в питье свое отражение. Яра снова зажмурилась и отпила. "Хорошо-то как..."
     На самом деле все было плохо. Она не смогла... Но Ждан не дал ей упасть в бездну печали и отчаяния. Снова затеребил ее, закидывая вопросами:
     - А ну сказывай, что деется? Иль занедужила? Тогда домой заворачивать надо! Недалеко еще ушли, воротиться не поздно, а до Ладоги куда дальше будет! Ну, не молчи, говори! Я ж чуть умом не тронулся, когда тебя увидел! Думал - все, нет у меня больше любимой сестрицы...
     Ярина пыталась что-то ответить, но слова вязли на языке и звучать не желали. Наконец ей удалось заставить себя, и она тихо произнесла:
     - Погоди, Жданушка, дай в себя-то прийти...
     Тот сразу замолк, крепко обнял ее, и они долго еще сидели так в тишине, пока брат не выдержал:
     - Ну так что, сестрица? Может, сон дурной али водяник на тя глаз положил? Так мы ему жертву дадим. Щас парни в лес сходят да изловят чего...
     - Нет, Ждан, то не водяник... И домой не надо, вперед пойдем... И поспешить бы. Может, если ближе будем, выйдет у меня...
     - Да что выйдет-то?
     - Плохо с мужем моим, Жданушка, пропадает он... Только вот смогу ли помочь ему, не ведаю.
     - Что, опять ранен? Опасно?
     - Нет, не ранен... А рана есть. Тянет его Сила неведомая за Кромку, туда, откуда пришел...
     - Час от часу не легче! И что ж ты сделать-то можешь, маленькая? Только себя мучаешь! С лица вон спала совсем... Вернется твой Олекса, не бойся! Справный он воин. Витязь! Что ему все эти Силы? Вот вернется и спросит: почто ладу мою голодом морили? Исхудала вон вся, извелася! А мы ему что? Тут-то по шеям и получим...
     Ярина улыбнулась. Сумел-таки братец ее немножко успокоить. И вправду, Сила у Александра великая. Может, справится? Но почему она не может до него дозваться? Что это за стена такая между ними? Отчего не пускает? Нету ответов на вопросы эти...
     - Ну что, сестрица, собираться в дорогу иль обождем?
     - В дорогу! - коротко промолвила она, надеясь, что со стороны не заметно, как сильно у нее кружится голова.

Глава 11
Зов

     Ты веришь запаху трав,
     Я - стуку в дверь,
     Но разве важно, кем были мы
     И кто мы теперь.
     Ведь в этой игре решать не нам
     И не нам назначать масть,
     Но мне кажется все же, стоит встать,
     Даже если придется упасть...
     Константин Кинчев

     Ветер нес по небу низкие сплошные облака. Ни лучика солнца, ни клочка небесной сини. Природа словно чувствовала настроение Ярины и печалилась вместе с ней. Несколько раз принимался идти дождь. Но как-то неуверенно, будто сомневаясь. Мелкие теплые капли дробили поверхность волны, оседали на щеках, мешаясь со слезинками. Ярина почти не замечала их, сидела, пригорюнясь, у смоленого борта лодьи и отрешенно смотрела на воду. А дождинки обращали волны в стада снулых зверей, лениво бредущих куда-то вдаль, и хребты их казались чешуйчатыми от мелких кружочков. "Плохо, все плохо..."
     Ничего не хотелось. Ни есть, ни спать, ни разговаривать. Ждан несколько раз пытался ее развеселить, но в конце концов отступился, когда понял, что его постоянное внимание начало ее раздражать. Смутное беспокойство, ранее таившееся где-то под спудом, теперь вышло наружу. Ей не хотелось никого видеть. Напротив, было желание убежать далеко-далеко, чтобы никто не нашел. И там тихонько поплакать всласть. Без причины, просто так... Ярина с внезапным ужасом подумала о том, что будет, когда они придут в Ладогу. Там ведь столько шумного люда, торжище, иноземные гости... Может, упросить брата, чтобы отпустил ее одну на какую-нибудь заимку собирать целебные травы и гулять в одиночестве? Там будет могучий бор, маленький ручеек и тишина. И можно просто сидеть и ждать, когда из града примчится гонец и крикнет одно, заветное слово: "Идут!" Она полетит, как на крыльях, и Ворон вынесет ее прямо на пристань, к подходящим лодьям. А ОН прыгнет через борт, подхватит ее на руки... И сразу станет так тепло и покойно... Она спрячется у него на груди и забудет навсегда о печалях да тревогах...
     Ждан подошел ближе, осторожно ступая, коснулся рукой, видно, хотел что-то сказать. Ярина ожгла его очами и дернула плечом, отстраняясь. Ладонь брата так и замерла в воздухе. На лице его отразилась растерянность: что я опять не так делаю? На миг девушка увидела себя со стороны - злой взгляд, брови нахмурены. "Что же я так? - испугалась она. - Ведь Ждан не виноват ни в чем! Он помочь пытается, да только не знает, что нет у него такой силы..." Она отвернулась, прикрывшись рукавом, чтобы не видеть обиды на лице брата. Ей хотелось расплакаться, но почему-то не получалось.
     Ждан нерешительно потоптался рядом, потом буркнул:
     - Берег-то близок уж... Как в Свирь войдем, так и на ночлег станем. - Сказал и ушел на корму.

