о,  лагерь  совсем  затих.  Хузаре  улеглись  спать  у
костров, накрывшись плащами. Стреноженные кони медленно кивали головами,
засыпая. Хаген выждал еще немного.
   - Значит, так, брат. Ты по лесу ходить  не  умеешь.  Поэтому  за  ней
пойду я. Ты станешь меня прикрывать - вот от тех кустиков, видишь?  Едва
кто шелохнется - убей. Я знаю, как  ты  метаешь  ножи...  Главное  -  не
привлечь внимание тех - на деревьях. Иначе нам конец...
   - Хаген, ты сумеешь отбить стрелы, если станут с трех сторон метать?
   - Если один - да, но с ней - вряд ли. И то - это днем. Ночью сложнее.
А что?
   - Храбр показывал мне, но сказал, что толком научит позже, когда буду
получше из лука стрелять...
   - Понятно... - Хаген почесал бороду. - Ну, при свете это  не  сложно.
Не смотри на отдельные стрелы, смотри на всю стаю, что в  полете.  Часть
из них всегда идет мимо, но большинство - точно в тебя. Тебе надо просто
идти в то место, где стрел меньше, и отбивать лишь  те,  от  которых  не
успеваешь увернуться. Понял?.. Тебе, брат,  везет  на  обучение  в  бою.
Вспомни, медведя так же брали.
   - Ага! - Сашка усмехнулся. - Я тогда чуть не обделался... Ну,  пошли,
что ли?
   - Пойдем...
   Савинов лежал под кустом и ждал. Прошло уже достаточно много  времени
с тех пор, как Хаген отполз в  сторону  и  растворился  во  тьме.  Сашка
молился неизвестно кому, желая только одного  -  чтобы  не  вышла  луна.
Несмотря на то что поверх кольчуги  на  нем  был  надет  кожаный  чехол,
скрывающий блеск металла, он казался себе голым, лежа здесь  у  всех  на
виду... Все тихо. Один раз  ему  показалось,  что  он  заметил  какое-то
движение возле той повозки, на которую указывал Хаген... Хотя, может,  и
померещилось.
   Боковым зрением он следил за помостами на  деревьях.  Но  и  там  все
тихо. И хорошо... Пусть так будет подольше... Ему чудилось,  что  ночная
темнота шевелится, идет туманными струями, собирается в сгустки.  И  эти
сгустки дрейфуют по воздуху, причем не завися  от  направления  ветра...
Вот один хазарин  у  костра  вдруг  зашевелился,  поднялся  и  отошел  в
сторону.  Сашка  приготовил  ножи.  Послышался  звук  текущей  жидкости.
Хазарин  стоял  лицом  к  Савинову  и  с  наслаждением  облегчался.  Его
пошатывало, - видимо, он толком не проснулся даже.  Сашка  затаился,  но
тот, ни о чем не подозревая, вернулся на место и улегся снова. Не  успел
перевести дух - новое движение. Из второй повозки, откинув полог,  вылез
человек. Повертел головой, оглядываясь... и направился прямо  туда,  где
держали  Сигурни.  Савинов  сжал  в  пальцах  клинок.  Остается   только
надеяться, что Хаген услышит шаги. Хузарин, судя по силуэту - сам Кадыр,
еще раз осмотрелся и полез под полог. Там что-то  зашевелилось,  гневный
женский голос что-то произнес, и  Сашка  похолодел.  Это  не  был  голос
Сигурни! Это... Во тьме раздался дикий вой, тут же  оборвавшийся.  Ткань
полога с треском  разошлась.  Оттуда  выскочили  две  светлые  фигуры  и
метнулись к лесу. На ближайшем плете тут  же  поднялась  темная  фигура,
заскрипел натягиваемый лук. Савинов мысленно выругался -  далековато,  и
метнул нож. Стрелок крякнул и с шумом  обрушился  вниз.  Люди  у  костра
повскакали на ноги. Сашка метнул второй нож, и еще один враг упал. Полог
на повозке ходил ходуном - там продолжалась  борьба.  Потом  что-то  там
хрустнуло. Послышался стон. Пот лог распахнулся, и стремительный  силуэт
выкатился из-под него. Сашка, держа наготове еще два ножа,  приподнялся.
