а голову одного из саксов. Другой подскочил сбоку... Сашка неистово рубился сразу с тремя нападающими, прикрывая отход князя... Воеводы, завывая волками, бросились в битву... Над полем взметнулся рев, как будто сама земля закричала, увидев рану молодого князя. Это рать бодричей, разъяренная предательством, пошла на приступ.
     Вражеские клинки со всех сторон! Как медленно приближается помощь!
     Сашка впервые сражался вот так, без возможности отступить, сманеврировать! Он должен прикрыть князя! Оружие венценосного взблескивает у самого лица. Удар! "Перо Ворона!" Отбив! "Меч в листве!" Копье пытается пронырнуть мимо, добраться до Мстивоя. Кисть сама проворачивается, крылом клинка ссекая наконечник. Стальная паутина звенит и завывает вокруг... У лица мелькает стрела... Со стены? "Целят в князя!"
     Он удвоил скорость, хотя казалось - это уже невозможно. Та самая часть сознания, которая наблюдала за всем со стороны, вдруг отметила, что Савинов больше не отступает. Наоборот! Один из нападавших уже мертв. Богданов клинок отсек ему полголовы. Второй лишился кисти руки и пятится, надеясь оказаться подальше от смертоносных полукружий мечей. А венценосный еще сражается, но в глазах его стынет ужас, потому что проклятый венд не только отбивает все атаки, но еще и успевает сшибать в стороны стрелы, пущенные в князя со стены!
     И когда противник уже рухнул с раскроенным черепом, Сашка не сразу остановился, потому что стрелы продолжали лететь...

***

     Стариград взяли в тот же день. Бодричи настолько рассвирепели, что ничто не могло их остановить. Они лезли на стены, как муравьи, переливались через верх железным потоком и врывались в город.
     Там сразу же что-то вспыхнуло: начался пожар... И резня. Саксов перебили всех до единого - не меньше трех тысяч человек, все взрослое население города. Женщин и детей, выживших во время резни, согнали на площадь. Сашка не совсем понимал, что с ними хотят сделать озверевшие воины. Перебить? Пересчитать по головам и погнать на рабский рынок в Хедебю, к датчанам? Ему совершенно не нравилось то, что произошло.
     Да, саксы поступили гнусно, попытавшись убить князя и этим сорвать нападение. Хотя сами убийцы наверняка считали, что совершают подвиг. Но, пробираясь по улицам, заваленным трупами защитников, и видя ручейки крови, стекающие в канавы, Савинов понял, что готов пожертвовать собственной жизнью, чтобы не допустить еще хоть одно убийство...
     На площади стояли стон и плач. Дети испуганно жались к матерям, женщины затравленно смотрели на воинов в забрызганных кровью доспехах...
     Сашка остановился, не зная, что ему делать. Кто здесь командует вообще?
     - Эй, воевода! Хочешь девку? Тебе за сегодняшний подвиг полагается!
     Какой-то воин подтащил к Савинову девушку с растрепанными русыми волосами. Сашка невидящими глазами скользнул по его лицу и опустил взгляд на девушку. Та молча плакала, прикрыв лицо ладошками.
     Но воин расценил взгляд Савинова как приказ и с треском разодрал на ней платье. Сашке показалось, что на миг время просто остановилось. На площадь мгновенно упала тишина. Обнаженное юное тело - под жадными взглядами сотен разгоряченных битвой мужчин. Одно его, Савинова, неверное действие, и бодричи ринутся насиловать, так же рьяно, как только что рвались убивать. "По праву войны!" - вспыхнула в сознании невесть откуда взявшаяся фраза.
     Сашка медленно поднял взгляд на окружающих его людей. Они стояли безликой серой стеной. И в этом заключалась опасность. "Толпа, - подумал он. - Один камешек сдвинет лавину". Затем снова посмотрел на девушку. Она подняла на него полный муки и мольбы взгляд.
     "Черт! - подумал он. - И у этой зеленые глаза!"
     - Как тебя зовут? - спросил по-русски, но пленница поняла и ответила:
     - Снежана...
     Что-то взорвалось у Сашки в голове. Он повернулся к услужливому воину и тихо спросил:
     - Ты кого мне привел? Свою сестру?
     Тот отшатнулся - настолько страшным было лицо Савинова.
     - Но я же не знал...
     - А откуда ты знаешь, сколько их еще в этой толпе?! Мы пришли освободить их или убивать своих?!
     Он с яростью посмотрел на воинов, переводя взгляд с одного лица на другое. Люди опускали глаза. "Проняло!"
     - Ваш князь ранен! Но только он может решить судьбу всех этих людей. Это - княжий город. И жители его - княжьи. За насилие и грабеж - смерть! Никого из города не выпускать. Сотникам - расставить стражу. Этих, - Сашка указал на пленниц, - отпустить по домам.
     Он расстегнул пряжку и протянул девушке собственный плащ.

