ожащем свете пламени ее можно  было  бы
принять за саму ожившую богиню. Дикого кабана, жарящегося на углях,  убили
скорее для нее, чем для других.
     Мужчин собралось немного, и большинство были немолоды. Все, кто  мог,
последовали за своими  вождями  и  пересекли  Рейн  прошлым  летом,  чтобы
сражаться с батавийцем Бермандом против римлян.  Они  все  еще  находились
там, и дома их очень  ждали.  Вел-Эдх  призвала  глав  бруктерских  кланов
собраться этой ночью на совет и выслушать ее обращение к ним.
     Дыхание  замерло  на  губах   мужчин,   когда   она   появилась.   Ее
серебристо-белое одеяние было оторочено  темным  мехом,  на  груди  горело
ожерелье из необработанного янтаря. Ветер волнами  колыхал  юбку,  а  плащ
развевался, словно огромные крылья. Кто знал, какие мысли  скрывались  под
ее капюшоном? Она подняла  руки  -  блеснули  на  свету,  будто  маленькие
змейки, золотые кольца. Копья склонились к земле.
     Хайдхин,  распоряжавшийся  приготовлением  кабана,  стоял  у   самого
костра, отдельно от других. Он вытащил свой нож, поднес  лезвие  к  губам,
снова сунул в ножны.
     - Рады видеть тебя, госпожа, - приветствовал он  Вел-Эдх.  -  Смотри,
сюда пришли, как ты велела, те, кто может говорить от имени своего народа,
- чтобы услышать, что боги сообщат им твоими устами. Начинай, прошу тебя.
     Эдх опустила руки. Хотя  и  негромкий,  ее  голос  прорывался  сквозь
ночные звуки. Что-то  слышалось  в  нем  иноземное,  даже  сильнее  чем  у
Хайдхина, - может быть, сам голос то поднимался, то опадал, словно прибой,
бьющийся о далекий  берег.  Видимо,  от  этого  все  относились  к  ней  с
почтением и немного со страхом.
     - Слушайте, сыновья Брукта,  ибо  важны  известия,  что  я  принесла.
Поднят меч войны, волки и вороны поедают плоть,  ведьмы  Нерхи  летают  на
воле. Слава героям!
     Но сначала напомню... Когда я сзывала вас сюда,  моим  желанием  было
лишь вселить в ваши сердца радость. Но  много  прошло  времени,  в  жилища
пришел голод, а враг все еще крепок. Многие из  вас  удивлены,  почему  мы
объединились с нашими сородичами за рекой. Да, нам нужно  было  отомстить,
но мы должны создать королевство вместе с ними и не сможем этого  сделать,
если они потерпят поражение.
     Да, племена галлов тоже поднялись, но слишком переменчив у них  нрав.
Да, Берманд разгромил убиев, этих псов Рима, но римляне  заполонили  земли
наших друзей гугернов  [убии  -  дружественное  Цезарю  германское  племя,
жившее на правом берегу Рейна; гугерны - германское племя, жившее на левом
берегу Рейна]. Да, мы взяли в осаду  Могонтиак  [ныне  г.Майнц]  и  Кастра
Ветера [Кастра - начальное  слово  в  названиях  многих  римских  городов,
переводится как "крепость",  "укрепленный  лагерь"],  но  от  стен  первой
крепости пришлось отступить, а вторая месяц за месяцем держит оборону. Да,
мы одерживаем победы на поле боя, но бывают  поражения  и  потери,  иногда
очень тяжелые. И все-таки я снова говорю вам, что Рим будет разбит,  кости
легионеров усеют наши поля, а красный петух прокукарекает над крышей  дома
каждого римлянина - то будет месть Нерхи. Нам надо драться. И еще. Сегодня
по воле богов, конечно, прибыл ко мне всадник от самого  Берманда.  Кастра
Ветера, лагерь  врагов,  сдается.  Легат  Вокула,  покоритель  Могонтиака,
мертв, а Новезий, где он умер, тоже окружен. Колония Агриппины [Новезий  -
укрепленное  место  убиев  на  левом  берегу   Рейна,   ныне   Нейс   близ
Дюссельдорфа; колония Агриппины - ныне г.Кельн],  чванливый  город  убиев,
спрашивает об условиях сдачи. Нерха помогает  воинам,  сыны  Брукта.  Свое
обещание она выполнит полностью. Рим падет!
     Кровожадные крики рванулись к небу. Она еще некоторое время  говорила
с ними и тихо закончила:
     - Когда наконец-то воины вернутся домой, Нерха благословит их  чресла
и они станут отцами детей, которым суждено завладеть миром. Сейчас пируйте
в ее честь, а завтра принесите надежду вашим женам.