"Донн!" Что-то ударило его в плечо. Он перекатился в сторону и  отправил
еще одни нож на звук. Там удивленно вскрикнули. Хаген, а это был он, уже
почти достиг леса, когда зазвенели еще  две  тетивы.  Викинг  крутанулся
волчком. Блеснули мечи. Стрелы с сухим треском отлетели в стороны. Сашка
приготовил последний нож и стал отползать к лесу. У самого  его  носа  в
траву вонзилась стрела. "Вот сволочь!" Он приподнялся на  четвереньки  и
юркнул в кусты. Вскочил и побежал по дуге, направляясь к тому месту, где
скрылся Хаген и обе женщины. Одна из них - Сигурни, а вторая... В это не
хотелось верить, но гневный голос явно принадлежал Ярине.
   Навстречу ему из темноты выметнулось  копейное  жало.  Он  уклонился,
полоснул ножом. Кто-то хрипом упал. Сбоку  возник  новый  силуэт.  Сашка
воткнул в него нож и выхватил мечи. Впереди  послышался  звон  оружия  и
яростные крики. Ветви хлестали по лицу, - Савинов  ускорил  бег.  В  пол
зрения  возникло  светлое  пятно,  метнулось  в  сторону.  Он   крикнул,
предупреждая: "Сигурни, это я." Тут же второе пятно,  темное,  бросилось
на нег сверху. Сашка  рубанул  наотмашь.  Что-то  брызнул  ему  в  лицо.
Тяжелое тело рухнуло наземь.  Второе  светлое  пятно  появилось  в  поле
зрения, замерло.
   Он ухватил женщину за руку, притянул к себе. В свете  звезд  блеснули
глаза. "ТЫ?! Я знала, что ты придешь!"  Снова  тени,  сразу  две.  Сашка
швырнул девушку за спину.
   - Сдохните, падлы!
   - Харр! - взревела одна из теней и нанесла удар. Он не мог уклониться
- позади ОНА. Мечи с лязгом встретили топор.  Вторая  тень  нырнула  под
руку, заходя сбоку. Инстинктивно он подпрыгнул, сберегая ноги. Что-то со
свистом пронеслось над самой землей. Крутанулся, отшиб  еще  один  удар,
левым мечом достал вторую тень. Та завизжала, отпрянув. Враг с топором -
наседал, ловкий, быстрый.  Сашка  попятился  немного,  хребтом  чувствуя
сзади сжавшуюся у дерева Ярину. Потом метнутся вперед -  две  полупетли,
выпад! Топорище ударило его по плечу.  Враг  всхлипнул  и  осел  наземь.
Савинов отшагнул назад и, не глядя, сунул девушке в руки  короткий  меч.
Тонкие пальчики скользнули по его руке, сжали. А звон оружия спереди все
приближался. Раздался волчий вой, - Хаген вспомнил, что  он  ульфхеднар.
Клубок тел выкатился на полянку.  Вынырнувшая  из-за  верхушек  деревьев
луна вспыхнула на клинках. Серебряные  молнии  вспыхнули  несколько  раз
подряд. Клубок распался.
   - Хаген!
   - Я... - человек в черной кольчуге снова взмахнул  оружием.  Кровь  с
шелестом сорвалась с клинков и упала в траву. - Где Сигурни?
   - Здесь! - Девушка выскользнула из-за древесного ствола, бросилась  к
нему. - Ты не ранен?
   - Не знаю... Брат, надо уходить! Их здесь не  меньше  двух  сотен.  В
засаду на медведя попались зайцы...
   - Зайчатинка-то зубастая оказалась... Ты помнишь направление?
   - Да... Бежим!
   В темноте послышались крики, свист и топот ног. Савинов схватил Ярину
за руку,  и  они  побежали  вслед  за  Хагеном.  Что-то  ринулось  слева
наперерез.
