о  старого
имеющегося в нашем распоряжении экземпляра  "Историй"  сохранились  только
четыре и часть пятого. И эта часть обрывается как  раз  на  тех  событиях,
из-за которых  у  нас  переполох.  Естественно,  когда  отработают  детали
путешествия во времени, в его  эпоху  отправят  экспедицию  и  недостающие
фрагменты будут восстановлены. Они очень нужны. Тацит  не  самый  надежный
летописец, но он замечательный стилист,  моралист  и,  в  некотором  роде,
единственный источник письменных свидетельств такой важности.
     Эверард кивнул.
     - Согласен. Исследователи читают историков, чтобы знать, что искать и
на что обращать внимание, еще до того как отправиться в путь с тем,  чтобы
восстановить истинную картину происшедшего. - Он кашлянул. - Впрочем,  что
это я вам рассказываю? Извините. Не возражаете, если я закурю трубку?
     - Пожалуйста, - рассеянно  произнесла  Флорис  и  продолжила:  -  Да,
полные "Истории", так же как и "Германия" ["Истории", "Германия" -  книги,
написанные римским историком Тацитом  Корнелием  (род.  в  55 г.,  умер  в
117 г.) Он также автор таких трудов, как "Анналы", "Диалоги" и др.],  были
моими главными помощниками. Я обнаружила, что бесчисленные детали в  нашей
мировой линии отличаются от тех, что он  описывал.  Но  этого  можно  было
ожидать. В широком плане, а часто и в деталях, его свидетельствам  о  ходе
великих потрясений с их последствиями можно доверять.
     Она помолчала, затем откровенно призналась:
     - Я не одна проводила исследования,  как  вы  понимаете.  Вовсе  нет.
Многие работают в столетиях до и после  моего  периода  на  территории  от
России до Ирландии. И есть множество таких, которые  делают  действительно
неоценимую работу, которые сидят там,  дома,  собирают,  классифицируют  и
анализируют наши доклады. Так уж случилось, что я вовлечена  в  работу  на
этой территории, где теперь располагаются Нидерланды и примыкающие  районы
Германии и Бельгии, в те времена, когда кельтское влияние стало ослабевать
- после покорения Римом галлов. Народы  Германии  начали  развивать  тогда
действительно своеобразную  культуру.  Знаем  мы,  правда,  пока  немного,
гораздо больше предстоит еще узнать. Но нас слишком мало.
     "В самом деле мало. Наблюдать приходится за полумиллионом лет, а то и
больше, и у Патруля вечно не хватает людей, приходится  напрягаться,  идти
на компромиссы, выкручиваться. Нам помогают ученые, но большинство из  них
работают с более поздними цивилизациями; интересы наши часто не совпадают.
И все-таки мы умудряемся вскрывать тайны  истории,  вычисляем  критические
моменты, когда ход событий легко перевернуть с ног на  голову...  С  точки
зрения богов, Джейн Флорис, ты, возможно, стоишь  гораздо  больше  меня  в
деле защиты нашей реальности".
     Ее грустный смех вывел Эверарда из  раздумий.  Он  почувствовал,  что
благодарен ей: мысли могли привести его к мрачным воспоминаниям.
     - Слишком по-научному, да? - воскликнула она. - И банально. Поверьте,
обычно я говорю по существу и лучше. Сегодня я слегка нервничаю.  -  В  ее
голосе не  осталось  ни  малейшего  намека  на  юмор.  Кажется,  она  даже
вздрогнула. - Я не могу привыкнуть к этому. Встретить смерть, это понятно,
но забвение, пустота  вместо  всего,  что  когда-то  знала...  -  Губы  ее
сжались. Она выпрямила спину. - Извините меня.
     Эверард чиркнул спичкой и сделал первую затяжку.
     - В любом случае, вы окажетесь на высоте, -  заверил  он.  -  Вы  это
доказали. Я хочу все же послушать рассказ о вашем полевом опыте.
     - Немного позже.
     На мгновение она  отвела  взгляд.  Не  промелькнула  ли  в  нем  тень
обреченности? Затем она снова обратилась к нему и продолжила более деловым
тоном:
     - Три дня назад специальный  агент  долго  консультировался  у  меня.
Исследовательская бригада раздобыла подлинный текст "Историй". Вы слышали?
     - Да-да.
