т освоения новых земель постепенно
начал  превосходить  потери,   которые   несла   Империя   на   содержание
приграничных гарнизонов.
   Однако солдатская служба  на  севере  была  очень  тяжела,  а  жизнь  в
деревнях все еще небезопасна...
   Погруженный в размышления, Рават ехал в  самом  конце  отряда.  Солдаты
шутили, среди тяжеловооруженных пехотинцев то и дело слышался смех. Сотник
чуть поторопил коня. Опередив конницу и лучников, вскоре он оказался рядом
с Биренетой, которая шла во второй тройке, рядом с  громбелардцем.  Именно
она являлась средоточием смеха. На голове у нее был шлем, и Рават не узнал
бы девушку, если бы не услышал голос:
   - ...Поэтому я и люблю сражаться. Да, по-настоящему люблю. Но бегать по
этим степям? Скучно. Вот этой чертовой беготни я не люблю.
   - Болтаешь все. За тобой не угнаться.
   Шедший сзади Дольтар, самый старый солдат на  заставе,  плашмя  стукнул
топором по прикрытому кольчугой мощному заду девушки.  Шутка,  хотя  и  не
слишком изысканная, чрезвычайно всем понравилась. Солдаты принялись весело
колотить друг друга обухами. Строй распался, но Рават  не  стал  прерывать
забаву; он и  сам  был  рад,  что  у  легионеров  хорошее  настроение.  Он
выдвинулся вперед, не желая своим назойливым присутствием нарушать  то,  в
чем не хотел, да и не мог участвовать.  Он  услышал,  как  за  его  спиной
развеселившиеся тяжеловооруженные пехотинцы начали подтрунивать над пешими
и конными лучниками:
   - Сколько у них этих палок с перьями, ты погляди-ка...  Знаешь,  я  сам
видел, они как начнут эти палки швырять, швырять,  швырять...  А  потом  -
раз, попал и убил.
   Снова раздался хохот. Смеялись не только те, кто издевался,  но  и  те,
над кем насмехались. Как это обычно бывает,  солдаты  разных  родов  войск
традиционно соперничали между  собой:  легковооруженные  пехотинцы,  более
ценившиеся в Армекте, склонны были несколько свысока смотреть на  "рубак".
В гарнизонах дело доходило даже до драк  -  но  лишь  иногда...  поскольку
великаны-топорники с помощью  табуретов  и  лавок  быстренько  выбивали  у
лучников дурь  из  головы.  Подобные  драки  не  приветствовались,  но  за
беззлобные колкости никто наказывать не собирался.
   - Топорник словно дуб, - тотчас же начал Дольтар,  едва  утих  смех.  -
Топор, щит... Самое  то...  Идешь,  замахнулся  -  труп,  щитом  отпихнул,
замахнулся - труп! А они от тебя лишь отскакивают, будто от дуба...
   - С одной стороны, с другой стороны, - подхватил кто-то из лучников,  -
а ты и в самом деле как дуб: на тебя поссут, а ты пока из  своей  скорлупы
выберешься...
   - Я одного такого силача как-то подстрелила себе, - заявила Агатра,  не
знавшая промаха лучница. - Дуб, топор - это здорово, только  вот  копье  у
него коротковато... И мягкое к тому же.
   Взрыв хохота заглушил ругательство топорника.
   - Ну-ка расскажи? А, Дольтар? - безжалостно приставала Агатра.
   Даже Рават улыбнулся.


   На ночь они разбили лагерь в маленькой рощице.  Быстренько  приготовили
суп из мяса и фасоли, после чего небольшой костер тут же  загасили.  Рават
назначил часовых и велел всем отдыхать. Он обошел посты, потом присел  под
деревом.
   Блуждать по лесам и степям - только время  зря  терять.  Он  знал,  что
таким  образом  стаю  вряд   ли   найдешь.   Золотые   Племена   действуют
бессмысленно, словно огонь, который, уничтожая все вокруг, бесчинствует до
тех пор, пока не будет погашен или не останется без добычи.  И  точно  так
же, как находят огонь, можно найти золотую свору  -  иди  себе  на  дым  и
отблески пожара... Но Серебряное Племя ведет  себя  иначе:  оно  совершает
набег на деревню или две, после чего скрывается среди лесов и степей.  Ищи
ветра в поле. Алерские воины могли таиться  в  любой  роще,  ожидая,  пока
прекратится муравьиная беготня войска. Они могли неожиданно  возникнуть  в
двадцати или тридцати милях  дальше.  Могли  вернуться  к  оставшимся  без
защиты  заставам.  Могли  сделать  еще  что-нибудь.   Например,   внезапно
объявиться в самом центре Армекта. Подобное казалось  чудом...  и  тем  не
менее  когда-то  на  самом  деле  случилось.  Маленькая  серебряная   стая
пробралась сквозь  густую  сеть,  состоявшую  из  приграничных  сторожевых
постов. На ее след не напал ни один из многочисленных конных патрулей.  Их
не   заметили   ни   жители   деревень,   ни   охотники,   ни    случайные
путешественники... Стая объявилась  лишь  в  окрестностях  Рины,  в  самом
центре одного из самых густонаселенных округов Армекта. Никто не знал, что
искали там  алерцы.  Добычи?  Крови?  И  того  и  другого  им  в  изобилии
встречалось по дороге...