   Девушка вырвала руку. Свистнуло лезвие.  Человек  хрипя  повалился  в
траву.
   - Бежим, любимая!
   И началась дикая гонка. Тьма дергалась перед глазами, оборачиваясь то
древесным стволом, то кустом, то одним из преследователей. Несколько раз
им  удавалось  оторваться,  но  их  снова  находили,  и   безумный   бег
продолжался. Предательская луна уже  светила  вовсю,  и  светлые  одежды
женщин выдавали их с головой... Снова  бой.  Круговерть  металла.  Сашка
вкладывал в удары холодную всесокрушающую ненависть.  ОНИ!..  ПОСМЕЛИ!..
УКРАСТЬ!.. ЕЕ!!!
   Тени снова отступили, воя в бессильном ужасе. Савинов не мог понять -
почему их так много. Хазар не может быть столько! От силы десятка два.
   - Александр! Позови Ворона!
   "Кретин!  Мог  бы  сам  догадаться!"  Он  заливисто  свистнул.  Через
некоторое время раздался топот копыт, затем  яростное  ржание  и  чей-то
вскрик. Какой-то ненормальный пытался остановить вороного! Кони возникли
из темноты, один за другим. Хорошо! Он привел Хагенова жеребца.
   - На конь! - заорал Сашка. И в этот момент заревел рог.
   Тьма обрушилась  грохотом  сотен  копыт.  Громовой  раскат  ударил  в
безоблачном небе, разметав звезды.
   - Пер-р-рун!!!
   Белозерская дружина рухнула на засаду со всех сторон. Началась резня.
Враги в свою очередь угодили в западню.
   - Бей! Бей!!!
   Трава поляны промокла  -  то  ли  от  росы,  то  ли  от  крови.  Утро
шествовало над лесным побоищем под лязг железа. Остатки вражеской засады
растаяли под варяжскими мечами...
   Сашка стоял, держа Ворона за узду. Ярина сидела  в  седле,  и  солнце
красило румянцем ее бледные щеки. Позади  целовались  Хаген  и  Сигурни.
Савинов деликатно не поворачивался. Девичья рука коснулась его плеча.
   - Ты сказал - "любимая" -  я  не  ослышалась?  -  она  наклонилась  в
седле... и их губы  встретились.  У  него  перехватило  дыхание.  Голова
закружилась, словно он залпом хватил  добрый  стакан  хмельного.  "Какие
сладкие у нее губы!" Они целовались и не могли остановиться. Он  бережно
снял ее с седла... Каждое касание  губ  было  глотком  свежего  воздуха,
одуряюще пряного и пьянящего. И его хотелось еще и  еще.  Занятые  своим
интересным делом, они не заметили, как из-за деревьев появились  верхами
князь и пара десятков воинов.
   - Добро! - произнес Ольбард с улыбкой. - Вы, как я  погляжу,  времени
зря не теряете. Вот, Александр, тебе и невеста  нашлась.  Хорошей  женой
будет! Я сам твоим сватом стану - мне Богдан не откажет!
   Сашка слегка растерялся. "Вот так сразу и жениться!" Но, взглянув  на
девушку, вдруг понял, что вовсе не против. И скорей, даже  "за".  Причем
очень "за".
   - Надо бы ее спросить сначала, - сказал он. -  Пойдешь  ли  за  меня,
красна девица?
   Почему-то он ожидал,  что  она  смутится,  опустит  ресницы.  Но  Яра
смотрела прямо ему в глаза, словно испытывая. Потом улыбнулась:
   - Если бы ты не позвал, я бы сама тебя попросила!
 
Глава 10 
СВАДЬБА 
 
   Я принял бы тебя любой!!!..
