все  в
порядке. Я начал смотреть на мир так же, как и большинство людей, ко мне
вернулась дееспособность. За исключением одного "но".
   - Какого же?
   - Я Линкири Дэйнол, и когда станет  известно,  что  я  могу  выносить
вполне разумные и осознанные  решения,  на  мои  плечи  лягут  заботы  о
внушительном  состоянии  и  гигантском  бизнесе,  обеспечивающем  работу
большей части населения  Пампасов.  Мне  придется  жить  в  неком  доме,
расположенном в этом городе. А в доме этом вместе со мной будет жить моя
мать.
   - Ага.
   - Доктор, мой разум не вынесет и пятнадцати минут ее общества.  Я  не
могу жить с ней.
   - Она несколько изменилась, - возразил доктор Хорт. -  Я  даже  начал
немножко понимать ее.
   - Я провел с ней всю свою жизнь,  у  меня  было  достаточно  времени,
чтобы понять и узнать ее. Она никогда не изменится, доктор Хорт.  Однако
в данном случае куда более важно то, что я  никогда  не  изменюсь,  живя
рядом с ней.
   Хорт глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла:
   - Что с тобой случилось там, на равнине?
   Линкири криво улыбнулся:
   - Я умер и похоронил себя. Я не могу вернуться  к  прежней  жизни.  И
если мне придется провести остаток жизни в этом заведении, корча из себя
сумасшедшего, я с легкостью пойду на это. К матери я не вернусь. Если  я
сделаю это, мне придется как-то уживаться со всем тем, что  я  ненавидел
все эти годы и ненавижу до сих пор. Мне придется жить с сознанием, что я
убил  единственного  человека,  которого  когда-либо  любил.  Не   самое
приятное воспоминание. Мой разум не относится к тем  вещам,  за  которые
следует цепляться до последнего.
   Доктор Хорт снова кивнул.
   Послышался стук в дверь. Линк выпрямился.
   - Кто там? - спросил Хорт.
   - Это я. Миссис Дэйнол.
   Линкири резко поднялся и отошел к дальней стене кабинета, подальше от
двери.
   - Я занят, миссис Дэйнол.
   Даже толстая дверь не заглушала визгливой скрипучести ее голоса:
   - Мне сказали, Линкири вернулся. Кроме того, я  только  что  слышала,
как вы там с ним говорили о чем-то.
   - Оставьте нас, миссис Дэйнол, - сказал доктор  Хорт.  -  Я  дам  вам
знать, когда вы сможете повидаться с сыном.
   - Я увижусь с ним  немедленно.  У  меня  есть  приказная  записка,  в
которой говорится, что я имею право с ним  встречаться.  Я  получила  ее
сегодня днем, в суде. Я хочу повидаться с ним.
   Хорт обернулся к Линкири:
   - Предусмотрительная баба, а?
   Линка била мелкая дрожь:
   - Если она войдет, я убью ее.
   - Хорошо, миссис Дэйнол. Одну секундочку.
   - Нет! - выкрикнул Линкири, судорожно дергаясь и царапая  стену,  как
будто пытаясь пролезть сквозь нее.
   - Спокойно, Линк, - прошептал Хорт. - Я не подпущу ее к тебе.
   Хорт открыл стенной шкаф -  Линкири  было  кинулся  внутрь,  но  Хорт
остановил его:
   - Нет, Линк, погоди.
   Хорт снял  с  вешалки  запасной  костюм  и  чистую  рубашку.  Костюм,
представлявший собой сшитые вместе брюки и пиджак, был немного великоват
Линкири, но лишь самую  малость.  В  принципе,  сидел  он  нормально,  и
Линкири выглядел в нем приличным человеком.
   - Я не знаю, что вы тянете время  и  чего  надеетесь  этим  добиться,
доктор Хорт, я все равно увижусь с сыном, - бушевала  миссис  Дэйнол.  -
Если через три минуты вы не откроете, я вызову полицию!
   -  Терпение,  миссис  Дэйнол,  -  прокричал  в  ответ  Хорт.  -   Еще
секундочка, и ваш сын будет готов увидеть вас.
   - Чушь! Мой сын всегда рад встрече со мной!
