так стремительно,  что  леди  Кавендиш  узнала  о
случившемся только  после  смерти  короля.  Правление  леди  Джейн  Грей
продолжалось всего девять дней, а потом на престол взошла Мария Тюдор.

Глава 21

   Быстро собрав все самое необходимое, Бесс  отправилась  в  Лондон.  В
пути она поняла, что половина жителей Англии тоже двинулась  в  столицу,
желая присутствовать на коронации. Бесс вернулась в город к концу  июля.
При виде жены у Кавендиша упало сердце.
   Со своей обычной прямотой Бесс сразу засыпала мужа вопросами:
   - Какого черта ты держал меня в неведении?  Почему  не  сообщил,  что
здесь происходит? Должно быть, ты заранее все предвидел!
   - Бесс, за этот месяц мне ни разу не удалось переночевать дома: совет
заседал круглые сутки. Но даже  если  бы  у  меня  было  время  написать
письмо, я не мог доверить такие важные сообщения бумаге.
   - Лучше уж признайся начистоту: ты не хотел,  чтобы  я  путалась  под
ногами!
   - Я не хотел подвергать тебя опасности.
   - Я немедленно еду к Фрэнсис!
   - Ни  в  коем  случае!  Фрэнсис  и  леди  Кэтрин  в  безопасности,  в
Суффолк-Хаусе, а Генри и леди Джейн - в Тауэре.
   - О  какой  безопасности  идет  речь,  если  на  престол  взошла  эта
фанатичка? - Бесс разразилась слезами. - Господи, как я боюсь за них!
   Уильям взял ее за плечи и заглянул в глаза:
   - За все поплатится Дадли.  Фрэнсис  -  кузина  королевы  Марии.  Это
поможет ей спасти мужа и дочь. Бесс вытерла глаза.
   - Мне надо  выкупаться:  я  чуть  не  задохнулась  в  дорожной  пыли.
Бедняжка Нэн Дадли!
   - Прикажи приготовить ванну, - отозвался Кавендиш. - Бесс,  нам  надо
поговорить.
   Когда его жена улеглась в горячую ароматную воду,  Уильям  присел  на
край деревянной ванны.
   - Нам надо позаботиться в  первую  очередь  о  себе.  Знаешь,  почему
тайный совет провозгласил Марию королевой? Если бы мы этого не  сделали,
то все оказались бы на плахе.
   Бесс побледнела.
   - Уильям, из-за меня ты можешь лишиться места! Мария  не  расположена
ко мне.
   - Бесс, если я и потеряю пост, то вовсе не  из-за  каких-то  мелочных
размолвок. Мария вряд ли проявит  благосклонность  к  человеку,  который
конфисковал  имущество  стольких  монастырей.  Несомненно,  она   вернет
церквям и монастырям все владения.
   - Черт побери, ты прав, как  всегда!  Какая  удача,  что  мы  вовремя
продали Нортоу и купили Чатсворт!
   Несмотря на весь драматизм ситуации, Уильям засмеялся:
   - Как всегда, тебе не занимать расчетливости!
   - С кем поведешься...
   - А я на этот  раз  совершил  слишком  опрометчивый  поступок.  Мы  с
Полетом пожертвовали немалые суммы, чтобы  собрать  армию  и  поддержать
Марию. Впрочем, я еще дешево отделался и потерял только семьсот фунтов.
   - Полет сохранит пост верховного казначея - ведь он  католик,  как  и
Мария.
   - Верно, и я надеюсь, что он замолвит словечко за меня.
   - Уильям,  давай  примем  католичество!  Что  нам  стоит  обзавестись
домашним священником?
   - А ты не боишься переборщить?
   - Напротив, все наши расходы окупятся. Не все ли равно, какую религию
исповедовать, - лишь  бы  нашим  детям  ничто  не  угрожало!  -  И  Бесс
погладила живот.
   - Неужели ты снова ждешь ребенка?!
   - Если даже и так - что с того? Разве это моя вина?
   - Похоже, мне достаточно взглянуть на тебя, чтобы ты снова зачала.
   - Ты не ограничиваешься взглядами, Повеса. Уильям подал ей полотенце.
   - Ты сердишься?
   - За ребенка - нет. - Бесс подставила мужу губы. - А  в  остальном  -
пока не знаю.
   Уильям закутал жену в полотенце и подхватил на руки.
   - В таком случае я сейчас же попытаюсь загладить свою вину в постели,
- заявил он с лукавой усмешкой.