     Она подняла руку. Копья снова склонились перед ней. Вытащив из костра
горящую ветвь, чтобы освещать себе путь, она скрылась во мраке.
     Хайдхин приказал снять тушу с рашпера, каждый отхватил себе кусок,  и
они принялись поедать вкусное мясо. Пока шел разговор о чудесных новостях,
Хайдхин отмалчивался. На него часто находили приступы молчаливости, и люди
привыкли  к  этому.  Достаточно  того,  что  Вел-Эдх  считала  его   своим
доверенным лицом. Кроме того, он  был  сильным  и  умным  вождем.  Гибкий,
узколицый, с серебряными прядями в черных волосах на голове  и  в  коротко
остриженной бороде.
     Но вот кости брошены в середину затухающего костра,  и  он  от  имени
каждого попросил у  богов  доброй  ночи.  Мужчины  принялись  устраиваться
поблизости - им надо  хорошо  отдохнуть,  прежде  чем  утром  тронуться  в
обратный путь.
     Хайдхин не присоединился к ним. Факел помогал ему двигаться  по  едва
заметной тропе, пока он не вышел из-под деревьев на широкую поляну. Там он
бросил факел, и тот погас сам собой. Луна мчалась между лохматыми облаками
над западным краем леса.
     Впереди  появился  горб  небольшого  дома.  На   тростниковой   крыше
поблескивала изморозь. Внутри, насколько он знал,  с  одной  стороны  спал
скот, а у противоположной стены - люди среди своих  припасов  и  домашнего
скарба.
     Обычное дело, но те, кто жил в этом доме, служили Вел-Эдх. Ее башенка
возвышалась рядом; из массивных балок, скрепленных  сталью,  убежище  было
возведено, чтобы дать ей возможность оставаться наедине со своими грезами.
     Хайдхин зашагал вперед.
     Какой-то человек, выставив копье, преградил ему дорогу и крикнул:
     - Стой! - затем, вглядевшись в лунном полумраке, добавил:  -  О,  это
вы, господин. Вы ищете место для ночлега?
     - Нет, - ответил  Хайдхин.  -  Рассвет  уже  близок,  а  мой  конь  у
сторожки, он домчит меня до дому. Но сначала я  хочу  повидаться  с  твоей
госпожой.
     Стражник замялся.
     - Вы ведь не станете ее будить?
     - Не думаю, что она спит.
     Стражник не посмел ему перечить и  позволил  пройти.  Он  постучал  в
дверь башни. Девушка-рабыня проснулась и откинула задвижку. Разглядев его,
она поднесла сосновую лучину к  глиняному  светильнику,  а  потом  от  нее
зажгла другой - для гостя. Хайдхин поднялся по лестнице на верхний этаж.
     Как он и ожидал - поскольку знали они друг друга давно, - Эдх  сидела
на своем высоком стуле, уставясь на  тени,  отбрасываемые  ее  собственным
светильником.  Тени,  огромные  и  бесформенные,  метались  среди   балок,
стропил, кож и шкур, колдовских предметов и вещей, приобретенных во  время
многочисленных путешествий. Спасаясь от промозглой погоды, она куталась  в
теплый плащ с капюшоном. Она смотрела, как  он  приближается,  и  Хайдхину
хорошо было видно ее лицо.
     - Привет, - тихо произнесла она. Слабый свет упал на изгиб ее губ.
     Хайдхин сел на пол и прислонился спиной к планке постели с пологом.
     - Тебе надо отдохнуть, - проговорил он.
     - Ты же знаешь, я не могу, сейчас не время.
     Он кивнул.
     - И все-таки ты должна отдыхать. Иначе загонишь себя.
     Ему показалось, что он уловил тень улыбки.
     - Сколько лет я веду такую жизнь, однако еще цела.
     Хайдхин пожал плечами.
     - Постарайся все же выспаться при случае. - Это  прозвучало  довольно
резко. - О чем ты думала?
     - Обо всем, конечно, - тихо  ответила  она.  -  Что  значат  все  эти
победы. Что предпринять дальше.
     Он вздохнул.
     - Так я и полагал. Но почему? Все ведь ясно.
     Капюшон собрался складками,  тени  метнулись  по  стенам,  когда  она
покачала головой.
