рожь.

Глава 22

   В Лондоне Кавендиша задали неприятности. Лорд-казначей  Полет  вызвал
его  и  сообщил,  что  королева  Мария  распорядилась  провести  ревизию
королевской казньи
   - Среди нас есть соглядатаи, и они  нашептали  королеве  о  том,  что
деньги утекают неведомо куда.
   - Я служу в казначействе уже тринадцать лет, и до  сих  пор  на  меня
никто не жаловался, - заметил Кавендиш.
   - Я объяснил ее величеству, что ваше жалованье невелико, поэтому  вам
приходится извлекать из службы дополнительную выгоду. Тем не  менее  она
требует, чтобы были проверены ваши расходные книги.
   - Я готов предоставить две законченные книги, но мои клерки  работают
еще над десятком таких же, где подсчеты пока не завершены.
   - Советую вам незамедлительно  привести  все  записи  в  порядок.  По
своему опыту я знаю, как легко перепутать личные счета с  казначейскими,
поэтому разберитесь с ними как можно скорее.
   Ревизоры вскоре явились в контору Кавендиша и начали рыться в записях
и счетах.  Эта  волокита  растянулась  на  несколько  месяцев:  проверке
подлежали все книги расходов, составленные Кавендишем за тринадцать  лет
службы.
   Уильям тщательно скрывал происходящее  от  жены  и  предупредил  всех
клерков и секретаря Бестни  о  том,  чтобы  они  ни  в  коем  случае  не
проговорились ей. Но тревоги  и  опасения,  давно  терзавшие  Кавендиша,
вскоре дали о себе знать. Иногда после пятнадцати часов работы он ощущал
острую боль в груди, которую смягчало лишь вино.
   Наконец ревизоры составили отчет. Оказалось, что недостача составляет
свыше  пяти  тысяч  фунтов.  Лорд-казначей   потребовал   от   Кавендиша
убедительных объяснений. В свою защиту сэр Уильям мог сказать  лишь  то,
что за минувшие тринадцать лет немало клерков  исчезло  из  казначейства
вместе с деньгами. Он добавил, что суммы, взятые  им  в  долг  во  время
правления двух прельщущих монархов, были возвращены,  как  только  Мария
взошла на престол. Кавендиш даже представил письменное  свидетельство  о
том, что пожертвовал  часть  личных  средств  на  армию,  выступившую  в
поддержку Марии.
   К началу августа указ об отставке еще  не  был  подписан,  но  Уильям
знал, что это  может  случиться  в  любую  минуту,  и  потому  ежедневно
совещался  с  лучшими  лондонскими  адвокатами.  Изнуренный  работой   и
беспокойством, он удалился в Дербишир, чтобы составить официальную  речь
в свою защиту. В те времена, когда большинство  людей  получало  по  три
фунта в год, пять тысяч были громадной суммой.
   Кавендиш убеждал себя набраться смелости и  сообщить  Бесс  печальное
известие. Он надеялся, что адвокаты сумеют выиграть дело  и  спасти  его
карьеру. Однако жена должна заранее узнать о том, что они могут потерять
все состояние, нажитое за долгие годы.
   Перед отъездом в Лондон Уильям преподнес Бесс  подарок:  позолоченный
футляр, инкрустированный десятью рубинами. В нем  были  два  миниатюрных
портрета супругов, написанные годом раньше.  Уильям  пообещал  вернуться
домой не позднее двенадцатого августа. На этот день Бесс наметила званый
ужин.
   Уильям вернулся восемнадцатого, похудевший и осунувшийся.
   - Дорогой, ты нездоров?
   -  Просто  поездка  выдалась  утомительной.  Все  лучшие  комнаты  на
постоялых дворах были заняты, к тому же мне  не  удавалось  как  следует
перекусить.
   Бесс готовилась к званому ужину, который устраивала каждый  год.  Как
обычно, она сама наблюдала за всеми приготовлениями, не упуская из  виду
даже мелочей. Поскольку лето было в разгаре, Бесс  задумала  грандиозный
праздник в великолепном парке  Чатсворта,  но  предусмотрительно  велела
подготовить просторную галерею - на случай дождя.
   Она решила воспользоваться случаем  и  представить  гостям  отпрысков
Кавендиша, поэтому в  письмах  просила  приглашенных  привезти  с  собой
детей. Это конечно, означало большой наплыв гостей и прислуги,  но  Бесс
не сомневалась, что угощения и места хватит всем.
   Она заметила, что за ужином Уильям выпил  бутылку  кларета,  а  после
ужина - еще одну. Увидев, что муж уснул в кресле, Бесс  поняла,  что  он
смертельно устал. На ее губах заиграла нежная улыбка. В  некогда  темных
волосах Уильяма пробивалась седина. Только  теперь  Бесс  осознала,  что
мужу уже пятьдесят лет. Разница в возрасте  для  них  никогда  не  имела
значения: Уильям был по-прежнему бодрым  и  жизнерадостным.  Но  сейчас,
когда он спал, Бесс ощутила острую  жалость  к  нему.  Возраст  все-таки
начинал сказываться.

