мы?
     Эверард, застыв, лихорадочно перебирал в уме все эпохи, известные ему
по путешествиям и книгам. Эти  автомобили  похожи  на  паровые  -  значит,
культура  индустриальная,  но  почему  радиаторы  машин  сделаны  в   виде
корабельных  носов?  Топят  углем  -  может,  период  Реконструкции  после
ядерного века? Нет, килты тогда не носили, да и говорили по-английски...
     Ничего похожего он вспомнить не мог. Такой эпохи никогда не было!
     - Удираем отсюда!
     Его руки уже  лежали  на  пульте,  когда  на  него  прыгнул  какой-то
здоровяк.
     Сцепившись,  они  покатились  по  мостовой.  Ван  Саравак  выстрелил,
парализовав одного из нападавших, но тут и  его  схватили  сзади.  На  них
навалились сверху, перед глазами у патрульных поплыли круги...
     Эверард смутно увидел каких-то людей в сверкающих медных  нагрудниках
и шлемах, которые  дубинками  прокладывали  себе  дорогу  сквозь  бушующую
толпу. Его извлекли из-под кучи-малы  и,  крепко  держа  с  обеих  сторон,
надели на него наручники. Затем их обоих обыскали  и  потащили  к  большой
закрытой машине. "Черный ворон" выглядит одинаково в любой эпохе.
     Очнулся он в сырой и холодной камере с железной решетчатой дверью.
     - Ради всего святого! -  Венерианин  рухнул  на  деревянную  койку  и
закрыл лицо руками.
     Эверард стоял у двери, выглядывая наружу. Ему были видны только узкий
коридор с цементным полом и камера напротив. Оттуда, через решетку, на них
уставился человек с типично ирландской физиономией,  выкрикивавший  что-то
совершенно непонятное.
     - Что произошло? - Ван Саравака била дрожь.
     - Не знаю, - с расстановкой сказал Эверард. - Просто  не  знаю.  Этим
роллером может управлять даже идиот, но, по-видимому,  на  таких  дураков,
как мы с тобой, он не рассчитан.
     - Такого места не существует, - в отчаянии сказал ван Саравак. - Сон?
- Он ущипнул себя и попытался улыбнуться. Губа у  него  была  рассечена  и
опухла, подбитый глаз начал заплывать. - Рассуждая  логически,  друг  мой,
щипок  не  может  служить  доказательством  реальности  происходящего,  но
определенное успокаивающее действие он оказывает.
     - Лучше бы не оказывал! - бросил Эверард.
     Он схватился за решетку и с силой тряхнул ее.
     - Может, мы все-таки напутали с настройкой?  Есть  ли  где-нибудь  на
Земле такой город? В том, что это Земля, черт побери, я  уверен!  Есть  ли
какой-нибудь город, хоть отдаленно похожий на этот?
     - Насколько я знаю, нет.
     Эверард взял себя в руки и, вспомнив уроки психотренинга в  Академии,
сосредоточился. В таком состоянии он мог вспомнить все, что когда-то знал,
а его познаний в истории (даже тех эпох,  в  которых  он  сам  никогда  не
бывал) с избытком хватило бы на несколько докторских диссертаций.
     - Нет, - сказал он наконец. - Никогда не существовало носивших  килты
брахицефалов, которые бы перемешались с индейцами и  использовали  паровые
автомобили...
     - Координатор  Стантель  Пятый,  -  пробормотал  ван  Саравак.  -  Из
тридцать  восьмого  столетия.  Ну,  тот  великий  экспериментатор,  с  его
колониями, воспроизводившими культуры прошлого.
     - Таких культур никогда не было, - сказал Эверард.
     Он уже начал догадываться, что случилось, и сейчас готов был заложить
душу, лишь бы эта догадка оказалась неверной.  Ему  пришлось  собрать  всю
свою волю, чтобы не закричать и не заколотиться головой об стену.
     - Нужно подождать, - уныло сказал он.
     Полицейский (Эверард полагал, что  они  находятся  в  руках  закона),
который принес им поесть, попробовал заговорить с ними. Ван Сараваку  язык
напомнил  кельтский,  но  разобрал  он  всего  лишь  несколько  слов.  Еда
оказалась неплохой.
     Ближе к вечеру их отвели в уборную, а потом позволили умыться,  держа
все время на мушке. Эверард  сумел  рассмотреть  оружие  -  восьмизарядные
револьверы  и  длинноствольные  винтовки.  Помещения  освещались  газовыми
рожками, выполненными в виде все тех же переплетающихся лоз и змей.
