Алексей ВИТКОВСКИЙ 
   	ВИТЯЗЬ 1-2
      
      	ВИТЯЗЬ 
	ВЫБОР ВОИНА
	


   Алексей ВИТКОВСКИЙ 
   ВИТЯЗЬ 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Май 1942 года.  Самолет  командира  эскадрильи,  летчика-истребителя,
Героя Советского Союза, капитана Александра Савинова сбивают в воздушном
бою над Баренцевым морем. X век.  Дружина  русского  князя  Ольбарда  на
лодьях вышла в боевой поход  в  Полуночное  море.  Темное  хмурое  небо,
ледяные  волны.  Вдруг...  сквозь  расступившиеся  тучи   хлынул   поток
солнечного света. На  воду,  как  мост,  легла  радуга.  И  человеческая
фигура, сияющая в лучах солнца, скользнула над волной  и  упала  в  воду
рядом с лодьей.
   Так Савинов попадает  в  мир  наших  предков  и  становится  для  них
"человеком с неба", вернувшимся из Вальхаллы.
   Трудное и прекрасное время. В битвах и трудах, мудростью и  доблестью
встает  над  племенами  и   землями   будущая   Великая   Русь.   Бывший
беспризорник, летчик Александр Савинов доблестью  и  умом,  дерзостью  и
отвагой завоевывает честь зваться вождем Русов.
 
Часть первая 
ЧЕЛОВЕК С НЕБА 
 
   Время не может лететь - у него нет крыльев.
   Оно не может бежать - у него нет ног для этого.
   Вы спросите: так что же в таком случае?
   Время есть... Но времени нет!
   Апокриф
 
Глава 1 
БАРЕНЦЕВО МОРЕ. МАЙ 1942 г. 
 
