янии
двигались за группой Оветена следом, а также и за отрядом  Рбита  и  Каги.
Вблизи Перевала Туманов  они  сократили  дистанцию,  намеренно  провоцируя
стычку с разбойниками в благоприятных для себя условиях - в тумане.  Более
того, чуть дальше от Перевала, в долине Морское Дно, расположился  форпост
легиона, куда можно  было  привести  более  или  менее  важного  пленника.
Осталось только взять его.
   (О существовании форпоста, на попечении  которого  находились  долинные
селения, Оветен узнал  от  Амбегена;  жаль,  что  раньше,  возвращаясь  из
неудачной морской экспедиции, он и  понятия  не  имел,  что  невдалеке  от
места, где пришлось  спрятать  сокровища,  находится  воинская  часть.  Ее
комендант, по крайней мере, мог показать самый удобный путь до Дартана или
Бадора, а может, и найти какого-нибудь проводника...)
   Так или иначе, солдаты ускорили темп марша,  тем  самым  приближаясь  к
двигавшимся впереди отрядам. В любую минуту они готовы  были  к  возможной
встрече с разведчиками разбойников. В такой  ситуации  захват  людей  Каги
вовсе не стал каким-либо чудом, даже  особым  везением.  Это  должно  было
случиться - потому и случилось.


   - Ну что, говорят что-нибудь, Маведер?
   Допрашивавший пленников десятник поднял смуглое  лицо  с  типичным  для
громбелардов орлиным носом.
   - Нет, - флегматично ответил он. - Уже нет.
   Сехегель наклонился к распростертому на  полу  человеку,  заглядывая  в
неподвижные глаза. Мертв.
   - Другой тоже?
   - Тоже, господин. - Маведер встал, вытянулся  и  начал  докладывать:  -
Двадцать пять человек, ваше благородие. Их лагерь недалеко, я смогу  найти
это место. Правда, во главе не пустобрех какой-нибудь...
   Сотник жестом поторопил гвардейца.
   - Басергор-Кобаль, господин.
   Сехегель причмокнул.
   - Ну, ну... - только и пробормотал он.
   Десятник внимательно изучал выражение его лица, но ничто не говорило  о
том, что командир сколько-нибудь удручен этим известием.
   - Удалось выведать, - добавил Маведер, - что кота нет в  лагере.  Вроде
как ушел в разведку.
   - Вернется.
   - Если позволишь, господин... - что-то еще хотел сказать Маведер.
   Сехегель кивнул.
   - Я бы посоветовал  поспешить.  Когда  вернется  Кобаль,  не  получится
лагерь врасплох захватить. Поймать или убить этого  гадба  было  бы  делом
геройским, но это невозможно. Не в таких условиях, ваше благородие.
   Сехегель помрачнел. Маведер, один из лучших его разведчиков,  прослужил
несколько лет в рахгарском гарнизоне вместе с гвардейцами-котами из породы
гадбов. Он понимает, о чем говорит.  Да  и  сам  Сехегель  знал  котов  не
понаслышке.
   - Собери совет, - приказал он.
   Несколько минут спустя состоялось экстренное  совещание  Сехегеля,  его
заместителей и троих десятников. После этого отряд снова двинулся в  путь.
Впереди шла группа охраны под командованием Маведера.
   Наступила глубокая ночь, когда  они  достигли  цели.  Предстояло  снять
часовых, расставленных вокруг  разбойничьего  лагеря.  Группа  охраны  под
командованием Маведера с задачей справилась, хотя и не лучшим образом.  На
этот  раз  не  хватило  удачи,  так  нужной  на  войне.  Отчаянная  борьба
бдительного часового, которого не удалось снять тихо, привела к тому,  что
проснулись люди Каги, похватались за оружие, но на лагерь  тут  же  напало
тридцать хорошо вооруженных солдат.
   Ничего общего с военным искусством  в  ночном  сражении  под  пасмурным
громбелардским небом, к тому же на Перевале Туманов, нет. Сквозь  крики  и
вопли солдаты спотыкались о  камни,  хватали  неясные  расплывчатые  тени,
которые тут же исчезали как  дым,  сталкивались  друг  с  другом,  падали,
бросаясь на своих с кулаками, орудовали  рукоятками  мечей,  ножами,  даже
зубами. Свой или чужой, можно было определить лишь на  ощупь,  поэтому  не
раздалось ни единого выстрела. Какой смысл устраивать  стрельбу,  если  не
видишь цели! Все, что отличало одних от других, - это мундиры да шлемы,  -
разбойники их не носили. То и дело налетали друг на друга, пытаясь  как-то
определить, с кем идет бой. Но в общей суматохе смертельные враги  сначала
сражались плечом к плечу, лишь бы отразить шквал ударов  со  всех  сторон,
пока в какой-то момент вдруг не замечали  собственную  ошибку.  Тогда  они
моментально разворачивались и с той  же  яростью  хватали  друг  друга  за
глотку. Среди тех, кто выжил в этой схватке, никто не мог  бы  поклясться,
что не зарезал своего.