***

     Мстивой приподнялся на ложе. Его глаза лихорадочно блеснули в полумраке.
     - Тебя, Олекса, послали мне боги. Не зря буря пригнала тебя обратно. Не случись этого, и я был бы уже мертв! А мои воины перебили своих родичей! Кровь пролилась... Мертвых не вернешь. Но ты не дал свершиться более страшному... Спасибо тебе! Проси чего хочешь! Все, что в моих силах, - сделаю.
     Савинов посмотрел князю в глаза.
     - Не знаю я, княже, чего просить у тебя. Больше всего я хотел бы сейчас отправиться домой... Но одна просьба... Нет, скорее, пожелание. Мне волею судьбы выпало знать будущее твоей земли. Ее возьмут немцы. Твой народ будет держаться долго, но вы проиграете в конце концов! Оттого, что нет у вас единства... Пока лютичи с бодричами и поморянами биться будут, враги придут в вашу землю и завладеют ею!
     Мстивой слушал не перебивая, бледный, с расширенными зрачками, в которых плясало отражение пламени очага. Лишь когда Савинов замолчал, князь спросил:
     - Неужели это неизбежно?
     - Не знаю, - ответил Сашка. - Видишь этот самострел? - Он приподнял лежащий на столе небольшой арбалет, из которого и ранили князя.
     - Оружие трусов! - Мстивой скривил губы. Савинов в ответ покачал головой:
     - Храбрые тоже могут воевать им! Сила ваших врагов - в единстве! Они все уже приняли христианство... Твое княжество падет, когда против него начнется священная война, война против ваших богов. Мазовшане - поляки - не сильнее вас, однако сменят веру и выстоят... Верно ли это? Так ли надо? Не знаю... Но оружие врага - единство. Сделай его и своим оружием! Союз всех славянских языков отобьет любой натиск! По отдельности все мы - как листва на ветру...
     Князь долго молчал, обдумывая услышанное. Потом слабо улыбнулся.
     - Значит, надежда все-таки есть. Хорошо... Сдается мне, воевода, что мы еще увидимся с тобой. И я не удивлюсь, если к тому времени у тебя будет свое княжество... Ты не просишь даров. Но один я все же тебе сделаю. Не знаю, какие у тебя намерения. Что ты станешь делать, когда вернешься домой... Но если ты соберешься на юг, к ромеям, то у тебя будут добрые попутчики. У меня в войске много охотников послужить в гвардии императора ромеев. Восемь десятков таких пойдут с тобою на доброй снекке... Если же Миклагард не манит тебя, как их... Что ж, отпустишь. Только чувствую я, что Болеслав, их предводитель, и его сорвиголовы останутся при тебе. У тебя есть Удача и Сила, а что еще нужно настоящему вождю?
     - Мудрость, - ответил Савинов. - Настоящему вождю, княже, кроме Удачи и Силы очень нужна Мудрость. И ты это знаешь ничуть не хуже меня...

Глава 14
"По щучьему велению..."

     Навет не помеха,
     Покуда есть Вера!
     Стена не преграда для тех,
     Кто в пути.
     И окрик не сила,
     И выстрел не мера,
     Когда тебе солнце шепнуло:
     Лети!
     Константин Кинчев