   Всегда обидно, если подводит техника, которой  привык  доверять,  тем
более когда это происходит в бою. И уже совсем глупо выглядит что-нибудь
ломающееся по причине... иноземных традиций качественного  производства.
На этот раз слишком хорош оказался двигатель...
   Еще в самом начале, когда Савинов атаковал снизу второй "Юнкерс", ему
почудилось, что упали обороты мотора. Но туша немецкого  бомбардировщика
уже  заполнила  собой  прицел,  и  он  нажал  на  гашетку.   Истребитель
содрогнулся.  Н-на!!!  Получай!  Огненные  трассы   пулеметов   вспороли
бледно-голубое брюхо фашистского самолета. Полетели куски обшивки,  и  в
следующий миг "Юнкерс" взорвался. Обломки чудом не зацепили  "Киттихаук"
Савинова, - он даже не успел испугаться. Оторванная  плоскость  крыла  с
угловатым крестом промелькнула над  самой  кабиной.  Истребитель  нырнул
сквозь пламя. Мгновенная пляска огненных сполохов, вперемешку с  клубами
дыма.  "Киттихаук"  швырнуло,  подбросило.  Сашка  вцепился  в   рукоять
управления как клещ. И вдруг все кончилось. "Пронесло вроде", -  подумал
он.
   Выходя из атаки, быстро осмотрелся. Картина вырисовывалась бодрящая.
   Корабли конвоя  упорно  шли  на  юго-восток,  где  в  туманной  дымке
виднелись очертания полуострова Рыбачий.  К  потрепанному  истребителями
строю фашистских бомберов тянулись трассы зенитного огня.
   В первой же  атаке  Савинов  сбил  ведущего  немецкой  группы,  лишив
атакующих  управления.  Потом   все   завертелось.   Сверху   навалились
"мессеры". Леня Кухаренко был подбит и вышел из боя со  снижением.  Пара
Покровского связала немецкие истребители боем, оттягивая их в сторону, а
Савинов насел на бомберов. Те стали  вываливать  груз  прямо  в  море  и
ложиться  на  обратный  курс,  а  последний  сбитый  "Юнкерс",  эффектно
взорвавшись, довершил дело. Дорога на Мурманск для конвоя была  открыта.
Это вам, гады, не сорок первый...
   Несколько дымных хвостов от сбитых  машин  уходило  к  воде.  Савинов
заметил парочку парашютов. "Вроде немецкие", - подумал он. Видны были  и
пожары на транспортах, но,  похоже,  не  слишком  сильные.  В  наушниках
сипело и рычало. Иногда слышались обрывки фраз на  немецком  и  русском.
Савинов поискал взглядом своих, но вместо этого увидел пару  "мессеров",
заходящих на него в атаку.
   Уклоняясь от них, он нырнул в облака и в этот момент понял  -  что-то
не так. Обороты  мотора  снова  упали.  Он  бросил  взгляд  на  приборы.
Проклятие! Оказывается, все  это  время  двигатель  был  на  форсаже,  и
похоже, стружка попала в фильтр. Американское  качество  -  дышло  им  в
печень! Их хваленый "аллисон" работал так мягко, что на слух  определить
перегрузку движка было нельзя, а следить за приборами в бою тяжело - нет
времени. Чуть отвлекся - и тебя уже сбили!
   Савинов убрал газ и  попытался  связаться  с  КП  полка.  Связь  была
