руках  люди  сжимали
драгоценные кувшины с водой, укутанные в шкуры, несли или вели детей. Стипок
не стал спорить, не стал уговаривать их остаться. И  не  слушал,  когда  ему
шептали:
   - Пойдем с нами. Мы не хотим следовать за Биллином, мы хотим следовать за
тобой. Благодаря тебе мы держимся вместе, пойдем с нами.
   Но он знал, что в землях, где жизнь  легка,  нет  повода  держаться  друг
друга - сплотить людей там можно либо волшебством, либо религией, тогда  как
он не обладал ни цинизмом, необходимым для первого,  ни  верой,  достаточной
для второго.
   - Идите, - сказал он. - Желаю вам удачи.
   Ближе к полудню они потянулись в пустыню. Под ноги задувал ветер,  стирая
следы сразу, как только они  появлялись;  песок  яростными  вихрями  вылетал
из-под башмаков.
   - Живите, - проговорил Стипок.
   Еще три дня Стипок, Вике, Хум, Дильна и дети жили в  шахте,  заделав  все
входы-выходы.  Для  этого  пришлось  разобрать  пустой  дом  и  построить  у
отверстия шахты стены. Там, в глубине, дышалось легче.  На  третий  день  их
разбудил шум падающих капель.
   Раскидав бревна, они выбежали наружу - и столкнулись  с  адом  на  земле.
Казалось, целое море обрушилось на их головы. Земля  превратилась  в  хлябь;
грязевые потоки, вливаясь в реку, тащили за собой дома. Еще вчера русло реки
было абсолютно сухо. Теперь же там бушевал поток, захлестывавший берега.
   - Дождь, - сказал Вике. - Вот и дождались.
   Шутка вышла горькой. Вике и Хум бросились  к  домам,  сразу  промокнув  с
головы до ног, - они пытались спасти что можно, пока хижины не смыло  водой.
Они едва успели сделать два захода, как река вырвалась из берегов  и  унесла
дома. Вход в шахту находился на склоне холма,  поэтому  воде  туда  было  не
добраться. Они пили и пили,  опустошая  и  заново  наполняя  одни  и  те  же
кувшины. Набрав воды, они вымыли  детей  и  оставили  их  голыми  играть  на
одеялах. Казалось, они никогда не были настолько чистыми, и  звук  их  смеха
наполнял дождь радостью.
   Но вскоре шторм закончился. Спустя считанные минуты вынырнуло  солнце,  а
до заката земля уже успела высохнуть и растрескаться от жара. Лишь один  дом
уцелел наполовину, все другие постройки смыло. Большую  часть  ночи  до  них
доносился шум реки, но к утру  от  потока  остался  еле  видный  ручеек,  да
несколько стоячих луж.
   Груда железной руды исчезла. Она была свалена слишком близко к реке.
   Обсуждать было нечего. Слишком мало пищи у них оставалось, а весь водяной
запас  содержался  в  кувшинах  и  бурдюках.  Чистым  безумством  было  идти
куда-либо, кроме как на  юг.  Но  они  направились  на  восток,  доверившись
Стипоку, который еще помнил карты, показанные когда-то  Язоном.  Кэммар  шел
сам, Хум и Вике несли по малышу. Дильна и Стипок  тащили  на  спинах  жалкие
пожитки. Несколько одеял, несколько ножей, топор, крошащийся хлеб, одежда.
   - Нам понадобятся одежда и одеяла, - предупредил их Стипок, - потому  что
по дороге домой будет холодно.
   Во время этого путешествия  по  пустыне  Виксу  и  Дильне  стало  труднее
скрывать свою любовь. Иногда, очень устав, они опирались друг  на  друга.  В
эти моменты Стипок наблюдал за Хумом, но тот как ни в чем не бывало либо нес
Бессу или Даллата, либо рассказывал сказку Кэммару.  Хум  не  слепой,  решил
Стипок. Он видит, но предпочитает не замечать.