   Линкири весь дрожал. Хорт обнял юношу и крепко встряхнул его.
   - Держись, - прошептал он.
   - Попытаюсь, - проклацал зубами Линк,  глаза  его  были  выпучены  от
страха.
   Хорт сунул руку в напоясную сумку, вытащил удостоверение  личности  и
кредитную карточку и сунул Линку.
   - Я постараюсь подольше не сообщать о пропаже, чтобы ты  успел  сесть
на корабль и улететь с этой планеты ко всем чертям.
   - На корабль?
   - Да, лети на Капитолий. Там ты  устроишься  без  проблем.  Даже  без
кредитки в кармане. Таким, как ты, там всегда найдется место.
   - Враки это все, и вы прекрасно это знаете, - фыркнул Линк.
   - Верно. Но даже если тебя отошлют назад, когда  ты  вернешься,  мать
твоя будет давным-давно лежать в могиле.
   Линкири кивнул.
   - Вот тебе пульт управления дверью. Когда я  скажу,  нажмешь  на  эту
кнопку.
   - Нет.
   - Открой дверь и впусти ее. Я  постараюсь  задержать  ее,  а  ты  тем
временем выскочишь из кабинета и запрешь нас снаружи.  Иначе  как  через
дверь, отсюда не выбраться, а  второй  пульт  имеется  только  у  Грэма.
Передашь ему эту записку, он сделает все, что нужно. -  Хорт  быстренько
нацарапал  коротенькое  посланьице.  -  Он  поможет  тебе,  потому   что
ненавидит твою мать почти так же, как и я.
   Конечно,  настоящему  психологу  негоже  говорить  такие  вещи,   но,
откровенно говоря, мне плевать.
   Линкири взял клочок бумаги, пульт и, встав за дверью, прижался спиной
к стене.
   - Доктор, - спросил он, - а что вам за это будет?
   - Нагоняй, какого свет не видывал, - ответил Хорт. - Но сместить меня
имеет право лишь объединенный  конгресс  врачей  -  а  эти  люди  сумеют
совладать с миссис Дэйнол.
   - Совладать?
   - Видишь ли, Линк, ей нужна помощь.
   Линк улыбнулся - и удивился себе, ведь  это  была  первая  улыбка  за
долгие месяцы. Впервые он улыбнулся с тех пор, как...  С  тех  пор,  как
умерла Зэд.
   Он коснулся кнопки.
   Дверь плавно отворилась, и в комнату влетела миссис Дэйнол.
   - Я так и знала, что этот довод подействует на вас, - изрекла она.  И
сразу почуяла что-то неладное. Она крутанулась на  месте,  но  Линк  уже
выскочил из-за двери и так быстро захлопнул ее, что сам чуть не застрял,
придавленный створкой.  Мать  что-то  орала  и  барабанила  кулаками  по
обшивке.  Линк  вручил  записку  Грэму,  тот  прочитал  ее,  внимательно
посмотрел на юношу и кивнул.
   - Только шевели копытами, парень, - сказал он. - То,  что  мы  сейчас
творим,  некоторыми  судьями   расценивается   как   преступление.   Это
называется "похищение детей".
   Линкири положил пульт на стол и побежал по коридору.
   Он лежал в пассажирском отделении космического корабля. Голова слегка
кружилась;  как   ему   объяснили,   человек,   впервые   подвергающийся
сканированию, всегда испытывает легкое  головокружение.  Сигналы  мозга,
содержащие в себе его воспоминания, его  личность,  были  переписаны  на
кассету, запертую в сейфе корабля. И сейчас он лежал на  столе  и  ждал,
когда  ему  введут  сомек.  Когда  он  проснется,  уже   на   Капитолии,
воспоминания будут перенесены обратно в мозг, и он будет помнить  только
то, что случилось с ним непосредственно до момента сканирования.  А  эти
мгновения между сканированием и уколом будут безвозвратно  потеряны  для
него.
   Вот почему он снова вспоминал того младенца,  чье  теплое  тельце  он
сжимал в объятиях. Вот почему он жалел, что не спас его, не защитил,  не
сберег.
 