хреновая, но он все же  передал,  что  сбил  двоих  и  есть  проблемы  с
мотором. Некоторое время эфир молчал, а затем сквозь  хрип  и  завывания
пробился голос комполка: "...  есятый!  Десятый!  Держись!  К  вам  идет
помощь. Как только подойдут - выходи из боя! Как понял? Повторяю..."
   - "Лето", это Десятый. Вас понял! - Оставалось только надеяться,  что
неведомая помощь подойдет скоро.  Когда  он  выруливал  на  взлет  -  на
аэродроме не оставалось ни одного самолета. Хотя это могут  быть  ребята
из 78-го ИАП , в котором он воевал до недавнего  времени,  пока  его  не
перевели во второй Гвардейский, командиром эскадрильи...
   Перед тем как покинуть спасительные  облака,  он  снова  взглянул  на
приборы. Обороты больше не падали. Ну, может, еще повоюем...
   Возможность  представилась  сразу  же.   "Киттихаук"   вывалился   из
облачности прямо над парой "мессеров". Те ли это самолеты, что  гонялись
за ним, или другие, - неважно. Ну, держитесь, гады!  Савинов  спикировал
на  ведущего.  Пулеметные  трассы  дымными  шильями  пронзили  пятнистый
фюзеляж,  брызнуло  в   стороны   остекление   кабины.   "Сто   девятый"
перевернулся через крыло и камнем пошел вниз. Летчик, похоже,  был  убит
сразу. Его ведомый поспешно отвернул и стал уходить, хотя имел  неплохой
шанс отомстить за командира - русский истребитель после  атаки  оказался
ниже него. Сделав ему вслед неприличный жест, Савинов  заложил  глубокий
вираж... и тут мотор окончательно сдох. Судя по приборам, давление масла
стремительно  падало.  Обороты  тоже.  Под  крылом  проносились  корабли
конвоя. Высота - метров пятьсот. Стало ясно, что до берега не дотянуть -
надо прыгать, пока хватает высоты. Он попытался открыть фонарь кабины  и
похолодел - заклинило! Видимо, обломок взорвавшегося  "Юнкерса"  все  же
зацепил самолет. Он попробовал снова. Бесполезно, заклинило  намертво  -
да и высоты уже нет...
   Все как-то  замедлилось.  Совсем  близко  летчик  увидел  седые  валы
Баренцева моря, такие холодные в мае... "Вот как все кончается, Сашка, -
двадцать два сбитых фрица,  звезда  Героя  и  вся  любовь..."  Почему-то
всплыло  в  памяти  лицо  немецкого  пилота,   подбитого   недавно   над
аэродромом. Когда нашли  его  парашют,  он  уже  умирал.  Суровое  лицо,
спокойное - не такими Савинов представлял себе фашистов. Их  все  больше
показывали в кинохронике какими-то уродцами. Рыцарский крест  на  шее  и
пятьдесят две отметки побед на  киле  "Мессершмитта".  И  взгляд...  Так
когда-то смотрел отец.  Савинов  помнил  своего  отца  -  хотя  вырос  в
детдоме.
   Немец что-то сказал. Что-то важное - Савинов попытался вспомнить...
   В следующий миг грохочущие валы моря ударили в его самолет. С треском
лопнули плечевые ремни, прицел оказался вдруг прямо перед глазами,  и...
наступила тишина.
 
