лых наговоров, ночных тварей и гнева  богов.  Ни  медведи,  ни  волки  не
водились на острове, а враги давно уже не зарились на этот  убогий  клочок
земли.
     Все  больше  взрослея,  превращаясь  из  ребенка   в   девушку,   Эдх
отправлялась бродить по пустоши, чтобы избавиться от  дурного  настроения.
Обычно ее походы  заканчивались  у  моря,  где  она  сидела,  завороженная
зрелищем бесконечной стихии, пока тени  и  вечерний  бриз  не  принимались
теребить  ее  за  рукав,  напоминая,  что  пора  идти  домой.   С   высоты
известняковой скалы на западном берегу она смотрела  в  сторону  материка,
туманного и далекого; с песчаного  восточного  берега  она  видела  только
воду. Этого было достаточно. В любую погоду темно-синие волны плясали  под
голубым небом, снежные хлопья пены украшали их плечи, а над ними  -  вихрь
чаек. Зеленые и серые волны  мчались  грузно,  их  гривы  развевал  ветер,
размеренные удары о  берег  отзывались  дрожью  в  глубине  ее  тела.  Они
вздымались, рушились, растекались, наполняя  воздух  брызгами.  В  хорошую
погоду волны несли на себе дорожку из  расплавленного  золота  от  нее  до
самого солнца, подергивались рябью перед наступающим дождем  и  отзывались
недовольным шумом, они прятались в тумане и, невидимые, шептались о чем-то
неведомом. Раздавая угрозы и благословения, бродила среди них Найэрда.  Ей
принадлежали водоросли и обкатанный янтарь, рыбы, птицы,  тюлени,  киты  и
корабли. Ей принадлежали ростки жизни на суше, когда она выходила на берег
к своему Фрейру, потому что море опекало их, укутывало  туманом,  горевало
об их зимней смерти и пробуждало их к жизни  весной.  Едва  заметен  среди
всего живого был ребенок, которого она хранила в этом мире.
     Итак,  Эдх  превращалась  в  женщину,   высокую,   стройную,   слегка
настороженную, обладающую даром слова, когда говорила  не  о  повседневных
делах. Она много размышляла и часто проводила  время  в  мечтах,  а  когда
оставалась одна, могла  внезапно  разразиться  слезами,  сама  не  понимая
почему. Никто не избегал ее, но никто и не искал ее общества,  потому  что
она перестала делиться придуманными ею историями и что-то  странное  стало
происходить с дочкой Хлавагаста. Проявилось это, когда умерла  ее  мать  и
отец взял новую  жену.  Не  слишком-то  они  ладили,  две  женщины.  Народ
сказывал, что Эдх слишком часто сидит на могиле Готахильды.
     Как-то раз один деревенский юноша  увидел  ее,  когда  она  проходила
мимо. Над пустошью дул сильный ветер, а ее распущенные  каштановые  волосы
насквозь пронизывало солнце. Он, который никогда ни перед чем не отступал,
почувствовал, как перехватило у него горло и часто-часто забилось в  груди
сердце. Много времени прошло, прежде чем он осмелился  заговорить  с  ней.
Эдх опустила глаза, и он едва расслышал, что  она  ответила.  Но  все-таки
спустя некоторое время они привыкли друг к другу.
     Юноша этот был Хайдхин,  сын  Видухада.  Гибкий  смуглый  парень,  не
особенно охочий до веселья, но острый на язык, быстрый и  ловкий,  умеющий
обращаться с оружием, вожак в своей компании, хотя кое-кто и не любил  его
за надменность. Никто, однако, не решался подтрунивать над ним и Эдх.
     Когда Хлавагаст и Видухад увидели, к чему идет дело, они  встретились
и порешили, что такой союз будет выгоден для обеих семей, но  со  свадьбой
надо подождать. Месячные у Эдх начались только в прошлом  году,  подростки
могут рассориться, а несчастливый брак - это несчастье для всех.  Подождем
и посмотрим, а пока выпьем по чашке эля за счастливый исход.
     Прошла зима - дождь, снег, пещерная тьма, ночные страхи, -  и  вскоре
солнце вернулось обратно, потом пришел праздничный день, посветлело  небо,
наступила оттепель,  родились  ягнята,  набухли  почки  на  ветвях.  Весна
принесла с собой листву на деревьях и перелетных птиц;  Найэрда  вышла  на
берег; мужчины и женщины ложились в полях, где скоро нужно будет пахать  и
сеять. Колесница  солнца  поднималась  все  выше  и  замедляла  свой  бег,
распускалась зелень, сверкали грозы, громыхая  над  пустошью,  высоко  над
морем красовались радуги.