   Случай из жизни
 
   А потом была свадьба. Ее Сашка толком не запомнил. Точнее,  запомнил,
но какими-то отрывками,  чехардой  света  и  тени,  бренчаньем  струн  и
грохотом  разнообразных  варварских  инструментов.  Вихрем   танца,   от
которого грохотал пол  и  тряслись  стены,  здравицами,  громом  конских
копыт, когда ехали свататься и сватом был  сам  князь.  Звенела  посуда,
звонкие голоса ладно  пели,  мелькали  лица,  кубки  из  рога  сделались
бездонными  и  сколько  ни  пей  -  не   пустели.   Казалось,   какой-то
полубезумный режиссер задался целью снять  фильм  о  русской  свадьбе  и
где-то посередине, напившись  в  умат,  потерял  способность  всем  этим
руководить. И пошло-поехало. Сашке даже  не  пришлось  ни  о  чем  таком
беспокоиться, - все организовалось само собой. Сигурни непонятно  откуда
знала толк в организации таких празднеств,  хотя  всю  жизнь  провела  в
храме. Храбр носился взмыленный и  счастливый  чуть  ли  не  больше  его
самого. События закружили Сашку бешеным водоворотом, и он "А"  не  успел
сказать, как оказался рука об руку с Ярой на  коленях  перед  ее  отцом.
Богдан покряхтел для виду - как-никак любимая дочь, благословил.  Однако
видно было - доволен.
   Как выяснилось, Сашкина суженая нравом была непокорна.  От  избранных
родителями женихов нос воротила, и никакие силы ее под венец затянуть не
могли. Мать ворчала, мол, скоро и перестарком звать станут, горда  не  в
меру, неприступна.  Не  один  ушел  от  порога  не  солоно  хлебавши,  и
шептались уже родичи обойденных, мол, подавай  Богдановой  дочке  жениха
особенного, каких свет не видывал. И никому с ней не сладить, разве  что
с неба кто свалится... Бот он и свалился.
   Савинов сидел на свадебном пиру, совершенно одуревший, счастливый,  и
рассеянно наблюдал, как  веселится  народ.  Плечи  побаливали  -  каждый
норовил  хлопнуть,  поздравляя,  облапить  покрепче,  а  мужики-то   все
здоровенные. Кто-то, кажется Хаген, все бубнил  над  ухом,  наставляя  в
семейной премудрости. "Тоже мне, советчик, сам-то  без  году  неделя..."
Гости, уже "на рогах",  пьяно  пели  какую-то  незнакомую  песню.  Потом
другую, потом еще. Через некоторое время Сашка сообразил, что поют о нем
и его подвигах, про Хагена и их безумную  погоню,  про  знамения  и  еще
черт-те  о  чем.  Гудели  гудки,  гремели  нещадно  терзаемые  гусли   -
музыкантов тоже не обносили чаркой. И сквозь этот гром звон, мельтешение
лиц и гул голосов  летели  ему  навстречу  ее  странные  зелено-стальные
глаза. И он смеялись. Ярина  прижалась  к  нему  и  тихонько  попросила:
"Расскажи - как там, на небе?" И он стал рассказывать.
   О пушистых белых облаках, которые лежат под тобой чудесным ковром.  И
об облачных замках, песне мотора,  о  том,  как  дрожит  и  звенит  тело
машины, отзываясь на малейшее движение рук, и том, какая  земля  сверху.
Рассказывал о том, как взлетаешь в рассвет, когда  на  аэродроме  -  еще
ночь а наверху, в воздухе - светит солнце. О пьяняще прекрасных краях, о
хрустально сверкающем море огромных городах огромной страны и людях, что
живут в ней. Он говорил о чудесах, которые были в его мире,  и  чудесах,
что уже есть в мире этом. О театре, кино и прочих вещах, о музыке, какой
здесь не слыхивали, когда в оркестре играет в  лад  больше  народу,  чем
веселится на этом пиру. Об одном он только не рассказывал ей - о  войне,
хотя, наверное, она хотела бы и об  этом  услышать.  Но  сейчас  ему  не
хотелось вспоминать.
