ка встретятся  на  большой  дороге...  А
Всадники  Равнин,  те,  по  большому  счету,  никому  не  угрожают.  Ездят
туда-сюда. Иногда что-нибудь стянут, ну а поджечь дом или умыкнуть девушку
- это большая редкость. А про Армект вообще... слова подобрать трудно.  Уж
очень дивный город. Не сердитесь.
   Наступила тишина. Каренира медленно прислонила голову к  стволу  росшей
позади нее сосенки и закрыла глаза.
   - Поешь, госпожа, и иди в палатку, -  мягко  сказал  Барг.  -  Та,  что
поменьше, - твоя.
   Она открыла глаза:
   - Только моя? Зачем же вам тесниться в одной палатке?
   - Она рассчитана на пятерых, госпожа. А трое на посту...
   - Посты! - вдруг вспомнила девушка.
   - Я уже выставил, госпожа. Можешь спать спокойно.
   - Если что случится...
   - Я тебя разбужу, госпожа. Поешь.
   - Спасибо, почему-то я совсем не голодна.
   Она встала и пошла. В темноте палатка едва была видна. Там она нащупала
седло и четыре пледа. Значит, часовые отдали ей свои одеяла.
   Каренира высунула голову наружу.
   - Барг! - тихо окликнула она.
   Он сразу же подошел к ней:
   - Да, госпожа?
   - Зачем мне четыре пледа? Пусть часовые накроются.
   - Нет, госпожа. Если им будет тепло,  они  могут  заснуть.  А  в  Горах
нельзя себе такого позволять. Ты спи, госпожа.
   Девушка отстегнула пояс с мечом и сняла сапоги.  Закутавшись  в  пледы,
она неожиданно для себя осознала, насколько о ней заботятся.  Каренира  не
замечала, чтобы так же заботились о  ее  подругах-легионерках.  Почему  бы
это?
   Сон сморил ее мгновенно.



        "5"

   - Госпожа...
   Она подскочила, протирая заспанные глаза. Светало.
   - Сейчас... - еще спросонья пробормотала девушка.
   - Пора в путь.
   Барг неодобрительно смотрел, как она натягивает на босые  ноги  тяжелые
сапоги.
   - Сотрешь ноги, госпожа. Намотала бы портянки.
   - Да, но... я их забыла в казарме, - беспомощно ответила Каренира.
   Барг покачал головой и вышел. Вскоре он вернулся с чистыми лоскутами  в
руках:
   - Возьми, госпожа.
   Пока солдаты проворно сворачивали лагерь, она скрылась среди  деревьев,
как вдруг ее остановил окрик Барга:
   - Ты куда, госпожа?
   Она обернулась:
   - Сейчас вернусь...
   Он быстро подошел к ней:
   - Извини, но я с тобой, госпожа.
   Она густо покраснела:
   - Ты не понял. Я...
   - Я знаю, куда ты идешь, госпожа. Пойми ты наконец, тут Горы. И даже за
этим здесь не ходят в одиночку.
   Тут она взорвалась:
   - Ну это уж слишком! Горы, Роры, одни только Горы! Что, и  под  кустом,
где я хочу присесть, тоже притаились разбойники?
   Барг вытянулся по стойке смирно:
   - Прости, госпожа, но...
   - Нет! Я солдат. Как-нибудь справлюсь сама!


   Рбит спокойно, без спешки вытянул затекшие  от  долгого  лежания  лапы,
затем, нехотя, будто играясь, выскочил  из-за  низкорослых  сосен  и  сбил
девушку с ног. Однако он недооценил сопровождавшего ее толстяка.  Пришлось
развернуться  в  воздухе,  словно  пружина,  чтобы  избежать  удара  меча,
выхваченного молниеносно. Кот отскочил на безопасное расстояние.
   - Спрячь оружие, легионер,  -  недовольно,  но  с  уважением  проворчал
котяра. - Может быть, в первый и последний раз Басергор-Кобаль стоит перед
тобой как друг.
   Барг медленно опустил меч.
   - Басергор-Кобаль... - недоверчиво повторил он.
   Ошеломленная Каренира медленно поднялась с  земли.  Со  стороны  лагеря
бежали солдаты. Барг остановил их движением руки.
   - Я пришел с известием, - спокойно сказал кот. - Хочу вас предостеречь:
вы на территории стервятников. Как я понимаю, она, - он  сверкнул  глазами
на  нашивки  ее  туники,  -  ваш  командир?  О  Шернь,   как   низко   пал
Громбелардский  Легион...  Слушай  меня  ты,  толстяк.  Вы  на  территории
стервятников. Делайте выводы.
   Барг быстро убрал меч.
   - Если ты говоришь правду, господин...
   - Кот никогда не лжет, легионер. И  не  смей  подвергать  сомнению  его
слова, если не хочешь поплатиться собственной жизнью.
   Стало тихо.
   - Я не хочу, чтобы эти пожиратели  падали  поживились  кем-либо,  пусть
даже вами.
   - Спасибо, господин.
   - Не за что.
   Кот развернулся, махнул хвостом  и  исчез  среди  деревьев.  Напоследок
раздался его голос:
   - А ты, толстяк, смело можешь ходить в лес один.  Если  ты  всегда  так
ловко управляешься с мечом, как сегодня, - вряд ли тебе что-либо угрожает.
   В тишине,  встревоженной  шумом  ветра,  Барг  повернулся  к  солдатам.
Внимательно посмотрел на них, затем на Карениру.
   - Басергор-Кобаль, - изумленно произнес он. - Это был Басергор.
   Он резко встряхнулся и энергично скомандовал:
   - Сворачиваем лагерь. Возвращаемся в Громб.
   - Это еще почему? - удивилась Каренира.
   Он удивленно посмотрел на нее.
   - Это территория стервятников, госпожа, - пояснил он.  -  Если  мы  еще
живы, то лишь потому, что они о нас пока ничего не знают.
   - Так это стервятники или демоны?
   Он раздраженно прикусил губу, но сдержался.
   - Поверь, госпожа, старому солдату. Будь нас сотня - могли  бы  двигать
дальше. Но у нас всего-то девять человек.
   - Я не боюсь стервятников, не боюсь и этого кота, перед которым ты чуть
ли на коленях не ползал. Отправляемся в Кривые Скалы. Это приказ.
   Он отвел взгляд, но вскоре решительно заявил:
   - Нет, госпожа. Я не пошлю семерых на верную смерть... или  того  хуже.
Нас двоих я не считаю. Хочешь - иди дальше одна. Этого я тебе запретить не
могу.
   Она потрясенно смотрела на Барга.