   Задолго до ночи поднялась пыль, и Стипок увел всех на юг, под защиту крон
железных деревьев. Весь следующий день  они  двигались  на  восток,  держась
ближе к лесу, а через день вышли к широкому руслу реки,  направляющемуся  на
северо-восток. Воды в нем было  совсем  немного,  но  напиться  они  все  же
смогли. Пять дней они шли через пустыню и случайные рощицы к морю.
   В один из тех дней, проснувшись после небольшого отдыха, Стипок  заметил,
что Хум стоит на холме и смотрит куда-то вниз. Он взобрался на холм и увидел
то же, что и Хум, - увидел Викса и Дильну, лежащих в  объятиях  друг  друга.
Они, должно быть, сочли, что достаточно далеко отошли от лагеря и  их  никто
не увидит, а может, им стало уже все равно. Их объятия не были страстными, в
них сквозила  бесконечная  усталость.  Они  были  похожи  на  мужа  и  жену,
давным-давно женатых и время от времени обращающихся  друг  к  другу,  чтобы
обрести привычное успокоение. Стипоку вдруг подумалось,  что  Хум  предпочел
бы, чтобы они любили друг друга страстно, с желанием.
   Хум отступил в сторону, и любовников заслонил низкий глиняный бортик.
   - А я-то думал, - с самоуничижительным смешком произнес он, - я-то думал,
что из нас двоих эти чувства она испытывает ко мне.
   Стипок положил ему на плечо руку. Дыхание маленькой Бессы  горячо  обдало
ладонь.
   - Они любят тебя, - сказал он. Но было  бы  безумством  думать,  что  эти
слова как-то успокоят Хума.
   Однако, к превеликому удивлению Стипока, Хум улыбнулся, как будто  его  и
не надо было успокаивать.
   - Я знал об этом еще тогда, когда мы жили в городе Стипока. Это  началось
вскоре после того, как мы поженились. Еще до того, как был зачат Кэммар.
   - Я думал... что это началось здесь.
   - Мне кажется, они бессильны перед влечением  друг  к  другу.  Здесь  они
просто перестали скрываться. Им бы это и не удалось. - Хум крепко  прижал  к
себе Бессу. - Мне не важно, чье семя взошло. Я боронил, я же  буду  собирать
урожай. Эти дети мои.
   - В тебе больше доброты, чем во мне. Хум отрицательно покачал головой:
   - Когда с нами был Язон, до того как он привел  нас  сюда,  еще  когда  я
винил себя в смерти отца, он сказал мне: "Ты прощен - так  же,  как  простил
Викса и Дильну". И таешь, это действительно так. Это не ложь. Я  простил  их
до того, как Язон сказал мне это. А поскольку я знал, что не виню  их  и  не
питаю к ним злобы, то поверил Язону, что и меня никто не винит. Может, ты им
это скажешь? Если я вдруг умру и не доживу до конца пути, скажи им, что я их
простил, хорошо?
   - Ты не умрешь, Хум, ты самый сильный из нас... - Но ЕСЛИ.
   - Хорошо, скажу.
   - Скажи, что это действительно так. Что я говорил серьезно. Скажи, пускай
спросят Язона, если сомневаются.
   - Хорошо.
   После этого они обогнули холм. Вике и Дильна уже играли с  Кэммаром,  изо
всех сил делая вид, будто бы  они  всего  лишь  хорошие  друзья,  измученные
долгой дорогой.
   Но худшие испытания были еще впереди. От устья реки до ведущего на  север
перешейка простиралась самая ужасная пустыня,  что  они  когда-либо  видели.
Стипок предупредил их об опасности, они доверху наполнили кувшины и  бурдюки
и целых два дня только и делали, что пили из реки, пока  не  отяжелели  так,
что едва могли идти.
