е вода весьма безопасная среда для передвижения, - произнес
Дун. Пока что Джэйс заметил  лишь,  что  она  весьма  холодная.  -  Давай  я
поддержу  тебя.  Ложись  на  мою  ладонь.  А  теперь  оторви  ноги  от  дна,
расслабься.
   Расслабившись,  Джэйс  ощутил  небывалую  легкость,  тело  его,   подобно
пузырьку воздуха, выпрыгнуло на поверхность, и только едва заметное давление
руки Дуна напоминало о силе тяжести.
   И вдруг мир перевернулся. Сильные руки Абнера Дуна, как клещи,  обхватили
его, и голова  Джэйса  ушла  под  воду.  Он  начал  хватать  ртом  воздух  и
наглотался воды, глаза нестерпимо защипало. Он должен прорваться к  воздуху;
иначе - конец. Он пустил в ход руки и ноги, извивался всем телом, вырывался,
но вынырнул на поверхность только тогда, когда сам Дун отпустил его.  И  все
это время Дун не желал ему ничего, кроме добра. Он вовсе не хотел  причинить
мальчику вред. "Ну, если это зовется любовью и дружбой, - подумал  Джэйс,  -
упаси меня Бог от подобных проявлений чувств...  Или  Дун  каким-то  образом
может лгать даже в мыслях?"
   - Кончай плеваться, - поморщился Дун. - Вода летит во все стороны.
   - Вы чего?! - заорал Джэйс.
   - Ничего. Просто наглядный урок. Чтобы  продемонстрировать  тебе,  каково
быть по уши в чем-то неприятном.
   - Я этого уже напробовался.
   - Зато теперь ты точно усвоил урок. - И занятия плаванием продолжились.
   Джэйс схватывал все на лету, во всяком случае, такая  элементарная  вещь,
как  плавание  на  спине,  труда  для  него  не  представляла.  Псевдосолнце
клонилось к закату, и небо подернулось нежно-розовой дымкой. Джэйс лежал  на
спине  и  время  от  времени  чуть  шевелил  ногами,  чтобы  оставаться   на
поверхности.
   - В жизни не видел заката.
   - Можешь мне поверить, настоящий закат на  Капитолии  выглядит  несколько
иначе. Небо этой планеты грязно-серого, мрачного цвета. Садящееся  солнце  -
ярко-багровое. Днем оно слепяще-оранжевое.  А  своего  голубого  цвета  небо
лишилось давным-давно.
   - А что тогда тут изображено?
   - Моя родная планета, - сказал Дун. Джэйс заглянул  в  его  воспоминания:
все они касались планеты под названием Сад. Разумеется,  эта  комнатка  была
лишь бледной тенью великолепия того мира.  Язон  чувствовал  тоску  Дуна  по
катящимся холмам, зеленым кронам деревьев, лугам под открытым небом.
   - Но почему вы покинули ее? - спросил Джэйс. - Здесь-то вы что оставили?
   "Я обладаю одним-единственным даром - даром власти, - подумал  Дун.  Язон
внимательно следил за его мыслями. - Я знаю, как добраться  до  власти,  как
лучше всего использовать ее, как ее уничтожить. Любое человеческое  существо
старается попасть туда, где  дар  его  оценят  по  заслугам.  Мне  место  на
Капитолии. Как бы я ни ненавидел его. Как бы сильно ни желал его  разрушить.
Это моя среда обитания, по крайней мере на данный момент".
   Затем мысли Дуна неожиданно приняли другое  направление.  Джэйс  услышал,
как человечек зашлепал на берег. Джэйс хотел было  последовать  за  ним,  но
плавать он толком еще не научился и потому лишь беспомощно заколотил  руками
по воде. Попытавшись встать, он обнаружил,  что  озеро  слишком  глубоко,  и
решил перевернуться обратно на спину. Чтобы удержаться на  поверхности,  ему
пришлось позабыть обо всем. Сейчас, когда панический страх охватил его с ног
до головы, он не мог позволить себе отвлекаться на Дуна. "Вот почему он учил
меня плавать. Вот почему затащил меня сюда. Он отвлекал  меня,  чтобы  я  не
распознал, что у него на уме. Чтобы я не мог предугадать его следующий  ход.
