, чтобы забрать погибших. Рават позвал Дорваля и Астата,  быстро  отдал
необходимые распоряжения. То, что сказал кот, не умещалось в голове. Никто
никогда не видел стаи крупнее чем  в  сто,  самое  большее  сто  пятьдесят
голов! Весть о том,  что  насчитывающий  сотню  воинов  отряд  всего  лишь
передовая  часть  стаи,  казалась  нелепой.  Однако,  если  только  Дорлот
внезапно не повредился разумом,  времени  на  рассуждения  не  оставалось.
Нужно было скрываться в лесу. Потом можно расспрашивать разведчика сколько
угодно.
   Он позвал десятника конницы.
   - Я увожу пехоту в лес, - сказал он. - Ты, Рест, ждешь здесь, пока  вас
не увидят, потом уходишь вдоль Сухого Бора. Бери всех вьючных коней, кроме
одного. Пусть стая думает, что ты и твои люди - это все, пусть гонится  за
вами. Понимаешь? Иначе среди деревьев они всех нас переловят.  Как  только
уйдете, двигайтесь к Трем Селениям, там встретимся.
   - Слушаюсь, господин.
   Рават махнул рукой. Отряд скрылся в чащобе. Всадники остались,  ожидая,
когда появится стая.


   Внезапный переход от роли победителей к роли преследуемой дичи  не  мог
не отразиться на настроении легионеров, хотя никаких признаков паники  или
дезорганизации не наблюдалось; напротив,  солдаты  привыкли  к  тому,  что
военная судьба переменчива, и прекрасно понимали, что именно теперь многое
зависит от дисциплины и послушания. Все  прекрасно  сознавали,  что,  если
трюк Равата не удастся и стая  пойдет  по  их  следу,  вместо  того  чтобы
пуститься в погоню за конниками, это конец. Обремененные ранеными, ведя  в
поводу коней, они передвигались столь медленно, что догнать  их  могли  бы
даже дети. Время от  времени,  подчиняясь  приказу,  они  останавливались,
прислушиваясь, нет ли погони. Однако до их ушей  доносились  лишь  обычные
лесные звуки.
   Рават начал расспрашивать Дорлота. Они разговаривали на ходу.
   - Знаешь, сотник, я, наверное, никогда не привыкну, что обо всем  нужно
рассказывать по два раза, - заявил недовольный разведчик, который,  сделав
свое дело, уже успел забыть, что именно он принес тревожное известие. - За
своими сражениями вы забываете обо всем на свете, - злорадно подытожил он.
   - Зато ты все помнишь, Дорлот, - терпеливо сказал сотник.
   Кот не знал, шутит командир или нет... Обычно он не забивал себе голову
такими пустяками, как настроение начальства. Однако сейчас некие  нотки  в
голосе сотника говорили о том, что дело действительно серьезное.
   - Я просто сидел в кустах, - сказал он. - Не знаю, господин, почему  мы
решили, что раз нет передовой стражи,  то  не  будет  и  прикрытия  сзади.
Плохой из меня разведчик.
   Рават старался ничем не выказывать удивления, хотя кошачья  самокритика
была для него чем-то совершенно новым.
   - Я побежал проверить. Пока не поздно. Лучники не  участвовали  в  бою,
они могли сыграть роль  резерва,  -  объяснил  кот.  -  Я  побежал  искать
арьергард.
   Сотник, все с тем же непроницаемым лицом, кивнул. Ему  было  стыдно,  и
вместе с тем его переполняла гордость. Он  плохо  спланировал  и  бездарно
провел сражение. Крайне плохо. Совершил элементарные  ошибки.  Ему  просто
повезло, очень повезло. И у него отличные солдаты. Его наполняла гордость,
что именно он их воспитал такими. Такими, как Астат, который без колебаний
игнорирует нелепые, бесполезные приказы и принимает правильные решения.  И
такими, как Дорлот, который всегда помнит о том, о чем забыл командир.  Он
мог гордиться, ибо именно под его началом они научились самому главному  -
думать. В партизанской войне слепое и бездумное подчинение ни к чему,  оно
полезно лишь в крупных сражениях, где войско должно состоять  из  шагающих
машин для рубки и стрельбы. Здесь же куда большую роль играет  способность
солдата думать и принимать самостоятельные решения.
   - Дальше, Дорлот.
   - Я все сказал, сотник. Вместо арьергарда я нашел целую армию.  Никогда
еще не видел их в таком количестве.
   - Серебряное Племя?
