ой считаться. -  При  этих  словах
Тамберли, несмотря на свое полуобморочное состояние, вспомнил, что еще  до
полного завоевания Перу среди конкистадоров начались распри.
     - Ты утверждаешь, что  родился  почти  через  две  тысячи  лет  после
Господа нашего, - продолжал Кастелар. - Твое время может послужить хорошим
убежищем. Ты наверняка  знаешь  там  подходящие  места.  А  если,  как  ты
говоришь, это изобретение было сделано намного позже,  то  ваши  чудеса  и
подавно не собьют меня с толку.
     Тамберли  понял,  что  испанец  и  не  подозревал   о   существовании
автомобилей, самолетов,  небоскребов,  телевидения...  Он  был  осторожен,
словно дикий зверь.
     - Тем не менее для начала я предпочел бы какую-нибудь  тихую  заводь,
где мне ничто не будет угрожать; отдохнув,  я  решу,  что  делать  дальше.
Хорошо бы еще найти там человека, слова которого  можно  было  сравнить  с
твоими...
     И тут же словно взорвался:
     - Понял? Ты должен знать такое место! Говори!
     С запада струился  мягкий  золотистый  свет.  Птицы  устраивались  на
ночлег в кронах деревьев. Сверкала вода в реке. Кастелар  снова  пустил  в
ход кулаки. По этой части он был мастер.
     Ванда... В 1987 году  она  должна  быть  на  Галапагосских  островах,
которые  как  нельзя  лучше  подходили  для  убежища...   Подвергнуть   ее
опасности... Нет, это много хуже, чем нарушить инструкции Патруля. Но  так
или иначе, кирадекс сломал важный  барьер  внутри  Тамберли.  Эта  девушка
находчива, изобретательна и почти столь же сильна, как любой мужчина.  Она
не бросит в беде своего несчастного, униженного  дядю.  Ее  яркая  красота
отвлечет Кастелара, хотя он и привык не придавать значения женским  чарам.
А тем временем американцы найдут или используют какую-либо возможность...
     Впоследствии патрульный не один раз проклинал себя  за  это  решение.
Да, испанец вырвал его силой, но он и сам виноват: кто тянул его за язык?
     Карты и  координаты  островов,  которые  ни  один  известный  истории
картограф не наносил на бумагу до 1535 года. Их описание. Объяснения,  что
делала там девушка. (Кастелара вначале это изумило, но потом  он  вспомнил
об  амазонках  из  средневековых  романов.)   Сведения   о   ней.   Какова
вероятность, что большую часть  времени  она  будет  в  окружении  друзей?
Возможно ли, что позже она захочет побродить по  острову  одна?..  Вопросы
эти были порождением изобретательного, цепкого  ума,  обладатель  которого
привык охотиться в открытую.
     Спустились сумерки. Быстро, как  это  бывает  в  тропиках,  наступила
ночь. Зажглись звезды. Откуда-то донесся вой ягуара.
     - Ну, что же... - Кастелар  ухмыльнулся.  -  Ты  рассказал  все,  что
требовалось. Правда, не по доброй воле, но тем не менее ты заслужил отдых.
     - Могу я пойти напиться? - взмолился  Тамберли,  которому  впору  уже
было ползти.
     - Как хочешь. Впрочем, не  уходи  далеко,  чтобы  потом  я  мог  тебя
отыскать. Боюсь, иначе ты в этой глуши пропадешь.
     Тамберли охватил ужас. Он приподнялся и сел в траве.
     - Как? Разве мы улетим не вместе?
     - Нет, нет. Я не слишком тебе доверяю, приятель.  Сначала  мне  нужно
позаботиться о себе. Все дальнейшее - в руках Господа. Подожди здесь, пока
я за тобой не вернусь.
     В свете звезд тускло поблескивали шлем и металлический нагрудник.
     Испанский рыцарь направился к машине времени. Сел  за  пульт.  Пальцы
его легли на светящиеся рукоятки.
     - Сант-Яго с нами, вперед! - раздался клич.
     Машина поднялась  на  несколько  ярдов  в  воздух.  Затем  послышался
хлопок, и роллер исчез.



                   12 мая 2937 года до Рождества Христова

     Тамберли проснулся на рассвете. Берега реки были темны от росы. Рядом
шелестел камыш, журчала и плескалась вода. В  ноздри  ему  ударили  запахи
трав.
     Все тело американца болело. Живот свело от  голода,  но  голова  была
ясная.  Исчезли   последствия   применения   кирадекса   -   неспособность
сосредоточиться  и  головная  боль.  Он  снова   мог   соображать,   снова
почувствовал себя человеком. С трудом поднявшись  на  ноги,  он  некоторое
время стоял на месте, вдыхая прохладный воздух.