***

   Рассвет 20 августа был несказанно прекрасен. С самого утра в поместье
начали прибывать экипажи; хозяева дома вышли на крыльцо, чтобы встретить
гостей и показать им два полностью отделанных этажа  Чатсворта.  Бесс  с
гордостью показывала свои самые ценные сокровища -  детей.  Для  себя  и
девятилетней Фрэнси она заказала  одинаковые  летние  платья  из  белого
шелкового муслина; к корсажу дочери прикрепила бутоны роз,  а  к  своему
декольте - несколько распустившихся роз.
   Трех маленьких сыновей - Генри, Уильяма и Чарльза - Бесс  нарядила  в
одинаковые камзолы, чулки и шапочки с перьями, а  двух  младших  дочерей
поручила заботам нянек. Вскоре в парке зазвенел детский смех:  маленькие
гости и хозяева гонялись за бабочками и любовались  рыбой  в  прозрачных
прудах. Изысканно разодетые дамы  прогуливались  по  лужайкам,  вертя  в
руках кружевные зонтики, а мужчины собрались в кружок, обсуждая  доходы,
лошадей, политику, войну и положение в стране.
   Все родные Бесс тоже были здесь.  Приглашения  охотно  приняли  графы
Уэстморленд, Пемброк и Хантингдон с супругами, маркиз Нортхэмптон,  леди
Порт, Невиллы, Фицгерберты, Пирпонты и даже престарелый  граф  Шрусбери.
Бесс пригласила и всех Толботов - не только потому,  что  они  считались
самым богатым и влиятельным семейством в Англии. Их  земли  граничили  с
землями Кавендишей,
   Старого графа Бесс не видела с тех пор, как он крестил одного  из  ее
сыновей. Увидев, что Шрусбери держит под руку  его  наследник  -  Джордж
Толбот, Бесс чуть  не  ахнула:  граф  казался  совсем  дряхлым.  Подавив
неприязнь к его надменному сыну, Бесс сказала:
   - Спасибо, что вы привезли сюда отца, Толбот. Он всегда был так  добр
ко мне!
   Темные глаза лукаво блеснули.
   - Толботы неизменно добры к красивым дамам, леди Кавендиш.
   - А леди Толбот тоже здесь? - осведомилась Бесс.
   - К сожалению, нет. Гертруда только что подарила мне еще одного сына.
   - Поздравляю, лорд Толбот. Сколько же у вас детей?
   - Шестеро, как и у вас, леди Кавендиш.
   На миг Бесс растерялась: для  отца  шестерых  детей  Джордж  выглядел
слишком молодо! Но тут она вспомнила, что они с Толботом -  ровесники  и
если у нее могло быть шестеро детей, то у него - тем более.
   Бесс извинилась и отошла, решив, что слугам пора накрывать  на  стол.
При  виде  лакеев  в  ливреях,  с   огромными   серебряными   подносами,
нагруженными снедью,  вином  и  изысканными  сладостями,  Бесс  испытала
гордость и удовлетворение.  Оленина,  баранина,  телятина  и  дичь  были
доставлены из владений Кавендишей, форель  поймана  в  Деруэнте,  фрукты
собраны в саду  возле  дома,  сыры  и  молоко  привезены  с  собственной
молочной фермы сэра Уильяма. В Чатсворте даже варили пиво! Среди  гостей
не было ни одной женщины, которая не  позавидовала  бы  в  душе  хозяйке
Чатсворта, ни одного мужчины, который не воспылал бы завистью к  хозяину
поместья.
   Днем няня принесла Бесс ее младшую дочь, малютку Мэри.
   - Простите за беспокойство, мадам, но она плачет без умолку!
   - Эллин, мои дети для меня - вовсе  не  беспокойство.  Дайте  малышку
мне, я сама укачаю ее. - Бесс взяла девочку  на  руки  и  направилась  к
розарию, отделенному от сада  тисовой  аллеей.  Оказавшись  на  руках  у
матери, малышка потянулась к ее груди. Бесс засмеялась:
   - Нет уж! Я отняла тебя  от  груди  несколько  недель  назад.  -  Она
присела у фонтана, и через несколько минут девочка заснула.
   Бесс отдала ее няне, которая туг же удалилась.  Прикрыв  глаза,  Бесс
вдохнула опьяняющий аромэт роз.

