ил Амбеген. -  Всем  отдыхать.  Из
Громбелардской Гвардии - сюда? В обычные  отряды  легиона?  -  спросил  он
через плечо.
   - Здесь мы еще не были, надсотник.
   Вот и весь ответ.
   Амбеген снова перевел взгляд на поле боя.  Там  ничего  не  изменилось:
силы  серебряных  быстро  уменьшались,  но  золотые,  похоже,  все  меньше
понимали, чего хотят... Его это  начало  злить,  он  прекрасно  осознавал:
нельзя так долго держать солдат в бездействии. Они засмотрятся  на  битву,
остынут, привыкнут к мысли о том, что все решится без их участия...  Нужно
привести войско в движение, хотя бы ненадолго. Он решил еще  раз  повлиять
на ход событий... и совершил ошибку!
   Надсотник вовсе не был выдающимся тактиком;  да,  свое  дело  он  знал,
однако маневры на поле боя являлись его самым  слабым  местом...  Он  умел
держать позицию, с тем же железным упорством мог пробиваться сквозь войска
противника... и на этом, собственно, все. Амбеген прекрасно подготовился к
кампании, но весь план сражения разработал на карте, которую держал в уме.
Он учитывал скорее то, что противник может подумать,  чем  то,  что  может
сделать. Но вдруг у алерцев не будет времени на размышления?..
   Он великолепно представлял себе положение вождя серебряных и  предвидел
его решения, но сейчас  Амбегену  не  хватило  чутья.  Он  неверно  оценил
ситуацию и поступил так,  как  хороший  полевой  командир  не  должен  был
поступить, - повторил  трюк,  который  однажды  удался,  но  на  этот  раз
перегнул палку... И полностью свел на нет все то, чего достиг. Он  нарушил
неустойчивое равновесие.
   - Тереза, - распорядился Амбеген, подъехав к сотнице,  -  возьмешь  всю
конницу и двинешься в их сторону. Мне не нужно, чтобы ты атаковала, просто
заставь их подтянуть сюда еще пару отрядов. Облегчим золотым задачу.
   - Так точно, господин! - ответила сотница, хватая свой свисток.  И  тут
же замерла в нерешительности. - Но...
   - Знаю, для атаки  здесь  место  неподходящее,  -  раздраженно  отрезал
комендант, снова разглядывая бессмысленно мечущихся возле леса алерцев.  -
Просто сделай вид, будто атакуешь... Иди.
   Нахмурившись, она смотрела на широкую линию серебряных всадников.
   - Здесь... Я, господин...
   Амбеген уже много дней пребывал в напряжении. Он был полностью вымотан.
Бессмысленная резня у леса, бесполезный разговор с бывшим другом...  И  он
не выдержал.
   - Ты лучше туда смотри! - яростно крикнул Амбеген, показывая на большой
отряд  серебряных,  который  покинул  линию  перед   статуей,   двинувшись
навстречу одной из золотых свор. - Выполняй  немедленно  или  заменю  тебя
первым попавшимся подсотником! Все, я сказал!
   Девушка тут же похорошела.
   - Слушаюсь! - рявкнула она, оскалив зубы. И скомандовала своим офицерам
не свистком, но голосом: - Рысью - марш!
   Раздались  свистки  подсотников,  передающих  команду.  Линия   конницы
дрогнула и пошла вперед - сначала к  центру,  соединяясь  с  группой,  что
подходила с другого фланга. Они встретились, выровнялись; середину  заняла
опытная, состоящая из лучших солдат старая полусотня Терезы: слева от  нее
- три клина легионеров, справа - три клина солдат Линеза. Конники  магната
знали сигналы имперцев, поскольку их обучали точно так же: другого способа
обмениваться информацией  просто  не  существовало.  Командующая  конницей
приподнялась в стременах, обернулась назад и крикнула что есть силы:
   - Ли-и-не-ез!
   Амбеген, медленно двигавшийся следом за всадниками, услышал этот  крик,
но не понял, в чем дело.  Линез  тоже  его  услышал  и  легко  расшифровал
причины столь неожиданной фамильярности. Впрочем, он и сам уже видел,  что
произойдет. Голос Терезы лишь подсказал ему, как именно поступить; сотница
явно на него рассчитывала.