   Ничего, теперь я живу за него.
   Черта с два. Я живу за себя.
 
   Пришли люди и вогнали ему в ягодицу иглу.  В  жилы  его  ворвался  не
холодный поток смерти, но жгучий жар жизни.
   И когда огненная агония сомека захватила все тело,  он  свернулся  на
столе в клубок и выкрикнул:
   - Мама! Я люблю тебя!
 
Глава 6 
 
ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ ЗАВТРА? 
 
   Из всех жителей Капитолия только  Матери  дозволялось  просыпаться  в
собственной постели, в постели,  которую  восемь  сотен  лет  назад  она
делила  с  Селвоком  Грэем.  Она  не  знала,   что   настоящая   постель
превратилась в пыль много столетий назад; ложе постоянно  обновлялось  и
реставрировалось, вплоть до мельчайших царапинок на  спинке,  чтобы  она
могла проснуться  и  пару-другую  мгновений  понежиться  в  одиночестве,
вспоминая прошлое.
   Рядом с ней не сновали переговаривающиеся друг с другом служащие Зал.
Ее не торопили, не подгоняли. Из  всех  жителей  Капитолия  только  Мать
получала особую комбинацию лекарств, которая делала пробуждение особенно
приятным и желанным - так что на  каждое  ее  пробуждение  расходовалась
сумма, равняющаяся стоимости целого корабля-колонии.
   Она потянулась в постели, тело ее, практически не постаревшее, овевал
прохладный ветерок. "Сколько же мне лет? - подумала она  и  решила,  что
ей, наверное, под сорок. - Я еще в самом расцвете", - сказала она  самой
себе и раздвинула ноги, коснувшись пятками обеих сторон кровати.
   Она провела руками по обнаженному животику. Он уже начал терять  свою
форму и был далеко не так упруг, как в тот день, когда Селвок  заехал  в
гости к Джерри Кроуву  и  между  делом  соблазнил  его  пятнадцатилетнюю
внучку. Хотя кто кого соблазнил? Селвок об этом так и не  узнал  -  ведь
это Мать выбрала его. Он должен был стать  человеком,  который  исполнит
то, чего не мог добиться ни ее дед, который был слишком добр,  ни  отец,
который  был  слишком  слаб.  Речь  шла  о   покорении   и   объединении
человеческой расы.
   "Это была моя мечта, - произнесла она про себя. - Моя мечта, и Селвок
должен был исполнить ее. Он развязал дюжины межпланетных войн, флоты под
его командованием сновали во всех направлениях, но за всем  этим  стояла
я, именно я приводила шестеренки в  движение,  по  мановению  моей  руки
сжигались  космические  корабли,  флотилии  разлетались  во  все   концы
галактики. Подкупом, шантажом и убийствами я добыла деньги".
   Но в день, когда Селвок уже  торжествовал  победу,  какая-то  русская
сволочь  пристрелила  его  из  какого-то  жалкого  пистолетика,  и  Мать
осталась одна.
   Она лежала на кровати и вспоминала, как его рука  гладила  ее  плоть,
такая жесткая и в то же время нежная. Она скучала по нему. Правда, ей он
был уже не нужен. Ибо теперь она правила вселенной, и любое, даже  самое
безумное ее пожелание тотчас же исполнялось.
 
*** 
 
   Дент Харбок сидел у пульта управления и  следил  за  монитором.  Мать
нежилась в постели. "Вот бы пустить это представление по головидению!  -
подумал он.  -  Спустя  час  на  всех  планетах  вспыхнула  бы  всеобщая
революция. А может, и нет. Может быть, о ней и в самом деле думают,  как
о.., как  там  Наб  назвал  ее?.,  как  о  Матери-Земле,  как  о  богине
плодородия. Если ж она такая плодородная, почему у нее нет детей?"
   В комнату вошел Наб:
   - Ну что, как там старая сучка поживает?
   - Мечтает о хорошем самце. Слушай, а почему у нее нет детей?
   - Ты веришь в Бога? Вот и поблагодари Его за это. Так спокойнее.  Вся
власть во вселенной сосредоточена в  руках  одной-единственной  женщины,
которую мы должны будить ровно на один день раз  в  пять  лет.  Ни  тебе
семейных раздоров. Ни войн за право наследования. И никто  не  указывает
правительству, что делать.
   Дент рассмеялся.
   - Давай, заводи шарманку. Нам предстоит нелегкий денек.
 
*** 
 
   Зазвучала музыка, и Мать невольно вздрогнула. А, да.
   Время. Быть Императрицей - это вовсе не означает, что  все  время  ты
будешь утопать в роскоши и предаваться приятным  воспоминаниям.  Как  на
императрицу,  на  тебя  падает  огромная  ответственность.   Ты   должна
исполнять свои обязанности.
   "С тех пор как власть очутилась в моих руках, я что-то разленилась, -
подумала она. -  Но  я  должна  следить  за  тем,  чтобы  шестеренки  не
останавливались. Я должна знать, что происходит".
   Она встала и накинула на плечи простую тунику, которую носила всегда.
***
 
   - И что, она действительно собирается это носить?
   - Такая была мода, когда она пришла к власти. Закоренелые Спящие  все
так ходят - это позволяет им выделяться из толпы и сразу  отличать  друг
друга.
   - Но, Наб, она похожа на какой-то реликт периода плейстоцена.
   - Зато она счастлива и довольна собой. Мы  же  не  хотим,  чтобы  она
сердилась.
 