Он обвел меня вокруг пальца - так что же  он  собирается  сотворить  теперь,
какую ловушку он расставил?!"
   Когда Язон наконец добрался до берега, Дун уже исчезал в дверном  проеме,
открывшемся в стене садика. Джэйс в отчаянии устремил мысленный взор  в  его
разум,  отыскивая  источник  возможной  опасности,  и  сразу  наткнулся   на
выставленное специально для него знание  об  эсторианском  твике.  Маленькая
сумчатая тварь с зубами, как лезвия бритвы. Покидая Язона, Дун  вспоминал  о
том, как маленькое животное нападает на корову  -  двигалось  оно  настолько
быстро, что человеческий глаз еле поспевал за ним. Твик вцеплялся  корове  в
вымя, висел там некоторое время и  вдруг  исчезал,  стремительно  погружаясь
внутрь коровьего тела, истекающего  реками  крови.  И  только  потом  корова
понимала, что происходит.  Она  вздрагивала,  успевала  пробежать  несколько
шагов, после чего падала как подрубленная и умирала. А твик вскоре  медленно
выползал из коровьего рта, тяжело дыша, раздувшись от обильной пищи. Язон  и
сам кое-что читал о твиках, а поэтому знал об их привычках. Кроме того,  ему
было известно, что твикам в свое время удалось полностью  уничтожить  первое
поселение колонистов на Эстории. Только  недавно  на  планете  нашли  способ
справиться с этими монстрами - всех их согнали в одно место, устроив  своего
рода резервацию, вокруг которой воздвигли мощные ультразвуковые заборы.
   Но почему вдруг Дун задумался об эсторианских твиках? Да потому,  что  он
как раз выпускал в парк одну  такую  тварь.  И  единственной  жертвой  твика
суждено стать Джэйсу, который, голый и беззащитный, стоял  рядом  с  озером.
Однако Дун по-прежнему желал ему только добра. Это испугало мальчика больше,
чем что-либо еще - ничего плохого Дун не замышлял,  хотя  и  сам  не  мог  с
уверенностью сказать, переживет ли Джэйс нападение маленькой бестии или нет.
   А твик уже взгромоздился на одну из ветвей метрах в двадцати от мальчика.
Джэйс замер на месте, превратившись в статую, - он помнил, что твики находят
жертву по запаху, звуку и движению. В отчаянии  он  пытался  подыскать  хоть
что-нибудь похожее на оружие. Он представил  себе,  как  поднимает  один  из
камней, валяющихся на берегу озера... но нет, стоит ему замахнуться на твика
булыжником, как кровожадная тварь мигом, еще в полете, отожрет ему  одну  из
рук.
   Твик прыгнул. Перемещение произошло  настолько  быстро,  что  Джэйс  едва
проследил его взглядом - теперь твик засел в зарослях травы, метрах в десяти
от него.
   Рана,  оставленная   шипастым   ботинком   одного   из   преследователей,
зачесалась. "От меня же кровью пахнет, - понял Джэйс. - Твик так  или  иначе
набросится на меня, даже если я с места не двинусь".
   Твик опять переместился. И оказался в двух метрах от  Джэйса.  Совершенно
отчаявшись, мальчик попытался заглянуть в разум животного.  Перенять,  мягко
скажем,  странноватую  картину  мира,  каким  его  воспринимал  зверек,   не
составило  труда,  однако  разобраться  в  настоящем  клубке  противоречивых
позывов и желаний так и не удавалось. Он не мог предугадать действия  твика,
пока оно не будет совершено. Дар Разумника ему не поможет, а другого  оружия
у Джэйса не было.