     Хотя времени было мало, Эверарда проинформировали и об  этом.  Чистое
совпадение... Впрочем, совпадение ли? Причинно-следственные цепочки  порой
зацикливаются самым невероятным образом. Социологам, изучавшим Рим  начала
второго века нашей эры, неожиданно понадобилось узнать, как высшие  классы
общества относились к императору Домитиану, который умер  на  два  десятка
лет раньше. Запомнили ли они его как  Сталина  своей  эпохи  или  все-таки
считали, что он совершил какие-то стоящие  дела?  Последние  труды  Тацита
дают  ему  отрицательную  оценку.  Разумеется,   социологам   легче   было
позаимствовать труд из какой-нибудь  частной  библиотеки  того  времени  и
тайно скопировать его, чем отправлять кого-то за информацией в будущее.
     - Они заметили отличия от первоначальной  версии,  насколько  они  ее
помнили, - если только ее можно назвать первоначальной, - а  последовавшая
проверка показала, что различия эти весьма существенны.
     - Причем они  выходят  далеко  за  рамки  ошибок  при  переписывании,
авторских  редакций  или  чего-либо  вполне  объяснимого,  -  взволнованно
добавила Флорис. -  Расследование  показало,  что  здесь  не  подделка,  а
настоящий  манускрипт  Тацита.  Там  есть  разночтения  -  и  это   вполне
естественно, если учесть, что окончания у  двух  вариантов  разные,  -  но
серьезные различия в хрониках,  в  последовательности  излагаемых  событий
появляются только в пятой книге,  как  раз  в  том  месте,  где  обрывался
сохранившийся у нас экземпляр. Вы полагаете, это совпадение?
     - Не знаю, - ответил Эверард, - и лучше пока  оставить  этот  вопрос.
Пугающее, однако, совпадение, да? - Он  заставил  себя  откинуться  назад,
закинул ногу на ногу, допил  свой  кофе  и  неторопливо  выдохнул  дым.  -
Предположим, вы даете мне краткий обзор истории - двух историй. Не бойтесь
повторить то, что кажется элементарным для вас. Признаюсь, я  помню  лишь,
что голландцы и кое-кто из галлов восстали  против  римского  правления  и
здорово досаждали Империи, пока их не разбили. После чего они, вернее,  их
потомки, стали мирными римскими подданными и в конце концов гражданами.
     Просьба не осталась без внимания.
     -  Тацит  не  опускает  подробностей,  и  я   готова...   мы   готовы
подтвердить, что в целом его хроники очень хороши. Все началось с батавов,
племени жившем на территории нынешней  южной  Голландии,  между  Рейном  и
Ваалом. Они и некоторые другие народы  на  этой  территории  формально  не
вошли в  подчинение  Империи,  но  выплачивать  дань  их  заставили.  Всем
приходилось поставлять солдат для Рима, во вспомогательные войска, которые
отбывали свой срок вместе с легионерами и уходили  в  отставку  с  хорошей
пенсией, позволяющей осесть там, где их застигло увольнение, или вернуться
на родину. Но при  Нероне  римское  правительство  становилось  все  более
требовательным.  Например,  фризы  каждый  год  должны   были   поставлять
определенное количество кожи для изготовления щитов. Вместо  шкур  мелкого
домашнего скота правительство требовало теперь более плотных и больших  по
размеру шкур диких быков, поголовье которых уменьшалось,  -  или  все-таки
шкур домашнего скота, но в большем количестве. Это было разорительно.
     Эверард ухмыльнулся.
     - Налогообложение. Знакомо. Но прошу вас, продолжайте.
     В голосе Флорис послышалось волнение. Взгляд ее  застыл  на  какой-то
точке в пространстве, сжатые кулаки лежали на коленях.
     - Вы помните, при свержении Нерона разразилась гражданская  война.  В
тот год три императора - Гальба, Озо, Вителлий, а  затем  и  Веспасиан  на
Ближнем Востоке -  практически  разорили  Империю  в  процессе  борьбы  за
власть. Каждый собирал все силы, какие только мог - любого рода, отовсюду,
любыми средствами, включая и  воинскую  повинность.  Особенно  доставалось
батавам: они видели, как бессмысленная война уносит их сыновей. Но  и  это
еще не все. Некоторые римские военачальники питали слабость  к  миловидным
юношам.
     - Точно. Стоит уступить правительству мизинец, оно норовит  отхватить
всю  руку.  Вот  почему  отцы-основатели  Соединенных   Штатов   старались
ограничить  федеральную  власть.  Жаль,  что  успех  оказался   временным.