   - Пописай мы сейчас,  по  нашим  потокам  вполне  можно  было  бы  вплавь
добраться до дома, - сказал Вике, и все рассмеялись.
   Потом  стало  не  до  смеха.  Пустыня  оказалась  намного   больше,   чем
предполагал Стипок. Из мелких песчаных  дюн  то  и  дело  вставали  утесы  и
громадные камни. Приходилось то идти по прямой, то огибать  препятствие,  то
взбираться куда-то, и каждый день Стипок настаивал, чтобы пили все меньше  и
меньше. Воды все равно не хватило,  лишь  на  донышках  кувшинов  плескались
последние капли, оставленные детям.
   - Еще немного, - приговаривал Стипок. - На перешейке  много  ручьев,  уже
недалеко.
   И с вершины песчаных дюн они действительно видели маячащий  на  горизонте
перешеек, побережье, которое вело к землям чистой воды.
   Однако путь был бесконечен.  Однажды  рано  утром  им  пришлось  хоронить
Бессу. Ее трупик завалили камнями. В тот день они  шли  медленнее  обычного,
хотя ее исхудавшее тельце уже не тяготило их. Ночью они набрели на небольшой
оазис, где напились горькой воды из  озерца  и  снова  наполнили  бурдюки  и
кувшины. Они уж было подумали, что их мучения подошли к концу. Часом  спустя
их начало страшно рвать, и умер Даллат. Они похоронили  его  у  отравленного
пруда и на дрожащих ногах двинулись дальше, разливая воду по песку. Они даже
не плакали. У них не было воды для слез.
   На следующий день они нашли чистый родник, бьющий из скалы.  Вода  в  нем
была хорошей, и они напились от души. Они жили у источника  несколько  дней,
восстанавливая  силы.  И  когда  уже  стала  заканчиваться  еда,  они  снова
пустились в путь.
   Два дня спустя они достигли вершины огромной  скалы  и  остановились  там
передохнуть. Скала вскоре обрывалась, склон почти вертикально  уходил  вниз,
до дна было не меньше километра. К западу виднелось море, а на востоке - еще
одно, вода блестела невероятной голубизной в солнечных лучах  раннего  утра.
Внизу, между двумя морями,  проходил  узенький  перешеек,  весь  зеленый  от
травы.
   - Видишь вон там зеленый цвет, Кэммар?  -  спросил  Хум.  Мальчик  мрачно
кивнул. - Это трава, и это значит, что там мы найдем  воду  и,  может  быть,
какую-нибудь еду.
   Кэммар с некоторым раздражением посмотрел на отца:
   - Раз мы шли в место, где много еды, то почему вы не взяли с собой  Бессу
и Даллата? Я же знаю, им очень хотелось кушать.
   Никто не знал, что ответить.
   - Мне очень жаль, Кэммар, - наконец пробормотал Хум.
   Кэммар рос добрым и милосердным мальчиком:
   - Ничего, папа. Можно я попью?
   Еще до полудня они отыскали ведущую вниз трону. Той ночью  они  спали  на
траве, а утром - впервые за долгие годы - они проснулись в мире,  в  котором
выпадала роса. Кэммар начал резвиться, бросаясь во взрослых мокрой травой, и
только тогда они смогли оплакать своих умерших.
   Лэрд встряхнулся и оглянулся по  сторонам.  Лошади  уперлись  в  бурелом.
Позади тихо стонал отец. Был уже полдень. Лэрд не помнил, как они  добрались
сюда. Где он? Он  обернулся  назад  и  увидел  след,  оставленный  дровнями.
Извиваясь, он уходил в лес. Управлял ли он лошадьми?  Или  спал?  Он  помнил
только пустыню, Хума, Викса, Дыльну и умирающих детей, помнил, как  в  конце
концов иссохшаяся земля ожила. Отец продолжал стонать. Лэрд спешился и,  еле
шевеля затекшими ногами, зашагал к нему.