   Внезапно Джэйс ощутил ужасную боль в левой  икре.  Он  наклонился,  чтобы
отодрать животное от себя. Еще секунду твик продолжал висеть у него на ноге,
погружая в плоть острые зубы, затем вдруг ускользнул от пальцев  мальчика  и
вцепился уже в предплечье. Нога залилась кровью. Джэйс закричал и начал бить
тварь левой рукой. Удары попадали в цель, но тщетно...
   "Я скоро умру", - мысленно закричал Джэйс.
   Но стремление жить было слишком сильно, несмотря на ужасную  боль  и  еще
более жуткий страх. Инстинктивно он понял, что твик так и будет  прыгать  по
телу, перемещаясь с одной точки на другую. Дело было  только  во  времени  -
рано или поздно эта зверюга перегрызет какую-нибудь жизненно важную  артерию
или доберется до лишенной костей  брюшной  полости  и  выпустит  ему  кишки.
Впрочем, по мере насыщения твик становится все более и  более  медлительным.
Вскоре животное перестанет метаться с такой быстротой - если только Джэйс до
этого доживет. Но он слабел с каждой минутой - кровь вытекала сразу из  двух
огромных ран. Да и все равно оружия у него никакого нет.
   Он бросился оземь в безнадежной попытке  раздавить  бестию  своим  весом.
Естественно, твику это ничуть не повредило - его скелет был слишком гибок, и
зверь вскочил, готовый к новой атаке, стоило Джэйсу откатиться в сторону.
   Однако  тварь  на  мгновение  выпустила  жертву.  Теперь  хищник   должен
двигаться не так быстро. Язон вскочил на ноги и бросился бежать.
   Рана на ноге замедляла движения, и не успел он пробежать и  трех  метров,
как твик прыгнул снова. Но теперь к  нему  была  обращена  спина  Джэйса,  и
челюсти животного вошли в мускулы под лопаткой.
   Джэйс опять бросился на землю, уже на  спину.  На  этот  раз  твик  издал
пронзительный визг и отскочил  подальше.  Джэйс  побежал  по  кромке  озера.
Теперь ему удалось сделать целых двенадцать неверных шагов, прежде чем  твик
вцепился ему в ягодицы, загнав клыки глубоко в мясо. Джэйс споткнулся,  упал
на колено. В каком-то метре от него тихо плескалась вода. "С  такими  ранами
плыть я не смогу, - подумал Джэйс. - Вот и чудно, - какая-то часть  рассудка
продолжала работать ровно, почти безмятежно. - А если и твик не сможет?"
   Он  пополз  к  воде,  волоча  левую  ногу,   которая   совсем   перестала
повиноваться, разве что изредка отзывалась вспышкой боли. Джэйс добрался  до
воды как раз вовремя - животное принялось за кость.
   Плыть Джэйс не мог. Задержав дыхание, он  скорчился  под  водой,  пытаясь
совладать с адской болью,  пронизывающей  ягодицы,  ногу,  руку,  спину.  Он
чувствовал, как твик движется вверх по тазовой кости. Машинально он отметил,
что животное удаляется от уязвимой паховой области.  "Мускулы  срастутся.  Я
буду жить. Мускулы срастутся". Он твердил про себя  одно  и  то  же,  и  это
помогало ему  удержаться  под  водой,  помогало  забыть  о  боли,  забыть  о
разрывающихся от недостатка воздуха легких.