   И теперь все начиналось точно  так  же:  стая  преодолела  широкую,  но
глубокую, с довольно быстрым течением  Лезену  и  незаметно  проскользнула
между частыми сторожевыми постами. Однако эта стая дала о себе знать почти
сразу...
   На рассвете, самое позднее перед  полуднем,  должен  появиться  Дорлот.
Сотник был уверен, что кот успел обежать немалую территорию. Дарлоту вовсе
не обязательно было искать стаю, достаточно было напасть на ее след.
   Но он мог прибежать ни с чем.
   Рават подумал о том, что делать в случае  такой  неудачи.  Идти  в  Три
Селения,  как  он  первоначально  и  намеревался?   Название   вводило   в
заблуждение: там действительно должны были возникнуть когда-то три большие
деревни, сгруппированные вокруг маленькой заставы. Однако по  ряду  причин
этого не произошло, и в итоге было возведено лишь одно большое поселение у
подножия холма. Оно  располагалось  к  югу  от  "громбелардской"  деревни,
которую успела сжечь стая. Если бы алерцы двинулись в  глубь  Армекта,  то
вышли бы прямо на Три Селения. Вот только  незачем  им  было  двигаться  в
глубь Армекта...
   Рават не знал, что предпринять. В конце концов он решил ждать  Дорлота,
а если тот вернется ни с чем - отойти  дальше  к  югу,  засылая  в  разные
стороны конные патрули.  Таким  образом  он  прочешет  значительную  часть
территории. Остальное зависит от военного везения.
   Они свернули лагерь еще до рассвета и выехали в том же порядке,  что  и
накануне.  Не  спеша...  Равата  начало  злить  бессмысленное,  бесцельное
движение в никуда. Не дожидаясь больше Дорлота, он послал в  разведку  три
конных патруля, по два человека в каждом. Поскольку на открытой  местности
нападения из засады можно было не опасаться, он  приказал  пехоте  сложить
багаж и часть  оружия  на  спины  вьючных  лошадей,  у  которых  несколько
поубавилось груза, после того как была съедена  часть  провизии.  Мешки  с
провиантом и топоры  с  колчанами  весили  не  слишком  много,  но  сотник
прекрасно знал, что после десяти  миль  ходьбы  в  доспехах,  под  палящим
солнцем, подобное мнение в корне меняется. Если  можно  было  хоть  как-то
облегчить участь солдат, Рават это делал.  Лошади,  шедшие  мерным  шагом,
могли нести несколько больший, чем обычно, груз.
   Около полудня они сделали короткий привал и двинулись дальше, но прошли
не больше мили, как вдруг...
   - Дорлот возвращается, господин! - крикнула  зоркая  Агатра,  показывая
куда-то вперед.
   Рават прикрыл глаза ладонью,  но  минуло  несколько  долгих  мгновений,
прежде чем он заметил маленькую точку.
   - Точно?
   - Это он, господин, никто иной. Точно.
   Отряд сам собой остановился. Теперь  уже  все  солдаты  увидели  темную
точку.
   - Но... - напряженно проговорила  Агатра,  всматриваясь  вдаль.  -  Он,
кажется, ранен... Бежит на трех лапах.
   Рават забеспокоился. Лучнице можно было верить, она не  раз  доказывала
свое острое зрение.
   - А дальше, за ним? - спросил он. - Никто за ним не гонится?
   Девушка  молча  покачала  головой,  окидывая  взглядом  открытую,  чуть
складчатую поверхность степи. На юге маячила полоска леса.
   - Он один, - наконец ответила она.
   Отряд следил за медленно двигающейся точкой. Слишком медленно для кота.
   - Тяжело ему, - негромко сказал кто-то.
   - Рест, давай вперед, - приказал сотник.