   Постепенно затихли боевые кличи и ругань, сменившись  стонами  раненых,
криками боли. Битва завершилась.
   Связывать пленников и перевязывать раны пришлось в полной темноте. Даже
если бы и было из чего развести огонь,  победители  не  посмели  бы  этого
сделать. Никто не мог знать, не спрятались ли во  тьме  остатки  разбитого
отряда с арбалетами наготове. Выставив караул, стали ждать рассвета.



        "5"

   Как  только  вернулась  Охотница,  Оветен   показал   ей   только   что
обнаруженный труп часового.
   - Не понимаю. - Он будто ждал ее разъяснений.
   Изрубленное тело, казалось, тает в клубах тумана. Она отвела взгляд.
   - Чего? Того, что Вер-Хаген убивает наших дозорных?
   Мрачная тень мелькнула в его глазах.
   - Именно. Я мало что знаю о Тяжелых Горах и разбойничьих обычаях... Но,
судя по тому, что я слышал, экспедиция  рискует  подвергнуться  нападению,
причем только на обратном пути, так? Кому нужно ослаблять нас сейчас? Если
мы  войдем  в  Край  ослабленными,  риск,  что  мы  оттуда  не   вернемся,
увеличится, так? А ведь им нужно, чтобы мы вернулись, и притом с  добычей.
Все так?
   Девушка задумчиво кивнула,  затем  посмотрела  на  столпившихся  вокруг
солдат.
   - Его нужно похоронить, - пробормотала она.
   Оветен не спеша взял ее под руку, увлекая  в  сторону.  Остановился  на
расстоянии от людей, испытующе посмотрел на нее.
   - Ты прав, - сказала она, чувствуя, что нужно объясниться. - При  одном
условии - если никто не знает, что в Край мы вовсе не идем.
   Он помолчал, затем медленно выговорил:
   - Со вчерашнего дня знаешь ты.
   Она замерла.
   - Ты хочешь сказать...
   - Ничего я не хочу! - сердито перебил он. - Знают четыре  человека:  я,
мой отец, бадорский комендант и ты. Если бы меня спросили,  кому  из  этих
четверых я меньше всего  доверяю,  я  ответил  бы:  проводнице!  Разве  не
понятно? Что мне, в конце концов, известно о  тебе,  кроме  того,  что  ты
живешь горами?
   - Но рано или поздно я должна была узнать правду.
   - Но это не основание доверять тебе больше, чем собственному отцу.
   - А коменданту?
   Оветен пожал плечами:
   - Мы преодолели большую часть пути. Если  бы  его  благородию  Амбегену
нужны были Брошенные Предметы, уже  наверняка  погибла  бы  половина  моих
людей. Но нет. Погиб один, причем сразу после того, как ты узнала тайну.
   -  Ага!  И  потому  я   изрубила   бедолагу   на   куски,   притворяясь
Хагеном-Мясником, - съязвила девушка. - Хватит. Проводницы у  тебя  больше
нет.
   - Женщина, - промолвил он, останавливаясь. -  Как  мне  достучаться  до
твоих  мозгов?  Может,  схватить  тебя  за  грязные  патлы  и   встряхнуть
хорошенько?
   Он протянул было руку, но девушка инстинктивно отпрянула. Оветен тяжело
вздохнул.
   - Ты спрашивала, не знает ли кто о цели нашего  путешествия.  Я  назвал
четверых. Из этих четверых меньше всего я доверяю тебе. Но если бы я  и  в
самом деле решил, что ты нас предала, я убил бы тебя на месте. Какой смысл
доискиваться причин? Знаю,  что  это  не  ты.  С  того  момента,  когда  я
доверился тебе, ни на одно мгновение с тебя не спускали глаз.
   - Я заметила... - Она неожиданно усмехнулась.  -  И  догадалась,  зачем
такой эскорт в разведке. Ну что ж, такова цена любопытства.
   Они отошли еще дальше, где не только солдаты, суслики и те не смогли бы
услышать.
   - Попробую спросить по-другому: кроме этих четверых кто-нибудь еще  мог
разнюхать?