***

   Из-за тисового куста за ней наблюдал Джордж.  Он  подслушал  разговор
Бесс с няней и удивился, узнав, что леди Кавендиш кормит  грудью  детей.
Это прибело его в небывалое возбуждение. Впрочем,  Бесс  Хардвик  всегда
волновала его. Он выложил бы цысячу фунтов,  чтобы  хоть  одним  глазком
увидеть, как Бесс кормит ребенка! Странно,  почему  при  каждой  встрече
между  ними  вспыхивает  враждебность?  Толбот  решил  сделать   шаг   к
примирению. Он постарается завоевать  ее  благосклонность.  Никогда  еще
Толбот не ставил перед собой столь заманчивую  цель.  Он  приблизился  к
Бесс:
   - Леди Кавендиш!
   Бесс открыла глаза и увидела перед собой рослого смуглого мужчину.
   - Лорд Толбот? - произнесла она таким тоном, будто  хотела  спросить:
"Что вам угодно?"
   - Я хотел бы предложить вам дружбу. Мы знакомы очень давно, но так  и
не сблизились.
   - Кто же виноват в этом? - язвительно осведомилась Бесс.
   - Только я, леди Кавендиш, и потому надеюсь загладить вину.
   Бесс смотрела на него снизу вверх.  "Неудивительно,  что  Толбот  так
высокомерен. Этот наследник громадного  состояния  -  самый  обаятельный
мужчина, какого я когда-либо видела: смуглый, грубоватый, с  дьявольской
усмешкой. Должно быть, женщины без ума от него".
   - В молодости  я  был  слишком  глуп,  леди  Кавендиш.  Ваша  красота
поразила меня, я потерял голову. Я досаждал вам, чтобы обратить на  себя
внимание, но добился лишь вашей враждебности.
   Бесс улыбнулась:
   - Я слишком вспыльчива.
   - Но в последние годы я изменился. Глаза Бесс насмешливо блеснули.
   - Я тоже.
   - Неужели вы простили меня?
   "Господи, и эту женщину я когда-то дразнил "госпожа Бюст"!"
   Бесс поняла: Толбот из тех мужчин, которые ни за что не признают свою
вину.  Решив  проявить  снисходительность,  она   встала,   ослепительно
улыбнулась и протянула руку.
   Но Толбот, не приняв  руку,  схватил  розу,  приколотую  к  глубокому
декольте Бесс.
   Улыбка сбежала с ее лица, темные глаза гневно сверкнули.
   - В тот день, когда мы познакомились,  я  решила,  что  вы  надменный
негодяй. С тех пор вы не изменились ни на йоту и все так же гадки!
   - Плутовка!
   - Дьявол! - Бесс хотелось выцарапать Толботу глаза, но она сдержалась
и выбежала из розария.