Глава 2 
ПОХОД ОЛЬБАРДА. ПОЛУНОЧНОЕ МОРЕ 
 
   ... И скот падет, и близкие уйдут, все люди смертны;
   Я знаю, лишь одно бессмертно: слава великих дел...
   Кодекс чести викингов
 
   Урмане  появились  из  предрассветной  дымки  как  призраки.  Драккар
прятался под береговыми утесами, и его черный корпус был  на  фоне  скал
незаметен. А тут еще туман...
   Море лежало совершенно спокойным, что редко случается в  такое  время
года, и звуки летели по воде далеко. Сначала, на один лишь миг,  Ольбард
решил, что плеск весел, который доносился со стороны  берега,  это  эхо,
отраженное от скал. Однако чутье говорило о другом. Еще с заката боевыми
барабанами в сердце билась тревога. Предчувствие всегда выручало князя в
таких случаях - не подвело и на этот раз. Он спустился с кормы и  тронул
за плечо одного из воинов.
   - Храбр, скажи всем,  пусть  взденут  брони.  Только  тихо.  За  нами
идут...
   Воин кивнул и бросился к  остальным.  Через  краткий  миг  на  палубе
"Змиулана" началось быстрое множественное движение.  Воины  вооружались,
меняли друг друга на веслах, готовили луки и  стрелы.  Ольбард  приказал
убрать мачту, вернулся на корму и стал ждать,  уже  вооруженный,  как  и
человек, стоявший на руле. Кормчего  звали  Диармайд.  Он  был  родом  с
Эрина, большого острова в Закатном океане, рядом с землей Бриттов. Кроме
него в дружине  Ольбарда  было  еще  несколько  данов  и  свеев,  однако
большинство составляли русы, которых другие славяне звали варягами.
   Плеск чужих весел приблизился, и сквозь  туман  проступили  очертания
драккара. Он был не меньше "Змиулана". Заполнявшие его палубу воины дико
завыли,  увидев  убранную  мачту  на  лодье  русов  -  противник   успел
подготовиться к бою. Но викингов было больше сотни - они  вышли  в  море
ненадолго, почти без припасов. У Ольбарда на "Змиулане" всего  семьдесят
- в дальний поход много не возьмешь.  Викинги  на  это  и  рассчитывали,
напали смело. Русы далеко от дома - урманские дозорные на скалах  узнали
"Змиулан" по приметному парусу и носовой фигуре. Не ведая, что у  славян
два корабля. Только второй шел мористее, и с берега его не заметили...
   На драккаре загремел барабан. Вода  вспенилась  под  ударами  длинных
весел. Урмане столпились на носу, готовые метать крючья, чтобы сцепиться
с лодьей. Их оружие отражало лучи рассветного  солнца.  Ольбард  заметил
нескольких, готовившихся к бою без доспехов, в одних плащах  из  волчьих
шкур. Ульфхеднары!
   Он  поднял  руку.  Стрелки  наложили  на   тетиву   тяжелые   стрелы,
приготовились. Оба корабля стремительно сближались, и стало  видно,  что
драккар явно нацелился срубить русам весла  по  правому  борту.  Ольбард
усмехнулся. Викинги действовали по накатанной колее, без выдумки.  Такие
маневры проходят разве что против тех, кто  от  ужаса  заранее  посчитал
себя мертвецом. Русы - не таковы.
   Урмане уже совсем близко. Орлиная  голова  на  носу  драккара  грозно
раскрыла клюв. Стоявший рядом с ней викинг в богатых доспехах  метнул  в
Диармайда копье. Тот спокойно  уклонился,  продолжая  управлять  лодьей.
Ветер трепал его черные волосы -  ирландец  редко  надевал  шлем.  Копье
вонзилось в палубу у самого борта. Пора!
   Взревел боевой рог. Гребцы  левого  борта  пропустили  гребок,  а  на
правом воины  налегли  на  весла.  Диармайд  переложил  кормило  вправо.
"Змиулан", накренясь, рыскнул влево и замедлил ход.  Брошенные  урманами
крючья попадали в  воду.  С  драккара  полетели  проклятия.  Ульфхеднары
завыли волками. Ольбард опустил руку. Зазвенели тетивы. Лучники целили в
оборотней. Викинги прикрылись щитами, а ульфхеднары завыли еще громче  и
принялись клинками отмахивать стрелы. Ольбард снова усмехнулся - он знал
своих  воинов.  Лучники  внезапно  перенесли  стрельбу  на   одного   из
оборотней, которого украшал роскошный боевой пояс из золотых пластин. Ни
один человек, будь он трижды оборотень, не сможет  на  таком  расстоянии
отбиться мечом от нескольких мастеров лука.
   Так  и  случилось.  Дождь  из  стрел  обрушился  на  златоопоясанного
ульфхеднара. От нескольких он отмахнулся, но с десяток  поразили  его  в
