возьмем верх. Может быть, оно того и не  стоит?  Тем  более  что
через Перевал и Морское Дно до Края вы не дойдете.
   - А это еще почему?
   - Морское Дно теперь - и в самом деле  дно  под  морем.  Водяная  Стена
обрушилась. Два дня назад.
   Им показалось, что оба ослышались.
   - Что еще за чушь? - наконец выговорила девушка.
   - Следи за своим языком, Охотница, - резко бросил Рбит.
   На этот раз Оветен проявил большее хладнокровие. Каким  бы  невероятным
известие  ни  казалось,  армектанец  еще  ни  разу  в  жизни  не  встречал
кота-пустобреха. Они слов на ветер не бросают.
   - Я верю, кот, в твою искренность... но ты проверил,  действительно  ли
дела обстоят так, как ты говоришь? Может быть... кто-нибудь тебя  обманул?
Ошибки не может быть?
   Разбойник оценил старания Оветена, который  осторожно  подбирал  слова,
чтобы не оскорбить кота и не обвинить во лжи.
   - Нет, господин. Если ты хочешь спросить, видел ли я море в долине,  то
нет, не видел. Но  доказательства  того,  что  это  действительно  так,  я
испытал на собственной шкуре. Через год здесь, на Перевале Туманов,  будет
граница Края. Пары сгущаются, а Стражи находятся уже здесь. Я бился с ними
и их слугами. Люди Хагена в их руках, - пояснил он, обращаясь на этот  раз
к Охотнице. - Они лишены воли Формулой Послушания.
   Оветен перестал  что-либо  понимать,  но  не  верить  уже  не  мог.  Он
чувствовал, что все его планы рассыпаются в прах.
   Первой пришла в себя проводница.
   - Объясни все по порядку, - попросила она.  -  Каким  чудом  это  могло
произойти? Водяная Стена стоит с тех пор, как существует Шерер.
   Кот снова прикрыл глаза.
   - Вот они, люди, - язвительно заметил  он.  -  Случилось  непоправимое.
Вместо того чтобы примириться с этим и подумать, как действовать  в  новых
условиях, они начинают задавать самый умный вопрос из всех: "почему?"
   Армектанка рассердилась.
   - Вот он, кот, - произнесла она в тон коту. - Вместо того чтобы коротко
отвечать на заданный вопрос, он начинает сетовать, что, мол, люди  не  так
слеплены, как он сам.
   Ее слова неожиданно развеселили Рбита.
   - Ладно, Охотница, - сказал он. - Признаюсь, я никогда не забивал  себе
голову пустыми домыслами. Хорошо, сегодня попробую думать по-человечьи. Вы
спросили: почему?
   Оветен с девушкой растерянно переглянулись.
   - Хочешь сказать, что не знаешь? - спросила наконец армектанка. - Тогда
откуда такая уверенность, что в долине - море?
   - Я узнал с помощью вот этого. - Рбит указал  на  свой  мешочек.  -  Но
из-за чего рухнула Водная Стена, не  знаю.  Я  бы  сказал,  что  в  долине
появилось нечто, пробившее силу, которая держала стену. Но  это  допущение
ничем не подкреплено. Не  спрашивайте  меня,  откуда  взялись  Гееркото  в
старой крепости. И не спрашивайте, как добрались до нее Стражи. Не знаю.
   - Эти Предметы, кот, о которых ты говоришь, - вдруг спросил  Оветен,  -
как они выглядят?
   Рбит испытующе оглядел армектанца:
   - Вопрос совсем не по делу. Но  отвечу:  весьма  необычные.  Одни  лишь
Гееркото. В основном перья.
   Лицо командира экспедиции вытянулось.
   - А не могло быть так, - продолжал он расспрашивать дальше, -  что  эти
Предметы могли быть раньше в долине, недалеко от Водяной Стены?
   Армектанка начала понимать, о чем думает Оветен.
   - Я не Посланник, армектанец, -  сказал  кот,  изрядно  подуставший  от
настойчивых расспросов. - Я знаю, что в Дурном Крае Предметы  самим  своим
присутствием привлекают Стражей. Может быть, и эти привлекли их,  находясь
возле самых границ. Их много, так что и зов их очень силен. Они твои?
   Наступила долгая пауза.
   - Да, - наконец последовал ответ. - Я спрятал их в долине. Не знаю, как
они оказались в том месте, про которое говоришь ты, но, раз они призвали к
себе Стражей, это многое объясняет.
   - Да, - подтвердил Рбит с нескрываемым облегчением; для него армектанец
мог сделать любые выводы, лишь  бы  он  от  него  отстал.  -  Мы  все  уже
выяснили? Тогда подумай наконец, ваше благородие, над моим предложением. И
позволь мне немного отдохнуть.