   - Сомневаюсь. Если кому вдруг не пришло бы в  голову  приложить  ухо  к
нужной двери... в нужный момент. Знают двое - знают все,  так  говорят?  И
уже никогда нельзя быть уверенным, что тайное не станет  явным.  Кстати...
Твоя разведка что-нибудь дала?
   Она тряхнула головой:
   - Хм... я уж думала, ты не спросишь. Я знаю, где они.
   - Разбойники?
   - А про кого мы разговор держим? Они близко, у кромки перевала, на  той
стороне. Полдня пути. Там их человек двадцать.
   Оветен присвистнул.
   -  Полдня  пути,  говоришь...  двадцать...  -  Он  задумался,   наконец
встряхнулся и спросил: - Что посоветуешь?
   - А что я могу  посоветовать?  Я  проводница,  и  не  более.  Я  сейчас
принесла тебе весть, и делай с ней что хочешь, ваше благородие.
   - А что если на них напасть, упредить, так сказать, и  первыми  сделать
выпад?
   Она замахала руками:
   - Делай что хочешь, меня это не касается.  Мне  нет  никакого  дела  до
разбойников. И им до меня нет никакого дела.
   Он кинул на нее изучающий взгляд:
   - Как ты это себе представляешь?
   - А  никак.  Я  же  говорю  тебе:  хочешь  -  делай  свой  выпад,  ваше
благородие. Я покажу тебе, где они, впрочем, твои люди были со мной и тоже
знают. А я сяду где-нибудь в  сторонке  и  подожду.  Победишь  -  пришлешь
кого-нибудь за мной.  Проиграешь  -  моя  миссия  окончена.  Пойду  искать
стервятников.
   - Или мои Предметы.
   Девушка пожала плечами.
   - Что, рассчитываешь и после смерти стеречь? - ехидно спросила она.
   - И все-таки, госпожа, - парировал он, - мне кажется, ты  слишком  узко
понимаешь свои обязанности. Я заплатил тебе и в самом деле немало.  Думаю,
у меня есть право требовать  по  крайней  мере  твоего  мнения  по  любому
вопросу, связанному с нашей экспедицией, горами и  всем  тем,  что  в  них
происходит или может произойти.
   Тут она прикусила губу.
   - Значит, так, ваше благородие: думаю, стоит  попытать  счастья.  После
того, что случилось с твоим дозорным, я сомневаюсь, что они оставят нас  в
покое, и не  важно,  что  ими  движет.  Если  бы  я  была  командиром,  то
постаралась бы нанести удар первой. Что-нибудь еще?
   - Да. Как ты оцениваешь наши шансы?
   Девушка задумчиво склонила набок голову:
   - Пожалуй, неплохо. Можно попытаться застать их  врасплох.  Твои  люди,
может быть, и не знают гор, но война есть  война,  а  к  ней  они,  скажем
прямо, подготовлены очень даже неплохо. Если бы  тебе  пришлось  во  главе
своего отряда играть с горцами в прятки - это  другое  дело.  Но  открытая
схватка, лицом к лицу... Думаю, может получиться.
   - Значит, умеешь давать советы, - пробормотал он себе под нос, -  когда
захочешь... Скажи-ка мне, госпожа, почему ты все время пытаешься... как-то
увильнуть? Сохранить дистанцию?
   - Честно? - спросила она.
   Он кивнул.
   - Причин несколько. Первую я уже называла: меня не касаются твои  дела,
господин.  Иногда  мне  нужно  золото,   потому   я   и   решила   немного
подзаработать. Но, честно говоря, мне почти все равно, чем закончится твое
предприятие - поражением или удачей. Мне больше хотелось бы  последнего  -
но скорее из принципа.
   Оветен понял эти слова и принял их к сведению.
   - А второе и самое главное, - продолжала она, - я  не  привыкла  водить
желторотых птенцов по горам. Вы же беспомощны, словно дети. Меня это злит,
смешит, а прежде всего - создает между нами непреодолимую пропасть. Хочешь
еще что-нибудь услышать, ваше благородие? Если нет, позволь мне отдохнуть.
Я хочу чего-нибудь поесть.


   Она вовсе не шутила, говоря, что  в  сражение  ввязываться  не  станет.
Оветен пытался ее переубедить, даже слегка пригрозил, но  в  конце  концов
сдался, достаточно ей было заявить, что вернет деньги  и  уйдет.  Пришлось
оставить ее  в  обществе  двоих  солдат  примерно  в  полумиле  от  лагеря
разбойников, сам же с остальными пошел дальше.