     - Не совсем. Я тебя понимаю, Хайдхин. Римские вояки попали  к  нам  в
руки, и ты полагаешь, что мы должны действовать по примеру воинов  прежних
лет. Принести жертву, чтобы умилостивить богов. Перерезать глотки, сломать
оружие, разбить телеги, а затем бросить все в болото во славу Тива.
     - Великолепное предложение. Оно разогреет кровь наших людей.
     - И вызовет ярость римлян.
     Хайдхин усмехнулся.
     - Я знаю римлян лучше тебя, милая Эдх.
     Не вздрогнула ли она? Он продолжил:
     - Я имел в виду, что сталкивался с ними и с  их  подданными,  и  я  -
вождь, я - воин. Богиня не много рассказывает тебе об  обычных  вещах,  не
так ли?
     Римляне не то что мы. Они слишком предусмотрительны.
     - Следовательно, ты хорошо их понимаешь.
     - Люди считают, что я хитер и находчив, - согласился  он  без  лишней
скромности. - Так давай извлекать пользу из моей сообразительности. Уверяю
тебя, кровавая резня поднимет племена и приведет к нам новых воинов. Много
воинов, настолько много, что враг  и  не  посмеет  думать  о  мести.  -  И
прибавил для весомости: - К тому же боги тоже будут рады. Они запомнят.
     - Я думала об  этом,  -  ответила  она.  -  Ты  знаешь,  что  Берманд
собирается пощадить своих пленников?
     Хайдхин напрягся.
     - А, этот... - вымолвил он. - Да он же наполовину римлянин.
     - Только в том смысле, что знает их намного лучше тебя. Он  полагает,
что бойня бессмысленна. Она может разъярить римлян так,  что  они  соберут
все силы против нас, чего бы это  им  ни  стоило.  -  Эдх  остановила  его
жестом. - Подожди. Он знает вдобавок, чего могут пожелать боги -  и  чего,
мы  считаем,  они  могут  пожелать.  Он   посылает   ко   мне   плененного
военачальника.
     Хайдхин выпрямился.
     - Вот это уже кое-что!
     -  В  сообщении  Берманда  говорится,  что  мы,  при  желании,  можем
пожертвовать пленника богам,  но  он  не  советует  торопиться.  Заложник,
которого можно обменять, стоит гораздо больше.
     Некоторое время она молчала.
     - Я мысленно обращалась к Найэрде. Желает она этой крови или нет? Она
не дала мне никакого знака. Полагаю, это означает - нет.
     - Асы...
     Эдх, сидевшая выше, перебила его неожиданно резко:
     - Пусть Уоен и остальные ворчат на  Нерху,  Найэрду,  если  хотят.  Я
служу ей. Пленники будут жить.
     Он уставился в пол и прикусил губу.
     - Тебе известно, что я враг Риму, и ты знаешь, почему,  -  продолжила
она. - Но все эти разговоры о том, чтобы сровнять его с землей, все больше
и больше, пока тянется война, всего лишь болтовня. Богиня не говорит моими
устами. Я сама решаю, каких слов она ждет от меня. И я должна была держать
речь сегодня ночью, иначе бы совет взбудоражился и дрогнул.  Но  все-таки,
сможем ли мы добиться чего-нибудь большего, чем выдворение римлян  с  этих
земель?
     - Сможем ли мы добиться даже этого, если забудем богов?  -  отозвался
он.
     - А не забыть ли нам  о  твоих  притязаниях  на  власть  и  славу?  -
огрызнулась она.
     Он метнул на нее гневный взгляд.
     - От кого-то другого я бы таких слов не стерпел.
     Она встала со стула. Голос ее зазвучал мягче:
     - Хайдхин, дружище, извини. Я не хотела тебя обидеть.  Мы  не  должны
ссориться. Даже если у нас есть разногласия, мы в одной упряжке.
     Он тоже поднялся.
     - Я поклялся однажды... Мой долг идти за тобой.
     Эдх взяла его за руки.
     - И до сих пор ты шел.
     Она откинула голову назад, чтобы взглянуть на него, капюшон  упал  на
плечи, и он увидел ее лицо в неярких лучах  светильника.  Тени  еще  резче
обозначили морщины на нем и подчеркнули  выступающие  скулы,  но  спрятали
седину в косах.
     - Мы много прошли вместе.
     - Но я не давал клятвы повиноваться тебе слепо, - пробормотал он.
     И не повиновался. Порой насмерть стоял, не уступая ее прихотям. Потом
оказывалось, что он прав.
     - Много, очень много, - прошептала она, будто бы не слыша  его  слов.
