то мы можем встретиться
уже на следующий год. Князь простил тебя, но он не простил твоего  отца.
И как бы нам не свидеться на палубах боевых кораблей!  Знай  -  мой  меч
тогда будет смотреть в другую сторону...
   - И мой! - скандинав беспечно улыбнулся. -  На  палубе  много  места.
Может, и ты попадешь ко мне в гости.
   Сашка рассмеялся:
   - Спасибо, я лучше как-нибудь сам... Спасибо за все... Вот, смотри  -
это тебе. Прими от чистого сердца!
   Он поднял лежащий на пристани мешок и вытряхнул на руки Хагена  поток
стальной чешуи. Кольчуга была харалужная, Богдановой работы. У побратима
загорелись глаза.
   - Княжеский дар, Александр! А мне и отдариться нечем!
   - Твоя дружба - дороже, Хаген!
   Тот погладил гладкий металл колец, покачал головой.  Потом  полез  за
пояс и достал свой рунный мешочек.
   - Вот, прими и ты! Ты знаешь, что с ними делать... Ну что  же,  давай
прощаться?
   - Давай! - Они обнялись,  и  Хаген  по  сходням  спустился  в  насад.
Сигурни уже была там. Корабельщики отдали швартовые концы и оттолкнулись
от пристани. Насад  величаво  развернулся.  Хлопнул  парус,  наполнился.
Чайки завопили, паря вокруг мачты... Тоже провожают.
   Яринка подошла, стала рядом.  Сашка  взял  ее  за  руку.  Его  пальцы
наткнулись на металл колечка, которое он  подарил  ей  еще  до  свадьбы.
Серебряная головка пантеры, кусающей собственный хвост.
   Они смотрели, как удалялся крутобокий кораблик.  И  Савинов  молился,
чтобы они с Хагеном больше не встретились. Трудно  иметь  друзей  по  ту
сторону фронта... Он надеялся, что его молитвы будут услышаны. Кем -  не
имеет значения. И почти поверил, что так оно и будет. Как водится  -  он
ошибался, но это действительно уже совсем другая история. Сашка стоял  и
смотрел вслед уходящему в неизвестное другу.  Ветер  нес  вслед  кораблю
пожелтевшие листья. Скоро зима...
 
*** 
 
   Далеко на севере могучий рыжебородый человек распахнул тяжелую  дверь
и вышел из дома. Ветер тут же сунул  ему  в  бороду  пожухлый  березовый
лист. Рыжебородый поднял голову вверх и узрел  бег  облаков.  А  в  этом
беге, из чехарды грязно белого и ясно-синего  цвета,  божественная  воля
вдруг сложила для него Руну Ингуз. И он понял, что его сын идет к нему".
Глава 6 РАТЬ
 
   В хрипе связок, в горле комом теснится крик,
   Но настала пора - и тут уж кричи - не кричи!
   Лишь потом кто-то долго не сможет забыть,
   Как, шатаясь, бойцы о траву вытирали мечи!
   И как хлопало крыльями черное племя ворон,
   Как смеялось небо, а потом прикусило язык,
   Как дрожала рука у того, кто остался жив,
   И внезапно в вечность вдруг превратился миг...
   И горел погребальным костром закат,
   И волками смотрели звезды из-за облаков,
   Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь,
   И как спали вповалку живые, не видя снов...
   Виктор Цой
 