   Девушка долго прислушивалась к ночным шорохам. Ее слух улавливал  звуки
битвы, однако ничего, что свидетельствовало  бы  о  том,  что  армектанцев
обнаружили, так и не услышала. Что ж, она понимала:  ночное  нападение  на
вражеский лагерь - всегда лотерея. Опытного часового, неподвижно  стоящего
под какой-нибудь скалой, невероятно трудно обнаружить. Однако на вражеские
лагеря нападали все-таки не толпы оборзевших подростков, а воины,  которым
самим не раз и не два приходилось стоять на посту в таких  же  условиях  и
которые прекрасно знали, что может услышать или  увидеть  часовой,  а  что
нет...
   Лучники Оветена составляли лучшую часть его отряда. Насколько она могла
понять, почти все в сине-желтой дружине  прежде  служили  в  императорском
войске, притом не где попало, а на северной  границе.  Перейдя  на  личное
жалованье, существенно более высокое, они  вовсе  не  отбывали  службу  на
парадах, скорее наоборот. Еще в Бадоре,  когда  она  спрашивала  о  людях,
которых ей предстояло  вести,  Оветен  объяснил,  что  его  отец,  военный
комендант Рины, нуждался в отборном  войске,  которое  могло  бы,  по  его
мнению,  быть  использовано  в  любом  месте  и  в  любое  время.   Имения
Б.Е.Р.Линеза были разбросаны  по  всему  округу.  Однако  Всадники  Равнин
любили порой подпалить пару дворов... Прекрасно зная отношения, царившие в
Армекте,  она  с  полуслова  поняла,  что  комендант  имперских   легионов
находился  на  особом  положении.  Хоть  легионы  и  обязаны  преследовать
Всадников, его тем не менее могли сразу же обвинить в  превышении  власти,
потому что получалось, будто  он  посылает  имперские  войска  для  защиты
собственного имущества. Наверняка гордый магнат даже  думать  не  хотел  о
том, чтобы выслушивать подобные упреки...
   Как только в предрассветных сумерках проявились  контуры  скал,  издали
донесся вопль, за ним еще один, еще... Ей  послышалось  нечто  похожее  на
боевой клич... а может, вскрики ярости, отчаяния, боли?
   Вскоре все стихло.
   Скорее всего,  Оветен  все-таки  не  решился  пробиваться  ночью  через
вражеские посты. Дождался рассвета и  -  как  она  предполагала  -  силами
лучников перестрелял противников, как только удалось различить их силуэты.
Недооцененный в  Громбеларде  лук,  надежный  и  скорострельный,  в  таких
условиях оружие покрепче арбалета.  Последний,  конечно  же,  незаменим  в
сражении,  но  в  основном  днем,  когда  все  видно  и  на   значительном
расстоянии.
   Сопровождавшие  солдаты,   обеспокоенные   исходом   сражения,   нервно
топтались на месте, поглядывая на свою "подопечную" с нарастающей злостью.
Однако полученный ими приказ был вполне четок: "Не спускать с нее глаз, не
отходить ни на шаг".
   Было уже совсем светло, когда девушка неожиданно поднялась с  земли,  -
однако вовсе не за тем, чтобы идти на поле битвы...
   - Стервятник, - почти шепотом произнесла она.
   Солдаты обменялись  взглядами,  потом  вперились  в  небо,  туда,  куда
указывала ее вытянутая рука. Напрасно.  Если  среди  полос  тумана  и  был
просвет,  то  он  быстро  затянулся:  различить  клочок  пасмурного   неба
удавалось с трудом, что там говорить о стервятнике где-то над облаками?
   Девушка высыпала себе под ноги стрелы.  Прошло  время,  прежде  чем  до
солдат дошло, что означают ее приготовления.
   - Ради Шерни, - удивленно произнес один из  них,  -  ты  же  не  хочешь
сказать, госпожа, что пойдешь на эту птицу? Да видела ли ты ее вообще?
   - Видела, - упрямо подтвердила она.
   Солдаты опять переглянулись.
   - Послушай, госпожа... У нас приказ сопровождать тебя...
   - Ну и что?
   - Да нельзя тебе уходить!
   - Ну так возьми лук, придурок, и застрели меня.
   У ее ног лежало все, что она сочла лишним; в руках остались только  лук
да стрелы.
   - Тебе нельзя уходить, госпожа! - тупо повторил солдат.
   Она молча развернулась и пошла прочь.
   - Иди с ней, - нервно бросил старший солдат. - Ну иди же! Мы должны  не
спускать с нее глаз, и все... Я подожду наших здесь.
   - Глупая девка... - буркнул тот сквозь зубы.