Извините, я не хотел вас перебивать.
     -  Ну,  так  вот,  там  была  одна   батавская   семья   благородного
происхождения - богатая, влиятельная, родословная  чуть  ли  не  от  самих
богов.  Семья  поставила  Риму  нескольких  воинов.  Среди  них  выделялся
человек, принявший латинское имя  -  Клавдий  Цивилис.  Раньше  его  звали
Берманд. За свою долгую карьеру он проявил  себя  во  многих  походах.  Но
теперь призвал к оружию племена батавов и их соседей.  Как  вы  понимаете,
человек это незаурядный, отнюдь не деревенщина.
     - Понятно. В определенной степени  цивилизованный  и,  без  сомнения,
умный и наблюдательный человек.
     - Под  видом  сторонника  Веспасиана  он  выступил  против  Виттелия,
объявив его соратникам,  что  Веспасиан  гарантирует  им  правосудие.  Это
помогло германским войскам легко изменить прежней присяге и пойти за  ним.
Он одержал несколько значительных побед. Северо-восточную  Галлию  охватил
пожар войны. Под командованием Юлия Классика и Юлия Тутора  галлы-наемники
перешли к Цивилису, провозгласив,  что  их  территории  становятся  частью
Империи под его управлением. В германском племени бруктеров  пророчица  по
имени  Веледа  предрекла  падение  Рима.  Это  вдохновило   население   на
дальнейшую   героическую   борьбу,   целью   которой   стала   независимая
конфедерация.
     "Более чем знакомые речи для американца. В 1775 году мы начали борьбу
за свои права как англичане. Потом все  цеплялось  одно  за  другое..."  -
подумал Эверард, но воздержался от комментариев.
     Флорис вздохнула.
     - Итак, победа была на  стороне  Веспасиана.  Сам  он  еще  несколько
месяцев оставался на Ближнем Востоке  -  слишком  много  было  дел,  -  но
написал Цивилису, требуя положить  конец  военным  действиям.  На  приказ,
разумеется, не обратили внимания. Тогда он подобрал подходящего  генерала,
Петилия Цериалиса, командовать войсками на севере. Тем  временем  галлы  и
германские  племена  рассорились,  не  в  состоянии  координировать   свои
действия,  и  упустили  возможность,  предоставленную   им   судьбой.   Вы
догадываетесь, объединенное командование - это выше их понимания.  Римляне
разбили их  по  отдельности.  Наконец  Цивилис  согласился  встретиться  с
Цериалисом, чтобы обсудить положение дел. В драматической сцене  у  Тацита
это  описано  так:  мост  через  Ессель,  в  середине  которого  работники
предварительно удалили секцию. Два человека стоят, каждый  на  своем  краю
моста, и разговаривают.
     - Я помню, - произнес Эверард. - На этом эпизоде рукопись обрывалась,
пока не было  восстановлено  остальное.  Как  я  уже  говорил,  восставшие
получили очень хорошее предложение, и они его приняли.
     Флорис кивнула.
     - Да. Конец насилию,  гарантированное  будущее  и  прощение.  Цивилис
вернулся к обычной жизни. О Веледе Тацит ничего не сообщает,  кроме  того,
что она, очевидно, помогала заключить перемирие. Хотела бы я знать, какова
ее судьба.
     - Есть какие-нибудь идеи?
     - Только предположения. Если вы зайдете  в  музеи  в  Лейдене  или  в
Мидделбурге,  что  на  острове  Валхерен,  то  увидите  каменные  изделия,
относящиеся ко второму-третьему веку: алтари и прочее, блоки с вырезанными
латинскими надписями. - Флорис пожала плечами. - Возможно,  это  не  имеет
значения,  но  так  или  иначе  предки  голландцев  стали  провинциальными
римлянами и не имели причин жалеть об этом. - Глаза  ее  расширились.  Она
вжалась в угол дивана. - Так, во всяком случае, было.
     Над ними повисло молчание. Какими хрупкими казались солнечный закат и
уличные звуки за окнами.
     - Это по Тациту "первому", правильно? - тихо произнес Эверард  спустя
некоторое время. - На эту версию мы всегда опираемся, ее я и  просматривал
вчера. Я не совсем понял насчет Тацита "второго". О чем там речь?