   - Рука... - прошептал отец, увидев Лэрда. - Что с моей рукой?
   - Ее пронзила ветка, папа. Ты приказал мне отрубить ее.
   - О Боже! - расплакался отец. - Лучше б я умер.
   Лэрду надо было определить, куда же они все-таки забрались.  Он  двинулся
назад и, выйдя на поляну, увидел высящиеся на юге горы. Он ехал в правильном
направлении. Однако он что-то не припоминал, как это место выглядело  летом.
Он не узнавал его. А значит, он, наверное, отклонился далеко на юг, куда  не
забредал раньше. Или вообще проехал Плоский Залив.
   Вдруг в его голове как будто  что-то  щелкнуло,  и  он  понял,  куда  его
занесло. Поляна, на которой он стоял, была прудом,  вот  почему  все  вокруг
выглядело так непривычно. Он стоял по колено  в  снегу  на  льду  замерзшего
пруда.  Где-то  здесь  должна  находиться  низенькая  плотника,  построенная
поселившимися  тут  бобрами.  Каким-то  образом,  во  сне,   погруженный   в
сновидения, он продолжал следовать верным курсом. Лошадей остановил бурелом;
Лэрд развернул их и некоторое время двигался по замерзшему  ручью,  таща  за
собой лошадей и разминая ноги.
   - Лэрд, - позвал отец, - Лэрд, я умираю.
   Лэрд не ответил. На это нечего  было  сказать.  Может,  он  действительно
умирал, но это не остановило Лэрда, он упорно  продолжал  двигаться  вперед.
Вскоре деревья расступились, и дровни выехали  на  огромный  луг.  Тогда  он
снова залез в седло. И снова снег, шуршание  и  мерное  покачивание  усыпили
его. Юстиция тем временем послала ему очередной сон.
   Стипок смертельно устал. Целую неделю они карабкались все  выше  и  выше,
поднимаясь на самые высокие горы в мире.  Конечно,  они  старались  выбирать
тропу полегче, но все  равно  то  был  путь  сквозь  неведомую,  невероятную
страну. Это были древние горы, вершин и пиков было немного,  но  то,  что  с
расстояния казалось легкопреодолимым холмом, на деле  оказывалось  настоящей
кручей. Им приходилось ползти буквально на коленях - еще чуть-чуть,  и  холм
превратился бы в самую настоящую скалу.
   Сейчас они перевалили через очередной  поросший  травой  холм.  По  бокам
угрожающе  высились  неприступные  утесы.  К   их   громадному   облегчению,
выяснилось, что это была последняя круча - далее следовали  низкие,  покатые
холмы, а за ними виднелось бесконечное море темно-густой зелени.
   Остальные  достигли  вершины  раньше  него.  Кэммар  возбужденно  носился
кругами - у этого ребенка энергии хватило бы на всех, -  пока  Хум,  Вике  и
Дильна обозревали окрестности.
   - Мне кажется, будто я падаю, - промолвила Дильна. - Мы  столько  времени
лезли вверх, что непривычно видеть что-то, расположенное под нами. Мы  почти
добрались?
   - Прошли где-то половину пути,  зато  самую  худшую.  Больше  пустынь  не
будет. Вскоре мы доберемся до большой  реки,  а  там  останется  всего  лишь
следовать ее течению. Мы можем построить плот и спускаться вниз по ней, пока
она не встретится с такой же громадной рекой, только текущей с юга. Затем мы
должны направляться на  север,  прямо  на  север.  Там  мы  перевалим  через
невысокие горы и почти сразу уткнемся в Звездную реку, которая сама принесет
нас домой.
   - О нет, - поморщился Вике. - Скажи лучше, что стоит нам спуститься  вниз
по склону, и мы сразу очутимся в Небесном Граде. Таким  громадным  мир  быть
просто не может.
   - Как тебе удалось так хорошо запомнить карту, Стипок?