 
   И зима пришла - многоснежная, студеная. Деревья в  лесах  трещали  от
мороза, и стены кремля,  сложенные  из  исполинских  стволов,  покрылись
серебряным инеем... Вождь  весинов  затаился.  Даже  дальние  выселки  в
княжеских владениях никто не тревожил, Вопреки ожиданиям,  не  возникали
из пурги летучие отряды весских лыжников. Не звенел набат.
   Тишина была настолько подозрительной, что Савинов начал  беспокоиться
не на шутку. Что-то еще задумал этот неистовый  Лекша?  А  вот  Ольбарда
будто подменили. После спасения  из  ловушки  князь  сделался  мрачен  и
нелюдим. Приготовления к войне велись вяло. Как будто что-то сломалось в
душе вещего князя.
   Перед первыми заморозками Ольбард засобирался на полюдье. Не  обращая
внимания на советы своих вождей, он взял с  собой  всего  сотню  воинов.
Остальных частью оставил  в  Белоозере,  а  часть  разослал  по  дальним
крепостцам. Диармайда с пятью десятками  вообще  отправил  в  Градец  на
Лаче... Храбр остался в городе приглядывать за  порядком,  а  вот  Сашку
князь взял с собой.
   Савинов с тревогой следил за происходящим.  В  последний  день  перед
выходом на полюдье он подошел было к Ольбарду с вопросом -  не  надо  ли
взять с собой побольше людей.  Князь  ответил  только:  "Нельзя  оголять
город" - и свернул беседу. Создавалось впечатление, что он больше никому
не доверяет.
 
*** 
 
   Гонец нашел вождя Рода Выдры уже на следующий день  после  того,  как
варяжский князь покинул свой город.
   Лекша с десятком стрелков возвращался из дозора. Он установил  вокруг
весских поселений непроницаемую сеть засад, засек и  тайных  засидок,  в
которых менялись опытные охотники. Он  ждал,  что  Синеус  нанесет  свой
удар. Ведь не может не знать  проклятый  варяг,  что  род  Выдры  сильно
оскудел воинами. Их теперь едва набиралось с полторы сотни.
   Однако гонец принес удивительную весть. Князь вышел  из  Велоозера  с
малым числом, беспечно. С ним всего сотня воинов.  Остальные  разбросаны
по дальним крепостцам. Свой  человек,  который  теперь  был  у  Лекши  в
варяжском стане, доносил: Синеус разогнал всех своих старых вождей,  сын
- в опале, черноволосый вальх,  самый  опасный  из  людей  князя,  услан
куда-то с малым числом воинов. Лучшего случая не представится.
   Лекша тут же отправил быстроногих  гонцов  к  своим  союзникам.  "Час
настал! Смерть варягам!" И из глубины заснеженных лесов,  верные  своему
слову, стали выходить отряды кряжистых мерянских воинов, ловких  весских
стрелков, и даже  мурома  прислала  почти  сотню  ратников,  вооруженных
тяжелыми рогатинами, бронями и щитами.
   Смерть варягам!
 
*** 
 
   На обширной поляне, где разбили  свой  лагерь  русы,  стояла  тишина.
Горели костры, и треск валежника, пожираемого пламенем, был единственным
звуком. Савинов  сидел  у  огня.  Было  тревожно.  Он  не  понимал,  что
происходит.  Почему  князь  лезет  в  глубь  враждебных  лесов  с  малой
дружиной? Почему выбрал пассивную тактику? Даже - более  того!  Ведь  на
полюдье можно было отправить Буривоя, а  самому...  Или  нет  -  княжича
посылать нельзя. Этот безумный  выдрятич  Лекша  только  и  ждет  такого
подарка. Но что же все-таки происходит? А  вдруг  Ольбард  утратил  свой
Дар?! Тогда все становится на свои места...
   Сашка поискал  глазами  князя.  Нашел.  Ольбард  стоял  возле  саней,
нагруженных добром, которое его  данники  приносили  на  княжий  суд.  В
каждой деревушке, через которую проходил отряд,  князь  разбирал  тяжбы,
судил и собирал дань. Переполненных саней набралось уже с двадцать штук.
На ночь их выстроили  кольцом.  Получилось  нечто  вроде  стены,  внутри
которой русы разожгли костры и устроились на ночлег.
   Темный силуэт воза с данью, такой же темный силуэт князя  рядом...  А
это кто? Сашка присмотрелся. Неизвестный сидел у воза  на  корточках  по
правую руку от князя. Одетый в шубу мехом наружу,  издали  он  напоминал
медведя... Кчязь слегка  повернул  голову,  сверкнула  серьга  в  ухе...
Медведеподобный кивнул. Волчий хвост на его шапке  тяжело  мотнулся.  Да
они разговаривают между собой!
   Савинов прислушался, но не смог различить  ни  одного  слова.  Это  с
его-то навыками! Ольбард и его жутковатый собеседник каким-то непонятным
образом разговаривали молча. Сколько продолжалось это общение, Сашка  не
знал. Князь все так же неподвижно стоял, "мохнатый" - сидел в тени.  Лес
- молчал, лишь изредка потрескивали деревья, да с шумом рушился с  веток
снег.  Звезды,  перемигиваясь,  с  любопытством  разглядывали   стоянку.
Тишина. Дыхание спящих... А потом вдруг  "мохнатый"  исчез.  Только  что
сидел, кивая, - и нет его. Только  обострившийся  Сашкин  слух  различил
удаляющийся в глубину леса слабый звук. Если снег плотный,  как  сейчас,
именно так шелестят на бегу широкие охотничьи лыжи... Кто это был?
 
