Она с горечью вспомнила, что не властна здесь над вещами. Будучи бесплотной, Ярина не в силах сдвинуть весло или даже поднять маленькую деревянную ложку. Вот и в первый раз: ведь это Рысенок отворил перед ней двери в горницу, где лежал раненый Александр. Иначе она не смогла бы войти... "Погоди-ка! - сказала она себе. - Рысенок! Ведь он-то не спит..."
     Яра стремительно выскользнула из шатра.
     - Рысенок!!!
     Весин вскинулся, вытаращив от удивления глаза. Его левая рука вновь сотворила оберег от темных сил. Как и в прошлый раз, увидев действие знака, он сразу успокоился, улыбнулся и тихонько сказал:
     - Здравствуйте, Ярина Богдановна! Давно что-то вы к нам не заглядывали... А Олександр-то Медведкович спит сейчас. В воде холодной долго пробыл... Ну да худшее позади уж...
     Яра скользнула ближе, и молодой воин, что сидел рядом с Рысенком, вдруг встрепенулся и начал озираться по сторонам. Видимо, что-то почувствовал. Ярина с удивлением поняла, что воин этот - девушка!
     Захотелось спросить о ней у стрелка, но силы уже на исходе, и скоро волей или неволей, а придется возвращаться назад. Значит, надо поспешить.
     - Выручай, Рысеночек! Воеводу твоего силы злые за Кромку утянуть хотят! Не слышит он меня совсем! Подскажи, что делать, - ты ведь не прост, многое видишь...
     - Вот оно что! - Рысенок полез пятерней в волосы. - А я-то гляжу: сам не свой Олександр Медведкович! Вот откудова злые ветры дуют!.. А почто его тянет туда, ведомо ли?
     - Да как же... - И Ярина принялась рассказывать.

***

     Как ни странно, но наутро Савинов почувствовал себя почти в норме. "Неужели такое купание - и пройдет без последствий? Чудеса!" Ничего не болело, только руки и ноги слушались плохо. Будто отлежал...
     Сашка весь изматерился, пытаясь одеться. В конце концов это ему удалось, и штаны с рубахой были побеждены...
     Выйдя наружу, Савинов остановился, ошеломленный увиденным. "Впрочем, чего ты ожидал? Нас же накрыло - дай Бог! Странно, что вообще на плаву остались... Хотя с таким огрызком вместо мачты далеко не уедешь. Надо что-то придумать..."
     Он поковылял на корму. Ратимир приветствовал его взмахом руки. Голова седого варяга была обвязана тряпицей, сквозь которую проступали бурые пятна. Сашка кивнул на повязку и спросил:
     - Когда это тебя?
     Кормчий глянул на него с сомнением, будто подтвердились его худшие предположения.
     - Прав весин, ничего ты не помнишь. Волна, видать, тебе память отшибла.
     Сашка нахмурился:
     - Да что вы все загадками разговариваете? Ну не помню, так расскажи!
     - Отчего ж... Как нас в первый раз накрыло, волна сбила меня с ног. Кормило мотнулось - и прямо в лоб мне... Ты же подскочил, помог подняться, и мы вместе стали лодью носом к волне поворачивать. А потом нас накрыло второй раз. И смыло тебя... Воины к тому времени все крючья уже порубили, и драккар, что с нами сцепился, пошел ко дну... Потом мы гребли, ставили запасной парус. А посреди ночи Рысенок завопил, что чует тебя в волнах...
     - Понятно... - Савинов помолчал. - Много народу потеряли?
     - Нет, Медведкович. Вот если б не твой приказ держаться да сбросить брони - половина б утопла. Никто ведь ничего и сообразить не успел. В самый-то разгар боя... Потеряли всего шестерых, да с десяток человек поранено. И утонуло трое... Кстати, у нас полон. Пятеро данов, что у нас на палубе оставались, не успели обратно перескочить. Их счастье, а то бы утопли с остальными... Эти пятеро работали вместе со всеми, и на веслах, и с парусом.
     - Значит, по Правде, придется их отпустить, - решил Савинов. - Или, ежели захотят, взять в дружину... Куда сейчас правишь?
     Ратимир, прищурившись, посмотрел на солнце, встающее слева по корме.
     - Ночью ветер переменился, а то можно было на Волин пойти. Ольбард давно там, наверное. А нам придется в Рерик возвращаться. Ветер теперь туда, а с таким парусом только по ветру и ходить.
     Сашка усмехнулся про себя: "Действительно", однако вслух произнес другое:
     - Обломок реи, с которым я плавал, за бортом остался?
     - Нет, воевода, тебя ведь от него не оторвать было. Так вместе и выволокли...
     - А раз он здесь, почему бы нам не вернуть его на подобающее место? Обломок реи на обломке мачты - глядишь, и с парусом управляться понемногу сможем.
     Ратимир озадаченно поскреб в затылке:
     - И то верно! Как же это я проглядел...