***

   В саду ее тут же окружили гости. Гнев Бесс вскоре остыл.  Вспомнив  о
том,  как  она  отреагировала  на   поступок   Джорджа   Толбота,   Бесс
усмехнулась. Он вел себя как мужчина. Такой жест ей следовало бы  счесть
лестным для себя.
   Наконец  последний  экипаж  скрылся  за  воротами  Чатс-ворта,  детей
уложили, дом привели в порядок. Бесс и Уильям рука об руку поднялись  по
широкой лестнице.
   - Сегодня день твоего триумфа, Бесс. Я так горжусь тобой!
   В порыве благодарности она положила голову на грудь мужа.
   - Всем этим я  обязана  тебе,  Уильям.  -  Остановившись  на  верхней
площадке лестницы, Бесс осмотрелась. - Все  прошло,  как  нельзя  лучше.
Сегодня я добилась того, о чем мечтала всю жизнь. - Она заглянула мужу в
глаза. - Ты исполнил все мои мечты.
   Уильям понял, что  жена  опьянена  счастьем.  Разрушить  его  в  одно
мгновение он не мог. Поведать ей печальную новость Уильям решил  завтра.
В постели он преподнес Бесс очередной подарок.
   - Какая прелесть! Я буду беречь его как  зеницу  ока!  -  воскликнула
она.
   Всю ночь Уильям держал жену  в  объятиях,  наслаждаясь  любовью  и  с
ужасом думая о том, что утром Бесс возненавидит его.

***

   Утром, войдя в свой кабинет, Уйльямидел на столе книги расходов Бесс,
ждущие его подписи. С тяжелым сердцем он отодвинул их. Вот если  бы  его
счета в казначействе были в  таком  же  порядке!  Растирая  тупо  ноющую
грудь, Уильям попросил слугу позвать Бесс. Дождавшись жены, он усадил ее
в кресло, а сам привел на край,резноср стола.
   - Дорогая, у меня неприятности. Королева приказала  провести  ревизию
казначейства.
   - Тварь! А все потому, что она ненавидит меня! Сколько времени у тебя
в запасе?
   - Ревизия уже завершена. Она  продолжалась  несколько  месяцев.  Были
перерыты все счета и книга, составленные мной за тринадцать лет.
   - И ты молчал - вместо того чтобы поделиться со мной!  -  укоризненно
воскликнула Бесс. - Неудивительно, что ты так измучен!
   Она вскочила, но Уильям усадил ее.
   - Я не хотел тревожить тебя.
   - Что же теперь будет? - Бесс побледнела.
   - В окончательном отчете ревизоров сказано, что недостача  составляет
свыше пяти тысяч фунтов.
   - Пяти тысяч фунтов?!
   - Мои объяснения  удовлетворили  Полета,  но  королеву  они  вряд  ли
устроят.
   - Против тебя уже выдвинули обвинения?
   - Нет, но это  может  случиться  со  дня  на  день.  Королева  жаждет
поскорее избавиться от  меня.  Она  решила  сменить  всех  приближенных,
занимающих видные посты. И помешать ей не сможет никто.
   Бесс стиснула кулаки.
   - Мы не сдадимся!
   - Я уже встречался с адвокатами, а теперь должен подготовить  речь  в
свою защиту.
   - Я помогу тебе, Уильям. В  Лондон  мы  поедем  вместе.  Сейчас  тебе
нельзя оставаться одному.
   Он сомневался в том, что жена понимает всю серьезность происходящего.
   - Бесс, если меня признают виновным и заставят выплатить  казне  пять
тысяч фунтов, нам придется продать все имущество - и Чатсворт, и  дом  в
Лондоне.
   - Уильям, мне нет никакого дела до Чатсворта. Я беспокоюсь только  за
тебя. Если тебя признают  виновным,  то  могут  отправить  в  тюрьму!  -
Вскочив, она порывисто обняла мужа.
   - Ты даже не спросила, виновен ли я на самом деле.
   Бесс рассмеялась сквозь слезы:
   - Это ни к чему. Я же давно знаю, что ты повеса и мошенник!
   - Ты ненавидишь меня?
   - Ненавижу? Моя вина гораздо тяжелее твоей. Ты приносил в дом деньги,
а тратила их я!