   Так оно и было. Терезе не раз и не два приходилось взаимодействовать  с
пешими лучниками; она видела магната в сражении с золотыми и теперь  могла
не  сомневаться:  этот  человек  явно  знал  свое  дело.  Оставалось  лишь
надеяться, что он еще не разучился принимать решения. Тереза догадывалась,
чем закончится эта мнимая атака:  четверть  тысячи  солдат  бросали  вызов
вшестеро большему противнику! И разумеется, этот вызов был принят!
   Амбеген  рассуждал  как  настоящий  топорник:  атаку  тяжеловооруженных
пехотинцев  встречают  на  месте...  Но  в  начале  битвы   он   еще   мог
маневрировать всей своей группировкой, однако,  выдвинув  вперед  конницу,
Амбеген сам себя обездвижил. И одновременно спровоцировал контратаку  всей
серебряной линии; полторы тысячи алерцев на вехфетах  двинулись  навстречу
Терезе. И изменять что-либо было поздно, оставалось лишь  побеждать  врага
силами втрое меньшими!
   Линез галопом подскакал  к  Амбегену.  Наклонившись  к  коменданту,  он
бросил сквозь зубы, так, чтобы не слышали солдаты:
   - Ради всех сил, комендант, иди за мной, и, быть может, кто-нибудь  еще
уберется отсюда живым!
   Он показал на клинья тяжеловооруженных солдат и вместе с ними  помчался
за конниками. Лучники тоже неслись  по  размокшей  земле,  словно  пытаясь
догнать конницу. Справиться с неприятелем можно было только одним способом
- ударить в длинную линию вражеских  войск  и  проломить  ее  в  середине,
прежде чем подоспеют силы с флангов. Если солдаты будут стоять в обороне и
ждать, то противник просто-напросто уничтожит  конницу  Терезы  и  окружит
пехоту  со  всех  сторон,  а  это  не  что  иное,  как   самое   настоящее
самоубийство!  Тогда  как  сотница  тоже   не   могла   вернуться,   чтобы
перегруппировать силы и успешно взаимодействовать с пехотой, как это  было
в прошлый раз. На такой маневр не  хватило  бы  времени.  Лишь  атака  еще
давала какие-то шансы...
   У  командиров  армектанских  солдат  было  достаточно  времени,   чтобы
рассмотреть вражескую группировку и оценить,  какие  войска  входят  в  ее
состав.  Прежде  всего,  то  были  потрепанные  в  сражениях,   случайные,
собранные откуда попало солдаты, так что вряд ли  можно  было  говорить  о
согласованных действиях... К тому же строй противника развернулся чересчур
широко, чтобы им можно было легко управлять; поскольку кони  были  быстрее
вехфетов и конница людей легко могла зайти  с  флангов,  алерцы  намеренно
рассредоточились по полю.
   Но главное - эта армия  противника  целиком  состояла  из  алерцев!  Из
отважных, но недисциплинированных воинов  на  выносливых,  но  непослушных
животных.
   Решение Тереза приняла мгновенно -  обычно  у  командиров  конницы  нет
времени на долгие размышления. И ее план был вполне разумен.
   Зато  Амбеген  полностью  утратил  контроль  над  происходящим,  и  это
произошло за каких-то несколько секунд. Полдня  он  управлял  сражением  -
так, словно лично командовал всеми тремя армиями, не только людьми,  но  и
алерцами. Теперь же он сделал себя командиром ста двадцати топорников, ибо
именно столько солдат осталось в его распоряжении. Он понял свою ошибку  и
сумел принять ее к сведению. Это еще раз показало, что все-таки,  несмотря
ни на что, он прекрасный командир. Амбеген не стал хвататься за голову или
пытаться предотвратить неизбежное, - наоборот, смирившись  с  существующим
положением дел, он доверил судьбу сражения сотникам,  поскольку  это  было
лучшее, что он еще мог сделать.
   Амбеген прокричал офицерам  тяжелых  клиньев  соответствующие  приказы,
соскочил с коня, передав поводья в руки гонцам, и отцепил  от  седла  свой
топор. Командир тяжеловооруженных солдат должен вести своих воинов  пешим,
чтобы собственные ноги подсказывали ему, как быстро и как долго  эти  люди
могут бежать. Взглянув в сторону Линеза, который к тому времени  возглавил
лучников, надсотник сбросил  военный  плащ,  обнажая  сверкающую  холодной
сталью простую кирасу щитоносца, потом указал  подсотникам  направление  и
бросился вперед так, словно хотел обогнать и лучников, и  конницу.  Четыре
клина тяжелой пехоты рванулись следом за ним.