Глава 12
Рарог

     О да, мы из расы
     Завоевателей древних,
     Взносивших над Северным морем
     Широкий крашеный парус
     И прыгавших с длинных стругов
     На плоский берег нормандский -
     В пределы старинных княжеств
     Пожары вносить и смерть...
     Николай Гумилев

     Эскадра Ольбарда быстро шла на юг. Позади остались датские проливы с их интенсивным судоходством, где почти ни разу горизонт не был девственно чист. То мелькнет вдали парус купеческого кнорра, то рыбачья лодка скользнет под берегом и спрячется в тени скал. Встречались и драккары местных ярлов.
     Расходились с ними мирно. Вендские земли рядом, войны с данами сейчас нет, а эскадра русов сильна, и связываться с ней - себе дороже. Многочисленные порты и поселения по берегам проливов манили свежей водой и пищей, изредка долетающим оттуда запахом дыма и человеческого жилья. Норвежский Каупанг, датские Роскильде и Хедебю, шведский Лунд... Но князь упорно вел лодьи на юг, к острову Руяну, где на высоком мысу возвышается священный город вендов - Аркона. А рядом, в глубине широкой Мекленбургской бухты <Бухта в описываемое время еще не Мекленбургская.> - крепость бодричей - Рарог, или, как его еще называют, Рерик. Город Сокола. По рассказам, именно отсюда прибыл в новгородскую землю князь Рюрик <Имя его и означает - Сокол. И фамильный знак Рюриковичей также изображал пикирующего сокола.> со своими воинами. Здесь живут родичи Ольбарда и многих воинов из его дружины, и можно будет отдохнуть под дружественным кровом перед последним переходом к дому. Полпути пройдено. Самая опасная половина. Впрочем, дорога мимо шведских берегов, пожалуй, не менее рискованна. Много лихого народа живет там... Но об этом будут беспокоиться позже...
     В Арконе и Рароге Ольбард намеревался пополнить свою дружину. В землях бодричей, лютичей и поморян нет недостатка в удальцах, желающих отправиться в дальние края и испытать свою воинскую удачу. Их можно встретить в дружинах многих знаменитых вождей, в том числе и скандинавских, и даже в Англии, и при дворе императора франков, и в варяжской гвардии византийцев. Всюду ценятся боевое умение вендов и их неукротимый дух.
     Однако Савинов видел здесь и другое. Слишком многие уезжают отсюда, чтобы попытать счастья в чужих землях, и слишком мало их возвращается. А германцы все усиливаются у границ вендских княжеств, потихоньку отгрызая от них кусочки территории. Они уже разгромили около двадцати лет назад княжество лютичан в среднем течении Лабы - Эльбы и даже на некоторое время наложили дань на земли лютичей. Те, правда, недолго терпели, скинули чужеземное иго... Но настанет день, когда Бранибор станет Бранденбургом, Рерик - Мекленбургом, а остров Руян - Рюгеном. От Арконы же с Ретрой останутся одни руины на высоком мысу...
     "Мысли печальные... Однако не все так плохо... Многие из здешних людей, спасаясь от онемечивания, отплывут с семьями на восток и поселятся кто в Новгородской, кто в Кривской земле, как делали это много столетий до этого их родичи, заселяя лесные края между Онегой, Ладогой, Волгой, Доном и Днепром. И в немалой степени их силою поднимется Великая Русь. Вот вам и призвание варягов... Эпизод с Рюриком - лишь миг во всей этой грандиозной картине... А все же жаль, что придется славянам уйти из этих мест..."