     Небо приобрело светло-голубой оттенок. Вдалеке с карканьем  пролетела
стая ворон. Кастелар  так  и  не  вернулся.  Возможно,  ему  потребовалось
дополнительное время. Когда накануне он увидел самого  себя  сверху,  это,
вероятно, вывело его  из  равновесия.  Не  исключено,  что  он  вообще  не
вернется. В будущем, куда он направился, его могли убить... Либо он решил,
что мнимый монах просто не стоит беспокойства.
     "Довольно рассуждений. В моих силах сделать  так,  чтобы  он  никогда
меня не нашел. И я буду свободен".
     Тамберли двинулся в путь. Он слаб, но если будет экономить  силы,  то
сможет добраться до побережья. Главное - держаться реки. А в устье  вполне
может быть какое-нибудь поселение. Люди уже давно научились переправляться
морем из Азии  в  Америку.  Туземцы,  конечно,  примитивны,  но  наверняка
гостеприимны. С его знаниями он сможет стать у них важной персоной.
     А потом... У него появилась идея.



                              22июля 1435 года

     Он меня отпускает. До земли - несколько дюймов. Я теряю равновесие  и
падаю. Снова вскрикиваю. Пячусь от него. Останавливаюсь. Смотрю.
     Он по-прежнему в  седле  машины  -  улыбается.  Сквозь  гулкие  удары
сердца, отдающиеся в голове, слышу, как он говорит:
     - Не пугайтесь, сеньорита. Я прошу  прощения  за  столь  неделикатное
обращение, но иного выхода у меня просто не было. Теперь мы одни  и  можем
побеседовать.
     Одни! Оглядываюсь по сторонам. Океан совсем рядом.  Это  залив  -  на
фоне неба просматриваются очертания  противоположного  берега.  Похоже  на
Академи-Бей, близ станции "Дарвин"... Но  где  сама  станция?  Может,  это
дорога  в  Пуэрто-Айора?  Кусты,  как  в   Матазарно,   деревья,   как   в
Паоло-Санто... Редкие кактусы, кустики травы. Пусто, кругом  пусто.  Пепел
от костра.
     Господи  Иисусе!  Панцирь  огромной  черепахи  и  обглоданные  кости!
Невероятно: кто-то убил черепаху на Галапагосских островах!
     - Пожалуйста, не пытайтесь убежать, - предупреждает он. - Мне  просто
придется вас догнать. Поверьте,  ваша  честь  в  безопасности.  В  большей
безопасности, чем где-либо. Ведь на этих островах нет никого,  кроме  нас.
Мы - словно Адам и Ева перед грехопадением.
     В горле у меня пересохло. Язык едва ворочается во рту.
     - Кто вы? Что здесь происходит?
     Он слезает с машины. Галантно кланяется.
     - Дон Луис Ильдефонсо Кастелар-и-Морено, из Барракоты в Кастилии.  До
недавнего времени - участник экспедиции капитана Франциско Писарро в Перу.
К вашим услугам, миледи.
     Кто сошел  с  ума,  он  или  я?  А  может  быть,  весь  мир?  Я  хочу
удостовериться,  что  не  сплю,  не  повредилась  головой,  что   это   не
галлюцинации  и  не  бред.  Нет-нет,  я  вполне  вменяема.  Меня  окружают
растения, которые я знаю. Они крепко сидят в земле. По небосклону движется
Солнце. Воздух еще не успел нагреться, но запахи, поднимающиеся от  земли,
такие же, как всегда. Стрекочут кузнечики. Мимо с шумом пролетает  голубая
цапля. Разве все это не реально?
     - Садитесь, - предлагает он. - Вы никак  не  можете  прийти  в  себя.
Хотите воды? - Затем, как бы желая меня  успокоить:  -  Я  захватил  ее  с
собой. Здесь безлюдное место. Но у вас будет все, что пожелаете.
     Я киваю головой и принимаю его  предложение.  Он  поднимает  с  земли
сосуд, протягивает мне и сразу же делает  шаг  назад.  Чтобы  не  испугать
маленькую девочку. Я принимаю ведерко - розовое,  с  трещиной  у  верхнего
края. Им еще можно пользоваться, но держать у себя  такую  вещь  никто  не
станет. Его явно кто-то выбросил, а Кастелар подобрал. Пластик  ничего  не
стоит даже в хижинах туземцев.
     Пластик.
     Последний штрих. Решил подшутить. Боже, это не смешно.  И  все  же  я
смеюсь. Кричу. Вою.