   И тогда  Непостижимая  Госпожа  Арилора,  увидев  пятьсот  армектанских
солдат, которые взялись совершить  невозможное,  улыбнулась  им  и  начала
раздавать награды... Военная удача не подвела легионеров. Единственная  на
свете удача, которая просто так никогда не приходит...
   Сперва рассыпался край левого фланга алерцев, ибо именно  туда  послали
самые слабые, самые пострадавшие отряды; этот фланг,  находившийся  дальше
всего от сражения, мог отдыхать, в то время как стаи правого фланга, самые
сильные в строю, должны были отразить возможную атаку  Золотых  Племен.  И
вот сейчас не видевшие отдыха целых три дня,  ослабленные  ранами  вехфеты
предали своих хозяев на левом фланге. Они отказывались слушаться, боролись
со всадниками, убегали, оставались позади... Несколько животных  упали,  -
возможно, они бы еще могли стоять в шеренге,  но  бежать  уже  были  не  в
состоянии. Таким образом, развалился конец строя, состоявший  из  полутора
сотен всадников. Весь левый фланг сломался - не в силах успеть за центром,
он изгибался назад, подобно половине гигантской подковы.
   Вторая половина подковы образовалась из могучего правого фланга, но  на
этот раз виной  тому  были  не  вехфеты  и  не  раненые  воины.  Внезапные
перемещения  войск  раздразнили  огромную  стаю  золотых,  ту  самую,  что
бессмысленно гналась за несколькими всадниками, и теперь она  стремительно
неслась на серебряных;  ей  оставалось  преодолеть  всего  треть  мили.  И
движение правого фланга тут же  остановилось;  его  поворачивали  лицом  к
новой опасности, которая могла оказаться смертельной. Серебряные  всадники
пытались обойти имперцев с фланга, и, если бы золотая стая напала  на  них
сзади, началась бы обычная бойня. Таким образом, почти полутысячный  отряд
алерцев был выведен из сражения с легионерами.
   Теперь конникам Терезы противостоял только центр - сомкнутый, состоящий
из достаточно сильных отрядов, но окружить ее войско алерцы уже не  могли.
Один из алерцев вырвался далеко вперед, и сотница  выбрала  точку  за  его
спиной. Именно туда она нанесет свой удар.
   Она все еще шла рысью, спокойно, контролируя все  свои  действия.  Кони
двигались тяжелее, чем обычно, холодная грязь степи хватала их за  копыта.
На полпути она послала сигнал своим: "Клиньями - в стороны!"  -  и  отряды
разошлись веером, словно именно они намеревались окружить  более  сильного
противника. Алерская  линия  тут  же  растянулась,  предотвращая  подобный
маневр, и тогда свисток послал новый сигнал: "Клинья - ко мне!"  А  потом:
"Галопом!" И снова, опять и опять: "Ко мне! Ко мне! Ко мне!"
   И тут произошло событие, которое потом обросло  солдатскими  легендами.
Конники еще шли рысью, но уже переходили  на  галоп,  как  вдруг  из  гущи
собирающихся в кулак клиньев вырвались  вперед  две  фигуры.  Они  мчались
быстрее коней, буквально летели над  землей,  оставляя  легионеров  далеко
позади!..  А  потом  двое  гвардейцев-гадбов  разом  взмыли  в  воздух   и
столкнулись с одиноким воином, сбросив его со спины вехфета!  В  мгновение
ока там образовалась куча из трех или четырех алерских животных и стольких
же всадников!..
   Обходя  препятствие,  центр  вражеского  строя  потерял  первоначальную
сплоченность, воины пытались укротить взбунтовавшихся  животных,  в  ужасе
сталкивающихся друг с другом...
   А чуть раньше  случилось  еще  кое-что:  вслед  за  гвардейцами-гадбами
метнулось небольшое серое существо... Не все это заметили,  кони  как  раз
переходили с рыси на галоп, но старая полусотня Терезы,  шедшая  за  своей
сотницей, отчетливо видела: прямо под копыта их лошадей влетела  маленькая
серая легионерка, отважный зверек, мчавшийся навстречу грозной вооруженной
туче. И не  было  зрелища  более  поразительного,  более  великого,  более
прекрасного!   Маленькая   кошечка   пыталась   угнаться    за    могучими
воинами-гадбами! Но потом кошка угодила  в  глубокую  лужу,  и  спасла  ее
мчавшаяся галопом Тереза, на лету ухватив за шкирку и  выдернув  буквально
из-под копыт конницы!