     Пришло время ехать на ярмарку в Каупавик. Альваринги собирали  товары
и готовились сами. Молва шла от поселения к поселению: в этом году  прибыл
корабль из страны, лежащей за пределами владений  англов  и  кимбриев,  из
далекого романского королевства.
     Ни у кого не было  достоверных  сведений  об  этом  государстве.  Оно
располагалось где-то далеко на юге.  Но  воины  его  словно  саранча,  они
съедают страну за страной. Изящно сделанные вещицы просачиваются  сюда  из
их королевства; стеклянные и  серебряные  сосуды,  металлические  диски  с
лицами,   необыкновенные,   словно   живые   маленькие   фигурки.   Приток
чужестранцев, должно быть, усиливается, потому  что  с  каждым  годом  все
больше таких товаров попадает на Эйн. Теперь наконец-то римские торговцы и
сами пожаловали в земли геатов! Те, кто оставался в Лайкиане,  с  завистью
смотрели на отправляющихся в этот раз на ярмарку.
     Отложив на потом мелкие дела, они отдались во власть безделья.  Ничто
не предвещало беды в тот день, когда Эдх и Хайдхин отправились на западный
берег.
     Широко распростерлась пустошь. Как только деревня скрывалась из виду,
местность  стала  казаться  совсем  безлюдной.  Безлесая  и  плоская,  она
создавала  впечатление,  что  в  мире   осталось   только   небо.   Неясно
вырисовывались в бескрайней голубизне высоко над головой расплывчато-белые
облака. Пламенели красные маки, желтели среди мрачного вереска одуванчики.
Они решили немного посидеть, вдыхая запах разогретых солнцем  трав;  пчелы
жужжали в тишине, сквозь которую к  земле  прорывалось  веселое  щебетание
птиц;  потом  затрепетали  крылья  и  низко  над  их  головами   пролетела
куропатка.
     Они  посмотрели  друг  другу  в  глаза  и  громко   рассмеялись   над
собственным изумлением. На ходу они держались за руки, не больше,  ибо  их
народ был целомудрен,  а  сам  Хайдхин  чувствовал  себя  стражем  хрупкой
неприкосновенности.
     Путь их пролегал по краю крутого обрыва,  что  тянулся  на  север  от
самых ферм. По тропе они  вышли  через  лес  к  берегу.  Усыпанная  дикими
цветами трава росла у самой воды. Волны ворошили камешки, что  старательно
обкатывали тут с незапамятных времен, вдали они сверкали и  искрились.  На
другой стороне пролива затемнял горизонт  материк.  Невдалеке,  на  скале,
сушили на ветру крылья бакланы. Пролетел мимо аист, белый символ  удачи  и
семейного благополучия.
     Хайдхин задержал дыхание и вытянул руку.
     - Смотри! - закричал он.
     Эдх прищурилась, ослепленная блеском  волн,  и  взглянула  на  север.
Голос ее дрогнул:
     - Что там?
     - Корабль, - ответил он. - Движется в  эту  сторону.  Большой-большой
корабль.
     - Нет, не может быть. Что там такое над ним?..
     - Я слышал о таких штуках. Люди, которые  бывали  в  других  странах,
иногда видели такие приспособления. Они ловят ветер, и тот толкает корабль
вперед. Это римский корабль, Эдх, не иначе. Двинулся домой из Каупавика, а
мы как раз вовремя, чтобы увидеть его!
     Восхищенные,  они  смотрели  на  море,   забыв   обо   всем.   Судно,
приближаясь, скользило по воде. Оно и в самом деле казалось  великолепным.
Черное с золотой  кромкой,  не  длиннее  большого  северного  судна,  зато
значительно  шире;  полнобрюхое,  чтобы  перевозить   в   себе   несметные
сокровища. На корабле имелась палуба, люди стояли высоко  над  трюмом.  Их
было  очень  много,  достаточно,  чтобы  отбиться  от  любых   грабителей.
Форштевень загибался вверх и к корме, а там красовалась  резная  лебединая
шея. Между ними располагался деревянный домик. Не  весла  перемещали  этот
корабль. На мощном столбе с поперечинами  раздувалась  громадных  размеров
ткань. Корабль двигался бесшумно, разрезая носом волны и  оставляя  буруны
позади двойного руля.
     - Конечно же, им покровительствует Найэрда, - выдохнула Эдх.
     - Теперь понятно,  как  они  смогли  захватить  полмира,  -  произнес
потрясенный Хайдхин. - Кто сможет им противостоять?