     Флорис ответила так же негромко:
     - О том, что  Цивилис  не  сдался,  в  основном  потому,  что  Веледа
выступила против заключения мира. Война продолжалась еще целый  год,  пока
племена не были полностью порабощены. Цивилис покончил с собой, не пожелав
сдаться  в  плен  торжествующим  римлянам.  Веледа  сбежала  в   свободную
Германию. Многие последовали за ней. Тацит "второй" замечает почти в самом
конце "Историй", что религия диких германцев изменилась с тех пор, как  он
написал о них книгу. Верх взяло женское божество. В своей книге "Германия"
он рассказывает о Нертус.  Он  сравнивает  ее  с  Персефоной,  Минервой  и
Беллоной [Персефона - богиня плодородия и подземного  царства;  Минерва  -
богиня  мудрости;  Беллона  -  богиня  войны,  сестра  Марса   в   римской
мифологии].
     Эверард потер подбородок.
     - Богини смерти, мудрости и войны, так? Странно. Асы, или как вы  там
называете небожителей мужского пола, долго продержались, прежде чем  стать
хтоническими  [хтонический  -  имеющий  отношение  к  подземному  царству]
фигурами второго плана. А что он говорит о событиях в  самом  Риме  и  его
окрестностях?
     - В основном то же самое,  что  и  в  первой  версии.  Часто  другими
фразами. То же самое касается диалогов  и  ряда  эпизодов;  но  древние  и
средневековые  хронисты  нередко  грешили  этим,  как   вы   знаете,   или
использовали  традиционные  сюжеты,  которые  значительно  отличались   от
реальных событий. Эти два варианта не  доказывают  наличия  действительных
перемен.
     - Не считая Германии. Не так плохо.  Что  бы  ни  происходило  там  в
первые несколько десятилетий, это практически не могло коснуться  развитых
цивилизаций. Хотя широкомасштабные завоевания...
     - Они были незначительны, разве нет? - голос Флорис слегка дрогнул. -
Мы здесь и никуда не делись, не так ли?
     Эверард глубоко затянулся.
     - Пока. И это "пока" бессмысленно в английском, как и  в  голландском
или каком-нибудь другом языке. Не будем сейчас касаться темпорального.  На
данный  момент  мы  имеем  аномалию,  которую  нужно  расследовать.  Можно
сказать,  она  выпала  из  внимания  раньше  -   кстати,   "раньше"   тоже
бессмысленно из-за неясных дат. Почти все  внимание  направлено  не  туда.
69-й и 70-й годы от Рождества  Христова.  Это  не  просто  годы  восстания
северян, годы,  когда  Кванг  Ву-Тай  сверг  правление  последней  Ханской
династии, или сатаваханы опустошили Индию, или Вологез Первый  сражался  с
повстанцами и захватчиками  в  Персии.  (Я  проверил  записи,  прежде  чем
отправиться сюда.  Ничего  никогда  не  происходит  без  связи  с  другими
событиями.) И не просто годы, когда Рим стал распадаться на части,  потому
что легионеры осознали, что императоров  можно  возводить  на  престол  не
только в Риме. Нет, это был период Иудейской войны. Именно  она  задержала
Веспасиана и его сына  Тита  после  их  победы  над  Вителлием.  Восстание
иудеев, его кровавое подавление, разрушение Третьего  Храма  -  вместе  со
всем, что это  означало  для  будущего:  иудаизм,  христианство,  империя,
Европа, наш мир.
     - Значит, это все-таки узловой момент истории? - прошептала Флорис.
     Эверард медленно кивнул. Каким-то  образом  ему  удавалось  сохранять
спокойствие.
     - Силы Патруля сосредоточены на охране Палестины. Можете  вообразить,
какие страсти там бушуют вот уже несколько веков. Фанатики или  грабители,
которые  хотят  изменить  то,  что  имело  место   в   Иерусалиме.   Толпы
исследователей, из-за которых неизмеримо возрастает вероятность фатального
промаха. Сама ситуация,  бесконечные  случаи  вмешательства  в  события  и
возникающие из-за этого последствия... Я не стану  говорить,  что  понимаю
законы физики, но, опираясь на  полученные  знания,  могу  с  уверенностью
сказать, что континуум особенно уязвим в эти моменты истории. Даже в такой
глуши, как варварская Германия, реальность нестабильна.
     - Но что могло подтолкнуть ком с горы?