ноги и живот, две вонзились в шею и одна в правый глаз. Его швырнуло  на
палубу, но он снова вскочил, размахивая мечом, и хрипло взлаял. Кровавая
пена пузырилась у него на губах, но он не чувствовал боли.  В  следующий
миг еще две стрелы ударили его в лоб. Он  рухнул  навзничь  и  исчез  за
бортом...
   С драккара тоже летели стрелы и копья. Метательный топор  вонзился  в
щит Ольбарда. Князь выдернул его и отправил обратно. Снова проревел  рог
- Диармайд знал свое дело. Гребцы налегли на весла, и "Змиулан" рванулся
вперед.  Урмане,  проскочив  мимо,  подставили  борт,  и   теперь   русы
воспользовались этим. Несколько мощных гребков, и гребцы  втянули  весла
внутрь.  Ирландец  снова  переложил  кормило,  и  корабли   с   грохотом
столкнулись.  Зубастый  череп  древней  твари,  закрепленный   на   носу
"Змиулана", навис над бортом драккара.  Викинги  не  успели  убрать  все
весла, и те, ломаясь, калечили воинов. Борта кораблей проскрежетали друг
о друга, крючья взлетели и впились, намертво связывая их,  и  почти  две
сотни человек с яростным воплем ошиблись в смертельной битве.
   Вначале бой шел на равных. Солнце вставало,  разгоняя  туман.  Клинки
взлетали и падали, с треском раскалывались щиты. Неистовый грохот и звон
битвы, вой умирающих и рык сражающихся бойцов далеко  летели  над  тихой
водой. Шум боя всполошил  птиц  в  скалах  фиорда,  и  они,  крича,  как
проклятые богами души клятвопреступников, поднялись в воздух.
   Перекошенные палубы кораблей заливала кровь. Ее терпкий запах  пьянил
сражавшихся не хуже вина. Оставшиеся в живых ульфхеднары волками выли  в
самой гуще схватки. Оба получили уже по десятку ран, в  щеке  одного  из
них торчал обломок стрелы, но это, казалось, никак не сказывалось на  их
боеспособности.
   Хряск, лязг, топот ног.  В  щит  с  гулом  ударяет  копье.  Вскользь!
Ольбард рубит сплеча. Противник дико воет - меч руса рассек  ему  бедро,
но викинг продолжает бой. Его топор взблескивает  у  самых  глаз.  Князь
прыгает вперед. Удар щитом! Викинг опрокидывается навзничь. Лезвие  меча
пронзает его шею... Храбр рубится на топорах с  рыжеволосым  гигантом  в
чешуйчатой броне. Оскальзывается в крови... Диармайд прыгает через него,
бьет ногами в щит рыжего. Отбрасывает. Храбр успевает подняться...
   Вот один из ульфов, сразив кого-то из русов, сталкивается  с  Эйриком
Златой Шлем. Эйрик из данов, он уже сражался с оборотнями... У  Ольбарда
на пути возникает викинг в богатых доспехах. Его борода заплетена в  три
косы. Золоченые доспехи заляпаны кровью.  Вождь!  Ольбард  принимает  на
окованный железом край щита первый удар... Хрип, звон. Под ноги  катится
чье-то тело... Кажется, прошло уже много часов, но солнце еще  невысоко.
Враги продолжают напирать...
   Справа налетает еще один противник, вождь викингов усиливает  натиск.
Ольбард шагает влево, ставя врагов в линию.  Стрела  свистит  над  ухом.
Клинок вождя задевает ногу... Рус усмехается в третий раз... Ревет  рог.
Эйрик вонзает свою секиру в череп ульфхеднара. Нечеловеческий вой... Рог
ревет снова. Это "Пардус"!
   Вторая лодья, появившись, словно из солнечных лучей, заходит драккару
с другого борта. Снова взлетают крючья. Дружина с криками прыгает  через
борта на палубу вражеского корабля. Викинги окружены...
   Через несколько часов лодьи  русов  ушли  на  северо-восток,  оставив
позади себя  гигантский  плавучий  костер.  Погребальное  пламя  пожрало
драккар с орлиной головой и  вождя  викингов  со  всеми  его  воинами...
Дружина Ольбарда потеряла тридцать человек, и очень многие были  ранены.
Это был самый тяжелый бой за весь поход, в  котором  русы  прошли  вдоль
берегов страны свеев и урман, ища морской путь с полуночи к  озеру  Нево
Они шли в те места, где солнце летом не садится за горизонт, а  огромные
рыбы, размером поболее лодьи, выставляя  из  воды  свои  гладкие  спины,
пускают вверх водяные  струи...  Ольбард  стоял  на  носу  "Змиулана"  и
смотрел на Восход. Где-то там  крутые  берега  Скандии  поворачивают  на
Полудень, а потом и на Закат. Там Полуночное море соединяется  с  Белым,
на берегу которого дружина Ольбарда  ставила  во  время  первого  похода
каменный знак. Теперь нужно его найти...
 