***

   В  первую  неделю  сентября  Бесс  и  Уильям  отправились  в  Лондон.
Полностью доверяя друг другу, они решили предстать перед  судом  вместе.
Конечно, супруги могли бы обратиться  за  помощью  к  своим  влиятельным
друзьям, но все эти друзья были протестантами и давно попали в опалу.
   Бесс, сопровождавшая мужа к адвокатам, однажды спросила их:
   - Известно ли вам, какую долю своих доходов мы выплачивали вам каждый
год в виде жалованья? На строительство дома  мы  затратили  куда  меньше
средств! И при этом никогда не упрекали вас!
   - Леди Кавендиш, мы сделаем все возможное.
   - Большего я не прошу, джентльмены.

***

   Официальное обвинение  было  предъявлено  сэру  Уильяму  Кавендишу  1
октября. Неделю спустя он предстал перед королевским  судом  в  Звездной
комнате. Уильяма сопровождали его секретарь Роберт  Бестни  и  адвокаты.
Сначала подсудимый сам выступил в свою  защиту,  а  потом  его  адвокаты
попросили суд о снисхождении, напомнив о преданности Кавендиша короне  и
его безупречной службе. Они надеялись, что сумма долга будет снижена  до
одной тысячи фунтов.
   Тайный совет присягнул на верность Марии. Суффолк, Уорвик, Сомерсет и
Сеймур были отправлены на плаху,  а  совсем  дряхлый  граф  Шрусбери  не
появлялся в Лондоне. Через пятнадцать дней  Кавендиша  вновь  вызвали  в
суд. Ожидание показалось ему вечностью, напряжение достигло предела.
   Наконец 23 октября  вердикт  был  вынесен.  Кавендишу  сообщили,  что
королева сочла  его  оправдания  неубедительными.  Краткое  совещание  с
адвокатами не принесло подсудимому  никакой  пользы.  Они  уверяли,  что
бессмысленно отрицать свою вину: единственный путь к спасению - мольба о
пощаде. Уильям возражал, спорил, но в конце концов признал себя виновным
и попросил суд о снисхождении.  Адвокаты  поддержали  его,  заметив  при
этом, что, если сэру Уильяму придется  выплатить  всю  сумму,  он  будет
разорен, а его дети станут нищими.
   Разгневанный Уильям вернулся домой, проклиная адвокатов за глупость.
   - Меня вынудили унизиться, но это оказалось бесполезным, - сказал  он
жене.
   Бесс осыпала проклятиями королеву.
   - Вот благодарность за то, что я столько лет верой и  правдой  служил
короне, за то, что взвалил на себя грязную  работу  и  исправно  набивал
деньгами королевские сундуки!
   - Уильям, Бог с ним, с долгом - я боюсь за тебя!
   Бесс понимала, что королева наверняка  потребует  выплаты  денег,  но
приговор еще не был оглашен. Уильяма могли посадить  в  тюрьму.  А  что,
если его приговорят к казни?.. Бесс поспешно отогнала ужасную мысль.
   Ей удалось забыться сном только под утро.
   Бесс проснулась, как от резкого толчка, и в ужасе огляделась. Комната
была совершенно пуста! Сбежав по лестнице, Бесс обнаружила, что судебные
приставы вынесли из дома ее многочисленные  вещи  -  все,  до  последней
безделушки. Она умоляла, уговаривала и плакала, но тщетно! Ее  имущество
уже погрузили в повозку. Бесс и ее семью выгнали из дома. Им было некуда