   Девушку он догнал довольно быстро. Она увидела его, но  не  сказала  ни
слова. Вскоре она свернула с  тропы,  не  снижая  темпа.  Местность  стала
неровной, склон круче... Она прыгала по камням,  словно  коза,  лучник  не
поспевал за ней. Он крикнул раз, другой, но лишь когда девушка скрылась  в
тумане, он понял, что его обвели вокруг пальца.



        "6"

   Весть об исчезновении лучницы вызвала  у  Оветена  приступ  неописуемой
ярости. И без того  проблем  по  горло...  История  о  стервятнике,  якобы
замеченном где-то в тумане,  выглядела  столь  неправдоподобно,  что  даже
излагавшие ее солдаты, похоже, это понимали. Достаточно было взглянуть  на
стелющиеся повсюду языки тумана, чтобы понять, как ничтожен шанс  заметить
в них что-либо, да еще на высоте, в тучах.
   - Кретины! - прорычал Оветен. - Идиоты и дураки! Прочь отсюда, и  чтобы
я вас больше не видел! Десять нарядов вне очереди, болваны!  И  месяц  без
жалованья!
   Козе понятно: его попросту провели.  Теперь  ясно,  почему  лучница  не
желала принимать участие в сражении.  Оветен  мог  лишь  удивляться  тому,
каким образом он умудрился поверить ее невнятным объяснениям.
   Во имя Шерни! Этой женщине только что стало  известно  о  спрятанных  в
долине богатствах. Правда, он не сообщил никаких деталей... но если кто  и
мог отважиться на поиски вслепую, то именно она.
   И что теперь делать? Его  одурачили,  и  уже  ничего  изменить  нельзя.
Преследовать ее? Слишком поздно. Впрочем, вряд ли в его отряде нашелся  бы
хоть один человек, способный  догнать  девушку  здесь,  в  этих  проклятых
горах.
   Он мог сделать только одно: идти дальше, и как можно быстрее. Дорога от
Перевала Туманов была довольно легкой, долину же  он  знал  по  предыдущей
экспедиции. Правда, тогда он возвращался через горы другой дорогой,  вдоль
побережья, в сторону Дартана.
   "Значит - в путь... и немедленно, - решил Оветен. - Да вот  только  что
делать с ранеными? - А  их  было  немало;  напав  на  рассвете,  он  понес
существенные потери, став и сам  видимым  для  противника...  -  А  что  с
пленными? Пожалуй, это самая большая  проблема!"  Похоже,  он  ввязался  в
историю, из которой не так легко выпутаться...
   И все же он приказал готовиться к выходу.


   До места, над  которым  кружил  стервятник,  было  не  слишком  далеко.
Избавившись от солдата, девушка  быстро  вернулась  на  тропу  и  пошла  -
вернее, побежала - дальше, к вершине Перевала.
   Она  мчалась  вперед  с  выносливостью  волчицы,   время   от   времени
останавливаясь и вглядываясь в  небо,  где  мелькали  просветы  в  полосах
тумана. Птицы не было  видно.  Лишь  благодаря  чудесной  случайности  она
обратила свой взор в нужную сторону и была абсолютно уверена, что видела.
   Стервятника.
   Шло время, ее дыхание становилось все тяжелее. Душила бессильная злоба.
Она уже  понимала,  что,  скорее  всего,  проиграла.  Возможно  ли,  чтобы
ненавистная птица столь долго парила над одним и тем же окутанным  туманом
местом! Может быть, стервятник ждал ее?
   Была, правда, и другая возможность. Он мог где-то опуститься на землю к
добыче. Стервятники жили по обычаям своих предков. Их нелегко отогнать  от
падали, которую они себе высмотрели с высоты. Кроме  того,  они  умели  ее
защищать...
   Насколько она могла оценить, птица кружила прямо  над  тропой,  ведущей
через Перевал. А это свидетельствовало о том, что стервятник  чуял  смерть
вовсе не какого-нибудь животного... Горные звери, редкие в этих краях,  не
пользовались тропами... Тем более зверь больной, умирающий. Он  искал  бы,
скорее всего, самых диких и наименее доступных мест, чтобы найти последнее
пристанище.
   Значит - человек? Раненый? Может быть, мертвый?
   Внезапно ей пришла в голову мысль, что она сама подвергается  серьезной
опасности, но девушка продолжала бежать.
   Неожиданно перед ее глазами  неподалеку  разыгралась  необычная  сцена.
Среди клубящихся испарений послышался хорошо знакомый клекот  стервятника,
затем - пронзительный свис