     Судно изменило курс, приблизилось к острову. Юноша и девушка увидели,
что экипаж устремил взоры в их сторону. Они услышали громкие возгласы.
     - Ой, мне кажется, они смотрят на нас, - поразилась Эдх. -  Чего  они
хотят?
     - Может быть... чтобы я присоединился к ним, - произнес Хайдхин. -  Я
слышал от путешественников, что римляне набирают себе местных, если у  них
не хватает людей из-за болезни или по какой другой причине.
     Эдх бросила на него встревоженный взгляд.
     - Ты поплыл бы с ними?
     - Нет, никогда! - Ее пальцы крепче сжали  его  руку,  и  он  в  ответ
погладил ее ладонь. - Но давай все-таки послушаем их, если они  высадятся.
Может быть, им надо еще что-нибудь, и они хорошо  заплатят  за  помощь.  -
Сердце его стучало.
     Рея опустилась. То, что должно было служить якорем, хотя это  был  не
камень, а крюк, вылетело на  конце  каната.  Шлюпка  волочилась  на  конце
другого  каната.  Моряки  подтащили  ее  к  борту  и  сбросили  веревочную
лестницу. Несколько  человек  спустились  и  расселись  на  скамейках.  Их
товарищи подали им весла. Один  поднялся  и  взмахнул  отрезом  прекрасной
ткани, что он прихватил с собой.
     - Он улыбается и машет рукой, - произнес Хайдхин.  -  Да,  им  что-то
надо, и они надеются получить от нас помощь.
     - Какой красивый у него плащ, - пробормотала Эдх. - Я думаю,  Найэрда
надевает одежду как раз из такой  ткани,  когда  отправляется  в  гости  к
другим богам.
     - Может быть, скоро она станет твоей.
     - О, я не осмелюсь попросить.
     - Эй, сюда! - гаркнул мужчина  в  шлюпке,  самый  крупный  из  них  и
рыжеволосый, несомненно, уроженец Германии, толмач. Остальные были  самого
разного вида, некоторые с такой же светлой кожей, другие темнее  Хайдхина.
Римляне явно привлекли на свою сторону много всякого народа. На всех  были
надеты туники, не закрывавшие голых колен. Эдх вспыхнула и  отвела  взгляд
от корабля, где многие разгуливали вообще без одежды.
     - Не бойтесь, - крикнул германец. - У нас дело к вам.
     Хайдхин тоже покраснел.
     - Альваринги не знают страха, - выкрикнул он. Голос его  сорвался,  и
он покраснел еще гуще.
     Римляне гребли к берегу. Двое на берегу ждали, кровь стучала у них  в
висках. Шлюпка заскрипела по гальке, один из моряков выпрыгнул и  закрепил
ее. Тот, в плаще, повел остальных  вверх  по  песку.  Он  все  улыбался  и
улыбался.
     Хайдхин тверже сжал свое копье.
     - Эдх, - произнес он. - Мне  не  нравится  их  вид.  Лучше  держаться
подальше...
     Но было поздно. Вожак выкрикнул приказ. Помощники  рванулись  вперед.
Прежде, чем Хайдхин успел поднять оружие, его схватили. Кто-то зашел сзади
и сжал ему руки  в  борцовском  захвате.  Он  вырывался  с  пронзительными
криками. Короткой палкой, на  которую  он  не  обратил  внимания  -  банда
высадилась без оружия, имея при себе лишь ножи, - его ударили по  затылку.
Искусный удар, лишающий сознания без серьезных повреждений. Он свалился, и
его связали. Эдх рванулась бежать. Какой-то моряк схватил  ее  за  волосы.
Присоединились  еще  двое.  Они  швырнули  ее  на  траву.  Она  кричала  и
отбивалась ногами. Еще двое прижали ей ноги. Вожак,  ухмыляясь,  встал  на
колени между ее распростертых бедер. Из уголка его рта  бежала  слюна.  Он
задрал ей юбку.
     - Вы, звери, дерьмо собачье, я вас всех перебью... -  слабо  закричал
Хайдхин, преодолевая разламывающую череп боль. - Клянусь богами войны,  не
будет покоя вашей породе, покуда я жив. Ваш Ромабург сгорит...
     Никто не слушал. Там, где лежала распятая Эдх, римляне  лишь  сменяли
друг друга.



                                    14

     43 год от Рождества Христова.