***

     - Эй! Двинулись! - Воин, прокричавший это, махнул рукой, и дружина Ольбарда стала спускаться с холма, что закрывал гавань от города. В первый же день после их прибытия в Рарог к лодьям пришло немало желавших вступить в дружину. И сегодня князь будет, так сказать, рассматривать кандидатуры. Но сначала, по обычаю, вожди принесут жертвы в священной роще, а уже потом начнутся испытания. Как ни странно, князь бодричей Мстивой, приходившийся Ольбарду родственником, против "оттока кадров" из своего войска не возражал. Более того - собирался помочь выбрать достойных. Впрочем, почему не возражает - понятно. По сравнению с населением княжества дружина у Ольбарда небольшая. Ну сколько уйдет с ним? Сотни полторы, не больше.
     Храм бога Войны по имени Радегаст располагался в глубине священной рощи. На лугу перед рощей собралось множество народа, и Сашка не без удивления заметил в толпе немало женщин, частью даже вооруженных. "Вот вам и амазонки - валькирии..."
     Невдалеке были разбиты шатры, и от одного из них навстречу дружине Ольбарда уже двинулось несколько всадников. Один выделялся особенно богатыми доспехами. Князь Мстивой!
     Подъехав, бодричи спешились. Мстивой оказался совсем молодым парнем, лет этак восемнадцати, однако широким в кости, крепким и ловким. Ольбард вышел навстречу, обнял родича и, повернувшись к своим, подал знак. Из рядов дружины вышел Бранивой.
     Толпа на лугу приветственно взревела. Узнали!
     - А я-то думал, кто со мною пойдет у немцев Стариград <Немецкое название - Ольденбург.> отбивать! - смеясь, произнес Мстивой. - Любят тебя боги, воевода! Ну что же, на пиру жду повести о твоих скитаниях. А сейчас нам пора. ОН ждет!
     Откуда-то привели молодого бычка, предназначенного в жертву Радегасту, и князья отправились к священной роще. Савинов воткнул древко копья в землю и приготовился ждать. По обычаю только князьям полагалось обращаться к богу в случае, подобном сегодняшнему. Сашка еще успел услышать, как хрустнул дерн, уступая нажиму твердого древка, а потом все окружающее странно содрогнулось перед глазами. Деревья священной рощи качнулись и поплыли куда-то в сторону. В ушах раздался звон, и вместо запаха свежей травы в ноздри ворвался густой дух машинного масла и тяжелых бензиновых паров. Свет солнца мигнул и погас.

***

     Ревели авиационные моторы.
     - Давай, давай, раскудрить твою через коромысло! Отъезжай скорее! - орал кто-то из технарей шоферу бензозаправщика, перегородившего рулежную дорожку. В ночном небе метались призрачные лучи прожекторов. Грохотали зенитки. Самолет, в котором сидел Савинов, наконец тронулся вперед по освободившейся бетонке и резво порулил на взлетную полосу. Приборная доска, освещенная немногочисленными лампочками, казалась слабо знакомой. "МИГ? Черт, я плохо знаю эту машину!" Истребитель был окрашен в белый цвет, с красными законцовками крыла, а на бортах были нанесены красные же стрелы и надписи "За Родину!".
     "Мать мою! Меня же снова перекинуло!" Сашка затравленно огляделся, но руки сами собой двинули вперед РУД <РУД - рычаг (рукоять) управления двигателем.>, мотор взвыл, и МИГ со все возрастающей скоростью помчался к ночному аэродрому...