     Обстановка и оружие, как, впрочем, и запахи,  соответствовали  уровню
развития техники начала девятнадцатого века.
     На  обратном  пути  он  заметил  пару  надписей  на  стенах.   Шрифт,
несомненно, был семитическим, но ван Саравак, который бывал  на  Венере  в
израильских поселениях и немного знал иврит, не смог ничего прочесть.
     Снова оказавшись взаперти,  они  увидели,  как  ведут  мыться  других
заключенных - толпу на удивление веселых оборванцев и пьяниц.
     - Кажется, нас удостоили особого внимания, - заметил ван Саравак.
     - Ничего удивительного, - ответил Эверард. - А ты бы что стал  делать
с таинственными незнакомцами, которые появились  из  воздуха  и  применили
невиданное оружие?
     Ван Саравак повернулся к нему: выглядел он непривычно угрюмым.
     - Ты думаешь о том же, о чем и я?
     - Вероятно.
     Губы венерианина дрогнули, в его голосе послышался ужас.
     - Другая мировая линия! Кто-то ухитрился изменить историю.
     Эверард кивнул.
     Ночь они провели плохо. Сон был бы для них благодеянем, но  в  других
камерах слишком шумели - с дисциплиной здесь, видимо, было неважно.  Кроме
того, не давали покоя клопы.
     Толком не проснувшись, Эверард и ван Саравак позавтракали и  умылись;
потом им разрешили побриться  безопасными  бритвами,  похожими  на  те,  к
которым они привыкли. После этого десять охранников отвели их  в  какой-то
кабинет и выстроились там вдоль стен.
     Патрульные уселись за стол и стали ждать. Как и все остальное, мебель
здесь была одновременно знакомой и чужой. Через некоторое время показались
начальники. Их было двое: совершенно седой краснолицый мужчина  в  зеленом
мундире и кирасе - видимо, шеф полиции  -  и  худощавый  метис  с  суровым
лицом; в волосах у него пробивалась седина, но усы были черными. Он  носил
голубой китель и самый настоящий шотландский берет. Слева на груди у  него
красовалась золотая бычья голова - видимо, воинский знак различия.  В  его
внешности  было  что-то  орлиное,  но  общее  впечатление  портили  тонкие
волосатые  ноги,  выглядывавшие  из-под  килта.  Его   сопровождали   двое
вооруженных молодых людей, одетых в такие же мундиры; когда  он  сел,  они
встали позади него.
     Эверард наклонился и прошептал:
     - Держу пари, что это военные. Кажется, нами заинтересовались.
     Ван Саравак мрачно кивнул.
     Шеф полиции многозначительно откашлялся и что-то сказал...  генералу?
Тот раздраженно ответил и повернулся к пленникам.  Отрывисто  и  четко  он
выкрикнул несколько слов - Эверард смог даже разобрать фонемы, но тон  ему
совсем не понравился.
     Так или иначе, им нужно было объясниться. Эверард показал на  себя  и
назвался:
     - Мэнс Эверард.
     Его примеру последовал ван Саравак.
     "Генерал" вздрогнул и заспорил с полицейским. Затем, обернувшись,  он
выпалил:
     - Ирн Симберленд?
     - Но! Спикка да Инглиз, - ответил Эверард.
     - Готланд? Свеа? Найруин Тевтона?
     - Эти названия, если только это названия, напоминают германские, а? -
пробормотал ван Саравак.
     - Как и наши  имена,  сам  подумай,  -  напряженным  голосом  ответил
Эверард. - Может, они думают, что мы немцы?
     Он повернулся к генералу.
     - Шпрехен зи дойч? - спросил он, но не встретил понимания. - Талер ни
свенск? Нидерландс? Денс тунга? Парле ву франсэ? Черт побери,  абла  устед
эспаньол?
     Шеф полиции снова откашлялся и показал на себя.
     - Кадваладер Мак-Барка, - сказал он. - "Генерал" Синит ап Сеорн.
     По крайней мере так воспринял произнесенное  им  англо-саксонский  ум
Эверарда.
     - Точно, кельтский, - пробормотал он. Под  мышками  у  него  выступил
пот. - Но все-таки проверим...
     Он вопросительно указал на нескольких человек в  комнате  и  в  ответ
получил такие имена как  Гамилькар  ап  Ангус,  Ашшур  ир  Катлан  и  Финн
О'Картиа.
     - Нет... Здесь чувствуется семитический элемент. Это согласуется с их
алфавитом.
     Ван Саравак облизнул губы.