   Командир конницы сжал коленями  бока  коня.  Мгновение  спустя  он  уже
мчался галопом по ровному, поросшему травой полю. Вскоре  конь  и  всадник
уменьшились, превратившись в небольшое  пятно.  Прищурившись,  наблюдатели
увидели, как пятно и точка встретились,  затем  слились  в  единое  целое.
Потом пятно начало быстро расти, снова превращаясь в коня и всадника.  Кот
лежал на шее лошади, вцепившись когтями в дугу седла. На нем  не  было  ни
кольчуги, ни мундира - коты-разведчики пользовались ими  крайне  неохотно.
Могучие громбелардские гадбы когда-то носили кошачьи  кольчужные  панцири,
но гадбы были воинами, против которых у человека не было шансов,  особенно
ночью... Дорлот же был тирсом, котом существенно  меньших  размеров,  зато
намного более легким и проворным, чем гадбы.
   - Что случилось, Дорлот? - спросил сотник, когда кот спрыгнул на землю.
- Ты ранен?
   - Я был в сожженной деревне,  -  коротко  ответил  тот;  кошачий  голос
звучал несколько глуховато и не слишком приятно для уха, напоминая низкое,
хрипловатое мурлыканье. - Стая  сидит  в  лесу.  -  Дорлот  объяснил,  где
именно. - Они послали несколько своих на разведку.  -  Он  коротко  описал
путь, по которому шли разведчики. - Вдоль Сухого Бора.
   Агатра присела и осмотрела раненую лапу.
   - Случайность, Агатра, ерунда, - сказал кот. - Обычный шип.  Дикие  псы
загнали меня в кусты.
   Бездомные животные были сущим бедствием этих мест. В этом году они реже
давали о себе знать, но  если  алерцы  сожгут  еще  несколько  деревень...
Голодные дворняги из ниоткуда не появляются.
   Рават приказал идти дальше.
   - Отдыхай, Дорлот. Сядь на вьючную лошадь.
   Агатра взяла  кота  под  лапы  и  посадила  на  спину  коня.  Разведчик
тщательно выбрал себе место среди  мешков,  повернулся  в  одну,  потом  в
другую сторону. Он любил лежать удобно, даже во время путешествия.  Рават,
ехавший рядом, молча наблюдал за тем, как устраивается кот.
   - Я все сказал, сотник, - промолвил  разведчик.  -  Стая  большая,  но,
чтобы подобраться поближе и пересчитать их, пришлось ждать до ночи. Алерцы
не люди, у них есть глаза и уши, которыми  они  смотрят  и  слушают.  Жаль
потраченного времени,  лучше  было  идти  следом  за  их  разведчиками.  Я
поранился о шипы и сидел какое-то время на дереве, псы были  крупные,  так
что я забрался очень высоко. Потом не мог спуститься, хотя они ушли. Когда
слез, двинулся обратно - боялся, что вы выйдете прямо на стаю. Но алерские
разведчики пошли именно так, как я сказал, - на юг, вдоль  края  Бора.  Не
утомляй меня, господин.  Отдохнувший  разведчик  еще  пригодится  тебе,  а
вымотавшийся кот ни на что не годен.
   Рават кивнул, не обращая внимания на Агатру,  которая,  нарушив  строй,
шла рядом с  конем  Дорлота.  Не  останавливаясь,  то  и  дело  беспокойно
поглядывая на командира, не прикажет ли вернуться в  строй,  она  пыталась
перевязать пораненную шипом кошачью лапу. Сотник сжал коленями бока коня и
выдвинулся вперед, задавая темп. Отряд ускорил ход.
   Быстрым маршем они двигались прямо на юг. Рават хорошо знал окрестности
и не нуждался ни в каких  иных  указаниях,  кроме  тех,  которые  дал  ему
Дорлот. Стая намеревалась войти в узкую щель между двумя лесами. Он решил,
что проще всего будет преградить ей путь. Однако  пришлось  сделать  крюк,
чтобы не наткнуться на возвращающихся алерских  разведчиков  или  на  саму
стаю. Племя наверняка тронется с места сразу  после  возвращения  патруля;
шпионов не  посылают  затем,  чтобы  потом  ждать,  пока  принесенные  ими
сведения утратят свою ценность...
   Лес, на краю которого укрылись  алерцы,  назывался  Сухим  Бором;  стая
намеревалась обойти его с запада, видимо опасаясь дозорных из  близлежащей
Алькавы. Лес простирался на  значительное  расстояние,  выпуская  в  степь
многочисленные "языки". Рават сомневался,  что  алерские  всадники  станут
продираться через густой и частый Сухой Бор. Скорее он  предполагал,  что,
как и разведчики, они двинутся вдоль его края.  Невидимые  на  фоне  леса,
сами они прекрасно видели всю равнину, не говоря уже о том, что стая таким
образом получала свободу маневра. Рават хотел добраться до Сухого  Бора  в
том месте, которое стая должна будет  миновать  лишь  на  следующий  день.