Глава 5
Проба крыла

     Смотри мне в глаза,
     Мне нужен твой взгляд.
     Сегодня я способен дать бой,
     Сегодня я трезв.
     Я говорю тебе:
     Сделай шаг.
     Пока деревья спят,
     Ты можешь верить мне...
     Константин Кинчев

     К полудню волнение на море почти успокоилось. Но ветер задувал неплохо. Искалеченную мачту "модернизировали" по Сашкиному проекту, и "Медведь" пошел быстрее. И это было совсем неплохо, потому что в шторм исчезло несколько бочонков с пресной водой и еще в нескольких вода оказалась подсоленной.
     Савинов проверил запасы продовольствия и попытался сделать расчет на оставшиеся два дня пути. Как закончил, к нему подошел Рысенок. По всему видно - хочет сообщить нечто важное.
     - Что у тебя?
     - Тут такое дело, - парень чуть замялся, подбирая слова, - я... В общем, Ярина Богдановна мне привиделася...
     - Когда?!
     - Да вот пока ты, Медведкович, спал, она и приходила.
     - И что? Она сказала что-нибудь? Здорова ли? Да не молчи ты!
     - Сказала: тянет тебя за Кромку. Сказала: можешь совсем уйти...
     - Почему же она ко мне не пришла, не сказала сама?
     - Не слышишь ты ее... - тихо сказал Рысенок. - Уж очень крепко держит тебя Кромка. Я думал: то думы твои... А вот оно как. Она ведь пыталась, звала... Не долетают ее слова...
     - Но ведь раньше я слышал! - Савинов вдруг понял, что ему страшно. Он тут носится, как дурень с писаной торбой, со своим выбором, а выходит, выбора уже и нет!
     - То раньше, Олександр Медведкович... Раньше совсем другое дело было. Ты лучше припомни: что случилось после того, как поранили тебя? Ведь тогда я тоже видел жену твою, Ярину Богдановну, как она ночью к тебе беспамятному приходила. Я ж тогда на страже у двери стоял, узнал ее да впустил... У нас дома многие так могут: кудесники или женщины-большухи, которые в роду старшинство имеют. Мать моя так же делала, когда отец на охоте пропал...
     "Так все-таки не сны это были! - На душе от этой мысли стало теплее. - Не сны... А что случилось с тех пор..." И Савинов вспомнил. Впрочем, тут и вспоминать нечего! Единственное, что было ну просто из ряда вон, так это когда его выбросило в Тот мир прямо с борта лодьи, посреди шторма. Наверное, это оно и есть - то самое усиление "тяги Кромки"! И если рассуждать логически, дальше будет еще хуже...
     - Ну и что присоветуешь? - мрачно спросил он.
     - Не знаю я, воевода, что тут присоветовать... - Рысенок почесал белобрысые патлы, испачканные оружейной смазкой. - Насчет Кромки - то дело твое. Я об этих вещах мало знаю. Хотя наш старый кудесник, сказывали, мог оттуда людей возвращать. Значит, как-то противиться тяге этой можно... А насчет того, что жены своей зова не слышишь, так, может, у нее просто сил недостает. Исхудала вся - видать, нездоровится ей... Может, ты сам позовешь? Глядишь, и вскроется стенка-то?
     - И как звать? - быстро спросил Савинов. Рысенок с сомнением посмотрел на него: не шутит ли воевода? Ужель сам не ведает?
     - Давай рассказывай, - подбодрил его Сашка. - Я и ваши методы, способы то есть, знать хочу. Чтобы не разминуться с ней где-нибудь в горнем Мире...
     Объяснение, видимо, парня устроило, потому что он деловито и обстоятельно принялся излагать свою методику. Она оказалась на диво простой. Садишься или ложишься так, чтобы тебе никто не мешал. Неплохо, чтобы рядом была вода, в которую можно глядеть, или костер, хотя можно использовать и облака и звезды. Садишься и вслушиваешься в себя, пока не услышишь каждую жилку и самые малые токи крови. Тут главное не уснуть, а смотреть на помощника, то есть на воду, огонь или ветер, и дать ему унести себя туда, куда желаешь. Занятие это опасное, поэтому неплохо сказать заговор или заклятие, чтобы стихия не занесла куда-нибудь за тридевять земель. Но если Силы много, тогда достаточно просто держать перед мысленным взором место, куда хочешь попасть, и человека, которого зовешь.
     - Значит, так. Сажусь в затишке, прислушиваюсь, потом представляю себе наш двор в Белоозере...
     - Нет-нет! Зачем в Белоозере? Да я ведь не сказал тебе... Ярина Богдановна с братом своим Жданом в Ладогу подалась. Надеялась, видно, что ближе будет к тебе и услышишь ты ее. И мы никак мимо Ладоги не пройдем! Вот вы пораньше и встретитесь...
     - Погоди-ка... Как же быть? Я ведь там никогда не бывал. Кто знает, где они остановятся?
     Рысенок в первый раз за весь разговор улыбнулся.
     - Так ведь, воевода, Силы тебе не занимать, коли бурю прогнал! Просто думай о жене, держи в мыслях - и донесет тебя к ней в единый миг.
     - Вот как... Ну, спасибо тебе, брат! А больше она ничего не просила передать?
     - Да вроде все я сказал... Видно, любит тебя крепко! У нас вот обычаи иные: жены сами мужей выбирают, и ежели какая вот так места себе не находит, значит, люб ей охотник до беспамятства. Бори, воевода, тягу ту! Сильнее бори! Верит она тебе. Ждет.
     Савинов еще раз молча сжал крепкую ладонь стрелка. "Спасибо, брат!" Рысенок по-детски открыто улыбнулся и пошел было на свое место, но вдруг обернулся и сказал:
     - Ежели что, я всегда рядом. Может, помочь чем надо будет...