идти. Страх захлестывал ее, от паники перехватывало горло. На  миг  Бесс
отвернулась, а когда снова повернула голову, то увидела, что повозка, ее
родные и даже Чатсворт словно растворились в воздухе. Она потеряла  все,
что имела. Ужас нарастал, пока не захватил ее целиком.
   Ощущение пустоты в животе чем-то напоминало голод,  только  было  еще
страшнее: Уильям тоже исчез! Бесс застыла, беспомощно опустив руки...
   Она рывком села на  постели,  разбуженная  давним  кошмаром.  Уильяма
рядом с  ней  не  было,  паника,  которую  она  ощущала  во  сне,  стала
реальностью. Увидев мужа в дальнем углу спальни, Бесс сразу  заподозрила
неладное. Прижимая ладонь к груди, он пытался налить себе вина. Выскочив
из постели, Бесс бросилась к нему:
   - Уильям!
   Охваченный острой болью, он  опустился  на  колени.  Бокал  выпал  из
ослабевших пальцев, и красное вино залило  ковер.  Бесс  громко  позвала
Джеймса Кромпа, и тот явился мгновенно.
   - Помогите перенести его в постель, Джеймс.
   - Не волнуйся, - прошептал Уильям, утопая в  мягких  подушках.  -  Со
мной все хорошо.
   Накинув халат, Бесс вызвала Роберта Бестни и попросила его немедленно
привезти лекаря.
   Осмотрев  пациента,  доктор  Тернер  сказал,  что  у  него  сердечный
приступ, дал ему опиум и велел лежать неподвижно.
   Бесс проводила врача до двери.
   - Он поправится?
   - Леди Кавендиш, ему необходим полный  покой.  Сэр  Уильям  устал  от
тяжелой работы и тревог. Если он  встанет,  приступ  может  повториться.
Завтра я заеду к вам.
   Встревоженная Бесс решила исполнить все предписания врача.
   Уильям крепко проспал весь день и половину  ночи.  Проснувшись  около
полуночи, он подозвал к себе Бесс. Она  встала  с  кресла,  юркнула  под
одеяло, крепко обняла мужа и прижала его к себе, боясь, как бы Уильям не
заметил ее страха.
   - Бесс... Моя дорогая Бесси, я так люблю тебя!  Прости,  что  покидаю
тебя в трудную минуту.
   - Уильям, ты меня не покинешь - я не отпущу тебя!
   Он улыбнулся. Бесс никогда не  сомневалась  в  том,  что  ее  желания
исполнятся, стоит лишь приложить старание. Уильям благословлял тот день,
когда встретил ее. Он успел многому научить жену. Отвага досталась ей от
природы, а уверенность в себе пришла с возрастом.

***

   На следующий день Бесс сама умыла мужа, накормила его и категорически
запретила вспоминать о недавних событиях. К концу дня в  ней  проснулась
надежда, что Уильям вскоре поправится. К вечеру он  уже  подтрунивал  на
женой, посмеивался над ее деспотическими замашками.
   Бесс спустилась на кухню приготовить мужу суп со сливками и вином,  а
вернувшись, с возмущением увидела, что больной встал с постели. Внезапно
Уильям схватился за грудь и замер. Вскрикнув,  Бесс  бросилась  к  нему.
Опустившись вместе с ним  на  пол,  онкрепко  обняла  eго  и  держала  в
объятиях до тех пор, пока большое сильное тело не начало холодеть.
   -  Нет,  Уильям,  нет!  -  шептала  Бесс.  Она  дрожала  всем  телом,
всхлипывая и кусая губы, но  не  пролила  ни  слезинки.  Не  веря  своим
глазам, Бес