        "6"

   Барг третий раз придержал коня и обернулся, после чего громко сказал:
   - Езжайте дальше, не останавливаясь. Я возвращаюсь. За ней...
   Солдаты безмолвно развернули лошадей.
   - Тогда все возвращаемся, - сказал старший из них, Гадбер.
   - Я отвечаю за вас перед стариком. Возвращайтесь в Громб. Это приказ.
   - Да кто их сейчас выполняет?.. Едем и не будем зря терять времени.
   Солдаты обогнали его и пустили лошадей так быстро, насколько  позволяла
узкая и крутая тропа. Выругавшись, Барг двинулся следом. Проверив арбалет,
он выставил его перед собой.
   Вскоре они углубились в лес.


   Каренира спешилась и осторожно вышла на середину поляны, держа  готовый
к  стрельбе  лук.  Было  настолько  тихо,  что  хлопанье  могучих  крыльев
показалось раскатом грома. Резко обернувшись,  Каренира  натянула  тетиву.
Она  уже  готова  была  выпустить  стрелу,  когда  встретилась  глазами  с
чудовищем.
   - Разве ты не знаешь, женщина, что это земля  стервятников?  -  спросил
он.
   Лук выпал у нее из рук. Не в силах устоять на ногах, она опустилась  на
колени.
   -  Да,  именно  так.  Именно  так  должен  вести  себя  человек   перед
стервятником. Почему же ты смотришь мне в глаза?
   Но она не могла отвести взгляда, и он знал об этом, просто издевался.
   - Никогда не презирай наши законы, женщина, - сказал он. -  Никогда  не
пренебрегай ими.
   Она хотела позвать на помощь, но из  перехваченного  спазмом  горла  не
вырвалось  ни  единого  Звука.  С  ужасом  она  смотрела,  как   неуклюжий
черно-белый гигант приближается к ней...
   А потом лишилась чувств.



        "7"