   Ударим, как только снимутся с лагеря. Мурома пойдет ошую,  меря  -  в
центре, а мои воины - справа. Не жалейте  стрел!  У  нас  людей  всемеро
больше, а хорошо  бы  -  вдесятеро!  Лучших  стрельцов  собрать  вместе.
Рысенок? Ты - старший!
 
   Выла, ревела и ворочалась битва. Сотни ног попирали  снежную  целину,
топтали, запинаясь и скользя в крови,  тела  врагов  и  друзей.  Весское
ополчение,  подкрепленное  отрядами  мери  и  муромы,  загнало  русов  в
ловушку. Точнее, так думал весский вождь. Однако  он  ошибался.  Ольбард
позволил ему поймать себя...
   Пар клубами летел  над  сражающимися,  оседая  инеем  на  доспехах  и
шлемах. Стрелы и мечи звенели о них, высекая яркие искры. Чудь напирала,
теснила славян и, казалось,  скоро  сбросит  дружину  русов  с  высокого
речного откоса прямо на лед. Многоголосый ор стоял над  полем  сражения.
Щиты грохотали от града ударов, подобно боевым барабанам.  Русы  сбивали
строй, крепко упираясь ногами в мерзлую землю. Их было  меньше,  гораздо
меньше, но боевое умение - превыше числа.
   Сашка бился во главе своей полусотни на правом крыле. Ему уже  трижды
меняли изрубленный щит. Морозный воздух обжигал легкие. Колкие  снежинки
лезли  в  глаза.  Поддоспешная  одежда  "плавала"  в  поту.  Он  хрипел,
задыхаясь, держа  тонкую  грань,  отделяющую  человеческое  сознание  от
звериного духа. Свирепый рев рвался из груди. Враги наседали,  ярясь,  и
откатывались, воя от страха. Тяжелые копья  русов  сновали  взад-вперед,
словно иглы гигантской швейной машины, тачающей смертное полотно.  Лязг,
вой,  стук.  Сердце  колотится  где-то  в  гортани.  Щит   отяжелел   от
вонзившихся стрел и сулиц. Но строй держится - одно слово - стена!
   Крепкие, широкоплечие меряне настырно лезут вперед.  Они  тоже  умеют
сражаться в строга, и у всех есть щиты. Вот один, в плоском  полукруглом
шлеме, что-то кричит, взмахивая топором. Враги снова  бросаются  вперед.
Стальная круговерть! Чье-то лезвие задевает Сашкин шлем. В ушах звон,  в
глазах - кровавая муть. Он наугад сплеча  рубит  мечом.  Что-то  звенит,
распадаясь. Древко скользит, посунувшись над плечом... змеиный бросок...
хрип... стон. Пелена перед глазами рвется на части. Он видит, что меряне
отступили, злобно крича. Господи, сколько же...  Но  их  предводитель  с
расколотым черепом - в снегу. Еще один труп среди множества других...
   Тучи воронья с  граем  поднимаются  над  лесом.  Что?  Не  может  так