*** 
 
   Первым  в  расписании  стояло  знакомство  с  донесениями   различных
кабинетов. Министры должны были  собственноручно  составлять  отчеты,  а
новые министры, назначенные уже после того, как она заснула, должны были
предстать перед ней для личного собеседования. Так, первыми идут министр
космического флота, министр наземных  войск  и  министр,  отвечающий  за
мирные отношения между планетами. Из их отчетов она и узнала о войне.
   - Ну и с кем мы теперь воюем? - поинтересовалась она.
   - Ни с кем, - невинно пожал плечами министр наземных войск.
   - Ваш бюджет, сэр, удвоился, и число новобранцев  увеличилось  в  два
раза по сравнению с тем, что было вчера.
   Чересчур много перемен для пяти лет. Только не надо вешать мне  лапшу
на уши, заливая об инфляции. С кем, мои дорогие друзья, мы воюем?
   Они переглянулись, бешенство сквозило в их взглядах.
   Огонь на себя принял министр флота:
   - Мы не хотели беспокоить вас  подобной  мелочью.  Так,  обыкновенный
пограничный конфликт. Пару лет  назад  восстал  губернатор  Седуэя,  ему
удалось заручиться кое-какой поддержкой. Максимум  через  два  года  все
придет в норму.
   - Да, отличный из вас министр, - фыркнула она. -  Интересно,  как  вы
собираетесь за два года справиться с  конфликтом,  если  даже  на  наших
кораблях лететь дотуда минимум лет двадцать - тридцать?
   Министру флота сказать было нечего. Тогда  вступил  министр  наземных
войск:
   - Мы имели в виду, что восстание  будет  подавлено  спустя  два  года
после того, как на место прибудут наши суда.
   - Пограничный конфликт, говорите? Зачем тогда удваивать армию?
   - Ну, она была очень маленькой...
   - Я покорила - мой муж покорил  всю  известную  галактику  с  десятой
частью тех солдат, что у вас,  сэр,  имеются.  И  наша  армия  считалась
огромной. Мне кажется, вы мне лжете, джентльмены. Я думаю, вы  пытаетесь
что-то скрыть от меня. Война  наверняка  куда  более  серьезна,  чем  вы
говорите.
   Они запротестовали. Но даже их невозмутимые лица, испытавшие на  себе
все новинки пластической хирургии, не смогли обмануть ее.
 
*** 
 
   Наб расхохотался:
   - Говорил же им, только  не  врите  ей.  Все  почему-то  думают,  что
стареющую женщину, большую часть времени проводящую во  сне,  ничего  не
стоит перехитрить, но эта сучка чертовски умна. Спорим на  пятерку,  что
она их выгонит.
   - Разве она это может?
   - Может. И непременно сделает. Это единственная власть,  которой  она
обладает. И дураки, считающие, что справятся  с  отчетами  и  без  моего
совета, всегда кончают тем, что вылетают с работы.
   Дент выглядел озадаченным.
   - Но, Наб, если она их  все-таки  уволит,  они  же  могут  никуда  не
уходить, а посылать отчитываться своего помощника...
   - Да, как-то раз один министр попробовал провернуть  такую  авантюру.
Это случилось еще до твоего  рождения,  мальчик  мой.  Задав  всего  три
вопроса, она поняла, что этот помощник не  привык  отдавать  приказы,  а
спустя еще три вопроса разоблачила  министра.  Она  приказала  доставить
беднягу, что пытался обмануть ее, к себе в кабинет и, обвинив министра и
помощника в предательстве, вынесла приговор - расстрел на месте.
   - Ты шутишь.
   - Ага, шучу. А чтобы получше растолковать тебе соль шутки, скажу, что
после этого ее целых два часа убеждали в том,  что  ей  не  стоит  лично
расстреливать их. Она никак не отступалась, утверждая, что должна  лично
удостовериться в точном исполнении приговора.
   - И что потом?
   -  Министра  и  помощника  лишили  сомека  и  выслали   на   какую-то
провинциальную планетку.
   - Что, им даже не разрешили остаться на Капитолии?
   - Она настояла на этом.
   - Значит.., значит, она действительно правит вселенной!
   - Вот именно.
 