Ночное сражение ему вовсе ни к чему. Проблема заключалась в  том,  что  он
должен прибыть на место еще до наступления ночи. Степь не везде одинакова,
а на краю леса могут возникнуть всякие  препятствия:  овраги,  буреломы...
Сотник не собирался ввязываться в бой на местности, которой никогда прежде
не видел. Ведь если его расчеты не оправдаются, дело может дойти до ночной
битвы. Тогда любая яма,  любой  овражек  способны  изменить  исход  боя  -
учитывая значительное численное превосходство и подвижность противника.
   Командир легионеров был глубоко убежден, что Серебряное Племя, один раз
отправившись в путь, не остановится, пока не дойдет  до  цели.  Алерцы  не
нуждались во сне, вернее, они спали не так, как существа Шерера. Все,  что
обитало по  ту  сторону  границы,  отдыхало  иначе,  пребывая  в  частично
бодрствующем состоянии. Заснув, алерский  воин  мог  продолжать  выполнять
простые действия, например идти или ехать верхом. Также  он  был  способен
отчасти  контролировать  свои  поступки,  хотя  реакция  его   становилась
медленнее и действия были не столь точны, как наяву.
   Они миновали небольшое селение. К конным патрулям  крестьяне  привыкли,
но более крупный отряд почти всегда предвещал неприятности. Рават послал в
деревню  солдата  с  предупреждением.  Обычно  после  обнаружения  стаи  в
расположенные рядом  селения  направлялись  отряды  пехоты,  местность  же
прочесывала только конница. На сей раз крестьянам приходилось рассчитывать
только на себя.
   Сотник сомневался, что время марша рассчитано им правильно, но  быстрее
двигаться не мог. Уже сейчас выбранный темп  был  почти  убийственным  для
пехоты. Рават обеспокоенно поглядывал на тяжеловооруженных солдат.  Стояло
позднее лето, но солнце, которое  здесь,  на  севере,  обычно  не  слишком
докучало, вот уже  несколько  дней  заливало  степь  своими  безжалостными
лучами, нагревавшими металл  до  такой  степени,  что  топорники  в  своих
доспехах чуть ли не поджаривались. Из-под  больших  шлемов  струился  пот.
Шутки разом прекратились. Сотник видел, что, продолжая двигаться  в  таком
же темпе, он попросту прикончит людей. Если он  намеревается  получить  от
тяжеловооруженных пехотинцев хоть какую-то пользу в бою, - а  ведь  они  и
есть главная его сила! - нужно срочно что-то придумать.
   Рават выбрал лучшего всадника и коротко переговорил  с  ним.  Он  хотел
выяснить, вернулись ли в стаю алерские разведчики. Вскоре солдат  во  весь
опор мчался к указанному месту.
   Чуть позже вернулись (впрочем, с  пустыми  руками)  конные  разведчики,
которые были посланы еще до полудня,  и  Рават  остановил  отряд.  Лошади,
шедшие шагом рядом с пехотой, почти не устали; куда хуже обстояло  дело  с
конями разведчиков. Не обращая на это внимания, сотник рассадил топорников
за спинами всадников, себе же за спину - тут не  до  церемоний  -  посадил
могучего Дорваля. Приказав сбросить мешки с двух вьючных лошадей, стараясь
не показывать своего недовольства,  велел  садиться  верхом  полуживым  от
усталости лучницам. Даже дерзкая Агатра держала язык за зубами, не пытаясь
оспорить решение  командира,  -  достаточно  было  одного  взгляда  на  ее
подругу, молоденькую Эльвину.  Девушка  в  любой  момент  могла  упасть  в
обморок. Она полдня шла  наравне  с  рослыми  мужчинами;  зачастую,  чтобы
угнаться за отрядом, Эльвина вынуждена была переходить  на  бег.  Всадники
взяли вьючных лошадей под уздцы. Рават, всегда заботившийся о  том,  чтобы
солдаты легкой пехоты, нередко сопровождавшие конницу, умели  хоть  как-то
держаться в седле, мог быть вполне доволен. По  крайней  мере,  лучницы  с
коней не свалятся.
   Лошади тяжелой рысью двинулись вперед. Четверо лучников, схватившись за
стремена, бежали рядом. Всадники взяли у них даже мечи и шлемы.