   Рбит повернул назад. Через полтора десятка шагов он наконец  сообразил,
почему, собственно,  возвращается.  Беда.  Будто  кто-то  доводил  до  его
сознания, взывая непосредственно к его инстинктам: случилась  беда...  Его
разум начинал воспринимать более отчетливые сигналы:
   "Девушка... беда... законы стервятников..."
   Рбит почти всю свою жизнь провел в громбелардских горах, немало видел и
немало  пережил.  Некий  посланник  Шерни  призывал  его  на  помощь  юной
легионерке... А ему-то, собственно, какое дело?
   Останавливаться он все-таки не  стал.  Сердобольностью  Рбит  вовсе  не
отличался. Как у всякого хищного зверя, склонности к  жалости  у  него  не
было и малой  толики.  Однако,  как  и  любой  другой  кот,  он  ненавидел
стервятников. Всем сердцем, да так,  что  каждый,  кто  с  ними  сражался,
становился его другом. Враги стервятников всегда могли рассчитывать на его
поддержку. Даже если бы они были солдатами императора.
   Невероятно, но стоявшего на тропе старика он заметил лишь тогда,  когда
на него наткнулся. Инстинкт взял вверх; хоть он  и  сразу  же  понял,  кто
перед ним стоит - тело отреагировало быстрее, нежели разум, - и он  напал.
Одним движением руки старик отгородился невидимой преградой. Атака  угасла
столь же внезапно, как и началась.
   - Стой, кот, - поспешно сказал Посланник. - Мы не враги.
   - Значит, ты меня знаешь. Назови свое имя, господин.
   - Дорлан-Посланник. Это я просил тебя вернуться...
   - Великий Дорлан. Наслышан. Не будем терять время.
   И бегом рванул вперед. Казалось, Посланник с трудом перебирает дряхлыми
ногами, но при этом он так  и  не  позволил  мчавшемуся  подобно  стальной
молнии коту оставить его далеко позади. Но вот когда они наконец очутились
на небольшой поляне среди скал  и  деревьев,  выяснилось,  что  их  помощь
опоздала.
   Двое, окруженные солдатами, стояли на коленях. Толстый пожилой легионер
с красным лицом и густой всклокоченной  бородой  прижимал  к  своей  груди
девушку. Рбит сразу его узнал. Он  заметил,  что  веки  девушки  судорожно
сжаты, а плечи сотрясаются от рыданий.
   - Поздно, - хрипло произнес легионер, стиснул зубы  и  медленно  поднял
голову. Там, высоко-высоко в  небе,  едва  виднелось  крошечное  пятнышко.
Легионер заплакал.
   Рбит зубами вытащил из висевшего  на  шее  мешочка  Серебряное  Перо  -
могущественный Брошенный Предмет. Прикинул расстояние.  Слишком  высоко...
Перо не может поднять его на такую высоту. Не получится.
   Посланник  присел,  коснулся  век  девушки,  затем  беспомощно  покачал
головой.
   В тишине раздался приглушенный голос одного из солдат:
   - Я знаю тебя, господин. Ты же Дорлан  Всемогущий,  маг-пилигрим...  Ты
можешь вернуть ей зрение. Ты сумеешь.
   Старец молчал.
   - Сделай это, мудрец, - послышался голос кота. - Басергор-Кобаль просит
тебя, даря взамен свою дружбу... если ты ею не побрезгуешь.
   - Я не могу вернуть ей глаза. И  никто  не  в  силах  вернуть  человеку
глаза, уж коли он их лишился...
   Девушка судорожно  всхлипывала.  Толстяк  закусил  губы.  А  стервятник
попросту завис в воздухе прямо над их головами...
   - Ради Шерни... Ради Шерни, зачем он это сделал? Ведь...  она  даже  не
знала, на что способна эта тварь... Убей его, господин, хотя бы убей, если
ничего другого не можешь.
   Дорлан поднял взгляд к небу.
   - У меня слабое зрение, - тихо, как-то покорно сказал он. - Я  не  могу
использовать Формулу против того, чего не вижу.
   Барг с бессильной ненавистью  посмотрел  вверх.  Потом  обвел  взглядом
остальных, задержавшись на Серебряном Пере, и снова уставился ввысь.
   Перо было Гееркотом - Дурным Брошенным Предметом. Похоже, переполнявшая
легионера ненависть пробудила  в  Серебряном  Пере  какие-то  до  сих  пор
неведомые силы... Предмет внезапно засветился, и тонкий зеленый луч ударил
в глаза солдата. Прежде чем кто-то успел что-либо  понять,  луч  исчез,  и
вдруг вертикально вверх  выстрелила  двойная  зеленая  молния.  Все  молча
стояли и смотрели, как тяжелые, облепленные кровью и ошметками мяса  перья
медленно падают на землю.
   Девушка продолжала рыдать, а вместе с ней плакал Барг. Солдаты  утирали
лица перчатками.
   - Неужели ничего нельзя сделать, мудрец? -  снова  спросил  Барг.  -  В
самом деле ничего?
   Молчание.
   - Ради Шерни,  господин...  -  беспомощно  произнес  солдат,  -  это  я
виноват... из-за меня все несчастье... А ведь  я,  господин,  полюбил  эту
девочку... будто дочь.
   - Настолько полюбил, что готов отдать ей свои глаза?
   На мгновение наступила напряженная тишина.
   - Да, господин. Это возможно?
   Сквозь рыдания у Карениры вырвался крик, но так и остался  без  ответа.
Солдат  медленно  встал  и  закрыл  глаза.   Дорлан   произнес   несколько
старогромбелардских слов, сделал едва заметный жест  рукой.  Девушка  дико
закричала, а Барг поднял веки, явив две кровоточащие пустые глазницы.
   - Спасибо, господин, - хрипло сказал старый солдат.
   Старец, посланник Шерни,  не  отвечал.  Он  так  и  замер  с  опущенной
головой.
   Барг вынул меч. Каренира с криком бросилась к нему, но старый  легионер
знал, как управлять  оружием...  Клинок  вышел  у  него  между  лопатками.
Пронзительный вопль Карениры смешался с криками  солдат.  Только  Рбит  да
Дорлан даже не вздрогнули. Кот задумчиво  глядел  на  склонившуюся  голову
старца.
   - Это ты убил его, господин, - изрек он. - А  ведь  он  был  человеком.
Понимаешь, о чем я?
   - Понимаю. Отныне я не Посланник.
   Он медленно поднял голову.
   - Посланник может творить добро или зло. Но он обязан отличать их  друг
от друга... Везде и всегда.