   - Да, - ответил кот. - Одни наездники. Кажется.
   Золотые Племена не владели (и не  могли  владеть)  искусством  верховой
езды.
   Рават отпустил разведчика.
   Они с трудом продирались сквозь лес, неся, ведя или поддерживая в седле
своих раненых. С таким войском на открытую местность  не  выйдешь.  Сотник
намеревался добраться до Трех Селений и соединиться с конниками,  если  те
сумеют туда добраться... Учитывая присутствие  в  степи  сотен  или  тысяч
алерцев, он не мог возиться с ранеными, он  должен  был  оставить  их  под
опекой крестьян. Рават даже не пытался понять, что,  собственно,  означает
присутствие... уже не стаи,  а  целой  алерской  армии  на  столь  большом
расстоянии от границы. Никогда в жизни он не встречался ни с чем подобным.
До сих пор он, как и все остальные,  считал,  что  Серебряные  Племена  не
способны  совершать  крупные  набеги.  Похоже,  им  недоставало   верховых
животных. На приграничные заставы нападали отряды пеших воинов, в глубь же
армектанской территории отправлялись исключительно  стаи  наездников,  ибо
лишь они обладали достаточной  подвижностью.  Дорлот  говорил  о  тысячах.
Тысячи? Почему не миллионы? А  ведь  опытный  кот-разведчик  наверняка  не
ошибается. Беглец-крестьянин из атакованной деревни  может  плести  всякую
чушь, поскольку страх увеличивает  число  нападавших  вдесятеро;  впрочем,
обычный крестьянин не отличит сотню всадников от тысячной армии. Тот,  кто
слышал о крупных сражениях, где сходились тысячи и тысячи воинов,  склонен
полагать, что сотня всадников  -  всего  лишь  горстка.  Такая  "горстка",
ведущая  с  собой  несколько  вьючных  животных  и  выстроившись  гуськом,
растянется примерно на четверть мили... Оценке численности "на глаз" нужно
учиться, как и всему прочему. Но кот не был перепуганным  крестьянином,  у
которого сожгли деревню. Если он видел тысячи, значит, там были тысячи,  и
баста.


   Делая короткие остановки, они продолжали идти почти  до  самого  захода
солнца. Наконец Рават решил, что они преодолели достаточное  расстояние  и
могут не опасаться погони, о которой, впрочем,  ничто  не  говорило.  Трюк
явно удался. Однако проделанный путь был чересчур  короток,  если  учесть,
что они намеревались добраться лесом до самой  деревни.  Сотник  расставил
посты, после чего позвал Дорваля, Астата и кота.
   - Дорлот, - сказал он, - тебе отдыхать не придется.  Найдешь  ту  стаю,
где бы она ни была. Впрочем,  думаю,  это  несложно,  раз  их  так  много.
Попробуй точнее оценить численность, оружие, хотя что я  тебе  указываю...
Утром мне должно быть известно все об этой... армии.
   Кот, по  своему  обычаю,  не  подтвердил  приказ,  молча  ожидая,  пока
командир закончит. Он даже зевнул.
   - Ты поел? - спросил Рават.
   - Нет.
   - Поешь и иди.
   Кот ушел, зовя Агатру.
   - Тише, тише, сейчас покормлю тебя, - донесся из темноты ее голос.
   Рават и офицеры невольно улыбнулись.
   Деревня, к которой они направлялись,  была  расположена  на  расстоянии
двух-трех полетов стрелы от стены леса. Среди деревьев струился медленный,
довольно широкий ручей, через который был  переброшен  деревянный  мостик.
Однако особого значения эта переправа не имела, поскольку с тем же успехом
ручей можно было преодолеть вброд; жители деревни построили мостик  скорее
для удобства, чем  из-за  действительной  необходимости.  На  юго-востоке,
сразу за селением, возвышался ровный  склон  невысокого  холма,  поросшего
травой.