   Оветен пытался собраться с мыслями. Неожиданно  ему  пришла  на  помощь
проводница.
   - Дело в том, - сказала она, будто бы вне всякой связи с предыдущим,  -
что с запада на восток через Горы не  так  много  троп.  Там,  где  нельзя
пройти, - пройти попросту  нельзя.  Один  человек,  знакомый  с  секретами
скалолазания, с веревкой в несколько сот локтей,  конечно,  пройдет  везде
или почти везде. Но отряд? Твои люди, господин, если не  считать  раненых,
конечно, сильные, выносливые  мужчины.  Но  сомневаюсь,  выдержат  ли  они
дальнейшее сражение с горами. А тут еще и раненые, с  ними  по  скалам  не
полазаешь. Если  бы  ты  теперь  захотел,  -  подчеркнула  она,  -  пройти
кратчайшим путем, ведущим в Край, то взялся бы за невыполнимую задачу. Два
дня назад, когда я советовала тебе так поступить, - да, это было возможно.
Но теперь, когда погибли уже пятеро твоих людей, а  восемь  ранены,  я  не
вижу возможности пробиваться дальше.  Остается,  ваше  благородие,  только
вернуться в Бадор.
   Оветен раздраженно стиснул зубы.
   - Изложи подробнее свое предложение, господин, - обратился он  к  коту,
стараясь овладеть собой.



        "8"

   Стражей сокровища, по словам Рбита,  было  совсем  немного;  наибольшую
опасность  представляли  разбойники  Хагена,  беспрекословно  повинующиеся
могущественной  Формуле.  Кот  утверждал,  что,  вполне  вероятно,  сейчас
представилась единственная возможность одолеть  Стражей:  Оветен  вынужден
был с ним согласиться, памятуя прошлое путешествие в Дурной  Край.  Может,
через год, а может быть, через месяц-другой Брошенные Предметы вернутся на
Черное Побережье. Это было очевидно. Как и то, что окрепнет новая  граница
Края,  замедлит  свой  бег  время  и  Предметы  будут  охранять  настолько
могущественные силы, что речи не будет о каких-либо попытках достать их.
   Рбит ждал ответа. Оветен, погруженный в мрачные мысли,  наконец  поднял
взор на проводницу. Оба думали об одном и том же.
   - Гвардейцы, - почти одновременно произнесли они.
   Рбит  ждал,  наблюдая  за   армектанцами.   Когда   молчание   чересчур
затянулось, кот прервал паузу:
   - Да, в самом деле, неразрешимая проблема.
   В его интонации явно сквозила насмешка. Оветен уже готов  был  на  пару
ядовитых фраз, когда кот уже без тени издевки, даже  слегка  благоговейно,
изрек:
   - В Армекте есть одна очень древняя традиция...
   Охотница и воин из Армекта удивленно переглянулись друг с другом.
   - ...именуемая Судом Непостижимой.
   Проводница схватила Оветена за плечо.
   - О Шернь! - прошептала она.
   Оветен сидел, не в силах вымолвить ни слова.
   В этот невероятный день, когда уже случилось столько всего, казавшегося
прежде невозможным, когда все,  что  случилось,  все,  что  было  сказано,
выглядело как  сказка,  -  громбелардский  разбойник-гадб  напомнил  им  о
традициях родного народа...
   Для  дочери  и  сына  Великих  Равнин  не  существовало  ничего   более
удивительного - и вместе с тем вызывавшего ни с чем не  сравнимое  чувство
стыда.
   Непостижимая Арилора: госпожа Война и госпожа Смерть в  одном  лице.  В
весьма богатом армектанском языке имелась сотня  эпитетов  как  для  одной
ипостаси, так и для другой. Довольно того, что  имя  Арилора  было  именем
покровительницы умирающих и солдат. Именем, которое  мог  произнести  лишь
идущий на битву воин или же человек на смертном одре.
   Этот удивительный кот, рыцарь  и  магнат,  не  только  знал  и  понимал
армектанский обычай, но сумел сказать о нем так,  что  весьма  строгие  во
всем, что казалось их собственных  традиций  и  принципов,  армектанцы  не
обнаружили каких-либо проявлений неуважительного к ним отношения.
   - Ты поразил меня и заставил испытать стыд, ваше благородие, - серьезно
сказал Оветен.
   - Меня тоже... - прошептала армектанка.