   Она слушала, затаив дыхание, с детским удивлением  на  лице.  Далекий
мир захватил ее своей огромностью и могуществом. Нежные пальчики  крепко
сжимали его руку, а он смотрел на нее и не мог на глядеться  и  поверить
наконец своему счастью. Смотрел, как завиваются  ее  непокорные  волосы,
упрямо  выбиваясь  из-под  свадебного  убора.  Смотрел  на  ее   улыбку,
веснушки, ямочки на щеках и нежный пушок на губе. Впивал все это глазами
и всем своим существом, словно полной грудью вдыхал свежий воздух. И  не
мог насмотреться...
   Через некоторое время Сашка вдруг понял, что давно молчит,  продолжая
зачарованно пялиться на девушку, которая, как ни странно, вот-вот станет
его женой. Она  улыбнулась  своей  неподражаемой  улыбкой  и  приподняла
бровки, - чего замолчал, мол? И тогда слова, те  самые,  которые  нельзя
выдумать или подготовить и которые приходят  в  такие  минуты  из  самых
глубин нашей души, толкнулись в его сердце и выпорхнули наружу.
   - Знаешь, - сказал он  медленно.  -  Я  только  теперь  по-настоящему
понял, что значит слово "ненаглядная"...
   Лицо ее стало не по-детски серьезным, и они поцеловались. Потом еще и
еще.  Голова  закружилась,  как  будто  самолет  его   жизни   попал   в
неуправляемый штопор и вихрем понесся к  земле.  Окружающее  подернулось
какой-то мерцающей пеленой,  в  которой  плясали  золотые  искры.  Стало
жарко, а свежесть ее губ была... как ключевая вода в знойный день, когда
пьешь и не можешь напиться. То  ли  оттого,  что  мучает  жажда,  то  ли
оттого, что вода слишком вкусна...
   Гости немедленно обнаружили творящееся  непотребство  и  одобрительно
заорали. А чей-то бас резонно предположил,  что  молодым  пора  баиньки.
Идею  тут  же  подхватили,  и  изрядно  набравшиеся  дружки  взялись  их
провожать. Пошел золотой дождь из зерна и  монет,  означавших,  кажется,
плодовитость и благосостояние. "Так ведь и  зашибить  могут!"  Сашка  не
удержался и, разрушив благочинность процессии, подхватил Ярину на  руки.
Все завопили, желая многих  лет,  детишек  и  разных  других  вещей,  от
которых покраснел бы и пьяный грузчик. Савинов, спасаясь от наставлений,
вихрем промчался по переходам и пинком отворил дверь в спальню.  Девушка
котенком  свернулась  у  него  на  руках  и,  кажется,  даже  мурлыкала,
улыбаясь. Позади не стихал шум. Народ был настроен серьезно. Есть и пить
собирались до утра. Причем не обязательно до завтрашнего...
   Он хотел было с ходу  переправить  ее  на  ложе,  но  Ярина  внезапно
напряглась, упершись ему ладошками  в  грудь.  Повинуясь  ее  молчаливой
просьбе, Сашка осторожно поставил девушку на пол. Она вдруг стала  очень
серьезной и, кажется, даже испуганной Смотрела  странно,  и  во  взгляде
снова был какой-то  вопрос...  Он  удивился.  Неужто  девственница  еще!
Целовалась-то она смело... "Железные глаза, - не в месту подумал  он.  -
Как видно, с волей у нее все в порядке... Да в чем дело?" Осторожно взял
узкую ладошку и прижал к щеке. Поцеловал тонкие  пальцы.  Ярина  глядела
испытующе и... с какой-то надеждой. Он привлек ее к  себе,  поцеловал  в
губы, в шею,  отогревая,  успокаивая.  Почувствовал,  как  расслабляется
напряженное струной девичье тело. Мягкие ладошки пустились гулять у него
по затылку, нежно касаясь, прижимали, тянули все ближе и  ближе.  Жаркая
волна промчалась по жилам, ударила в голову. Желание  вдруг  захлестнуло
его.  Руки  стиснули  упругое  сильное  тело  девушки.   Она   судорожно
вздохнула. Они целовались дико и самозабвенно, не отвлекаясь даже на то,
чтобы снять друг с  друга  одежду.  Но  та  каким-то  чудом  сама  собой
испарялась. Кожа девушки на ощупь напоминала бархат. Ему раньше казалось
совершенно дурацким это сравнение, но теперь  он  понял,  о  КАКОЙ  коже
сказаны эти слова. "Пушистая моя..."