     Проследить путь Вагнио с момента  его  отплытия  с  Оланда  оказалось
нетрудно. Профессионализм и настойчивость быстро помогли им выяснить,  что
юноша с девушкой пришли к нему в дом из деревни, расположенной примерно на
двадцать миль южнее. Но  что  случилось  раньше?  Следовало  бы  осторожно
расспросить местных. Но  вначале  Эверард  и  Флорис  собирались  провести
воздушную разведку в нескольких предыдущих месяцах. Чем больше они собрали
бы предварительных данных, тем лучше.  Вагнио  вовсе  не  обязательно  мог
слышать о каком-нибудь событии,  например  об  убийстве;  возможно,  семья
могла замять такое дело. Или он и его люди не хотели откровенничать  перед
незнакомцем. Эверард  просто  не  имел  возможности  заняться  расспросами
прежде, чем обстоятельства вынудили его переместиться из лагеря на морском
берегу.
     Оставив в укрытии лошадей и фургон, агенты вылетели  вдвоем  на  двух
темпороллерах. Методика поисков состояла в прыжках  от  точки  к  точке  в
определенном заранее пространственно-временном  континууме.  Если  бы  они
обнаружили  что-либо  необычное,  то  установили  бы   более   пристальное
наблюдение в течение  необходимого  срока.  Такой  метод  не  гарантировал
успеха, но все-таки это лучше, чем  ничего.  У  них  ведь  не  бесконечная
жизнь, чтобы часть ее разбазаривать в здешней глуши.
     В миле над деревней они прыгнули из  середины  лета  на  пару  недель
позже и повисли в безбрежной синеве. Воздух был слегка разрежен и холоден.
Взгляд скользил над залитым солнцем Балтийским  морем,  холмами  и  лесами
Швеции на западе, над Оландом, похожим на  пеструю  шерстяную  ткань,  над
лугами, лесами, скалами и песком - но эти названия появятся у здешних мест
лишь спустя много столетий.
     Эверард повел сканером по дуге. Внезапно он замер.
     - Есть! - закричал он в передатчик у ключицы. - В районе семи  часов,
видишь?
     Флорис присвистнула.
     - Да. Римский корабль, на якоре  у  берега?  -  (Задумчиво).  -  Хотя
скорее, галло-римский, откуда-нибудь из Бордо или  Болона.  Они  не  имели
постоянных торговых  контактов  со  Скандинавией,  ты  сам  знаешь,  но  в
хрониках упоминается несколько  официальных  визитов  и  вояжей  случайных
предпринимателей в Данию и дальше. Добыча их потом проходила длинную  цепь
посредников. Особенно янтарь.
     - Может быть, они как-то связаны с нашим  делом.  Давай  проверим.  -
Эверард отрегулировал увеличение.
     Флорис сделала это раньше и вскрикнула.
     - Боже... - поразился Эверард.
     Флорис ринулась вниз. Воздух засвистел позади нее.
     - Стой, не сходи с ума! - закричал Эверард. - Вернись!
     Флорис не слушала, в ушах у нее шумело, она забыла  обо  всем,  кроме
цели впереди. Вместе с ней вниз летел крик, похожий на  клекот  пикирующей
хищной птицы или вопль разъяренной валькирии. Эверард  ударил  кулаком  по
панели управления, выругался с перекошенным лицом и, не в силах остановить
Флорис, последовал за ней. Затем остановился на несколько сот футов  выше,
следя, чтобы солнце оставалось за спиной.
     Мужчины,  толпившиеся,  чтобы  понаблюдать  за   представлением   или
дождаться своей очереди, услышали. Задрав головы, они увидели мчащуюся  на
них лошадь Смерти. Римляне взвыли и бросились врассыпную. Тот, что был  на
девушке, оторвался от нее, и, стоя на коленях, выхватил нож.  Может  быть,
он собирался убить ее, может, это  был  лишь  защитный  рефлекс.  Неважно.
Ярко-синий энергетический луч ударил ему в  лицо.  Насильник  скорчился  в
ногах Эдх.
     Флорис развернула  темпороллер.  С  высоты  человеческого  роста  она
выстрелила в следующего насильника. Сраженный, он вскрикнул  и  задергался
на траве, словно  перевернутый  жук  -  так  показалось  Эверарду.  Флорис
догнала третьего и чисто срезала его. Потом с минуту неподвижно  сидела  в
седле. По ее лицу стекал смешанный со слезами пот, такой же холодный,  как
и руки. Она судорожно вздохнула, спрятала оружие и тихо  опустилась  возле
Эдх. "Что сделано, то сделано", -  билась  мысль  в  голове  Эверарда.  Он
быстро принял решение. До смерти перепуганные оставшиеся  в  живых  моряки
убегали кто вдоль берега, кто к лесу. Двое,  сохранившие  каплю  рассудка,
плыли в сторону корабля, где тоже  вскипела  паника.  Патрульный  прикусил
губу, потекла кровь.