   - Я долго изучал ее там,  в  Звездной  Башне.  Искал  железо.  Планировал
экспедицию. Я не ожидал, что Язон с такой охотой  согласится  доставить  нас
туда.
   - Обрадуются ли нам? - спросила Дильна. - Покинули  мы  их  не  в  лучшие
времена.
   Стипок улыбнулся:
   - Неужели тебя действительно беспокоит, обрадуются нам или  нет?  Мы  уже
получили  свое,  попытавшись  построить  идеальный  город.  Климат  оказался
ужасным, да и не ту цель мы себе поставили. Цивилизацию создает не железо.
   Он вдруг подумал о Хуме, о том, как он любит своих детей, как терпит  то,
что терпеть невозможно: любовь своей жены к старому другу. "Вот это  и  есть
цивилизация - иметь силы во имя радости претерпеть любую боль. Хум понял это
гораздо раньше меня, - подумал Стипок. - Он понял, что если изгнать из жизни
боль, то вместе с ней уйдет надежда  на  радость.  У  боли  и  радости  один
источник. Убей одно - умрет все. Почему никто мне не объяснил этого, когда я
был еще молод? Тогда бы я действовал совершенно иначе,  оказавшись  на  этой
планете Язона. Я был дьяволом, тогда как вполне мог стать ангелом".
   - Люди, - внезапно произнесла Дильна. -Что?
   - Цивилизация. Это люди, а не металл, не пергамент и даже не идея.
   Вике сел на траву и откинулся на спину:
   - Стипок, признай! Ты говорил чепуху, когда утверждал, что Язон - обычный
человек. Ты и Язон - боги. Вы вместе создали этот мир, а сюда пришли,  чтобы
посмотреть, что мы из него сделаем. И чтобы поудивлять нас  немножко  своими
чудесами.
   - Ну, мои чудеса до сих пор никого не впечатлили.
   - Ничего, надо же сначала попрактиковаться,  чтобы  получилось.  Это  как
дерево срубить. Первые удары всегда ложатся неверно.  Именно  тогда  люди  и
лишаются своих ног-рук - во время первых ударов, еще не успев приноровиться.
   - Неловкий божок получился. Да, признаюсь, наверное, я именно таков.
   Он хотел было добавить: "Впрочем, таковы и вы  сами",  как  пронзительный
крик прервал их беседу. Все разом вскочили на ноги.
   - Кэммар! - воскликнул Хум, и все  заметили,  что  мальчик  действительно
куда-то подевался. Они разбежались  в  разные  стороны:  Стипок  бросился  к
северо-западной оконечности гребня и вздохнул от  облегчения  -  трава  была
недавно примята маленькими ножками. И тут же с  ужасом  заметил,  что  следы
уходят к недалекому обрыву. Внешняя благополучность этого края  обманула  их
бдительность. На  краю  обрыва  виднелась  четкая  полоса  земли,  несколько
клочков травы было вырвано, видимо, Кэммар пытался ухватиться, когда  падал.
"Если бы мы следили за ним, если бы были рядом, то вполне  могли  бы  спасти
его".
   - Сюда! - крикнул Стипок. Остальные немедленно бросились к нему.
   - Стипок! Где папа?! Мне очень больно! - донесся вдруг из-за края  обрыва
голос Кэммара.
   Хум отбежал вдоль пропасти немного дальше, чтобы разглядеть, что творится
внизу.
   - Кэммар! Ты меня видишь?!
   - Папа! - разрыдался Кэммар.
   - Он упал на выступ! До него можно дотянуться! - выкрикнул Хум. - Я  могу
вытащить его. Стипок и Вике, держите меня за ноги. Дильна, встань  на  краю,
чтобы помочь мне,  когда  я  подтащу  его.  Только  осторожнее,  край  может
обвалиться!
   Уверенность, с которой Хум отдавал распоряжения, несколько успокоила  их.