***

     В затылке что-то хрустнуло. Савинову показалось, что он сейчас просто-напросто сверзится носом в траву на глазах у всех. Дружина вокруг восторженно колотила оружием о края щитов: князья уже возвращались из рощи, и по их виду можно было заключить, что знамения получены самые благоприятные. "Это ж сколько времени прошло? И я что, так и торчал здесь истуканом?"
     А вокруг уже начиналось празднество. Кто-то спешно отмеривал шагами поле для метания копий, другие ставили мишени для стрелков, волокли куда-то толстенные пуки стрел, связки жердей, какие-то свертки и мешки. Часть луга огородили веревкой на колышках для состязаний в бое на мечах и секирах. Рядом натянули на земле квадратный кусок холстины, закрепили и обвели несколькими бороздами, обозначавшими края площадки. "Вот тебе и борцовский ковер... - Сашка тупо смотрел на всю эту суету, а в голове вертелась одинокая мысль, словно шальная пуля, через амбразуру залетевшая в башню танка:
     - Неужели на это раз пронесло?"
     Рослый воин коротко разбежался, метнул тяжелое копье. Мощные мышцы на его обнаженном торсе свились жгутами. Разящее железо взлетело по пологой дуге и, пронесшись над лугом, с хрустом вонзилось точно в центр деревянного щита. Савинов прикинул на глаз расстояние. "Пожалуй, олимпийский рекорд! - подумал он. - Хорош, бродяга!" Воин вернулся на исходную позицию, и ему подали еще два копья. "Ну-ка!" Копьеносец снова взмахнул оружием, но в этот момент мишень дернулась в сторону - ее потянули за специально привязанную веревку. Копье вырвалось из руки воина и понеслось к цели. "Промажет!"
     Не тут-то было! Стальной наконечник прошиб мишень в ладони от края, а испытуемый тут же, с ходу, левой рукой метнул второе копье, и оно снова угодило в самый центр щита.
     - Любо! - заорали зрители. Копьеносец высоко подпрыгнул, взвыл по-волчьи и исполнил короткий танец победы. "Определенно хорош! Этому Ольбард не откажет!" Правда, его ждет еще несколько этапов: борьба, бег по лесу, яма, поединок на мечах... Однако Сашка был уверен: этот выдержит. Сразу видно опытного вояку. Не все такие. Есть и совсем безусые мальчишки, тоже желающие отправиться в поход вместе с пришельцами, и, конечно, не все они пройдут придирчивый отбор. Есть и женщины. Савинов не совсем понимал, зачем им это нужно. Однако таковы здесь обычаи. Ну-ну...
     Вот одна из них, с тяжелым луком в руках, приготовилась показать свое искусство. Мишень отнесли далеко - метров за триста. Девица спокойно проверила лук, поправила за плечом тул со стрелами и замерла. Левая рука с оружием спокойно опущена вниз, правая уперта в бедро. Подали знак - удар в щит... Лучная рука воительницы легко взлетела, выверяя прицел... И началось! Донн... донн-донн-доннн! Тетива загремела боевым барабаном. Фр-фр-фр-фрр! Стрелы одна за другой стремительно понеслись к цели. Правая рука так и мелькала: в тул - на тетиву, в тул - на тетиву. Даже отсюда слышно, как наконечники градом колотят в мишень и та быстренько превращается в подобие подушечки для иголок. "Ну дает! Хотя с такими плечищами - чего не стрелять-то!"
     Рядом послышался восторженный вздох. Савинов обернулся и увидел Рысенка, во все глаза уставившегося на воительницу. Он, конечно, как специалист, мог оценить ее искусство. Однако что-то Сашке подсказывало, что дело вовсе не в умении девицы ловко стрелять. Точнее, не только в этом. "Ого! А ведь парень-то попал, кажется..." Савинов улыбнулся: сейчас ведь учудит же что-нибудь. И точно! Рысенок не выдержал: вырвал из налучья свое смертоносное оружие и навскидку выпустил стрелу... На луг опустилась тишина. Все обернулись и смотрели на весского стрелка так, как будто он только что у всех на глазах сошел с неба. И не зря. Рысенок в полете подбил последнюю из выпущенных воительницей стрел...
     - Нет, ну всякое видел, - медленно произнес Сашка, - но чтобы такое!.. Ты гляди, Робин Гуд, она сюда идет. Вот как треснет тебе своим луком по шее!
     Парень непонимающе взглянул на него. Но вопрос Рысенок задать не успел. Воительница подошла ближе, остановилась в двух шагах, изучающе глядя на него. Осмотрела с ног до головы, задержавшись взглядом на мощном Рысенковом луке, и сказала:
     - Ты стрелял.
     Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Рысенок молча кивнул - я, мол. Савинов, пока весин с девушкой мерились взглядами, стал к ней присматриваться. Да, стать у нее богатырская: тяжелые плечи, бедра, пожалуй, узковаты, хотя и не без женственной округлости, грудь высокая... Однако лет ей от силы восемнадцать, а то и поменьше. Личико совсем детское. Но в карих глазах спокойная уверенность воина. Тонкий шрам, пересекающий левую бровь, девчонку совсем не портил, а, наоборот, придавал ее лицу эдакое слегка удивленное выражение. Впрочем, она, должно быть, и вправду удивлена.
     - Меня звать Лаской, а тебя?
     Рысенок назвался. Девушка кивнула, будто отметила про себя что-то. "Имечко у нее... То ли от слова "ласковая", а то ли от названия свирепого хищного зверька. Ставлю на второе - ишь глазищи какие!"
     Воительница тряхнула темной косой и сказала:
     - У тебя есть чему поучиться. В жены возьмешь? - Сказано это было так буднично и деловито, что до Савинова даже не сразу дошел смысл. В отличие от него, для Рысенка в ситуации ничего необычного не было. У него дома все так и должно происходить по обычаю.
     - Возьму! - Парень приложил к сердцу правую руку, как будто давал обет. - Ты мне люба!
     Девушка наконец улыбнулась.
     - А ты - мне! - потом посмотрела на Сашку и, углядев чуб, поклонилась:
     - Здравия тебе, воевода! Твой воин?
     - Мой.
     - В дружину возьмешь ли, коль пройду испытания?
     Савинов поглядел на Рысенка, потом на воительницу и ответил:
     - Возьму!
     Та снова поклонилась и, одарив весина напоследок ослепительной улыбкой, пошла прочь. Они смотрели ей вслед: Сашка - с интересом, а Рысенок - с восторгом. Воины загомонили, подталкивая друг друга локтями, а Позвизд приобнял стрелка за плечи и сказал:
     - Какова, а? Повезло тебе, брат!