   Сотник поймал себя на том, что мысленно составляет  план  обороны  Трех
Селений, словно речь идет об обычной стае, насчитывающей сотню  голов.  Он
начал опасаться, что придется убеждать селян бросить все  нажитое.  Тяжкое
дело... Армектанский крестьянин ничем не напоминает  темного  и  забитого,
боязливого полураба из Дартана или Гарры. В редких случаях он умел писать,
поскольку на обучение  этому  непростому  искусству  у  него  не  было  ни
времени, ни возможности, но читать, как правило, мог  -  в  Армекте  этому
учили каждого ребенка. Он много знал об истории своего края, называл  себя
армектанцем и искренне этим гордился. В жилах  этих  людей  текла  горячая
кровь  отцов-воинов,  которые  когда-то,  среди   непрекращающихся   войн,
объединили разобщенный Армект в  одно  могущественное  королевство,  после
чего покорили все остальные народы и племена Шерера, дав им взамен  мирную
жизнь в границах Вечной Империи. Право на военную службу было неотъемлемой
привилегией каждого  армектанца.  Особенно  привлекали  связанные  с  этим
уважение в глазах общества  и  хорошая  карьера.  В  армектанской  деревне
каждый ребенок умел держать лук, ведь этот лук мог когда-нибудь  полностью
изменить  его  жизнь...  А  уж  сюда,  на   Северную   Границу,   попадали
по-настоящему крепкие люди. Лишь человек отважный, которому нечего терять,
готов был рисковать собственной жизнью и жизнью своей семьи, ища счастья в
краях, которые пользуются столь  дурной  славой.  И  когда  такой  человек
реально  чего-то  добивался,  то  защищал  свою  собственность  клыками  и
когтями, с небывалой злобой и упорством. Уже не раз  бывало,  что  слишком
самоуверенные или неосторожные алерцы получали крепкую взбучку от  жителей
деревни, которые с палками и топорами в руках отвечали ударом  на  удар  и
раной на рану, око за око и зуб за зуб. Рават по собственному опыту  знал:
пытаясь спасти крестьян, приходится иногда применять силу, чтобы заставить
их бросить свои дома.
   - Дорлот! - позвал он, осененный внезапной мыслью.
   - Ушел, - ответил кто-то из лучников.
   Рават выругался под нос.
   Кот единственный из всех мог без  проблем  передвигаться  по  лесу  как
днем, так и ночью. Сотник подумал, что вместо разведки нужно было  послать
кота в Три Селения, и сейчас жалел о  собственном  недосмотре.  Он  хорошо
знал Дорлота: как всякий кот, тот был невероятно терпелив, добросовестен и
точен. Рават не сомневался, что разведчик, отыскав вражескую  стаю,  будет
кружить вокруг нее до тех пор, пока не решит, что  ничего  ценного  узнать
больше не сможет. Другое дело, если бы ему  приказали  спешить.  Но  Рават
ничего такого не говорил.  Возвращения  разведчика  следовало  ожидать  не
раньше утра. К уходу отряда, а может, и позже.
   Он думал. Офицеры терпеливо ждали, когда им объяснят, зачем их вызвали.
   - Не знаю, сможет ли справиться наша конница. Нужно послать человека  в
деревню, - наконец сказал сотник. - Прямо сейчас. Это должен  быть  кто-то
неглупый. Его задача - поднять тревогу среди крестьян и убедить их бежать.
Возможно, стая придет в Три  Селения,  неизвестно,  быть  может,  она  уже
движется туда. Есть у нас человек, который доберется  до  Трех  Селений  к
рассвету? Он должен не заблудиться в лесу. И постараться не угодить волкам
в лапы...
   Он сделал некоторую паузу.
   - Есть у нас такой человек? - повторил он.
   Офицеры молчали. Наконец Дорваль спросил:
   - Может быть, Дольтар?
   Рават задумался.
   - Он уже немолод.
   - Я пойду, - сказал Астат.
   Сотник снова погрузился в  размышления,  подсчитывая  раненых,  которым
следовало помочь, когда отряд двинется дальше.
   - Пойдете вдвоем, - после долгого молчания  проговорил  он.  -  Дольтар
знает деревню, и я думаю, что он справился бы  и  сам.  Впрочем,  в  тебе,
Астат, я тоже не сомневаюсь. Просто не хочу, чтобы одинокий  солдат  бегал
по лесу... Пойдете вдвоем, мне людей хватит. Все, Астат. Отыщи Дольтара  и
подготовьтесь. Перед тем как уходить, еще раз явитесь ко мне.  Возьмите  с
собой водки. Если нет в багаже, дам своей, у меня  еще  немного  осталось.
Все.
   Лучник встал и исчез во тьме.
   - Остальным спать, - сказал сотник Дорвалю. - Проследи. Проверь, все ли
поели, хорошо ли укрыли раненых. Утром двинемся через эту чащу бегом.
   - Так точно, господин.