     - Попробуй классические языки, - хрипло предложил он.  -  Может,  нам
удастся обнаружить, где эта история сошла с ума?
     - Локверисне латина? - Опять в ответ молчание. - Элленидейс?
     Генерал ап Сеорн дернулся и, сощурившись, раздул усы.
     - Хеллена? - требовательно спросил он. - Ирн Парфиа?
     Эверард покачал головой.
     - По крайней мере, о греческом они слышали, - медленно  сказал  он  и
произнес еще несколько слов по-гречески, но ему никто не ответил.
     Ап Сеорн прорычал что-то одному из  своих  людей,  тот  поклонился  и
вышел. Воцарилось молчание.
     Эверард вдруг обнаружил, что будущее его больше не  страшит.  Да,  он
попал в переделку, смерть стоит у него за плечами, но  что  бы  с  ним  ни
случилось, все это сущая ерунда по сравнению с тем, что произошло со  всем
миром.
     "Боже милостивый! Со всем мирозданием!"
     С этим было трудно смириться.  Перед  его  мысленным  взором  поплыли
картины Земли, которую он знал, -  ее  широкие  равнины,  высокие  горы  и
гордые города. Как живой, встал перед ним  отец,  и  он  вспомнил,  как  в
детстве отец, смеясь, подбрасывал его высоко вверх. И мать... Они  прожили
неплохую жизнь.
     А еще там была девушка, с которой он познакомился в  колледже,  самая
прекрасная девчонка из  всех  -  любой  парень  гордился  бы  возможностью
прогуляться с ней, даже под дождем... Берни Ааронсон - и ночные беседы  за
кружкой пива, в табачном дыму... Фил Брэкни, который под пулеметным  огнем
вытащил его с поля боя во Франции... Чарли и Мэри Уиткомб - и крепкий  чай
у горящего камина в викторианском Лондоне;  Кит  и  Синтия  Денисон  в  их
нью-йоркском хромированном гнездышке; Джон Сандоваль среди рыжеватых  скал
Аризоны... Собака, которая когда-то у него была... Суровые терцины Данте и
гремящие  шекспировские  строки,  великолепие  Йоркского  собора  и   мост
"Золотые Ворота"... Господи, там была целая  человеческая  жизнь  и  жизни
тех, кого  он  знал,  -  миллиарды  людей,  которые  трудились,  страдали,
смеялись и уходили во прах, чтобы уступить место своим  сыновьям...  Всего
этого никогда не было.
     Подавленный масштабами катастрофы, которых он так и не смог до  конца
осознать, Эверард только покачал головой.
     Солдаты принесли карту и разложили ее на столе. Ап Сеорн повелительно
махнул рукой, и Эверард с ван Сараваком склонились над ней.
     Да, это было изображение Земли в меркаторовой проекции,  правда,  как
подсказывала им зрительная память, довольно грубое. Континенты  и  острова
были раскрашены в разные цвета, но границы между  государствами  проходили
по-другому.
     - Ты можешь прочесть эти названия, Пит?
     - Буквы древнееврейские - можно попробовать, -  сказал  венерианин  и
начал читать вслух. Ап Сеорн ворчливо его поправлял.
     Северная Америка вплоть до Колумбии  называлась  Инис  ир  Афаллон  -
по-видимому, одно государство, разделенное на  штаты.  Крупнейшей  страной
Южной Америки была Хай Бразил; кроме нее там имелось  несколько  небольших
государств с индейскими названиями. Австралазия, Индонезия, Борнео, Бирма,
восток Индии и почти все тихоокеанские  острова  принадлежали  Хиндураджу.
Афганистан и остальная часть Индии  назывались  Пенджабом.  Китай,  Корея,
Япония и восток Сибири входили в состав государства Хань. Остальная Россия
принадлежала  Литторну,  который  захватывал  и  большую   часть   Европы.
Британские острова назывались Бриттис,  Франция  и  Нидерланды  -  Галлис,
Пиренейский полуостров  -  Кельтин.  Центральная  Европа  и  Балканы  были
разделены на множество небольших государств, носивших в большинстве  своем
гуннские  названия.  Швейцария  и  Австрия  составляли  Гельвецию,  Италия
называлась  Симберленд,  Скандинавский  полуостров  был   разделен   почти
посередине: северная часть называлась  Свеа,  южная  -  Готланд.  Северная
Африка представляла собой, по-видимому,  конфедерацию,  простиравшуюся  от
Сенегала до Суэца, а на юге доходившую почти до экватора;  она  называлась
Карфагалан. Южная часть континента состояла из мелких  государств,  многие
из которых носили явно африканские названия. Ближний Восток включал Парфию
и Аравию.