     -  Вот  это-то  нам  и  предстоит  выяснить.   Может   быть,   кто-то
воспользовался   преимуществами   службы   в   Патруле.   Могла   повлиять
случайность, могло быть... ну, я  не  знаю  что.  Может  быть,  данеллиане
смогут расшифровать все возможные варианты. - Эверард перевел  дыхание.  -
Если ни у кого  нет  пусть  невероятного,  но  успокаивающего  объяснения,
такого, как, например, подделка,  эти  два  различных  текста  являются...
предупреждением. Предзнаменование, ветерок перед бурей, нечто  такое,  что
может иметь последствия, заставляющие историю течь по другому руслу,  пока
наконец и вы, и я, и все вокруг нас не исчезнет без следа  -  если  мы  не
внемлем предупреждению и  не  предпримем  шагов,  чтобы  воспрепятствовать
этому. О господи, лучше перейти на темпоральный.
     Флорис уткнулась взглядом в чашку.
     - Может быть, отложим? - спросила она едва слышно. -  Мне  нужно  все
хорошо обдумать.  До  сих  пор  все  это  было  для  меня  не  больше  чем
теоретическая  задача.  Я  проводила  работу,  как...  как   исследователь
девятнадцатого века в самом дремучем уголке Африки. Конечно, я  вела  себя
осторожно, но мне  сказали,  что  общую  картину  событий  нарушить  очень
трудно, и, что бы я ни делала тогда - в пределах разумного, - все "всегда"
было - или уже стало - частью прошлого. А сегодня земля  словно  уходит  у
меня из-под ног.
     - Понимаю. - "Как я все  это  понимаю.  Вторая  Пуническая  война..."
[Пунические войны - войны между  Карфагеном  и  Римом]  -  Не  торопитесь.
Соберитесь с мыслями.  -  Неожиданно  для  самого  себя  Эверард  искренне
улыбнулся. - Мне и самому это не помешает. Послушайте,  а  что,  если  нам
расслабиться и поболтать  на  эту  тему  или  какую-нибудь  еще  в  другой
обстановке. Давайте выберемся поужинать и выпить, мы  сможем  отвлечься  и
лучше узнаем друг друга. А завтра уже примемся за работу всерьез.
     - Спасибо.
     Она провела рукой  по  толстым  желтым  косам,  кольцом  охватывающим
голову. Эверард вспомнил женщин древнегерманских  племен,  которые  носили
волосы, не заплетая их в косы.  Она  словно  почувствовала  ту  магическую
силу, которой, по преданиям всех народов, наделены волосы. К ней вернулась
бодрость.
     - Да, завтра возьмемся всерьез.



                                    3

     Зима принесла дожди, снег,  потом  снова  дожди,  гонимые  порывистым
ветром. Природа злилась, прорываясь к весне. Реки вздулись, луга и  болота
переполнились влагой. Люди понемногу выбирали  зерно,  которое  надо  было
хранить для сева; забивали последний скот - тощих, дрожащих, жмущихся друг
к другу коровенок; выходили на охоту чаще и с меньшим успехом, чем обычно.
И все  невольно  задавались  вопросом:  не  выдохлись  ли  боги  во  время
прошлогодней засухи?
     Ночь, когда бруктеры собрались в своем святилище, стояла ясная,  хотя
и холодная. Может быть, это был добрый знак. Обрывки  облаков  мчались  по
ветру, такие призрачные рядом с полной луной, плывущей среди  них.  Тускло
поблескивали редкие  звезды.  Деревья  в  роще  казались  сплошной  черной
массой, только на самом верху скребли небо отдельные голые ветви. Их скрип
звучал, словно незнакомая речь в ответ на шум и завывание ветра.
     С шипением и треском горел костер. Пламя вырывалось  из  раскаленного
добела сердца желтыми и красными языками. Искры взвивались  вверх,  бросая
вызов звездам, и умирали. Неровный свет  едва  достигал  огромных  стволов
вокруг прогалины, и казалось, они шевелятся, будто тени. Пламя высвечивало
копья и зрачки собравшихся мужчин, выхватывало из тьмы их мрачные лица,  и
тут же свет его терялся в густых бородах и обтрепанных одеждах.
     Позади костра вырисовывались изображения богов, грубо  вырезанные  из
целых бревен. Уоен, Тив и Донар стояли серые, в трещинах, заросшие мхом  и
поганками. Сияла под луной Нерха - поновее и свежевыкрашенная; вырезал  ее
способный раб из южных земель. В др