Карие глаза вглядывались в темноту за его спиной. - Почему мы остановились
здесь, на восточном берегу великой реки?  Потому  что  годы  и  расстояния
утомили нас? Мы должны двигаться дальше, может быть, до владений  батавов.
Их земли выходят к морю.
     - Бруктеры приняли нас. И сделали все, о чем ты их просила.
     - О да. Я благодарна им. Но  когда-нибудь  здесь  будет  королевство,
объединяющее все племена, и я опять увижу над морем сияние звезды Найэрды.
     - Не видать нам такого королевства, пока  мы  не  выпустим  кишки  из
римлян.
     -  Не  надо,  поговорим  об  этом  позже.  Сейчас  давай  вспомним  о
чем-нибудь хорошем.
     Когда он попрощался с Эдх, небо уже окрасил восход. Все покрыла роса.
Темной тенью Хайдхин прошел через священную рощу и зашел в загон за  своей
лошадью. На челе Эдх читались мир и покой,  она  почти  засыпала,  но  его
пальцы сжимали рукоять ножа.



                                    4

     Кастра Ветера,  Старый  Лагерь,  расположился  неподалеку  от  Рейна,
примерно там, где находился в Германии Ксантен, когда родились  Эверард  и
Флорис. Но в  эту  эпоху  все  территории  вокруг  принадлежали  Германии,
раскинувшейся от Северного моря до Балтики, от реки Шельды до Вислы, а  на
юге до Дуная. Швеция, Дания, Норвегия, Австрия,  Швейцария  и  Нидерланды,
современная Германия еще только должны были  возникнуть  здесь  в  течение
двух последующих тысячелетий. А пока это были  дикие  земли  с  островками
цивилизации в виде деревень, пастбищ, поселений, где племена вели войны  и
кочевали с места на место, находясь в постоянном движении.
     На  западе,  там,  где  должны  будут  появиться  Франция,   Бельгия,
Люксембург, на большей части  рейнской  долины  основным  населением  были
галлы, по языку и образу жизни схожие с кельтами. Благодаря более  высокой
культуре  и  превосходству   в   военном   деле   они   брали   верх   над
соседями-германцами, хотя различия между  ними  никогда  не  были  слишком
серьезными и почти стирались в приграничных районах. Так было, пока их  не
покорил Цезарь. Это произошло не  слишком  давно,  и  ассимиляция  еще  не
завершилась, так что память о прежней вольной жизни пока не вытравилась из
галльских  сердец.  Казалось,  это  должно  было  бы  относиться  и  к  их
соперникам на востоке, но когда Август потерял три легиона в Тевтобургском
лесу, он решил перенести границу империи к Рейну, а не к Эльбе. Всего лишь
несколько германских племен остались под владычеством Рима.  Некоторые  из
них, такие как батавы и фризы, оккупацию почти не ощущали. Словно туземные
штаты Индии под правлением Британской короны, они были обязаны выплачивать
дань  и,  в  общем,  подчинялись  решениям  ближайшего   проконсула.   Они
поставляли  многочисленных  воинов,  сначала  добровольцев,  а  затем   по
призыву.  И  именно  они  первыми   подняли   восстание;   потом   к   ним
присоединились единокровные союзники с  востока,  а  на  юго-западе  огонь
восстания охватил Галлию.
     - Огонь... Я слышал о пророчице,  которая  объявила,  что  Рим  будет
сожжен, - произнес Юлий Классик. - Расскажите мне о ней.
     Тело Берманда тяжело колыхалось в седле.
     - Подобными речами она привлекла на нашу сторону множество союзников:
бруктеров, тенктеров, хамавов, - сообщил он с большей радостью, чем  можно
было ожидать. - Ее слава перешагнула через обе реки и дошла до нас.  -  Он
взглянул на Эверарда. - Ты  должен  был  слышать  о  ней  во  время  своих
путешествий. Ваши пути наверняка пересекались, а там, где она  бывала,  ее
не забывают. Узнав, что она здесь и зовет на  бой,  к  нам  прибывают  все
новые воины.
     - Конечно, я о ней слышал, - отозвался патрульный. - Но  я  не  знаю,
как относиться к этим слухам. Расскажи мне побольше.
     Дул прохладный ветер, все  трое  ехали  под  серым  небом  по  дороге
недалеко от Старого  Лагеря.  Военная  дорога,  вымощенная  и  прямая  как
стрела, вела на юг  вдоль  Рейна  в  Колонию  Агриппины.  Римские  легионы
находились здесь многие годы. Теперь их остатки, что удерживали крепость в
течение осени и зимы, шли под охраной варваров в Новезий,  который  сдался
гораздо быстрее.