   Движения твика замедлились. Он  выбрался  из-под  кожи  Джэйса  в  районе
бедра. Джэйс тут же схватил его, нащупывая шею твари.  Твик  стал  вялым,  и
Джэйс без труда отыскал горло  животного  и  сдавил  его.  Только  тогда  он
позволил себе вынырнуть на поверхность, чтобы перевести дыхание - бестию  он
по-прежнему удерживал под водой. Воздух огнем опалил легкие, и  Джэйс  сразу
нырнул обратно. Руки не отпускали вяло вырывающегося твика.  Пальцы  сжались
еще крепче. Опираясь на локти и здоровую ногу,  Джэйс  потащился  обратно  к
берегу. Вскоре он выполз на мелководье, где можно  было  без  особых  усилий
держать голову над поверхностью. Твика вырвало, и вода стала красно-бурой от
непереваренных крови и плоти Джэйса. Наконец зверь перестал дергаться.
   Из последних сил Джэйс зашвырнул обмякший труп подальше в озеро и  рухнул
на берег - лицо его уткнулось в грязь, а о кровоточащую ногу и бедро все еще
плескалась вода. "Помогите, - подумал  он.  -  Я  же  умираю".  Потом  мысли
перестали быть связными. Он просто лежал, чувствуя, как  кровь  вытекает  из
тела, наполняет озеро от  края  до  края,  затягивая  блестящую  гладь  алым
цветом. Очень скоро из порванных вен вытечет последняя капля. И внутри  него
вообще ничего не останется.

Глава 4
САМ ДЬЯВОЛ

   Наступила зима, книги пришлось отложить, поскольку появилось много другой
работы. Если б работа Лэрда над книгой могла принести семье прибыль.  Приход
снежных вьюг - дело серьезное,  для  каждого  найдется  занятие,  ведь  надо
запастись впрок, чтобы еды и топлива хватило до конца холодов. Тем более что
небо теперь их не  защищало;  с  тех  самых  пор,  как  пришла  боль,  стало
возможным все, даже самое страшное. Поэтому, просыпаясь  с  рассветом,  Лэрд
сам не знал, удастся ли сегодня выкроить время, чтобы  подержать  в  пальцах
перо, или придется весь день гнуть спину, исполняя очередное поручение отца.
Порой он и сам не знал, чего  ему  больше  хочется,  и  каждый  день  честно
трудился над тем, что ему выпадало. Он безропотно писал о  страшных,  жутких
вещах - писал даже тогда, когда от воспоминаний о собственных снах его  чуть
не тошнило.
   Первый снегопад начался ближе  к  вечеру  того  самого  дня,  когда  Лэрд
поведал о сражении Джэйса с твиком. Снег все  валил  и  валил,  небо  быстро
потемнело, и хотя до захода было еще далеко, Язону пришлось зажечь свечку.
   Наконец эта часть  истории  была  изложена,  и  Лэрд  уже  отложил  перо,
отодвинул в сторону чернильницу, как  вдруг  на  дороге  послышался  грохот,
заглушивший даже удары кузнечного молота в отцовской кузне,  -  то  катилась
повозка медника. Точь-в-точь как в древней пословице: первый снежок - медник
на порог. На самом-то деле Уайти-медник заезжал к ним по  несколько  раз  за
год, однако с последним своим приездом он  всегда  старался  подгадать  так,
чтобы попасть в Плоский Залив до настоящего снегопада.
   Язон поднял голову, оторвавшись от своего занятия, - он сушил  пергамент,
чтобы чернила не размазались ненароком. По лестнице затопали башмачки Салы -
она была еще маленькой и с трудом взбиралась на каждую ступеньку.
   - Медник приехал! - крикнула она. - Медник приехал! И снег сегодня выпал!
   Такому совпадению действительно стоило порадоваться - хоть что-то в  этом
мире оставалось прежним. Лэрд закрыл ящик с перьями. Язон отложил пергамент.
Буковки, выписанные Лэрдом, были такими  маленькими  и  аккуратными,  а  сам
рассказ был изложен настолько сжато,  что  только-только  подходил  к  концу
первый лист пергамента.
   -  Хорошо  сегодня  потрудились,  -  заметил  Язон.  -  Первую  часть  мы
закончили. Самую трудную часть - для меня, во всяком случае.