   Они рухнули на постель, окруженную  свежесжатыми  снопами  зерна.  Ее
ноги обвили его бедра. Сашка совершенно потерял  голову.  Казалось,  они
взлетают вместе куда-то высоко-высоко. Девичья грудь, содрогающаяся  под
поцелуями, такая... такая... Он целовал ее всю  неистово  и  жадно,  как
путник, дорвавшийся до воды в пустыне. Желание стало таким сильным,  что
в паху резануло болью. "Господи!.." Ее лицо перед глазами, страдальчески
счастливое,  искаженное  сладкой  мукой.  Губы,  приоткрытые  судорожным
вздохом...
   Они довели друг друга до безумия. Потерялись во времени, не понимая и
не желая понимать - где верх, где низ и кто из  них  кто,  позабыв  свои
имена. Рвались навстречу, как если бы их разделяло огромное  расстояние,
проникали сквозь, теряя и находя себя в  безумном,  нескончаемом  танце.
Устав,  лежали,  целуясь,  впивая  дыхание  друг  друга,  и  вновь   все
начиналось сначала. Уже солнце светило в окошко, а они  никак  не  могли
остановиться... На секунду оторвавшись от ее губ,  Сашка  приподнялся  и
увидел, что тело девушки окутывает золотое, манящее сияние. Ее кожа была
странного персикового цвета, и солнечные лучи выхватывали  из  полумрака
волшебные изгибы, окруженные  сияющим  ореолом.  "Ярина...  Яра..."  Она
смотрела на него, и глаза ее на этот раз были зелеными...
   Когда они проснулись, был уже давно белый день. Сашка поцеловал ее  и
спросил:
   - Как ты?
   Ярина улыбнулась:
   - Мне кажется, что ты все еще во мне...
   В дверь осторожно поскреблись.
   - Эй, счастливые! Не нашумелись еще? - произнес голос Хагена. -  Есть
хотите?
 
Глава 11 
РЕВНИВЕЦ 
 
   ... Ты! Ты-ты кинула, ты...
   Из песни
 
   Они сидели рядом на берегу реки и смотрели,  как  волны  ворочают  на
песке обломок  доски.  Чайки  приветственно  вопили,  седлая  восходящие
потоки. Пахло летом и свежестью. "Хорошо! Как хорошо!.."
   - Скажи, - он нарушил долгое молчание. - Чего  ты  испугалась  тогда,
ночью?
   Она подняла голову, и глаза ее отразили озерную синь.
   - Понимаешь... ты не отсюда, из другого мира. Я не знала - как там  у
вас относятся... Ну к... девичьей невинности. Здесь  мы  не  обязательно
должны выходить замуж... такими. Даже наоборот. Но у  всех  языков  свой
закон. Иные и не мыслят по другому... Почему ты смеешься надо мной?
   - Я не смеюсь, - ответил Сашка. - Я  улыбаюсь.  С  вашим  обычаем  по
этому поводу уже знаком. А у нас... У нас, наверное, это если и  волнует
кого-то, то не всех. Слишком большая страна... и  народ,  много  обычаев
перемешано. И я не отношусь к тем, кто трясется над такими глупостями...
ИI знай, я бы принял тебя любую... Был там у тебя кто-то или нет.
   - Я рада, - просто сказала она. - И кстати! - ее ноготки шутливо,  но
довольно болезненно впились ему в ухо. - Откуда это  тебе  известны  ЭТИ
наши обычаи? Кто она?
   - Ну мы ведь не по пустыне сюда  шли,  -  Сашка  осторожно  освободил
орган слуха из ее цепких пальчиков. -  Ну  ладно...  Ладно...  В  Нижнем
Волочке это было. Ясной ее зовут...
   Его опрокинули в траву и шутливо, но вполне ощутимо намяли ему бока.