     - Успокойтесь, сеньорита. Повторяю,  если  будете  благоразумны,  вам
нечего опасаться. Я буду вас защищать.
     Свинья! Я не сбрендившая феминистка, но, когда похититель берет  меня
под свое покровительство, это уж слишком.  Мой  смех  замирает  в  тишине.
Встаю.
     Разминаюсь. Мускулы немного дрожат.
     И все же, несмотря ни на что, я больше не испытываю страха.
     Внутри - холодная ярость. Стараюсь точно  оценить  ситуацию.  Испанца
вижу так отчетливо, словно его осветила молния. Он невысок и  худощав,  но
силен - я еще помню его хватку. Черты лица,  конечно,  чисто  европейские.
Кожа почти черная от загара.  Одет  он,  правда,  так  себе.  Неоднократно
чиненная одежда полиняла и выцвела, а кое-где заляпана грязью. Сам он тоже
давно не мылся. От него исходит  сильный  запах,  не  вызывающий,  однако,
отвращения. Его можно назвать естественным. На шлеме  -  гребень,  который
сзади  защищает  шею.  Латы  потускнели,  на  поверхности  металла   видны
царапины. Следы сражений? На левом бедре висит шпага. Справа -  ножны  для
кинжала. Но они пусты. Испанец, по-видимому, разделал черепаху и сделал из
дерева вертел, на котором жарил мясо,  с  помощью  шпаги.  Для  костра  он
наломал сухих веток. В стороне лежит приспособление  для  добывания  огня.
Вместо шнура - сухожилие. Значит, он здесь уже давно.
     Шепотом спрашиваю:
     - Где мы?
     - Это один из островов  того  же  архипелага;  вам  он  известен  под
названием Санта-Крус. Мы перенеслись на пятьсот лет назад. Сегодня - ровно
сто лет до его открытия.
     Дыши медленно и глубоко. Сердце, успокойся. В свое время  я  отдавала
должное  научной  фантастике.  Путешествия  во  времени.  Но...  испанский
конкистадор!
     - Из какого вы времени?
     - Я уже говорил. Из будущего, примерно  через  сто  лет.  Я  принимал
участие в походе братьев Писарро, и мы свергли языческого правителя Перу.
     - Нет. Я бы вас просто не поняла.
     Ошибка. Теперь я вспоминаю. Дядя Стив говорил мне как-то, что если  я
встречу англичанина из шестнадцатого столетия,  то  не  пойму  ни  единого
слова. Написание слов почти не изменилось, а  произношение  -  радикально.
Испанский же в этом отношении гораздо стабильнее.
     Дядя Стив!
     Остынь. Нужно говорить спокойнее. Нет,  не  могу.  По  крайней  мере,
смотрю этому человеку прямо в глаза.
     - Вы упомянули об одном моем  родственнике,  прежде  чем...  схватить
меня своими сильными руками.
     - Я сделал то, что было необходимо, - раздраженно говорит он.  -  Да,
если вы действительно Ванда Тамберли, то я знаком с братом вашего отца.  -
Он пристально смотрит на меня. - Когда мы были вместе, его  звали  Эстебан
Танакуил.
     Значит, дядя Стив тоже путешествует во  времени?  Ничего  не  могу  с
собой поделать: голова идет кругом.
     Пытаюсь успокоиться. Дон Луис-И-Так-Далее видит мое замешательство. А
может,  он  даже  его  предвидел?  По-моему,  он  хочет  вывести  меня  из
равновесия.
     - Я предупредил вас, что дядя в опасности, -  говорит  он.  -  И  это
правда. Он мой заложник, которого я оставил  в  безлюдном  месте,  где  он
вскоре умрет от голода, если прежде его не растерзают дикие звери. И выкуп
за него должны дать вы.



                              22 мая 1987 года

     Один миг, и мы прибыли. Похоже на удар в солнечное сплетение. Я  едва
не падаю. Хватаюсь за него. Зарываюсь лицом в складки его грубого плаща.
     Спокойно, милочка. Он предупредил тебя об этом... переходе  в  другое
измерение. Сам он охвачен благоговейным страхом. Слышится торопливое:
     - Ave Maria gratiae plena... [католическая молитва "Аве Мария"]
     Здесь, в небесах, холодно. Луны не видно, но звезды - повсюду. Мигают
огоньки летящего самолета.