     Савинов снова стоял на носу своего корабля, и соленые брызги встречной волны оседали на его лице. Сжимая рукоять меча, Сашка смотрел вперед, туда, где горизонт соединял туманной дымкой границы неба и моря. Там, впереди, - Дом и Любимая. Чтобы возвратиться, надо было победить врагов и стихию. Он, Савинов, победил. Теперь осталось победить себя, чтобы быть уверенным, что ничто более не сможет отвратить его от выбранного пути. Значит, надо решаться...
     О том, как провернуть задуманное, у Савинова было довольно смутное представление. Он, правда, хорошо помнил усилие, которое пришлось приложить, чтобы выйти из тела Шестакова и вернуться назад, в свое собственное. Но... Достаточно ли этого? Одно дело - выйти, а другое - войти. Спросить бы кого.
     Да, Рысенок тут не советчик. Хотя... А какая, собственно, разница - путешествовать по миру вдоль, преодолевая пространство, или поперек - сквозь время? По сути, технология должна быть одинаковой. Как там... Расслабляешься, вслушиваешься, представляешь место или человека... Все просто! Связь-то - никуда не делась! Вот только - что выбрать? На Лубянку больше не хочется... Тогда в небо!
     Сашка сосредоточился и, чуть прикрыв глаза, стал смотреть вверх, на несущиеся в вышине мелкие клочки облаков. Те быстро обгоняли его, улетая к лежащему впереди горизонту. Бумм! - форштевень разрубил очередную волну. Савинова чуть подбросило вверх. Палуба под ногами дрогнула. Ему вдруг показалось, что стало подозрительно тихо. Вернее, шумы были, но они напоминали скорей уж пение морской раковины, когда ее приложишь к уху.
     Точно! Шумит в ушах! Они будто под завязку набиты тишиной, и эта самая тишина странно шевелится внутри, шебуршит, ворочается... Интересный коленкор! А дальше... Все вокруг внезапно рванулось куда-то вбок и вниз. Мир совершил полный оборот вокруг оси. Облака вместо того, чтобы обгонять Савинова, уже неслись навстречу! Он с маху пробил их, пытаясь как-то избавиться от сверкающей ряби перед глазами. Да это ж не рябь! Это бешено вращаются лопасти винта! Получилось!!!
     Ликуя, Сашка осмотрелся вокруг, и окружающее быстренько перестало ему нравиться. Аппарат, в котором он оказался, ему совсем незнаком... Хотя нет... Сашка даже поднимал такой в воздух. Но только толку от этого мало! Трофейный "Мессер", на котором Савинову довелось полетать, был исправен. А этот... стремительно падал, объятый пламенем!
     "Твою мать!!!"
     Все получилось, вот только Сашка забыл сосредоточиться и попал в ЧУЖОЙ самолет! А летчик... Летчик был без сознания, вися на привязных ремнях.
     Ну, дела! Впрочем, ничего страшного! Надо только выйти отсюда и попробовать еще раз. А как выходить - известно хорошо. Сашка сосредоточился и...
     Ни хрена. Как сидел он в кабине, так и сидит, как падал "Мессер" - так и падает! В чем дело? Что за идиотские шуточки? Может, попробовать еще? Попробовал. Результат прежний, а земля все приближается с нехорошей скоростью...
     Савинов понял, что еще миг - и он ударится в панику. Ведь Сигурни говорила, если он помрет здесь, то и там тоже даст дуба! Это теперь, когда знает, что у него будет сын! Это же надо так по-кретински влезть в чужое тело, да еще в безнадежной ситуации!
     Мысли замелькали, как трассирующие пули. "Я не могу выбраться... Наверное, потому, что фриц без сознания! Что делать? Даже если очнется, я могу не успеть ретироваться... А по-русски он наверняка ни бельмеса... При чем здесь это?! Думай!"
     Земля неслась навстречу огромным пятнистым щитом. Сашка чувствовал, насколько она твердая и тяжелая. "В лепешку ведь!" Его инстинкты пилота выли: "Ручку на себя! Руч-ку-у-у!!!" И вдруг надвигающаяся твердь начала клониться куда-то вниз, под камуфлированный капот вражеского самолета. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Савинов не сразу сообразил, что вовсе не пилот, очнувшись, выводит истребитель из пике. Нет! Немец как был в отрубе, так и продолжал в нем находиться. Оказывается он, Сашка, вполне может управлять бесчувственным телом, и изо всех сил тянет на себя рукоять управления. "Ага! Успеваем!"