   Рбит выдержал должную паузу и предложил:
   - Командир гвардейцев  может  сразиться  с  моей  заместительницей.  По
вполне понятным причинам сам я участвовать в поединке не  могу.  Однако  я
полностью подчиняюсь исходу. Победит солдат - он станет свободным со всеми
своими людьми. Тогда я и мой отряд превращаются в его пленников.  Если  же
выиграет моя заместительница - значит,  будет  наоборот.  Однако  поединок
может состояться лишь в том случае, если оба выразят  свое  согласие.  Так
требует традиция, а выполнение всех ее тонкостей  позволит  нам  с  честью
выйти из ситуации, в которой мы оказались.
   Оба кивнули.
   - К ним! - сказал Оветен и позвал двоих солдат, которые подняли плащ  с
возлежащим Рбитом и понесли кота следом за Оветеном и Охотницей.
   Увидев Рбита, Кага дернулась, отчаянно порываясь подняться с земли.  На
лице девушки мелькали разнообразные чувства: отчаяние, ужас,  недоверие  и
ярость по очереди брали верх.
   - Рбит, - чуть не плача прошептала она.
   - Все хорошо, сестра, - успокоил ее  кот  столь  спокойным  и  ласковым
тоном, что девушка замерла неподвижно, судорожно хватая ртом воздух. В  ее
глазах читались сотни вопросов, но она ничего не сказала.
   Командир гвардейцев уставился с каменным лицом на кота.
   - Есть старый армектанский обычай...  -  с  ходу  начал  Оветен  и  без
обиняков перешел к делу.
   На лице разбойницы сначала отразилось недоверие,  а  затем,  будто  она
сбросила с себя огромную тяжесть, лицо ее  просветлело.  Солдат  оставался
непроницаемо угрюмым.
   - Я знала! - воскликнула девушка снова со слезами на глазах. - Я знала,
Рбит, я знала!
   - Подтверди, господин, условия этого поединка, - неожиданно  потребовал
Маведер, обращаясь к Рбиту. - Если я выиграю, ты станешь моим пленником?
   - Да, солдат.
   - Слово кота, -  скрепил  договор  Маведер.  -  Больше  мне  ничего  не
требуется. Согласен.
   На мгновение утратив контроль над собой, он слегка улыбнулся, глядя  на
маленькую разбойницу. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза...
   С облегчением.



        "9"

   День клонился к вечеру, приготовления  к  турниру  заканчивались.  Раны
солдата и  разбойницы  тщательно  обработали,  перевязали.  В  отличие  от
девушки,  рана  которой  была  поверхностной,  Маведер   чувствовал   себя
значительно  хуже.  Каждое  резкое  движение  отдавалось  болью  в   боку,
открывалось кровотечение, пусть и не опасное для жизни, но беспокойств это
прибавляло. Впрочем, гвардеец плевал на это.
   Правила поединка были установлены заранее. Они были  предельно  просты.
Противники выбирали вооружение по собственной воле и желанию. Они  выбрали
одно и то же, словно сговорились: арбалеты, мечи и ножи.  Солдат  не  стал
надевать шлем, считая это излишним.
   Всех пленников известили о  готовящемся  поединке  и  его  цели.  Затем
Маведер и Кага предстали перед Оветеном.
   -  Прежде  чем  вы  начнете,  я  хочу  кое-что  сказать,  -   промолвил
армектанец. - Особенно тебе, солдат. Судьбе было угодно, чтобы  наши  пути
пересеклись именно так, а не иначе. На то  воля  Шерни...  Ничего  уже  не
изменить.
   Гвардеец склонил голову.
   - Я не умею красиво говорить, господин, - сказал  он,  возможно,  более
неприветливо, чем сам того хотел, -  скажу  только,  что  обиды  своей  не
скрываю. Справедливость требовала,  чтобы  ты  вернул  мне  и  моим  людям
свободу без каких-либо условий. Но ты поступил иначе, а это несправедливо.
Правда, благодаря этому у меня появился  шанс  взять  в  плен  величайшего
разбойника Гор. Я удовлетворен. - Маведер насупился. - У каждого  в  жизни
бывает великий момент. Вот и мой час наступил. Спасибо тебе, господин.  Но
я благодарю тебя только от собственного имени, потому что, если я погибну,
моих людей пустят в расход.  Им  ты  не  дал  ни  единого  шанса  выручить
собственную жизнь, а ведь я могу и проиграть.  У  них  ты  должен  просить
прощения.
   - Сделай, как он говорит, - тихо произнесла разбойница на своем ломаном
Кону, - потом поздно будет.
   Оветен вскинулся на нее:
   - Пусть смерть к тебе придет, хоть это и не в моих интересах. Не стоишь
ты того, чтобы сражаться с имперским солдатом.