     Полуостров огромен, как раскинувшаяся вширь галактика. Мы над ним  на
высоте полумили. Внизу - белые, желтые, красные, зеленые,  синие  искры  -
сверкающий поток автомобилей, едущих из Сан-Хосе в Сан-Франциско. С  левой
стороны  чернеют  тени  -  это  горы.  Справа  -  темный  провал   залива,
прочерченный огнями мостов. Гроздья огней  на  дальнем  берегу  обозначают
отстоящие друг от друга  районы  города.  Сегодня  пятница,  около  десяти
вечера.
     Часто ли я видела эту картину прежде? Случалось, сквозь  иллюминаторы
авиалайнеров. Сейчас  иное  дело;  я  разглядываю  ее  с  заднего  сиденья
зависшего в воздухе пространственно-временного мотоцикла. Впереди  меня  -
человек, родившийся почти за пять столетий до меня.
     У него прекрасное самообладание. И прямо-таки львиная отвага. Правда,
лев никогда не бросается в неизвестность сломя голову. А ведь  именно  так
поступили эти парни, когда Колумб объяснил им, где их ждет добыча.
     - Это королевство Морганы-ла-Хады? - едва дыша, спрашивает он.
     - Нет, тут живу я. А вот это - фонари, фонари на улицах, и  в  домах,
и... на повозках. Эти повозки движутся сами  собой,  без  лошадей.  А  там
летит воздушный корабль. Но он не может переноситься с места на место и из
одного года в другой, как этот.
     Разумная женщина не стала  бы  нести  такую  чепуху.  Она  бы  начала
пудрить ему мозги, водить за нос и  воспользовалась  бы  его  невежеством,
чтобы заманить в ловушку. Как же, в ловушку. Я - всего лишь я, а вот он  -
действительно супермен или очень близок к такому определению. Он - продукт
естественного отбора своей эпохи. В те времена выживали и давали потомство
только физически крепкие люди. Крестьянин еще мог быть  дураком,  ему  это
нисколько не мешало, а может, и наоборот. Иное дело офицер - ведь тогда не
было Пентагона, чтобы думать за него. Еще  во  время  допроса  на  острове
Санта-Крус (на который я, Ванда Мэй Тамберли попала первой из женщин)  мое
самообладание дало трещину. Он даже пальцем не прикоснулся ко мне,  но  на
психику давил, не переставая, и я сломалась. Я подумала, что  лучше  будет
подчиниться ему. Иначе он почти наверняка  допустит  какую-нибудь  ошибку,
которая приведет к нашей гибели, и тогда ничто не поможет дяде Стиву.
     - Я думал, что  подобным  сиянием  озарены  лишь  обители  святых,  -
бормочет Луис.
     Города, которые ему приходилось видеть до  сих  пор,  с  наступлением
ночи тонули в полнейшем  мраке.  Для  прогулок  по  ним  требовались,  как
минимум, фонари. На улицах, вместо  тротуаров,  по  краям  проезжей  части
клали камни, по которым можно было пробираться, не опасаясь испачкаться  в
конском навозе и других нечистотах.
     Он поворачивается ко мне.
     - Нам удастся спуститься незаметно?
     - Если  соблюдать  осторожность.  Двигайтесь  потихоньку,  а  я  буду
указывать направление.
     Я узнаю городок Стэнфордского университета  -  темное  пятно  в  море
огней. Наклоняюсь вперед, поближе к испанцу, левой рукой хватаюсь  за  его
плащ. У сидений этого мотоцикла - прекрасная конструкция: можно  держаться
одними ногами. Снижаемся  довольно-таки  долго.  Вытягиваю  вперед  правую
руку, стараясь не касаться Кастелара.
     - Вот сюда.
     Машина  клюет  носом.  Выравнивается.  Плавно  скользим  вниз.  Опять
чувствую его запах. Я уже отметила: запах не кислый, а скорее пряный.
     Он мне начинает  нравиться.  Герой,  ничего  не  скажешь.  Только  бы
перестал закладывать эти отчаянные виражи.
     Куда это меня занесло? Слышали о пленниках, которых бьют,  пытают,  а
они тем не менее проникаются горячей симпатией к своим похитителям? Нельзя
уподобляться Пэтти Херст.
     И все же, черт  побери,  то,  что  сделал  Луис,  просто  фантастика.
Отвага, помноженная на ум. Ладно, хватит об этом.  Пока  мы  летим,  нужно
собраться с мыслями и вспомнить, что он рассказал, что ты видела сама и  о
чем догадалась.
     Трудно. В голове у него - жуткая путаница. Прежде  всего,  им  движет
вера в Троицу и  в  святых-воителей.  Совершая  в  их  честь  подвиги,  он
обязательно  прославится,  затмив  самого  императора  Священной   Римской
империи. Если же ему суждено погибнуть, то он попадет прямиком  в  рай,  а
все его прегрешения будут прощены, ибо воевал он во имя Церкви  Христовой.