*** 
 
   Министр колонизации шел последним. Его только что  назначили  на  эту
должность, поэтому он был перепуган до  смерти.  По  крайней  мере,  ему
хватило ума последовать советам Наба.
   - Доброе утро, - поздоровался он.
   - Вы что, хотите произвести на  меня  впечатление?  Терпеть  не  могу
восторженные пожелания доброго утра. Садитесь. Давайте отчет.
   Дрожащей рукой  он  передал  отчет.  Она  быстро  пробежала  по  нему
глазами, отмечая наиболее  важные  места,  после  чего,  изогнув  бровь,
посмотрела на министра.
   - Кто придумал этот идиотизм?
   - Ну... - начал было он.
   - Что ну?
   - Эта программа ведется уже давно...
   - Давно?
   - Я думал, вам  известно  о  ней.  Мои  предшественники  должны  были
сообщать о результатах в своих отчетах.
   - Мне действительно известно о ней. Уникальный способ  ведения  войн.
Разгромить противника численностью населения. Развитие колоний. Отличный
план. Но плоды он начал приносить только сейчас, идиот!  Итак,  кто  это
придумал?!
   - Я и в самом деле не знаю, - жалобно пролепетал министр.
   Она расхохоталась:
   - Тоже мне, ценный сотрудник. Не кабинет, а сборище недоумков,  а  ты
самый тупой из всех. Хорошо, тебе кто рассказал об этой программе?
   Он заерзал на месте:
   - Мой помощник, Мать.
   - Имя?
   - Дун. Абнер Дун.
   - Убирайся с глаз моих долой и передай  лорду-канцлеру,  что  я  хочу
встретиться с этим Абнером Дуном.
   Министр колонизации поднялся и вышел.
   Мать осталась сидеть в своем  кресле,  мрачно  оглядывая  стены.  Она
начала терять контроль над ситуацией. Она  чувствовала  это.  В  прошлое
пробуждение такого не было. Так, кое-какие намеки.  А  на  этот  раз  ей
попытались наврать сразу несколько человек.
   Похоже, этим негодяям нужна  встряска.  "И  я  хорошенько  здесь  все
перетряхну, - решила она. - Если понадобится, я  прободрствую  два  дня.
Или целую неделю". Эта перспектива возбуждала ее. Целых  несколько  дней
бродить по дворцу - весьма привлекательная мысль.
   - Приведите мне девочку, - сказала она. -  Лет  шестнадцати.  Я  хочу
поговорить с кем-нибудь, кто сможет меня понять.
 
*** 
 
   - Твоя очередь, Ханна, - сказал Дент. Ханна немного нервничала. -  Не
беспокойся, малышка. Она не  извращенка,  ничего  такого.  Просто  хочет
поговорить. Но помни, что тебе говорил  Наб.  Только  не  лгать.  Говори
правду и только правду.
   - Быстрее. Она ждет, - перебил его излияния Наб.
   Девушка вышла из операторской и  направилась  по  коридору  к  двери.
Тихонько постучалась.
 
*** 
 
   - Заходи, - мягко произнесла Мать. - Заходи.
   Девочка  была  очень  миленькой,  ее  рыжие  волосы  были  нежными  и
длинными, она смешно стеснялась и прятала глаза.
   - Подойди сюда, малышка. Как тебя зовут?
   - Ханна.
   Так завязался разговор. Странный  был  разговор,  в  особенности  для
Ханны, которая всю свою  жизнь  провела  среди  детей  высшего  общества
Капитолия. Женщина делилась с ней воспоминаниями, а Ханна не знала,  что
сказать. Однако довольно быстро она поняла, что говорить,  собствен  но,
ничего и не надо. Надо только слушать и временами поддакивать.
   А спустя какое-то время интерес стал непритворным.
   Мать представляла собой реликт давно ушедших  дней,  того  необычного
времени, когда на Капитолии еще росли деревья, а сама планета называлась
Кроув.
   - Ты девственница? - поинтересовалась Мать.
   Только не лги, вспомнила Ханна.
   - Нет.
   - Кому ты отдалась?
   Какая разница? Все равно она его не знает.
   - Одному художнику. Его зовут Фриц.
   - Ну и как он?
   - Все, что он делает, прекрасно. Его картины продаются...
   - Я имею в виду, как он в постели?
   Ханна залилась краской:
   - Это было всего один раз. Я проявила себя не с  лучшей  стороны.  Он
был добр со мной.
   - Добр! - презрительно фыркнула Мать. - Добр... В мужчине главное  не
доброта.
   - Не правда, - вспыхнула Ханна.
   - Моя дорогая, если мужчина добр, это означает, что  он  пребывает  в
плену у собственных чувств. Ты упустила отличную возможность.  Я  отдала
свою девственность Селвоку. Для тебя, девочка, это уже история,  но  мне
кажется, что это случилось вчера. Уже тогда я была расчетливой маленькой
стервочкой. Я твердо знала, что тот, кому я  отдамся,  будет  у  меня  в
неоплатном долгу. И когда я увидела Селвока Грэя, то сразу  поняла,  что
именно этому мужчине я хочу принадл