   Армектанская кавалерия поглотила свою сотницу и  продолжала  смыкаться.
Кони шли почти вплотную, наклонились копья...  и  противники  столкнулись!
Серебряный строй, все еще пребывавший в замешательстве, принял удар плотно
сомкнутой стены армектанских отрядов, из которых средний,  самый  большой,
играл роль могучего тарана. Первые ряды врага  были  попросту  втоптаны  в
землю, вторые разбиты, третьи отступили... Однако серебряная линия, хотя и
ослабленная, все же сумела обойти армектанских конников с флангов и  зайти
им в тыл.
   Но там уже оказалась измученная, загнанная, обливающаяся  потом  легкая
пехота Линеза! Клинья  действовали  самостоятельно,  одни  останавливались
ближе, другие дальше - несколько беспорядочно, неровно; руки лучников  еще
дрожали после бега, однако  пущенные  с  небольшой  силой  стрелы  все  же
сделали свое дело, смешав конницу врага! Солдаты  стреляли  уже  не  столь
слаженно, не столь метко, не было густых туч стрел, одновременно  падающих
на землю. Однако лучники попадали, поскольку  трудно  было  не  попасть  с
расстояния в сто шагов... в  пятьдесят...  в  двадцать!..  Попытка  обойти
конницу с тыла и отрезать ее от пехоты закончилась ничем.
   В это время правый фланг алерцев, отрезанный от  армии  людей,  наносил
удар по золотым, решившись на отчаянную контратаку.
   Опоздавшие отряды  левого  фланга  пытались  присоединиться  к  центру,
угрожая лучникам Линеза.
   С грохотом ударяющихся о щиты  доспехов  бежали  на  помощь  легионерам
железные гиганты Амбегена. Эти солдаты уже почувствовали сегодня свою силу
и не сомневались в том, что удар их будет подобен удару молота!
   Тереза пробилась сквозь врага, открыв путь пехоте.
   Лучники посылали стрелу за стрелой -  направо,  налево  и  вперед,  над
головами щитоносцев и конников, в глубь вражеской группировки!
   Амбеген  смел  какую-то  стаю,  словно  груду  мусора.  Потом  бросился
навстречу другому отряду алерцев, беспомощно кружившему на  левом  фланге.
Смял его и помчался дальше. Ему  помогли  ближайшие  лучники,  которые  не
колеблясь  схватились  за  мечи,  окрыленные   успехом   тяжеловооруженных
пехотинцев.
   Линез с воинственными воплями  выводил  из  сражения  клин  за  клином,
бросая  их  в  открытый  конниками  проход.  Его   собственная   полусотня
набросилась с мечами на остатки сломанного алерского когтя, который  хотел
вонзиться в спину коннице, и увязла в смертоносной резне.
   Чуть поодаль огромная золотая орда уничтожала серебряных воинов.
   При поддержке клина лучников Амбеген резал слабый левый  фланг.  Тереза
связывала руки всему  центру.  Сотня  легковооруженных  пехотинцев  прошла
через открывшийся проход и очутилась в тылу врага! Ее поддержала полусотня
конницы. Осыпаемый стрелами левый фланг алерцев ломался!..
   И сломался, полностью рассыпался! Амбеген отбросил его  назад,  вынудил
удариться в  бегство,  после  чего  вместе  с  Линезом  пришел  на  помощь
сражающимся конникам. То,  что  осталось  от  алерского  центра,  внезапно
оказалось в тисках, сжимаемое с трех сторон более  многочисленными,  более
сильными,  лучше  вооруженными,  упоенными  близкой   победой   солдатами!
Окровавленные конные лучники, получив помощь  пехоты,  снова  поднялись  в
атаку; алерцев раздавили, смяли, после чего выбросили, словно кучу  камней
из осадного орудия, прямо навстречу собратьям, преследуемым дикой  золотой
сворой. Эти группы частично разбежались в стороны, частично столкнулись, в
их гущу влетели золотые... Однако  поле  боя  уже  принадлежало  Амбегену,
армия его была основательно потрепана, но он крепко  держал  ее  в  руках.
Солдаты бегали среди валяющихся на  земле  тел,  подбирая  под  прикрытием
небольших  групп  всадников  своих  раненых.   Конные   лучники   носились
туда-сюда, уничтожая остатки обоих племен, выманивали в  погоню  за  собой
более крупные группы, не пуская их к своей пехоте. Линез и Амбеген шаг  за
шагом отступали на юг, отстреливаясь от тех, кто  сумел  проникнуть  через
заслон  конницы.  Наконец  многократно  повторилась  пронзительная   трель
свистка, и это была команда: "Отходим!"