Католической церкви.
     Путешествия во времени  -  реальность.  Какая-то  guarda  del  tiempo
[стража времени (исп.)], и дядя Стив там работает. (О, дядя Стив, помнишь,
как мы смеялись и болтали, отправляясь всей семьей  на  пикники,  смотрели
вместе телевизор, играли в шахматы и в теннис,  и  все  это  время  ты...)
Какие-то бандиты или пираты, свободно разгуливающие по истории, - есть  от
чего прийти в ужас. Луис бежал от них,  захватил  машину,  выкрал  меня  и
собирается теперь воплотить в жизнь свои сумасбродные идеи.
     Как он на меня вышел?  Конечно,  через  дядю  Стива  -  заставил  его
говорить. Боюсь даже представить, как он  это  сделал,  хотя  сам  испанец
утверждает, что не причинил дяде серьезного вреда. Кастелар  перелетел  на
Галапагосские острова (которые не были еще открыты) и разбил  там  лагерь.
Совершил  несколько  осторожных  разведывательных  полетов   в   двадцатое
столетие, а точнее - в 1987 год. Он знал, что в это время я там буду. А  я
- единственный человек, которого он мог... использовать.
     Его лагерь находился в лесном массиве, позади  станции  "Дарвин".  Он
мог, ничего не опасаясь, оставлять там  эту  машину  на  несколько  часов,
особенно рано утром либо ближе к вечеру и ночью. Побродить вокруг станции,
сходить в город - конечно, без лат.  Его  наряд  выглядел  нелепо,  но  он
соблюдал осторожность и общался исключительно с местными жителями,  а  они
привычны к экстравагантности туристов. Перед одними он  заискивал,  других
запугивал, а может, подкупал. Деньги он,  наверняка,  воровал  без  всяких
угрызений совести. Так или иначе, он сумел хорошенько расспросить людей  в
заранее выбранных днях 87-го года. Изучил эту эпоху. Выведал  кое-что  обо
мне. Узнав, что я отправилась на  прогулку  и  уточнив  маршрут,  забрался
повыше, чтобы его никто не заметил, и с  помощью  электронного  телескопа,
который он мне  потом  показал,  выследил  и  выбрал  удобный  момент  для
похищения. Так я оказалась здесь.
     Все это он осуществит в сентябре. А сейчас уик-энд,  последний  перед
Днем Поминовения. Он хотел, чтобы я привела его к себе  домой,  когда  там
никого не будет. Главным образом меня. (Интересно, каково  это,  встретить
саму себя?)
     Вместе с родителями и с Сузи я  сейчас  в  Сан-Франциско.  Завтра  мы
отправляемся в Йосемит. И вернемся только в понедельник вечером.
     Он и я в моей квартире. Три соседних блока, как мне известно,  пусты:
все студенты разъехались на праздники.
     Что ж, остается надеяться, что  он  по-прежнему  будет  "уважать  мою
честь". Он уже прошелся насчет моего наряда - сказал,  что  я  одета,  как
мужчина или как una puta [проститутка, шлюха (исп.)]. Спасибо и  на  этом.
Хорошо еще, что я догадалась изобразить негодование, заявив,  что  в  моем
времени так  одеваются  респектабельные  дамы.  Он  вроде  как  извинился.
Сказал, что я белая женщина, хоть и еретичка. С индианкой он, конечно, вел
бы себя иначе. Что он предпримет дальше? Что ему от меня нужно?  Не  знаю.
Вероятно, он  и  сам  пока  не  решил.  А  если  бы  подобная  возможность
представилась мне, что сделала  бы  я?  Каково  это,  быть  богом?  Трудно
сохранять хладнокровие, когда от движения твоего пальца  может  измениться
вся история.
     - Направо. А теперь помедленнее.
     Мы проплываем над Юниверсити-авеню, пересекаем  Миддлфилд,  и  -  вот
она, Плаза. Здесь моя улица. Приехали.
     - Стоп!
     Мы останавливаемся. Я гляжу через его  плечо  на  квадратное  здание,
которое находится в двадцати футах перед нами и  десятью  футами  ниже.  В
окнах - темнота.
     - Я живу на верхнем этаже.
     - У вас найдется место для этой колесницы?
     Судорожно глотаю.
     - Да, в самой большой комнате. Вот за этими  окнами,  в  самом  углу,
футах в э-э... (сколько их там, черт побери?) Футах в трех от стены.
     Испанский  фут  шестнадцатого