скоро... Может! За деревьями ревет рог. Раз, другой, третий. В  подлеске
- смутный блеск железа. С каждым мигом он все ярче. Из  сумрака  выходит
первая шеренга, вторая, третья. Засадный полк Диармайда, тайно собранный
из разосланных по дальним градам отрядов, выдвигается, щетинясь остриями
копий,  катится  валом,  подминая   снежную   целину.   "Р-рра!   Перун!
Перррун!!!"  Часть  чудинов  поворачивает  ему  навстречу,  кидается   с
безумной яростью. Сшиблись! Вскипело стальное  месиво,  пошло  кровавыми
пузырями. Чудины обтекают полк с флангов,  но  русы  не  боятся  -  идут
напролом. Их клинки сверкают с  быстротою  молний,  разбрызгивая,  разя,
рассекая. Они давят, рвут, напирают. Вот левое крыло врага в полукольце.
Хряск, визг, звон. Меряне обращаются вспять, забрасывая за  спины  щиты.
Правый фланг русов начинает медленное наступление.  Весины  откатываются
следом  за  мерей.  Воздух  наполняется  стрелами.  Задние  ряды  славян
поднимают над головами щиты. "Держать стену! Держать!!! Щиты сбей!"
   Сашка охрип окончательно. В  горле  сухой,  игольчатый  комок.  Рядом
падает воин - в его глазу стрела. Поднять выше край щита, не  отставать!
Ноги проваливаются в сугробы. Под ними то  скрип,  то  хлюпанье.  Кто-то
длинно и дико воет, не прекращая  ни  на  миг:  "И-и-и-и!!!"  Вдруг  вой
обрывается.  Что-то  с  силой  ударяет  в  щит.  Метнули  топор!  Чудины
останавливаются на опушке, разворачиваются, и бой продолжается  с  новой
силой. Мельканье, стук, свист! Кто-то кричит  не  своим  голосом,  жутко
подвывая. Но и этот смолкает. Мертв!
   Снова звук рога. Кони ржут на опушке. Их  тяжелый  скок  слышен  даже
сквозь лязг битвы. Еще засадный полк! Буривой дорвался до битвы!  Чудины
очертя голову кидаются на прорыв. Капкан лязгнул вновь! "Бей! Бей!  Бей!
Бей! Бей! Бей! Бей!!!" - несется над полем.  От  вопля  снег  рушится  с
веток прямо  на  головы  сражающихся.  Начинается  бойня.  Части  врагов
удается  прорваться,  но  Сашка  чувствует,  что  это  ему  безразлично.
Конечно, этот безумный весин, вождь Выдр,  снова  ушел...  Его  достанут
потом!
   Избиваемое весское ополчение  воет  от  ужаса.  Еще  напор  -  и  они
сдаются, бросая оружие в снег. Савинов тупо смотрит  на  маячащие  перед
глазами безоружные фигуры и вдруг понимает - это победа! Победа!!!
   "Слава! Слава!!!" - клич летит над полем, мешаясь с вороньим граем  и
смертными стонами. Победа... Но война не окончена.
 