   Астат и Дольтар  не  тратили  времени  зря.  Они  появились  уже  через
несколько минут. Астат сжимал в руке верный лук; кроме  этого,  оба  взяли
только мечи, сочтя остальное оружие  излишним.  От  шлемов  отказались,  а
Дольтар оставил и свой щит. Однако бросить кирасу не пожелал  -  привык  к
своему тяжелому панцирю и без него чувствовал себя беззащитным.
   - Если не обнаружите в деревне алерцев, гоните крестьян в лес, -  велел
Рават. - Держитесь берегов ручья, так нам легче будет вас найти. Возможно,
что в деревне уже наша конница. Но...  -  Он  сделал  неопределенный  жест
рукой. - Я послал бы Дорлота, только не подумал приказать  ему,  чтобы  он
побыстрее возвращался. Так что здесь он будет только на рассвете. Придется
идти вам. Если случится что-то непредвиденное... в общем, полностью на вас
полагаюсь. Вы оба тройники, так что пусть  командует  тот,  кто  старше  и
опытнее. Да, еще одно: несмотря на данные им указания, сильно  сомневаюсь,
что крестьяне укрепили деревню. Может, они что-то и попытались  соорудить,
но наверняка не закончили. Как это обычно у крестьян бывает. У них  всегда
найдется какая-нибудь более срочная работа,  нежели  установка  частокола.
Так что шансов на оборону никаких, даже если бы явились несколько сотен, а
не целые тысячи... Все, идите.
   Солдаты исчезли в ночном мраке.


   Дорлот, как и предполагал сотник,  вернулся  лишь  на  рассвете,  когда
солдаты  заканчивали  сворачивать  импровизированный  лагерь.  Кот  принес
точные и ободряющие известия. Правда, парочку новостей нельзя было назвать
приятными. О судьбе  конных  лучников  Дорлот  ничего  не  узнал,  однако,
похоже, алерцы сперва поверили, что преследуют целый  армектанский  отряд.
За ними гналась по степи половина армии, пытаясь взять в окружение. Вторая
часть стаи остановилась возле леса, невдалеке от побоища.  Лишь  некоторое
время спустя они прочесали край леса и  пустились  вдоль  него  в  погоню,
видимо решив, что пехота уходила в том  же  направлении,  что  и  конница,
скрываясь среди деревьев и следуя вдоль степи.
   - Однако, сотник, - говорил кот, - вряд ли наша  конница  добралась  до
Трех Селений. Даже если они живы. Рано или поздно  им  наверняка  пришлось
отойти от края леса и бежать в степь.
   Рават кивнул:
   - Продолжай, Дорлот.
   - Их тысяча с лишним, может, полторы тысячи, но не стану клясться,  что
не две. Более точную численность назвать не могу,  отряды  то  уходили  из
лагеря, то возвращались, не знаю, те же самые или другие. Никогда не видел
такого количества воинов. Внутри этой большой  стаи  есть  стаи  поменьше,
разной величины. Воины отличаются друг от друга, возможно,  это  несколько
Серебряных Племен. У некоторых стай много нашего оружия,  я  заметил  даже
кольчуги. Другие же стаи выглядят так, словно вообще никогда не  совершали
набегов,  поскольку  трофейного  оружия  у  них  нет,  нет  ни  нашей,  ни
крестьянской одежды, никаких одеял, никакой добычи.  Одни  наездники.  Все
вооружены, командир, почти как передовой отряд.  Я  имею  в  виду  щиты  и
доспехи, их доспехи, не только трофейные.
   Рават снова кивнул. Собственно говоря, его  несколько  удивило  хорошее
вооружение побежденных алерцев. Но потом  он  перестал  удивляться:  когда
выяснилось, что это был передовой отряд;  в  такие  части  отбирали  лучше
всего вооруженных, да и вообще  лучших  воинов.  А  теперь  у  него  снова
возникли сомнения. Алерцы носили панцири  из  гибкой  древесной  коры,  но
какая это была кора!
   Ее снимали большими пластами и обрезали так, чтобы  получилась  длинная
широкая полоса. Затем вырезали отверстие для головы. Надетый таким образом
панцирь закрывал туловище спереди и сзади, по бокам  его  сшивали  ремнями
или какими-нибудь лианами. Узор на коре имел вид почти  ровных  квадратных
пластинок, причем необычайно твердых. Панцирь мог  сгибаться  только  там,
где соприкасались пластинки, и неплохо защищал от самого разного оружия. К
счастью, железо было все  равно  крепче  дерева,  однако  разрубить  такие
доспехи мечом стоило немалого труда. Легче было пробить их острием, но это
ограничивало возможности солдата.