   - Надо идти, готовить меднику постель, - сказал Лэрд. - Он пробудет у нас
всю зиму. Починит прохудившиеся мехи, а сумки из  козьей  кожи  он  мастерит
такие хорошие, что хоть воду в них носи.
   - Это и я умею, - пожал плечами Язон.
   - Тебе надо писать книгу.
   - Ну, пишешь ее больше ты, чем я.
   Достав два матерчатых чехла с чердачных  полок,  они  спустились  вниз  и
выбежали во двор, даже не накинув куртки, хотя было уже довольно холодно.  С
неба падали хлопья снега - до сегодняшнего дня снег шел  уже  два  раза,  но
быстро таял. А эти хлопья оседали на траве и листьях, облачая землю в  белые
одежды. На сеновале пахло лежалым сеном. Лэрд  добрался  до  снопа,  который
выглядел чище остальных, и начал набивать свой чехол соломой.
   - Значит, меднику два матраса, а мне всего один? - уточнил Язон.
   - Медник останавливается  у  нас  каждую  зиму  и  ничего  не  платит  за
проживание, поскольку выполняет работу по дому. Он стал членом нашей  семьи.
- "А ты им никогда не станешь, потому что мать тебя невзлюбила", - про  себя
произнес Лэрд. Прекрасно зная, что это будет услышано.
   Язон вздохнул:
   - Зима будет суровой.
   - Может, да, а может, и нет, - пожал плечами Лэрд.
   - В этом году холодов не миновать.
   - Гусеницы на деревьях, все как одна, покрылись волосами, да  и  птицы  в
этом году пролетели мимо нас, спешили подальше на юг. Хотя мало ли что?
   - Юстиция и я по пути сюда сделали приблизительный прогноз погоды. Морозы
будут стоять только держись.
   Никто не умеет точно предсказывать погоду, особенно на  такой  длительный
срок, но Лэрд уже ничему не удивлялся.
   - Надо сказать отцу. Придется заготовить дров побольше. И  пора  начинать
собирать хворост. Мы его всегда  в  это  время  начинаем  собирать.  Деревья
сбрасывают сухие ветви.
   - Тебе надо отдохнуть от книги.
   - Чем дальше, тем легче она идет. Легче становится подбирать слова.
   Язон посмотрел на него каким-то странным взглядом:
   - И как ты думаешь, что это значит?
   Лэрд не знал, что ответить, чтобы это  не  прозвучало  смешно.  Он  сунул
последний пучок соломы в матрас:
   - Сильно не набивай. Жестко спать будет. Язон тоже выпрямился:
   - Если внутрь сунуть немного папоротника, блохи уйдут.
   - И где же нам теперь искать папоротник, под снегом?  -  скорчил  гримасу
Лэрд.
   - Да, похоже, поздновато. Лэрд собрался с духом и спросил:
   - Дун - он дьявол, да?
   - Был. Сейчас он мертв. Во всяком случае, он обещал мне, что умрет.
   - Но ведь на самом-то деле он был?..
   - Дьяволом? - Язон взвалил матрас на плечо, став похожим  на  углекопа  с
мешком. - Сатана. Противник. Враг плана Господня. Губитель. Разрушитель. Да.
Он был дьяволом. - Язон улыбнулся. - Но желал он только добра.
   Лэрд двинулся вперед. Они вернулись в  дом  и  поднялись  по  лестнице  к
комнате медника.
   - А почему он натравил на тебя твика? Он хотел убить тебя?
   - Нет. Я нужен был ему живым.
   - Тогда почему?..
   - Чтобы посмотреть, чего я стою.
   - Немногого, ведь ты проиграл.
   - Да, примерно с год после той схватки пользы от меня  не  было  никакой.
Лечился я долго, бедро сводит до сих пор. К примеру, я  не  могу  бегать  на
длинные дистанции, возьми это себе на заметку. И сижу я немножко неловко.