*** 
 
   Рысенок хорошо стрелял в последнем бою.  Если  бы  поле  осталось  за
ними, он мог бы принести  целую  связку  вражеских  ушей.  Но  проклятые
лесными богами варяги  снова  смогли  победить.  Их  князь  -  настоящий
колдун! Его ничто не берет... Вот летом им чуть было не удалось заманить
его в западню. Кудесник навел на варяга порчу и ослепил его Дух, но  тот
каким-то образом освободился,  нашел  кудесника  и  убил  его.  А  потом
перебил почти всю засаду, заслав сначала впереди войска двух злых духов,
один из которых убил брата Рысенка. Он тогда  долго  искал  тело,  чтобы
похоронить, а найдя -  увидел,  что  оно  рассечено  пополам,  вместе  с
кольчугой. Вот и плати баснословную цену купцам за доспехи.
   Рысенок помнил, как плакал от  ярости  и  поклялся  отомстить.  Вождь
убеждал всех, что ни чего не  потеряно  и  зимой,  когда  варяги  пойдут
собирать дань, Выдры вместе  с  союзниками  станут  нападать  на  них  и
перебьют по частям. Но князь-колдун снова обманул их. Враги возвращались
с добычей, и охотники сообщали, что, мол, идут беспечно, без  дозоров...
И опять обманул синеусый колдун. На самом  то  деле  он  разделил  своих
воинов. Часть их шла открыто и беспечно, а остальные - тайными  тропами,
широко разослав дозоры из умелых  охотников.  И  Выдры  сами  угодили  в
ловушку...
   Теперь в роду осталось лишь два десятка мужчин.  Из  них  половина  -
старики и мальчишки, Рысенку недавно исполнилось двадцать зим, но теперь
он остался одним из немногих зрелых мужчин...
   Несколько ночей подряд, после того  как  варяги  покинули  поле  боя,
оставшиеся в живых Выдры  на  санях  и  волокушах  свозили  домой  своих
убитых. Рубили сухой лес для  погребального  костра.  Женщины  выли  над
телами, а пожилой ученик древнего кудесника молил  богов  о  милости.  У
погибших в бою не было даже провожатого в мир мертвых - никто из варягов
не попал в плен. Это было не правильно. Их души могли заблудиться, а  на
том свете некому будет прислуживать им на празднествах...
   Вражеские отряды рыскали поблизости, стремясь отыскать убежище  Выдр.
Люди были в отчаянии. А потом из лесу вышел варяг. Тот самый, щербатый.
 
Глава 7 
ИУДА 
 
   ... А жизнь - только слово,
   Есть лишь любовь и есть смерть!
   - Эй! А кто будет петь, если все будут спать!?
   Смерть - стоит того, чтобы жить!
   А любовь - стоит того, чтобы ждать...
   Виктор Цой
 