   Он показал окружавшим  его  серебряную  монету,  затем  положил  ее  на
плоский камень, достал меч и рубанул по монетке  одним  ударом.  Половинки
разлетелись в разные стороны.
   - Найдите их, - сказал Оветен, убирая меч в ножны.  -  Утром  последний
срок, когда один из вас принесет мне обе половинки. Свободны.
   Противники смерили  друг  друга  взглядом.  Девушка  нарочито  показала
Маведеру арбалет, щелкнув пальцами, будто  нажала  на  спусковой  механизм
оружия. Дерзко ухмыльнулась и скрылась во мраке. Гвардеец немного  постоял
и двинулся в противоположную сторону.


   Охотница  и  Рбит  молча  сидели  рядом.  Бадорский  гвардеец  рядом  с
разбойницей казался настоящим гигантом, однако армектанка лучше  кого-либо
знала, что в подобном поединке ни сила, ни рост значения не имеют. Что они
против стрелы? Конечно, может дойти и до рукопашной, но вряд ли дойдет.
   Кот развалился на боку, с напускным безразличием ожидая исхода. Девушка
чувствовала, что это спокойствие - видимость. Как бы он ни  доверял  своей
подчиненной, так или иначе, речь шла о его жизни. Даже  у  кота-гадба  она
единственная.
   Подошел Оветен.
   - Уже за полночь, - сказал он.
   В ответ лишь молчание. Тогда он устроился рядом.
   Никто все еще не спал в лагере. Даже люди Оветена, хотя и не их  судьба
сейчас решалась, были слишком возбуждены, чтобы отдыхать. Они  вели  тихие
беседы, рассевшись группами.
   Время шло, ничего не происходило, народ  наконец  начал  расходиться  в
поисках укрытия от пронизывающего ветра. То один, то другой,  завернувшись
в плащ, постепенно засыпал. Голоса понемногу стихали.
   Все, что можно сказать, было уже сказано.
   Задремал и Оветен. Глаза слипались, голова клонилась на грудь, вдруг он
вздрагивал, тер лицо,  чтобы  проснуться,  оглядывался  кругом,  не  сразу
соображая, где находится, но над ним было темное небо  Громбеларда,  а  не
родного Армекта. И совершенно нельзя было вычислить, который час.
   - Скоро рассвет, - лениво произнес Рбит,  видя,  что  армектанец  не  в
силах определить этого сам.
   Оветен  потер  лицо  и,  отыскав  во  мраке  очертания  фигуры   спящей
проводницы, негромко спросил:
   - Почему так долго? Мне начинает  казаться,  господин,  что  твоя  юная
подружка, как бы это помягче сказать, сбежала.
   В темноте сверкнули два кошачьих зрачка.
   - Только не говори ей этого, когда она вернется. Можешь обвинить  ее  в
чем угодно, только не в трусости и лжи. За такие слова люди и те готовы  в
горло вцепиться, а что говорить о громбелардской кошке?
   - Что ты имеешь в виду, господин?
   - То, что сказал. Порой рождаются мужчины,  наделенные  душой  женщины,
случается и наоборот, разве не так,  господин?  А  бывает,  что  рождается
человек, обладающий душой кота. Эта девушка - кошка, армектанец.
   Удивленный Оветен молчал.
   - Если хочешь, - продолжил Рбит, - я расскажу, что  там  происходит  во
тьме. Кага действует так, как делал бы я, будь  на  ее  месте.  Она  очень
терпелива - это для начала...
   - Где-то во мраке, - немного помолчав, снова заговорил  кот,  -  кружит
солдат с арбалетом наперевес, считая  себя  опытным  разведчиком.  Он  уже
дважды тайком пробирался через лагерь. Никто, кроме меня, его не  видел  и
не  слышал.  Да,  было  именно  так,  -  добавил  он,  чувствуя  удивление
армектанца. - Он осторожен, внимателен и бдителен, но чересчур волнуется и
очень устал. Ему сильно досаждает рана.
   - О Шернь... - прошептал Оветен.
   - Кага неотступно идет по его следу, водит по кругу и не дает ни минуты
отдыха. Стоит солдату на  мгновение  присесть,  рядом  падает  камень  или
лязгает железо. Гвардеец, вынужденный пребывать в  постоянном  напряжении,
движется дальше. Так тянется почти всю  ночь.  Кага  не  хочет  рисковать;
давно могла бы выстрелить, но темнота застилает цель.  Поэтому  она  будет
ждать вплоть до самого рассвета,  когда  солдат  будет  падать  с  ног  от
усталости. Тогда она и появится перед ним, а он от радости, что наконец ее
видит, сразу же выстрелит, не  желая  терять,  может  быть,  единственного
шанса. Возбужденный и разгоряченный,  он  наверняка  промахнется.  Арбалет
перезаряжается долго. Так что...