   - Я знаю. - Лэрд уже на второй день заметил, что  Язон,  сидя  на  стуле,
всегда наклоняется чуть влево. - И еще кое-что знаю.
   - М-м-м? - Язон бросил на постель свой матрас, и совместными усилиями они
разровняли его.
   - Я знаю, что ты чувствовал... когда тебе передались воспоминания  кузена
Радаманда.
   - Да? - нахмурился Язон. - Именно поэтому я и  настаивал  на  том,  чтобы
Юстиция передавала тебе историю в виде сновидений...
   - Это не сны, они слишком  отчетливы.  Такое  впечатление,  что  все  это
происходило со мной наяву. Иногда я просыпаюсь, вижу эти бревенчатые стены и
думаю: Боже, как мы богаты, ведь мы можем позволить себе настоящее дерево. А
потом вспоминаю, как мы бедны, что у нас земля вместо пола. А  когда  иду  к
отцу  в  кузню,  бывает,  по  привычке  вытягиваю  руку,   чтобы   коснуться
считывающего устройства у двери.
   Язон рассмеялся, а следом за ним засмеялся и Лэрд.
   - Но что больше всего меня удивляет, так это присутствие рядом Салы, мамы
и папы. Иногда кажется, что я живу твоей жизнью, а собственную забываю.  Мне
нравится притворяться, что я могу заглянуть к ним в  разум,  как  я  не  раз
проделывал это в твоих  воспоминаниях.  Я  смотрю  им  в  глаза  и  стараюсь
выведать, о чем они думают или что собираются сделать. - Лэрд  сбросил  свой
матрас поверх матраса Язона. - Хотя каждый раз оказывается, что я не угадал.
   - Как бы мне хотелось стать тобой, - сказал Язон.
   - А мне - тобой, - ответил Лэрд.
   - Дун напустил на меня твика... может, он и не желал мне ничего  дурного,
только после случившегося  я  изменился.  Когда  ощущаешь  на  себе  дыхание
смерти, переживаешь такую боль,  то  начинаешь  смотреть  на  жизнь  другими
глазами. Остальные воспоминания словно затуманились. Я не  очистился,  ни  в
коем случае - я все еще испытывал вину  за  то,  что  сделал  с  собственной
матерью,  стыдился  поступков  из  прошлого  Радаманда,  которые,  как   мне
казалось, совершил я. Однако это уже не  имело  для  меня  такого  значения.
Встреча с Дуном стала переломным этапом. Я заново начал отсчитывать  дни,  и
жизнь разделилась на две половины - до и после встречи с Дуном.  Он  избавил
меня от преследований  Торрока,  обнародовал  преступления  Радаманда  -  ни
словом, однако, не упомянув о его  даре  Разумника,  -  и  моего  дражайшего
кузена сослали на какой-то  далекий  астероид.  Затем  Дун  сделал  из  меня
пилота. Я действительно пошел по стопам своего отца.
   - Такого сновидения у меня еще не было.
   -  Его  и  не  будет.  Мы  с  Юстицией  решили  не   забивать   твой   ум
незначительными деталями. Ничего особенного,  пилотом  я  стал,  как  и  все
остальные. Разве что я  был  лучше  многих.  Труднее  всего  было  создавать
впечатление, что победы в битвах я одерживаю исключительно благодаря  мудрым
решениям - а  не  благодаря  дару  Разумника.  Только  представь  себе,  мне
приходилось сидеть и ждать, я в точности знал, что намеревается  предпринять
враг, - и был беспомощен. Будь у  меня  развязаны  руки,  я  мог  бы  спасти
намного  больше  жизней.  Всегда  я  чуть-чуть  медлил  с  ответным  ударом,
подпускал врага чуть ближе, и люди умирали, чтобы спасти мою жизнь. Вот тебе
задача, Лэрд. Как ты думаешь, стои