   В  предвечерних  сумерках  армектанское   войско   выходило   из   боя,
предоставив вражеским стаям дальше уничтожать друг друга. Амбеген  добился
своего.
   В полумиле от побоища Тереза свалилась с коня.



        "14"

   Обозы Линеза,  к  которым  послали  гонцов,  вышли  навстречу  отрядам.
Раненых уложили на повозки и окружили всяческой  заботой.  Нашлись  бинты,
нашлись вода и водка, нашлись одеяла - нашлось все. Амбеген завершил  свою
кампанию точно так же, как и начал, - вполне разумно. Еще в  самых  первых
посланиях к магнату он напоминал о том,  что  после  сражения  обязательно
будут раненые... Данный факт вполне очевиден, но вместе с тем командиры  о
нем часто забывали. Многие командующие прекрасно  знали,  как  начать,  но
совершенно не думали о том, что будет после...
   Измученные, окровавленные солдаты устало  брели  сквозь  ранние  зимние
сумерки, но тем не менее головы легионеров  были  гордо  подняты.  Сегодня
этим солдатам показали, что они могут поражать вражеские армии одним своим
видом и разбивать в пух и прах оружием. Им доказали, что  несколько  сотен
легионеров способны справиться с многотысячным войском  противника.  После
долгих месяцев поражений,  хаоса  и  голода  -  пять  замечательных  дней,
увенчавшихся выдающейся  победой.  И  эти  дни  стали  солдатам  достойной
наградой. Ведь они никогда не боялись ратного  труда,  не  боялись  войны,
даже смерти и той  не  боялись.  Наоборот,  они  боялись  своей  слабости,
боялись, что они никому не нужны, что можно их  бить  и  побеждать,  в  то
время как они сами на победы не способны.
   Сегодня им вернули веру в собственные силы.
   На ночь расположились на той же возвышенности, что и перед боем. Мощное
охранение,  состоявшее  только  из  добровольцев,  выдвинулось  в  сторону
побоища, хотя подобная предосторожность была излишней. Амбеген сомневался,
что кто-то может прийти по их  душу.  Линез  сначала  советовал  отправить
повозки с ранеными дальше в тыл, в ближайшую деревню, но  в  конце  концов
признал правоту надсотника. О раненых солдатах куда лучше  позаботятся  их
товарищи. Не имело смысла тащить  раненых  куда-то  в  ночь  по  размокшей
земле, по ухабам,  на  раскачивающихся  и  скрипящих  повозках.  Легионеры
быстрее оправятся здесь, под теми  же  самыми  деревьями,  из-под  которых
уходили в бой. На том и порешили.
   Легко раненный в плечо  Амбеген  стоял,  опершись  о  повозку,  которая
прошлой ночью служила ему спальней. Стоял и смотрел  на  огромное  зарево,
дрожащее на фоне темного неба. Вскоре подошел Линез и  остановился  рядом,
глядя на далекие красные отблески.
   Они долго молчали.
   - Видишь ли, господин, - наконец сказал магнат, - со сражениями  всегда
так: если проиграешь, скажут "ошибка командира", если выиграешь -  "смелый
поступок"...
   Амбеген фыркнул:
   - Я совсем не о том думаю... Но ты, конечно,  прав.  Победителей  редко
оценивают по достоинству. На самом деле, ваше благородие, под  Алькавой  я
сделал значительно больше, чем здесь... И что? Меня  замучили  следствием,
едва не сломали мне карьеру. А теперь? Что с того, что  и  мою  голову,  и
войско спасли сотники? Ничего. Это Амбеген победил!
   - Ваше благородие, но ведь это ты привел сюда войско, а не  кто-нибудь,
- без  тени  иронии  напомнил  Линез.  -  Мы  всего-навсего  помогли  тебе
завершить то, что ты начал.
   - Эх, господин, если бы  у  меня  всегда  были  такие  офицеры.  Каждый
командир может только мечтать  о  таких  сотниках.  Которые  всего-навсего
помогут ему...
   Оба замолчали.
   - Я с ним разговаривал, - сказал армектанец. - Он все еще  сидит  возле
раненых.
   Амбеген прекрасно знал, о ком говорит Линез.
   - На его месте я бы тоже там сидел, - сухо ответил он. -  Но  предпочел
бы не смотреть им в глаза.
   - Ваше б