     На них жалко было смотреть: грязные, оборванные, исхудавшие так,  что
осталась лишь кожа да кости. Большинство  тащилось  с  потухшим  взглядом,
даже не пытаясь сохранять строй. В основном это были галлы из регулярных и
резервных войск. Империи галлов и сдались они, поклявшись служить верой  и
правдой, как того  добивались  лестью  и  уговорами  вербовщики  Классика.
Впрочем, ничего другого им и не оставалось: новую  атаку  они  бы  уже  не
отбили, как в начале осады. Последнее время им приходилось  есть  траву  и
тараканов - если удавалось поймать.
     Охраняла пленных  всего  горстка  их  же  соотечественников-галлов  -
откормленных и хорошо вооруженных, из числа тех, что  перешли  на  сторону
Классика  раньше,  -  но,  учитывая  состояние   пленников,   этого   было
достаточно.  Более  многочисленная   группа   воинов   охраняла   повозки,
запряженные быками, что тащились позади с грузом  трофеев,  -  в  основном
германские  ветераны-легионеры,  командовавшие  мужиками   из   глухомани,
вооруженными копьями, топорами и длинными мечами. Клавдий Цивилис,  он  же
Берманд Батавиец, не очень-то доверял своим кельтским союзникам.
     Берманд хмурился. Рослый, с грубыми чертами лица; левый глаз его  был
затянут молочно-белой пленкой  из-за  давнего  инфекционного  заболевания,
правый блестел холодной синью. Отрекшись от  Рима,  он  отпустил  рыжую  с
проседью бороду, не стриг волос и по варварскому обычаю  красил  голову  в
красный цвет. Но тело его облегала кольчуга,  на  голове  сверкал  римский
шлем, а у бедра висел клинок, предназначенный больше для нанесения колющих
ударов, чем рубящих.
     - Целый день уйдет на то, чтобы поговорить с  Вел-Эдх  -  Веледой,  -
произнес он. - Не слишком-то я верю, что от этого будет  польза.  Странной
богине она служит.
     - Вел-Эдх! - достиг слуха Эверарда шепот на английском  языке,  -  ее
настоящее имя. Латиняне, естественно, слегка изменили его.
     Все трое использовали в  разговоре  язык  римлян,  поскольку  он  был
знаком каждому из  них.  Эверард,  будучи  постоянно  настороже,  невольно
вздрогнул и посмотрел вверх, но увидел только облака. За  ними  парила  на
темпороллере Джейн Флорис. Женщине нелегко находиться в бунтарском лагере,
хотя он и смог бы объяснить ее присутствие. Но лишние проблемы ни к  чему,
случайностей в их деле  и  так  предостаточно.  Кроме  того,  она  намного
полезнее там, где сейчас находится. Разнообразные приборы на панели  перед
ней могли показать в цвете и в увеличенном виде  все,  что  она  пожелает.
Благодаря электронике в его головной повязке, она видела и слышала все  то
же, что и он. А микроспикеры и костная проводимость помогали ему  услышать
Флорис. В случае  серьезной  опасности  она  сможет  спасти  его.  Правда,
главное здесь - сумеет ли она сделать это незаметно. Нет  нужды  говорить,
как будут реагировать эти люди; даже самые цивилизованные римляне верят  в
дурные предзнаменования - а их задача как раз в том,  чтобы  охранять  ход
истории.
     Случается и так, что вмешаться нельзя и напарник должен погибнуть.
     - Во всяком случае, - продолжал Берманд, очевидно,  желая  прекратить
разговор о пророчице, - ярость  ее  утихает.  Возможно,  сами  боги  хотят
положить конец войне. Какой толк продолжать войну, если  мы  уже  получили
то, из-за чего начали ее? - Вздох его улетел вместе с ветром. - Я тоже сыт
по горло раздором.
     Классик прикусил губу. Этот низкорослый человек не скрывал бушующих в
нем амбиций, что подчеркивалось и гордым выражением лица, означающим,  как
он утверждал, его королевское происхождение. У римлян  Классик  командовал
кавалерией треверов, и в городе, принадлежащем этому галльскому племени, -
его  будущее  название  Трир   -   он   с   единомышленниками   сговорился
воспользоваться восстанием германских племен.
     - Мы должны  захватить  власть,  -  резко  произнес  он,  -  величие,
богатство, славу.
     - Ну, я-то человек мирный, - невольно произнес Эверард. Если уж он не
мог остановить того, что должно случиться  в  этот  день,  то  должен,  по
крайней мере, высказать протест, пусть даже