"У нас все получится", - подумал Стипок. И постарался не  обращать  внимания
на коварную мыслишку,  шепчущую,  что,  может,  Хум  всего  лишь  храбрится,
поскольку не хочет верить, что спасти сына невозможно.  И  все-таки  мальчик
был жив.  Два  других  ребенка  уже  упокоились  в  пустыне,  под  каменными
пирамидами; Дильна снова была беременна, но еще неродившийся  ребенок  ни  в
какое сравнение не шел с Кэммаром, самым старшим  и  единственным  выжившим.
Они должны попробовать, пусть даже рискуя собственными жизнями.
   Хум лег на спину, а не на живот. Это означало, что Кэммар находился очень
низко, и просто согнувшись в поясе, его было  бы  не  достать  -  надо  было
согнуться в коленях. Стипок с Виксом  ухватились  за  его  ноги  и  медленно
начали опускать Хума в пропасть.
   - Почти достал! - крикнул Хум. - Еще чуточку опустите.
   - Не можем,  -  с  трудом  выдохнул  Стипок:  они  уже  настолько  близко
подобрались к обрыву, что ему пришлось поджать пол себя ноги, чтобы  случаем
не свалиться самому. Стипок держал Хума за лодыжку, руки его так и  норовили
соскользнуть. Однако каким-то образом им все-таки удалось опустить  его  еще
на несколько сантиметров.
   - Ну, ну! Еще капельку!
   Стипок было собрался запротестовать, но увидел, что Вике с мрачным  лицом
еще чуть-чуть подвинулся к обрыву. Кто-кто, а Вике не мог  допустить,  чтобы
сын Хума погиб - Стипок знал это, и поэтому, в свою очередь, начал  тихонько
передвигаться, чтобы выкроить пару-другую сантиметров.
   И тут Хум закричал:
   - Нет, Кэммар! Не прыгай ко мне! Стой на месте, не прыгай!
   Затем раздался пронзительный детский крик, Хум с силой  дернулся  и  упал
вниз, вырывая ногу из рук Стипока.
   Каким-то чудом Виксу удалось удержать  его  -  из  глаз  катились  слезы,
напрягшиеся жилы разрывались от  непосильной  тяжести.  Дильна  вцепилась  в
Викса, чтобы не дать тому упасть. Стипок не мог ему помочь, к краю  пропасти
было никак не подобраться - ему  ничего  не  оставалось  делать,  кроме  как
присоединиться к Дильне и держать Викса, не давая тому последовать за Хумом.
   - Сейчас бы нам очень пригодилось чудо, - выдавил Вике.
   - Кэммар! - кричал Хум, и голос его эхом  отражался  от  склонов  гор.  -
Кэммар! Кэммар!
   - Он даже не понимает, какая опасность ему грозит, -  выговорила  Дильна,
голос ее прерывался от горя, ужаса и отчаяния. Стипок знал, что  она  сейчас
чувствует. Им ведь ничего не грозило. Они дошли до этих холмов, оставив  все
опасности позади. Что-то случилось с этим миром, что-то пошло не так.
   И тогда Вике закричал, его пальцы разжались,  и  Хум  скользнул  за  край
пропасти. Они услышали, как его тело ударилось о скалу;  услышали,  как  оно
ударилось еще раз. Недалеко. До дна не долетело. Но все равно  его  было  не
достать, никак не достать.
   Дильна вскрикнула и ударила Викса. Стипок вклинился между  ними  и  тащил
обоих за собой, пока они не начали сами шевелить ногами, удаляясь от зияющей
пропасти. И лишь уверившись, что они уже не могут упасть вслед за Хумом,  он
закричал:
   - Хум!
   - Он умер, умер! - рыдала Дильна.
   - Я пытался удержать его, действительно пытался! - всхлипывал Вике.
   - Я знаю, - ответил Стипок. - Вы оба пытались.  Каждый  делал,  что  мог.
Каждый делал, что в его силах.