***

     К вечеру Сашка совсем выбился из сил. Может, сказались приключения прошлой ночи, может, нервное перенапряжение. Уже проплывали мимо высокие утесы Руяна - лодья шла теперь на юго-запад к Рарогу, а Савинов все сидел у мачты, пытаясь в очередной раз отправиться в мысленное путешествие на северо-восток. И ощущение у него было такое, будто мешки целый день грузил.
     Но ведь получилось! Он видел ее! Видел, что Ярина сидит на крыльце небольшого дома, окруженного лесом. Видел, как она бледна, как заострились ее скулы - и впрямь похудела! Увидеть получалось легко, а вот остальное... Какая там стена! Преграда, что встала между ними, была крепче любой стены. Сашка пытался коснуться Ярины, но его раз за разом отшвыривало назад. Стена была даже не между ними. Она непроницаемым коконом окружала самого Савинова. В конце концов он устал и просто сидел возле мачты, бессильно уронив руки и прикрыв глаза, а в голове тупо вертелось бесконечное: "Вот ведь, вот ведь, вот ведь..."
     Неудачной вышла проба крыла. Нет, конечно, он станет бороться. Сопротивляться изо всех сил, чтобы его не утащило, не уволокло туда, в Тот мир, где война, где с треском расседается земля, принимая в себя каленое тело снаряда, где жаркими факелами падают горящие самолеты, где небо чернеет от дыма. Сашка понял уже, что не хочет туда. Не хочет возвращаться обратно. Его место здесь! Но он знал, что непонятная сила в один совсем не прекрасный день снова предъявит на него свои права. И он, Савинов, будет вынужден сражаться с ней, чтобы остаться там, где находится его сердце. А сердце его - в маленьком домике на опушке леса, в руках у рыжеволосой женщины, которую Сашка любит так, как не любил никогда в жизни...
     Но он, зависший меж двух миров, не знает, насколько еще хватит его сил, чтобы держаться на этой призрачной грани. Оба мира предъявляют на него свои права. Один - чтобы вскоре убить, - Сашка не сомневался в этом, а второй - чтобы тоже убить в конце концов, но сначала подарить дом, верность и любовь. И Савинов уже без колебаний выбрал бы этот мир - он терпеть не мог, когда решали за него. Но, возможно, теперь уже поздно...