     Он чуть не сглазил! "Мессер" проскочил над самой верхушкой какого-то холма. Савинову даже показалось, что они отскочили от нее "блинчиком". Перегрузка вбила его в кресло. Почудилось, что хрустнули кости. Прогоняя из глаз черные круги, которых у самого Сашки отродясь не наблюдалось даже на запредельных режимах полета, он выровнял самолет и подумал про немца: "Что-то хиловат ты, братец!"
     "Значит, так. Мы уже не падаем - одной заботой меньше. Это плюс! Но горим - это минус!" Сашка осмотрел плоскости крыльев. "Ага! Здесь пламя сбито! А вот из-под фюзеляжа все еще идет дым. Что-то там горит, а что - непонятно. Хреновый все же у них из кабины обзор!" Савинов подергал рукоять сброса фонаря. "Есть!" Поток воздуха с ревом ворвался в кабину. "Теперь... Как у нас насчет посадки?"
     Насчет посадки было дерьмовато. Кругом, куда ни кинь взгляд, торчат верхушки деревьев. Зато в воздухе - чисто. Тот, кто сшиб этого "ганса", похоже, потерял его из виду. "Значит, выход один - поднабрать высоты и прыгать". Вдруг слева что-то мелькнуло. Просека? Савинов довернул в ту сторону и обнаружил... Аэродром! "Здорово! Теперь сбросить скорость, выпустить шасси, закрылки... Где этот чертов тумблер? А, вот он! И с ходу на посадку! Кто его знает, этот "Мессер"? Возьмет да взорвется в воздухе..."
     Плотно утрамбованная земля взлетной полосы ударила в колеса шасси. "Пробег, тормоз, винт на реверс, ремни прочь! И ходу!" Он выпрыгнул на крыло и кубарем скатился наземь. От деревьев к нему уже бежали технари и какие-то ребята в трусах и майках.
     Савинов отошел подальше от горящего самолета. Подлетела пожарная машина и зеленый фургончик с красным крестом... И готической надписью под ним! "Атас! Аэродром немецкий!" С подножки соскочил высокий офицер в полной форме и при фуражке, подбежал к Сашке... и обнял. "Ах да! Я же фриц! Во дела!" Налетела бесштанная команда в майках. Савинова стали тискать, засыпали вопросами. Он только мычал в ответ, думая: "Вот же черт! Все как у нас!" А потом почувствовал - его "ганс", похоже, очухивается помаленьку! Забавные ощущения: будто ты держишь дверную ручку, а с той стороны кто-то неуверенно пытается ее повернуть. "Значит, можно уже сматывать удочки? Великолепно!"
     Рр-раз! Наверное, немецкий пилот еще не пришел в себя полностью, потому что вдруг начал заваливаться назад. Бесштанные встревоженно загалдели, подхватили его и поволокли к машине с красным крестом. "Ну что, экспериментатор? - спросил себя Сашка. - Доволен? Вот, радуйся, спас фашиста..."
     На самом деле Савинов не испытывал сожаления. Конечно, это - враг. Но он человек! Значит, не суждено этому фрицу погибнуть сегодня. Зато он, Савинов, теперь знает: первое - можно входить сюда и выходить когда надо; второе - выход осложняется, если "носитель" теряет сознание. Это надо учитывать при настройке. И третье - надо учитывать и сторону, на которую ты хочешь попасть! А он-то думал, что это должно получаться само...
     Поучительный вышел эксперимент, ничего не скажешь. Савинов притопнул ногой по крепким доскам палубного настила. Ветер швырнул в лицо новую порцию брызг. Хорошо-то как! Сашка обернулся поглядеть на свою команду и подумал: "А ведь если что засвербит и захочется полетать - милости просим! Выходит, могу даже на фрицевских машинах! Можно иной раз и толкнуть кого под локоток, чтоб мазали почаще. Как там Ольбард говорил - и там и здесь долг один и тот же? Надо только найти, где они соединяются. Вот я и нашел..."