     Ван Саравак поднял глаза полные слез.
     Ап Сеорн что-то прорычал и ткнул пальцем в сторону  карты.  Он  хотел
знать, откуда они.
     Эверард пожал плечами и показал вверх. Сказать правду он все равно не
мог.  Патрульные  решили  утверждать,  что  прилетели  с  другой  планеты,
поскольку в этом мире вряд ли знали о космических полетах.
     Ап Сеорн сказал что-то полицейскому, тот в  ответ  кивнул.  Пленников
отвели назад в камеру.



                                    3

     - Ну и что  теперь?  -  Ван  Саравак  тяжело  опустился  на  койку  и
уставился в пол.
     - Будем им подыгрывать. - Эверард помрачнел. - Любым  способом  нужно
добраться  до  роллера  и  бежать  отсюда.  Когда  освободимся,  тогда   и
разберемся, что к чему.
     - Но что здесь произошло?
     - Я же  сказал,  не  знаю!  На  первый  взгляд,  что-то  случилось  с
греко-римским миром, и победили кельты, но я не могу понять, что именно.
     Эверард прошелся по камере. У него созревала печальная догадка.
     - Вспомни основные теоретические положения,  -  начал  он.  -  Каждое
событие - результат взаимодействия  множества  факторов,  а  не  следствие
единственной причины. Поэтому-то  изменить  историю  так  трудно.  Если  я
отправлюсь, скажем, в  средние  века  и  застрелю  одного  из  голландских
предков ФДР [Франклин  Делано  Рузвельт,  президент  США],  он  все  равно
родится в конце  девятнадцатого  века,  потому  что  его  гены  и  он  сам
сформированы целым миром предков, - произойдет компенсация.  Но  время  от
времени случаются ключевые события. В какой-то точке  переплетается  такое
множество мировых линий, что этот узел определяет все будущее в целом... И
вот, где-то в прошлом, кто-то зачем-то разрубил такой узел.
     - Не будет голубых вечеров возле канала, - бормотал  ван  Саравак,  -
нет больше Города Вечерней Звезды, нет виноградников Афродиты,  нет...  Ты
знаешь, что на Венере у меня была сестра?
     - Заткнись! - Эверард едва не сорвался на крик. - Знаю. К  черту  все
это. Нужно думать о другом...
     - Слушай, - помолчав, продолжал он, - и Патруль,  и  данеллиане  пока
вычеркнуты из истории. (Не спрашивай, почему они не  вычеркнуты  навсегда,
почему мы, вернувшись из прошлого, впервые попадаем в измененное  будущее.
Мы здесь, вот и все.) Но, как бы то ни было, управления и курорты Патруля,
находившиеся до ключевой точки, должны уцелеть.  А  это  -  несколько  сот
агентов, которых можно собрать.
     - Если нам удастся туда вернуться...
     -  Тогда  мы  сможем  найти  это  ключевое  событие  и  предотвратить
вмешательство в историю, в чем бы оно ни состояло. Мы сделаем это!
     - Прекрасная мысль. Но...
     Снаружи послышались шаги. В замке щелкнул ключ. Пленники отступили  к
стене. Затем ван Саравак  внезапно  просиял  и,  шаркнув  ногой,  галантно
поклонился. Эверард изумленно разинул рот.
     Девушка, которую  сопровождали  трое  солдат,  была  сногсшибательна:
высокая, с  гривой  медно-красных  волос,  ниспадавших  до  тонкой  талии,
зелеными глазами, сиявшими на прекрасном лице, вобравшем в себя красоту не
одного поколения ирландок... Длинное белое платье облегало фигуру,  словно
сошедшую сюда со стен Трои. Эверард  уже  заметил,  что  здесь  пользуются
косметикой, но девушка в ней не нуждалась. Он не обратил  внимания  ни  на
золотые и янтарные украшения, ни на пистолеты охранников.
     Смущенно улыбнувшись, девушка спросила:
     -  Вы  меня  понимаете?  Здесь  решили,  что  вам,  возможно,  знаком
греческий.
     Она говорила  скорее  на  классическом,  чем  на  современном  языке.
Эверард,  которому  довелось  как-то  поработать  в  Александрии,  не  без
некоторого напряжения разобрал то, что она сказала.
     - Конечно, понимаю, - торопливо ответил он, глотая окончания слов.