   Легионеры всерьез относились к этим деревянным панцирям, тем более  что
какое-нибудь копье мог выстругать себе любой,  тогда  как  доспехи  носили
только самые лучшие (или самые богатые?) воины. На заставах  считали,  что
дело с доспехами обстоит  примерно  так  же,  как  с  алерскими  верховыми
животными, а именно: их  слишком  мало,  учитывая  потребности  Серебряных
Племен. Может, деревья с подобной корой - это  какая-то  редкость?  Однако
известие, принесенное Дорлотом, противоречило устоявшемуся мнению. Полторы
тысячи наездников в доспехах! Еще два дня назад Рават готов  был  побиться
об заклад, что такое просто невозможно.
   - Все?
   - Нет, сотник.
   Солдаты закончили сворачивать лагерь. Рават дал приказ отправляться.
   - Продолжай, - велел он, когда они стронулись с места.
   - Судя по всему, у них есть какая-то определенная цель, и, похоже,  они
очень торопятся. Но видимо, боятся, что в окрестностях есть  еще  какие-то
войска, а потому не двинутся с места, пока не убедятся, что  наш  отряд  -
это все и никакой засады нет. Было разослано  множество  патрулей,  в  том
числе и в глубь леса, но не слишком далеко. По-моему, наша ошибка, сотник,
сыграла нам же на пользу. Они обследовали побоище и наверняка поняли,  что
мы особо не спешили. Такой слабый  отряд,  как  наш,  уничтожив  передовую
часть  большой  армии,  должен  был  бежать  прочь  сломя  голову,  а   мы
перевязывали на поле боя раненых, собирали оружие и стрелы.  Скорее  всего
они сочли, что мы тоже лишь передовой отряд более крупных  сил,  а  потому
ведем себя соответственно. Ну а теперь  самое  удивительное,  -  продолжал
кот; ему редко доводилось делать столь долгие  доклады,  и  он  уже  начал
уставать. - У них с собой очень много мотыг и лопат.  Трофейных  и  своих.
Есть даже корзины для  переноски  земли.  И  они  ведут  с  собой  вьючных
вехфетов, много вьючных вехфетов.  Уж  не  знаю,  что  там  во  вьюках.  В
некоторых только еда. Может быть, и в остальных то же самое.
   Рават нахмурился.
   Мотыги и лопаты! А еще корзины  для  переноски  земли!  Неужели  алерцы
рассчитывают  возвести  какие-то  земляные  укрепления?  Но  зачем?   Где?
Неужели?.. Нет, гадать не имеет смысла; он понял, что правду все равно  не
узнает. Алерцы и земляные валы? Нет... Наличие же вьючных животных он, как
солдат, оценивал единственным  образом:  поход  должен  продлиться  дольше
обычного. Независимо от цели. Воины всегда носили еду с  собой,  и  каждый
заботился  только  о  себе.  Походы  продолжались  недолго,  впрочем,  при
необходимости стая пополняла запасы в захваченной деревне - ведь грабеж  и
был целью их набегов. Они никогда не водили с собой вьючных вехфетов,  тем
более (снова загадка!) что животных не хватало даже для всадников.
   - Сколько там вьючных вехфетов?
   - Несколько сотен.
   Кот на самом деле страшно устал, и Рават не  стал  его  больше  мучить.
Впрочем, Дорлот сделал намного больше, чем  от  него  требовалось...  Мало
того что принес известия, он еще потрудился  сделать  выводы  и  выстроить
разнообразные предположения. Это целиком и полностью  задача  командира...
но дело не только в этом. Коты терпеть не могли рассуждений типа "с  одной
стороны, с другой стороны". Дорлот все еще чувствовал себя виноватым из-за
того, что неумело провел разведку перед  боем,  и  теперь  пытался  помочь
командиру чем можно, принуждая себя к тому, чего откровенно  не  терпел  и
чего, как правило, не делал.
   Вернувшись  мыслями  к  алерским   лопатам,   прекрасным   доспехам   и
численности стаи, Рават окончательно помрачнел. Он угодил  в  самый  центр
каких-то  таинственных,  весьма  необычных  событий.   А   все,   чем   он
располагает, - несколько раненых и измученных солдат.



        "4"

   Гарнизонные гонцы не  принадлежали  к  какому-либо  определенному  роду
войск; хотя они и  ездили  верхом,  но  не  имели  с  армектанской  легкой
конницей ничего общего. Гонцы не пользовались доспехами,  а  оружие  м