Глава 15
Возвращение воина

     На полярных морях и на южных,
     По изгибам зеленых зыбей,
     Меж базальтовых скал и жемчужных
     Шелестят паруса кораблей.
     Николай Гумилев

     Громом гремят копыта по глухим лесным тропам. Буланый жеребец мчится неистовым вихрем, направляемый уверенной рукой. Мелькают стволы деревьев, возникает в просветах листвы и пропадает вновь синева летнего неба. Гонец летит к цели, ловко уворачиваясь от веток, нависающих над дорогой. Сумрак подлеска провожает всадника настороженными звериными взорами. Но человеку не до них. С грохотом возникает под копытами бревенчатый мостик через ручей и пропадает позади. Ветер бьет в лицо, и всадник нагибается к самой гриве. Ножны прямого меча колотят по бедру, а в голове гонца в который раз возникают слова, которые ему наказал передать посадник. Они просты, их трудно забыть. Гонец может запомнить гораздо больше. Но всякий раз, когда он везет подобную весть, в его сердце вспыхивает пламенными языками предчувствие скорых перемен. Гремят копыта, ветви норовят сорвать человека с коня, вышибить из седла. Но он не боится - привык к лесным тропам. Гонец, еще ниже наклонясь к гриве, шепчет: "В борзе!" - и жеребец слышит, ускоряя и без того стремительный бег. Птицы, всполошившись, вспархивают прямо из-под копыт. Звери уходят в чащу, спасаясь от грома подков. В борзе!!!
     Ярина бросила рукоделье и выскочила на порог, прикрыв глаза от солнца широким рукавом. Твёрд ужом проскользнул мимо нее и встал у крыльца с мечом в руке. Рубец на его лбу налился кровью. Не скоро еще опадет он, обратившись в тонкую белую полоску. Твёрд смотрит туда же, куда и Ярина. Стена леса в пятидесяти шагах от ворот гасит звуки, но уже слышен сквозь нее дробный перестук конских копыт. Молниеносно перемахивает через забор неведомо откуда появившийся Юрк и замирает у самых ворот. На опушке возникает молчаливый Всегорд с натянутым луком. Ну? Кто идет?
     Топот все громче. И вот уже сквозь частокол стволов виден бешено несущийся всадник. Лес будто выбрасывает его на поляну, и гонец, еще не осадив коня, кричит:
     - Паруса в Нево! Посадник передал: идут!!!
     Жеребец пляшет у ворот. Всадник взмахивает рукой на прощанье и, поворотив коня, уносится обратно. Лишь солнце на миг вспыхивает на островерхом шеломе.
     "Идут!!!"

***

     Медленно, ох как медленно наплывают усыпанные валунами берега. Зубчатая стена леса над ними залита солнцем. Сашка, ухватившись рукой за один из тросов-штагов <Штаги - прочные тросы, для крепления мачты в продольной плоскости.>, напряженно смотрит вперед. Ему хочется, чтобы поскорее раздвинулись каменистые пляжи, обозначив устье Волхова, называемого здесь Муть-рекой...
     Чайки сидят на волнах. Быть погоде солнечной! Именно в такой день он мечтал вернуться домой. И такой день - сегодня! Савинов все смотрит, будто желая притянуть невидимую еще цель, ускорить бег лодей. Вода блещет за бортом бликами солнечного света. Ну же! Скорее!
     Устье реки наконец открывается впереди, и из него бесшумным призраком выдвигается купеческий насад под ярким парусом...
     Мы близко! Мы идем!
     Раньше Сашка не бывал в этих местах. Но ему кажется, он знает каждый изгиб берега, каждый валун на нем. Вот уже длинный, стремительный корпус "Магуры" - ободритской снекки - втягивается в русло широкой реки. Мы идем! Мы идем с миром! Это наш дом...

***

     Копыта снова грохочут по лесным тропам, и лес замирает, вслушиваясь в эту тревожную дробь. Что несут с собою люди на этот раз? Но в тяжком скоке коней слышна только радость скорой встречи. Вперед!
     Ворон, чуя состояние всадницы, превосходит самого себя. Гридни отстают. Твёрд кричит ей:
     - Ярина Богдановна, поберегитесь!
     Но она не слушает его - ничего с ней не может случиться сегодня! Ни с ней, ни с ребенком, которого она носит под сердцем. Стремительно улетает назад земля. Кусты и деревья сливаются в темно-зеленые полосы. Неизменными остаются только небо, ветер в волосах да просвет впереди. Вот он расширяется: тропа ручьем втекает во вьющуюся вдоль реки дорогу. И уже видны над вершинами леса маковки теремов Ладоги и серо-голубая громада сторожевой башни детинца.
     Ветер несет навстречу запахи дыма и человеческого жилья. "Скорее!" Но, вопреки своему стремлению, Ярина чуть сдерживает коня. Гридни наконец настигают ее, и кони их идут вровень с Вороном - голова к голове.
     Вот уже и посад! Кони замедляют бег. По городу так не поскачешь - многолюдно! Ладожане спешат по своим делам, но всадников пропускают: кто же не знает посадниковых гридней! Люди степенно освобождают дорогу. Милости просим! Проезжайте!
     Ворон красуется, приплясывая, изгибает шею. Ярина похлопывает его рукой. "Красавец!" Пристань встречает всадников гулом и суетой. Торг. Все как обычно...
     Народищу-то на пристани!
     Сашка подскочил к борту, до боли в глазах вглядываясь в людское море.
     "Где она? Неужели не придет?"
     "Медведь" идет впереди, следом - "Магура".
     "Да где же она?"
     Группа всадн