   Это был передовой дозор.  Шесть  человек  верхами,  пробирающихся  по
зимнему лесу. Из ноздрей обросших по  сезону  лошадок  валил  пар.  Люди
внимательно осматривались по  сторонам,  держа  оружие  наготове,  ждали
подвоха с любой стороны.  Они  знали,  что  враги  разбиты,  что  у  них
осталась лишь горстка воинов, но это не делало род Выдры менее  опасным.
Нужно было найти его убежище, чтобы положить конец этой долгой, ненужной
войне.
   "Впрочем, - размышлял Савинов,  по  обыкновению  лично  возглавлявший
дозор, - не так  уж  и  не  нужна  эта  война.  Весские  роды  сильны  и
многолюдны. Они не признают единой власти, и каждого приходится убеждать
силой оружия или угрозами. Если они развернут в лесах партизанскую войну
- от них будет очень много неприятностей... Однако теперь  они  получили
урок. Еще немного -  и  еще  один  род  отойдет  под  руку  Белозерского
княжения. И кто виноват в том, что в роду  почти  не  осталось  взрослых
мужчин? Вот принял бы Лекша, сын Кукши,  виру  за  отца...  Но  нет,  не
хочет. Лучше пусть все Выдры сойдут на нет, а  месть  священна!  Неужели
там у них не найдется светлой головы, которая сообразит, кто же является
их настоящим врагом? Перетянули бы колом этого кукшеныша да  вышибли  за
ворота, так ведь нет!.. Но отваги им не занимать - это правда..."
   Мохнатые еловые лапы загораживали дорогу. Тяжелые снеговые  шапки  на
них то и дело грозили ссыпаться прямо на голову. А шуметь нельзя! В лесу
звук летит далеко. Весины могут всполошиться и снова испарятся в чаще.
   - Олекса! - один из воинов, ехавший по  левую  руку,  шепотом  позвал
его. - Глянь-ка! Вроде след санный. Дня три как проложен...
   Сашка подъехал,  вгляделся.  Вчера  была  метель,  и  колею  порядком
замело, но, по всей  видимости,  она  была  достаточно  глубокой,  и  на
поверхности снега четко просматривались параллельные плавные углубления.
Ага!
   - Вот что сделаем: ты, Лют, отправишься к полусотне  и  приведешь  ее
сюда, да известите князя. Вы двое - останетесь здесь с лошадьми, а...
   - Олекса, не обидь! Дозволь с тобой идти! - Согуд  смотрел  умоляюще.
Сашка бросил взгляд на Позвизда, которого собирался взять с собой, пожал
плечами. Вот чертов попрошайка! С тех пор  как  Согуд  попал  к  нему  в
пятидесяток, его словно подменили. Раньше он то и дело кидал  в  сторону
Савинова острое словцо, не мог забыть, что тот  помешал  ему  отомстить,
опозорив перед всеми. А теперь стал шелковый.  То  ли  осознал,  что  не
прав,  то  ли  пытался  выслужиться.  Первое  -  похвально,   второе   -
противно... Сашка надеялся на первое, но что-то с  трудом  верилось.  Он
покачал головой - брать Согуда не хотелось, но ведь он  и  не  собирался
забираться далеко. Тем более что след старый - опасности почти  никакой.
А проверить надо...
   - Ладно, - он махнул рукой, - пойдем пешком... Доставай лыжи. Вам же,
- он обернулся к Позвизду и второму, кривичу по имени  Одинец,  -  когда
подойдут наши, идти верхами - следом за  мной.  Особенно  не  спешите...
Хотя, может, мы раньше вернемся.
   Идти на охотничьих широких лыжах было удобно, хотя Сашка  -  тот  еще
лыжник. Согуд старался держаться впереди,  торил  лыжню.  Двигались  они
медленно,  часто   останавливаясь.   Иногда   сворачивали   в   сторону,
осматривались, прислушивались... Ничего.
   Снег был испещрен следами лесного зверья. В основном - всякой мелочи:
беличьими,  заячьими.  Птичьих  тоже  было  хоть  отбавляй.   Пару   раз
наткнулись на относительно свежий волчий след. Согуд глянул и,  буркнув:
"Трехлеток", пошел дальше. Савинов понятия не имел,  на  основании  чего
тот сделал такой вывод. След как след - похож на крупный собачий, только
средние два пальца  выступают  дальше  вперед,  так  что  между  ними  и
боковыми можно положить тонкую веточку...
   Они ушли уже достаточно далеко, как вдруг Сашке почудилось, словно за
ним кто-то наблюдает.  Правда,  не  так,  как  будто  хочет  напасть,  а
исподволь, вроде как из любопытства. Он остановился и закрутил  головой,
осматриваясь. Лес хранил молчание.  Точнее  сказать  -  привычно  шумел.
Согуд тоже остановился и вопросительно посмотрел: мол, в чем дело?
   - Ты ничего не чувствуешь?
   - Нет... А что?
   - Да вроде следит кто-то за нами...
   - Нет как будто... Зверь или человек?
   Савинов хотел было пожать плечами,  но  вдруг  понял:  "Человек!  Нет
никаких сомнений!" Он собирался сказать об атом  спутнику,  но  тот  уже
повернулся и двинулся дальше, выходя на опушку  большой  поляны.  И  тут
Сашка почувствовал! И заорал:
   - Назад!!! - Но было поздно...
 
*** 
 
   Рысенок заметил врагов сразу, как только  они  приблизились  к  месту
засады. Сверху, с лесины, их, было видно как на ладони. Он  наблюдал  за
варягами краем глаза, готовя лук. Наложил стрелу и  стал  ждать.  Но  те
почему-то замешкались. Один из них сошел с  тропы  и  стал  настороженно
осматриваться. Почуял?! Р