     - Ладно, -  произнес  он  вслух  бесцветным  тоном.  Перескакивая  на
роллере туда-сюда над местом трагедии и тщательно  прицеливаясь,  он  убил
всех, кто высадился на берег. Затем избавил  от  страданий  раненого.  "Не
думаю,  что  Флорис  оставила  его  специально.  Просто  забыла".  Эверард
вернулся на высоту в пятьдесят футов  и  остался  ждать  там,  наблюдая  с
помощью сканера и усилителя за происходящим внизу.
     Эдх села. Взгляд ее был  затуманен,  но  она  схватилась  за  юбку  и
одернула ее, закрыв окровавленные  бедра.  Связанный  Хайдхин,  извиваясь,
полз к ней.
     - Эдх, Эдх... - стонал он,  но  замер,  когда  между  ними  опустился
темпороллер. - О, богиня-мстительница...
     Флорис соскочила с седла и, встав  на  колени  рядом  с  Эдх,  обняла
девушку.
     - Все кончилось, милая, - всхлипнула она. - Все будет  хорошо.  Такое
никогда не повторится. Ты теперь свободна.
     - Найэрда, - услышала она. - Матерь Всех, ты пришла.
     - Бесполезно отрицать сейчас твою божественную  сущность,  -  буркнул
Эверард в приемник Флорис. - Выбирайся оттуда, к чертовой матери, пока  не
наделала еще худших ошибок.
     - Нет, - ответила женщина. -  Ты  не  понимаешь.  Я  должна  ее  хоть
немного успокоить.
     Эверард онемел. Команда корабля торопливо ставила парус  и  поднимала
якорь.
     - Развяжите меня, - попросил Хайдхин. - Пустите к ней.
     - Да нет, я понимаю, - произнес  Эверард.  -  Но,  ради  бога,  давай
побыстрей, хорошо?
     Эдх приходила в себя, но в карих глазах застыло изумление.
     - Чего ты хочешь от меня, Найэрда? - прошептала она. -  Я  принадлежу
тебе. И всегда принадлежала.
     - Покарай римлян, всех римлян! - выкрикнул Хайдхин. - Я заплачу  тебе
за это своей жизнью, если пожелаешь.
     "Бедный парень, - думал Эверард. - Мы можем отнять  у  тебя  жизнь  в
любой момент, если сочтем нужным. Но от тебя сейчас вряд ли можно ожидать,
что ты правильно все воспримешь. И  потом  тоже.  Без  научной  подготовки
постхристианской Западной Европы... Для тебя боги реальны, и  твой  высший
долг - это месть за причиненное зло".
     Флорис гладила спутанные волосы Эдх. Свободной рукой она прижимала  к
себе дрожащую, пропахшую потом, слабую девушку.
     - Я хочу тебе только добра, хочу, чтобы ты была счастлива, - говорила
она. - Я люблю тебя.
     - Ты спасла меня, - запинаясь, говорила Эдх, - потому... потому что я
должна... Что я должна сделать?
     - Послушай меня, Флорис, ради бога, - проговорил Эверард сквозь зубы.
- Время расстыковалось, и сегодня его уже не  поправить.  Ты  не  сможешь.
Промедлишь еще немного, и клянусь, не будет ни книг Тацита "первого",  ни,
может статься, Тацита "второго". Мы не  вписываемся  в  эти  события,  вот
почему будущее в опасности. Оставь их!
     Его партнерша окаменела.
     - У тебя горе, Найэрда? - спросила Эдх с непосредственностью ребенка.
- Что может тревожить тебя, богиню? Эти римляне осквернили твой мир?
     Флорис закрыла глаза, открыла их и отстранилась от девушки.
     - Это... из-за...  твоей  беды,  моя  ты  милая,  -  произнесла  она,
поднимаясь: - Желаю тебе  добра.  Будь  храброй,  свободной  от  страха  и
горестей. Мы еще встретимся.
     Затем Эверарду:
     - Развязать Хайдхина?
     - Не надо.  Эдх  возьмет  нож  и  разрежет  веревки.  Он  поможет  ей
вернуться в деревню.
     - Правильно. Видимо, так будет лучше для  них  обоих.  Насколько  тут
может быть что-то лучше.
     Флорис оседлала темпороллер.
     - Полагаю, нам следует просто подняться, а не  исчезать  из  виду,  -
предложил Эверард. - Двинулись.
     Он бросил последний взгляд вниз, чувствуя на себе неотрывные  взгляды
тех  двоих.  Корабль  с  раздутым   парусом   уже   двигался   на   запад.
Недосчитываясь нескольких моряков и, нес