотрел оружие, которое ему удалось спасти с  разрушенной  лодки.
Он пристегнул к  поясу  осколочное  ружье  Мармо  -  единственное  реально
эффективное оружие, которое у них было.  Из  коллекции  старинного  оружия
Банессы он взял старинный кинжал, тяжелый двусторонний нож-штык, маленький
дамский крисс с ножнами, которые можно было пристегнуть к ноге, и короткую
дубинку из чистой меди с шипастой  головкой.  У  великанши  было