   - О Шернь!.. - тихо повторил Оветен.
   - Если бы на ее месте был я, - добавил кот, - я тоже сначала измотал бы
соперника. Потом выдрал бы ему глаза, в подходящий момент прыгнув на  него
сзади и сломав шею. Или, может быть, перегрыз  глотку.  Кага,  правда,  не
умеет двигаться так тихо, как я, да  и  хуже  меня  видит  ночью.  Поэтому
поединок закончится иначе.
   - Значит...
   - ...у гвардейца практически нет никаких шансов. Здесь не было никакого
обмана: оба согласились с условиями  поединка,  и  каждый  рассчитывал  на
собственные силы. Вот только моя заместительница - на самом деле кошка.  С
самого детства, вместе со своими товарищами-котами она училась нападать из
засады. И почти всегда - ночью...


   Начавший моросить дождь превратился в обычный утренний  ливень.  Крепко
спавшая до сих пор армектанка  проснулась  и  встала.  Она  посмотрела  на
восток, где небо медленно приобретало серый цвет рассвета.
   - Светает... - пробормотала она.
   Почти в тот же миг в той стороне,  где  находились  пленники,  разнесся
пронзительный вскрик. Лагерь вскочил на ноги.
   -  Иди  туда,  -  прорычал  Рбит,  внезапно  утратив   свое   напускное
спокойствие. - Ради Шерни, иди! Похоже, твои часовые заснули.
   Оветен помчался туда со всех ног. Следом бросилась Охотница.
   Пленных прирезали. Всех без исключения.
   - Ваше... благородие!.. - всхлипывал от ужаса часовой.  -  Ради  Шерни!
Ваше благородие! Задремали, может, на минуту!
   Оветен, не в силах  сдержать  ярость,  выхватил  меч,  и  на  мгновение
показалось, что он убьет провинившихся часовых, но он начал  избивать  их,
держа клинок плашмя, скрежеща зубами  от  гнева.  Он  исступленно  наносил
удары и наверняка забил бы обоих насмерть, если бы меч не вылетел  у  него
из руки. Тогда он повалил ближайшего к нему  часового  на  землю  и  начал
мутузить его ногами. Проводница с неожиданной для женщины  силой  оттащила
его в сторону.
   - Хватит! Хватит, говорю!
   Оветен тяжело дышал. За его  спиной  солдаты  молча  смотрели  друг  на
друга. Их лица казались серыми в бледных предрассветных сумерках.
   Поколоченные часовые стонали.
   Оветен протолкался сквозь своих и рванулся к коту.
   - Это ты! - задыхаясь, начал он уже издалека. - Это ты мне подсказал...
эту идею! Во имя Шерни! И я хотел... обычай моей страны... для  кого?  Для
разбойников! Для убийц из-за угла! Будь ты проклят, кот!
   Внезапно он как в землю врос.
   Возле лежащего кота стояла, вытянувшись по  стойке  смирно,  маленькая,
как  статуэтка,  фигурка.  Кольчуга  Оветена  звякнула,  в  грудь   что-то
шлепнулось.
   - Половинки твоей монеты, лучник, - с  вызовом  произнесла  девушка.  -
Обе. Пленники были мои, так что я поступила с ними по  своему  усмотрению,
как условились. А чего ты ждал?
   Он сделал шаг навстречу. Девушка подняла арбалет.
   - Убью! - предупредила она. - Что ты от меня  хочешь?  Не  я  придумала
этот турнир.
   - И не я... - просипел Оветен.
   - Ты мне его предложил. Ты и никто  другой.  А  теперь  освободи  моих.
Гвардеец, - она показала рукой, - там. Может,  еще  жив.  Спроси  его  про
честность!
   Вскоре нашли Маведера.
   Он умирал. Под ключицей торчала тяжелая  стрела.  Она  прошла  навылет,
пробив лопатку. Живот был рассечен мечом; гвардеец держал нутро руками.
   Он открыл глаза, узнал Кагу,  когда  она  присела  над  ним,  пошевелил
губами, выплевывая изо рта кровь.
   - Зачем... таким хорошим  воинам...  -  хрипло  прошептал  он,  -  друг
друга...
   Его рука дернулась; Кага накрыла ее своей ладонью.



        "ЭПИЛОГ"

   Все падал дождь.