Глава 6
Возвращение

     Порывом ветра над волною белопенной,
     Листвой осенней и апрельским
     Громом первым
     Я призываю день, который завтра будет,
     И, призывая, говорю:
     Все будет так, как я велю!..
     Песня Сирены
     Из кинофильма "Выше радуги"

     Лодьи Ольбарда возвращаются! Ладога забурлила, как растревоженный муравейник. У многих ладожан родичи в дружине Синеуса. Другие ждут известий от друзей. Купцы, те надеются на барыши. Не было еще, чтобы князь возвратился из похода без добычи!
     Ярина приехала на пристань в сопровождении Тверда и Юрка. Хотя ехать ей не хотелось. Но она понимала, что посланцы от князя все равно найдут ее, чтобы сказать то, во что Яра никогда не поверит...
     Она огляделась. Кажется, полгорода собралось здесь. Новости летят как на крыльях, да и кто ж не знает белоозерскую дружину и князя Ольбарда Синеуса! Не в каждое лето ходят варяги в такие походы. Что привезли? Какие новости?
     И сам Твердислав здесь. Посадник высится посреди толпы боевой башней. Верхами, на белом коне, важный. С ним гридни в полных доспехах. По чину и встреча! Твердислав, заметив Ярину, махнул рукою. Давай сюда.
     "А кто это рядом с ним? Так то же брат Ждан, в своей лучшей рубахе! При гривне и запястьях, нарядился как на праздник". Он тоже машет и что-то кричит.
     Ярина направила коня в их сторону. "Многого ты, Жданушка, не ведаешь еще! Думаешь, закончилось мое ожидание?"
     Толпа вдруг всколыхнулась, загомонила. Ярина обернулась. "Что?" Паруса! Из-за мыса клоком невесомого тумана выскользнула первая лодья - Ольбардов "Змиулан". Отсюда был хорошо виден Ольбард, стоящий у изогнутого носа корабля, с которого загодя снят хищный саблезубый череп <Носовые фигуры кораблей предназначались для устрашения врагов и отпугивания злых сил. При входе в свои или союзные воды их снимали, чтобы не оскорблять местных духов-хранителей и доказать свои мирные намерения.>. А за "Змиуланом"...
     Яра сама себе удивилась. Оказывается, даже зная, что сейчас будет, она продолжала надеяться: "А вдруг все приснилось? Просто дурной сон! И вот сейчас покажется из-за мыса знакомый парус..." Но нет. Все правда. Только шесть лодей подходят к пристаням града Ладоги. И нет среди них "Медведя"...

***

     Ольбард сошел на берег первым. Поклонился родной земле, честному народу. За князем, блестя оружием и убранством, сходила на берег дружина. Ладожане приветствовали воинов, девицы подносили испить, угощали калачиками. Хлеб, соль!
     Князь смотрел вокруг, но сердце его не радовалось. Он видел, как, раздвигая в стороны народ, приближаются всадники с Твердиславом во главе.
     - Здрав будь, посадник!
     - И тебе здравия, князь! - Твердислав спешился. - Как добрались?
     Ольбард хотел ответить, но вдруг узнал двоих из свиты посадника. Сын Храбра, Твёрд, стоял, держа под уздцы вороного коня, и взгляд юноши метался по лицам прибывших воинов. На коне, которого он держал, сидела жена Медведковича, Ярина. И глаза ее смотрели князю прямо в душу.
     "А ведь она знает! - понял Ольбард. - Откуда? И вообще, что она делает в Ладоге?" Ее брат Ждан, похоже, не знал еще ничего. Но его взгляд тоже просеивал толпу, и беспечная улыбка, до этого блуждавшая на губах молодого кузнеца, застыла.
     - Ольбард, что... - посадник проследил его взгляд, - что случилось?
     - Храбр погиб, Твердислав... И муж ее, - князь указал на Ярину, - тоже...
     Лицо посадника закаменело. Он медленно оглянулся. Но Твёрд уже решительно шел к ним, ведя коня в поводу.
     - С возвращением, княже! - Парень с надеждой глянул Ольбарду в глаза. - Не подскажешь ли, где отец мой?
     Князь положил ему руку на плечо:
     - Твой отец и мой друг Храбр Мстиславлевич погиб в Западной стране. Погиб в бою...
     Твёрд вскинул голову, рука его сжала повод так, что побелели пальцы.
     - Он отмщен?! - Юношеский голос зазвенел, словно парень прямо сейчас готов отправиться в путь, чтобы убийца не ушел от расплаты.
     - Да, Твёрд, он отмщен. Его побратим Александр Медведкович покарал убийцу. Но и он погиб в шторм, когда мы возвращались назад...
     Князь взглянул на Ярину и вдруг увидел, что она улыбается.
     - Ты ошибаешься, князь! Даже вещие могут ошибаться. Да, Храбр погиб, это видели многие, и многие же погребли его тело. Но мужа моего никто не видел мертвым! Он жив, я знаю это! И останусь его ждать здесь...
     "Она права!" Ольбард вдруг почувствовал то, что знал все это время, но не хотел замечать. Может, помешала мощь бури, а может, услышать это возможно было только рядом с Яриной. Тот, чья жизнь и судьба были неразрывно связаны с Ней, жив! И он вернется!