   Края леса они достигли перед самым заходом солнца. Солдаты разгрузили и
расседлали коней, разобрали свое оружие и улеглись на земле,  недалеко  от
ближайших деревьев. Лишь некоторые успели перекусить, да и то  всухомятку.
Тем временем Рават послал Дорлота в ту  сторону,  откуда  могла  появиться
стая, а сам вместе с командирами конницы и пехоты  отправился  обследовать
окрестности. Почти стемнело, когда  он  вызвал  к  себе  Астата,  тройника
лучников. Солдат был бледен от смертельной усталости.
   - Сейчас пойдешь спать, Астат, - пообещал сотник. -  Сегодня  на  часах
будет конница. Но пока слушай, что я тебе  скажу.  Потом  объяснять  будет
бесполезно, станет совсем темно.
   - Слушаю, господин.
   - Там, у края леса, есть ров. Впрочем, что это  за  ров...  Всего  лишь
неглубокая канава, образовавшаяся от дождевой воды, ничего больше. Но  для
тебя пусть это будет ров. Сейчас возьмешь лучниц и отведешь к  краю  леса,
заляжете прямо напротив. Видишь где? Хорошо. Сражаться будем  днем...  так
я, по крайней мере, думаю. Но если стая доберется  сюда  быстрее,  то  бой
может случиться ночью. Дорлот нас предупредит.  Если  все-таки  это  будет
ночь, то твоя задача и задача твоих людей  заключается  в  том,  чтобы  вы
пропустили передовую стражу, а потом послали в стаю столько стрел, сколько
удастся. Вскоре взойдет луна, впрочем, ты  и  сам  наблюдал  закат.  Когда
увидишь напротив себя алерцев - стреляй. Больше ни о  чем  не  беспокойся.
Понял?
   - Так точно, господин.
   - Но скорее всего  сражаться  мы  будем  днем.  Тогда  действуй  иначе.
Отсиживайтесь в кустах до последнего, появитесь лишь  тогда,  когда  племя
побежит в твою сторону. Я приказал тебе запомнить то углубление. Оно  стаю
не остановит, но собьет шаг их животных - воспользуйся этим. Если устроишь
суматоху в этой канаве, то,  быть  может,  с  помощью  своих  шести  луков
сумеешь их каким-то образом задержать. Видишь ли, они могут удрать в  лес,
а потом устроить нам какой-нибудь сюрприз... Подожди, это еще  не  все.  Я
сказал тебе, как я вижу будущий бой, но  знай,  Астат,  я  рассчитываю  на
тебя. Возможно, я буду не  в  состоянии  отдать  соответствующие  приказы.
Однако ты уже не первый раз сражаешься под моим  началом,  знаешь  меня  и
поймешь, что и как делать, чтобы это совпало с моими  намерениями.  Начало
сражения я представляю себе примерно  так...  -  Он  кратко  изложил  план
засады, после чего добавил: - Повторяю, я  рассчитываю  на  тебя.  Вопросы
есть?
   - Нет, господин. Я все понял.
   - Собери людей, подготовь оружие - и спать.
   - Есть, господин.
   Лучник ушел.
   Было уже совсем темно. Рават положил руки на плечи своих десятников:
   - А вы поняли?
   - Так точно, господин. Хороший план.
   - Если я погибну, командование принимает Рест. Но только до конца  боя,
потом всеми командуешь ты, Дорваль. В отряде больше пехоты, чем конницы, и
лучше, если командовать будет пехотинец. Все.
   Вскоре появился всадник на смертельно  уставшем  коне.  Его  остановили
часовые, иначе он непременно проехал бы мимо спрятавшегося рядом  с  лесом
отряда.  Рават  принял  рапорт.  Разведчик  видел  возвращавшихся  в  стаю
алерцев-разведчиков. Сам остался  незамеченным.  Похоже  было,  что  племя
доберется до засады не раньше рассвета, хотя оставалась  возможность,  что
стая двинулась в путь еще до возвращения  разведчиков.  Однако  сотник  не
боялся, что его застигнут врасплох. Милях в полутора от солдат  дремал  на
краю леса мохнатый страж, уши которого, несмотря на неглубокий сон,  чутко
ловят любой посторонний звук, а желтые  глаза  готовы  вспыхнуть  в  любой
момент. И темнота для них не препятствие.



        "2"

   Возвращавшихся на заставу приветствовали с нескрываемым  облегчением  и
радостью.  Уже  издалека  можно  было  заметить,  что  отряд  не   слишко