Глава 3 
САГА О СТУРЛАУГЕ 
 
   Ветер треплет усталые флаги,
   Флаги гнева и флаги беды.
   Изготовив оружье к атаке,
   Копьеносцы равняют ряды.
   Под печальные вопли волынок,
   Щит к щиту - шаг навстречу судьбе.
   Но тяжелая поступь дружины
   Не примнет и травинки... Тебе
   Не оставить следа в этом мире,
   Жребий брошен, и круг завершен.
   Окровавленной сталью секиры
   Взгляд последний твой был отражен...
   Смерть воина
 
 
   - Похоже, нас здесь ждут!
   Изогнутый нос корабля с грохотом рубил волны. Человек, который только
что говорил, стоял рядом с Ингольвсоном и смотрел вперед. На его  голове
влажно поблескивал стальной шлем с полумаской и нащечниками,  увенчанный
фигуркой дикого кабана. Ветер  трепал  складки  плаща,  скрывавшего  под
собой пластинчатый панцирь. Стурлауг тоже был вооружен, как и  весь  его
хирд.
   Стурлауг,  сын  Ингольва,  прозванный  Трудолюбивым,  был   могуч   и
рыжеволос. Свое прозвище он получил за  особую,  даже  среди  норманнов,
любовь  к  рискованным  походам  и  предприятиям.  Большинство  из   них
оказывались удачными, и хевдинг был богат. Его  хирд  состоял  почти  из
четырех, а то и пяти сотен бойцов и выходил в походы на шести  кораблях.
Однако в этот набег Ингольвсон отправился на двух.
   Корабли подходили к острову. "Ворон" то и дело вырывался  вперед,  но
"Рысь" снова нагоняла его и шла вровень. Береговая линия была видна  как
на ладони. Широкие полосатые паруса, наполнясь ветром, натужно гудели.
   - Мы обгоняем волну! Хороший ход.
   Стурлауг промолчал, разглядывая прибрежные скалы. На одном из  утесов
выделялись неподвижные фигуры в  белом.  Их  присутствие  настораживало.
Ингольвсон почувствовал в своем сердце пробуждение гнева. Он отметил про
себя это ощущение и по-волчьи оскалился.
   - Они знают, зачем мы идем, Хаген.
   - Конечно, - воин хлопнул рукой по  изогнутой  балке,  венчающей  нос
шнеккера. На ее конце, на фоне низких туч зловеще вырисовывалась искусно
вырезанная из дерева голова ворона. - Жрецы знают наши обычаи,  -  Хаген
смотрел на скалу, где все также неподвижно маячили белые фигуры. На  его
губах появилась слабая тень улыбки.
   - Тогда почему не видно воинов? Вряд ли они отдадут  нам  свое  добро
без драки. К тому же это было бы скучно. Побывать в Великом  Бьярмаланде
и не подраться!
   Хаген засмеялся. Морские брызги украсили его сияющим ореолом. Он  был
молод и красив, женщины боготворили его, а впереди ждал бой  -  что  еще
нужно  мужчине?  Стурлауг  немного  позавидовал  его  беспечности.   Его
собственная юность была позади. Вот и сын уже воин...
   - Отец, ведь это храм Имира. Не отомстят ли боги?
   Не так уж и беспечен Хаген. Стурлауг фыркнул, словно  тюлень,  -  сын
удивил его.
   - Плевать мне на этого выродка! Мои боги - Один и Тор! Разве не  Один
в древние времена убил Имира?! Один - мой бог, а Имир -  труп!  Когда  я
боялся мертвых?
   Хаген пожал  плечами.  Доспехи  звякнули.  Стурлауг  некоторое  время
пристально разглядывал лицо сына, ища признаки слабости, и, не найдя их,
отвернулся.
   - Ну а если они  попробуют  колдовать,  -  он  выразительно  погладил
лезвие секиры, - у меня найдется кое-что в ответ.
   Хагену  показалось,  что  отец  все  же  хорошо   сознает   опасность
предприятия, в которое он ввязался, и последняя фраза  была  им  сказана
скорее для себя. Сын Стурлауга был молод, но он уже - Хаген Молниеносный
Меч, а прозвища, подобные  этому,  хирдманы  давали  редко.  Обычно  эти
прозвища были скорее ироничными,  чем  уважительными.  Как  отцовское  -
Трудолюбивый.
   Непревзойденному  искусству  владения   оружием   Хаген   Стурлаугсон
обучился в Ирландии. Но это было давно. Канул в туман прошлого тот день,
когда встали из-за окоема  прекрасные  берега  Зеленого  Эрина  и  Хаген
встретил свою первую любовь... Он тряхнул головой, прогоняя видения.
   Остров был уже совсем рядом. Шпили и купола огромного храма  скрылись
за береговыми утесами. Только самый высокий из шпилей  серебряной  иглой
пронзал низкие клубящиеся облака. Отец прорычал команду, и рей с парусом
опустили на палубу. Воины налегли на весла,  и  корабли,  лавируя  между
каменными глыбами, торчащими из вспененных волн, проскользнули к берегу.
Едва киль заскрипел по песку, Хаген прыгнул  за  борт.  За  ним,  лязгая
оружием,  посыпались  воины.  Вода  была  холодной,  но  он  не  обратил
внимания. Волны толкнули его к берегу, и он  двинулся  вперед,  держа  в
каждой руке по