***

     Мощные, облицованные каменными плитами земляные валы крепости не менее чем на пять метров вздымались над крышами домов окружающего Рарог посада, который, собственно, и был Велиградом. Вымощенная камнем дорога вела к удобной гавани с молами и причалами. Полуденное солнце изливало щедрые лучи на башни твердыни, увенчивающие валы кремля, на людей, спешащих по своим делам, на ярко раскрашенные наличники и ворота домов. Красотища!
     Савинов специально взобрался на стену, чтобы насладиться пейзажем. И не ошибся: здесь было на что посмотреть! Пышные пастбища вокруг города, на которых пасутся стада, тяжкая мощь стен, блеск и гомон посада, звон кузен, стук топоров в порту, где ремонтируют "Медведя"...
     Сашке нравились славянские города. Впрочем, нравился ему и Хагенов борг, а уж про Бруг на Бойне и говорить нечего. Однако именно здесь Савинов видел что-то родное... Нет, не дым труб и грязь окраин большого промышленного города, а зелень садов и аккуратные хаты донской станицы...
     Как выяснилось, стольный город бодричей именуется Велиградом, а Рарог - то есть Сокол - это мощная крепость в его центре. Скандинавы называют его Рериком, а немцы - Мекленбургом. Этот древний форпост был выстроен свирепым славянским племенем еще в те давние времена, когда бодричи переселились сюда с Дуная, уходя от нашествия гуннов. Недаром крепость носила имя Сокола, покровителя местной княжеской династии.
     Сашка помнил, что в исторических книжках и энциклопедиях государства всех западных славян почему-то именовали племенными союзами. Здесь все было иначе. Здесь бодричи - ободриты, лютичи - вильцы и лужичане, были не племенами, а народами, большими и сильными, со своими святынями, множеством городов и крепостей, с династическими связями с датскими и франкскими королевскими родами. Народы эти совершали постоянные военные походы по всей Балтике и Северному морю, а в союзе с викингами хаживали и в Средиземное! Больше того, даже в Скандинавии встречались целые поселения - колонии вендов. Так-то вот!
     Однако не все в порядке и здесь...
     Савинов смотрел вниз со стены, вдыхал знакомые запахи и думал, что почти так же пахло в Белоозере и других городах Руси, в которых он успел побывать. И люди-то здесь такие же... Даже не так - те же! Потому как очень многие из тех, с кем он, Сашка, познакомился там, на востоке, имели здесь родню как минимум в третьем колене. Иные просто уехали отсюда, ища свободных пространств, потому что тесновато уже в землях ободритского княжества. Нескончаемый поток переселенцев идет от этих берегов на восток, из Руси Балтийской в Русь Восточную, ту, что со временем будет зваться Великой. Поток никогда не прерывается, лишь иногда истончаясь, но затем снова усиливается. А здесь народу будто и не убывает! <Если бы герой знал такой термин, он назвал бы это взрывом этногенеза.>
     Воины с семьями отъезжают в Киев, Ладогу, Чернигов, Муром, Белоозеро, Изборск, Полоцк. Везде примут их, неукротимых в бою, верных, отважных... Но именно эта неукротимость и погубит сию землю. Потому что ободриты ходят войной не только на датчан или немцев. С не меньшей яростью они сражаются с лютичами и поморянами, а нарождающаяся уже Польша тоже стремится прибрать к рукам все эти земли. И пока они дерутся между собой, будучи не в силах договориться, немцы копят силы.
     "Как похоже на то, что происходило в двадцатом веке! Дранг нах Остен! Какой же это, черт возьми, старый лозунг!"
     Сашка знал, что лютичи и ободриты еще создадут так называемую Вендскую державу, но и она погибнет, хотя продержится еще как минимум полтораста лет. Печально... "И чего они здесь все делят? Не дралис