Глава 13
Буря мечей

     Не имеет значения, в каком из миров умереть.
     Главное, как и в каком жить!
     Без подписи

     Ярлу не пришлось засылать прознатчиков к вендам. Когда он возвратился домой, то встретил там одного из своих старых знакомцев, прибывшего в его отсутствие. Знакомец был норвежским скальдом. И на пиру прозвучала сага о смерти Стурлауга Трудолюбивого. Ярл слушал, а ум его лихорадочно работал.
     "Так вот оно что! Значит, я был прав! Корабли Синеуса действительно переполнены добычей. Даже если сага преувеличивает богатства Стурлауга в несколько раз, все равно добыча получается сказочной! Если упущу ее, буду жалеть всю жизнь!"
     Ярл отпил из кубка и поглядел на гостя. Ах, как вовремя привела его сюда судьба!
     "Конечно, нападать на вендов, пока они в Рерике, глупо. Но вот когда они отправятся домой... А они наверняка отправятся: еще середина лета. Вряд ли Синеус станет зимовать у родичей. Не ровен час их князь тоже услышит о золоте. Мне ли не знать, как начинают грызть друг другу глотки даже родные братья, стоит только сверкнуть драгоценному металлу! Значит, зимовать в Рерике Синеус не будет. Пополнит запасы, наймет воинов, и домой! Значит, необходимо выслать дозоры к Рюгену..."
     Ольбард спешил. Как ни уговаривал его Мстивой остаться, чтобы участвовать в походе на Стариград, князь не соглашался. Война займет не менее двух недель, да потом снова добирать дружину, ведь битв без потерь не бывает. А Белоозеро уже который месяц без князя. Всякое может случиться. Да и Мстивой зовет не ради мечей княжьей дружины. Воинов у него самого довольно. Зовет, чтобы честь оказать - родня все же. Честь оказать да себя показать. Немцы в Стариграде еще не крепко сидят. Пяти лет не прошло, как взяли...
     Отказал ему Синеус, и, как только все было готово да выдалась хорошая погода, лодьи его вышли в море.
     И снова морской ветер хлестал волны невидимым бичом. Лодьи, горделиво вскидывая изогнутые носы, проламывали грудью серо-зеленые сверкающие валы. Но теперь эскадра уверенно шла на северо-запад. Остался позади Рарог, крепость ободритов. Всплыл по правому борту и пропал за кормой тяжкий монолит Рюгена со святилищем на высоком мысу. Слева в туманной дымке потянулись изрезанные фьордами скалистые берега Швеции. И тут кто-то из русов заметил вдали полосатые паруса.
     Ольбарду достаточно было одного взгляда на них, чтобы понять: это не случайная встреча. Погоня! Почему-то вспомнился тот драккар, что преследовал "Медведя" еще в проливах. Не те же ли самые даны? "Те же!" - сказало сердце.
     Сашка с "Медведя" тоже увидел паруса. И в этот же миг на мачту идущего впереди "Тура" взлетел червленый щит. "Враги!