     - Что ты там бормочешь? - требовательно спросил ван Саравак.
     - Это древнегреческий, - ответил Эверард.
     - Что и следовало ожидать! - Глаза  венерианина  блестели,  недавнего
отчаяния как не бывало.
     Эверард назвался и представил своего товарища. Девушка  сказала,  что
ее зовут Дейрдре Мак-Морн.
     - Нет! - простонал ван Саравак. - Это уж  слишком.  Мэнс,  немедленно
научи меня греческому!
     - Помолчи, - попросил Эверард. - Мне не до шуток.
     - Но я ведь тоже хочу с ней пообщаться!
     Эверард перестал обращать на него внимание и предложил девушке сесть.
Сам он устроился рядом, а его напарник  в  отчаянии  метался  вокруг  них.
Охранники держали оружие наготове.
     - Неужели на греческом еще говорят? - спросил Эверард.
     - Только в Парфии, да и там он сильно искажен, - ответила Дейрдре.  -
А я занимаюсь классической филологией. Саоранн Синит ап Сеорн - мой  дядя,
и он попросил меня, если удастся, поговорить с вами. В Афаллоне  мало  кто
знает язык Аттики.
     - Что ж... - Эверард невольно улыбнулся, - я очень признателен вашему
дяде.
     Она посерьезнела.
     - Откуда вы? И как вышло, что из всех существующих языков  вы  знаете
только греческий?
     - Я знаю и латынь.
     - Латынь? - Она нахмурилась. - Это ведь язык римлян? Боюсь,  здесь  о
нем почти никто не знает.
     - Греческого достаточно, - твердо сказал Эверард.
     - Но вы так и не ответили, откуда вы? - настойчиво повторила девушка.
     Эверард пожал плечами.
     - С нами тут обошлись не очень любезно...
     - Мне очень жаль. - Она казалась искренней.  -  Но  люди  сейчас  так
взвинчены... Особенно при нынешней международной обстановке.  И  когда  вы
появились прямо из воздуха...
     Эверард кивнул. Международная обстановка? Знакомые слова, хотя  и  не
очень приятные.
     - Что вы имеете в виду? - спросил он.
     - Разве вы не знаете? Вот-вот  начнется  война  между  Хай  Бразил  и
Хиндураджем, мы беспокоимся о последствиях. Когда воюют великие державы...
     - Великие? Но, если судить по карте, Афаллон тоже не очень мал.
     -  Силы  нашей  конфедерации  подорваны  еще  двести  лет   назад   в
изнурительной войне с  Литторном.  Из-за  бесконечных  разногласий  штатов
невозможно выработать единую политику... - Дейрдре посмотрела ему в глаза.
- Почему вы этого не знаете?
     Эверард проглотил комок.
     - Мы из другого мира.
     - Что?
     - Из другого мира. Наша планета (нет, по-гречески это  "странник")...
Наше  небесное  тело  вращается  вокруг  Сириуса.  Так  мы  называем  одну
звезду...
     - Но... что вы имеете в виду? Мир, связанный со звездой?
     - Неужели вы не знаете? Звезды - это такие же солнца.
     Дейрдре отшатнулась, сделав пальцем какой-то знак.
     - Великий Ваал, охрани нас, -  прошептала  она.  -  Или  вы  безумцы,
или... Звезды прикреплены к хрустальной сфере.
     "Нет!"
     - Какие блуждающие звезды вам известны? - медленно спросил Эверард. -
Марс, Венера и...
     - Этих названий я не знаю. Если  вы  говорите  о  Молохе,  Ашторет  и
других, это, конечно, миры вроде нашего, и они также связаны с  Солнцем...
На одном обитают души мертвых, другой населен ведьмами, третий...
     "Все  это  наряду  с  паровыми  автомобилями!"  Потрясенный,  Эверард
выдавил из себя улыбку.
     - Раз вы мне не верите, то кто же мы по-вашему?
     Дейрдре взглянула на него широко открытыми глазами.
     - Должно быть, вы - колдуны.
     Ответить на это было нечем. Эверард задал еще несколько вопросов,  но
узнал  не  слишком  много.  Этот  город  назывался  Катувеллаунан  и   был
промышленным и торговым центром. Дейрдре полагала, что в нем  живет  около
двух миллионов человек, а во всем Афаллоне - миллионов пятьдесят.  Сказать
точнее она не могла - переписей здесь не проводили.
     Неясна была и дальнейшая участь патрульных - сейчас по  этому  поводу
шли горячие дебаты. Военные конфисковали роллер и другие их