***

   Супруги  Кавендиш  решили,  что  Бесс   следует   присутствовать   на
коронации, назначенной на третье августа.  Бесс,  с  нетерпением  ожидая
встречи с Елизаветой, решила,  что  до  возвращения  в  поместье  найдет
способ повидаться и с Фрэнсис.
   Елизавета покинула  Хэтфилд,  встретилась  с  сестрой  в  Уос-теде  и
проводила молодую королеву  в  Лондон.  За  свитой  Елизаветы  следовали
простолюдины и знатные путники,  поэтому  к  моменту  встречи  с  Марией
эскорт ее сестры составлял более тысячи человек.
   Мария  сразу  заметила,  что  Елизавета   выказывает   безоговорочное
послушание, но  не  поверила  ей.  Во  всем  белом,  с  золотисто-рыжими
волосами, разметавшимися по плечам, Елизавета следовала верхом за  новой
королевой. Внезапно позавидовав сестре, Мария задумалась о том, кого  из
них так оживленно приветствует народ.
   На следующий день после коронации  в  Уайтхолле  был  устроен  прием.
Верноподданные королевы Марии заполнили большой зал, комнату для  стражи
и зал для аудиенций.  Преклонив  колена,  они  поклялись  служить  новой
королеве верой и правдой и выразили надежду, что Бог благословит Марию и
ее страну.
   Леди Кавендиш, неотразимая в одежде цветов Тюдоров - белой и зеленой,
низко присела перед королевой. Мария не сказала  ей  ни  слова,  но  так
сверкнула глазами, что Бесс содрогнулась. Сразу сообразив, что  к  чему,
леди Кавендиш удалилась из зала для аудиенций, а сэр  Уильям  остался  с
казначеем Полетом.
   Бесс нашла Елизавету в комнате для стражи. Ее  окружала  такая  толпа
молодых дворян, что казалось, будто у принцессы появилась многочисленная
свита.
   - Следуйте за мной, леди Кавендиш.
   Две рыжеволосые красавицы покинули комнату и вскоре нашли  уединенный
уголок в огромном Уайтхолле, где насчитывалось более двух тысяч комнат.
   - Ваше высочество, вы сияете от счастья!
   - Сегодня я стала наследницей  престола.  Еще  никогда  в  жизни  мое
положение не было столь опасным. Робин Дадли в Тауэре, его жизнь в руках
Марии!
   - Кавендиш убежден, что вся вина падет на Джона  Дадли,  а  остальных
королева помилует.
   - Я не осмелюсь просить за Робина: Мария ненавидит меня.  Теперь  она
наверняка потребует, чтобы я посещала все церковные службы, - озлобленно
прошептала Елизавета.
   - Ваше высочество, ради собственного спасения вы  должны  подчиняться
ей во всем.
   - Во всяком случае, я должна делать вид, что подчиняюсь ей  во  всем.
Если она принудит меня пойти к мессе, в церкви я упаду в обморок.  Тогда
все протестанты поймут, что меня заставили присутствовать на службе.
   - Мы с Кавендишем решили делать вид, будто преданы ей всей душой.
   - Злобная тварь уже разболтала всему свету, будто я ей не родня -  по
словам Марии, я внебрачная дочь Марка Смитона!
   Бесс пожала руку Елизаветы.
   - Ваше высочество, никто не посмеет отрицать,  что  вы  дочь  Генриха
Тюдора. Люди понимают, что королева завидует вашей молодости и  красоте.
Вы держитесь с истинно королевским величием, с вас не сводят глаз!
   - В том-то и  беда!  Постараюсь  поскорее  вернуться  в  Хэтфилд,  не
привлекать к себе внимания и ждать своего часа.
   Всю следующую неделю Уильям  и  Бесс  обсуждали  свое  будущее.  Пока
положение Кавендиша в казначействе казалось довольно  прочным,  но,  как
догадывались супруги, обстоятельства могли измениться в любую минуту.
   - В Дербишире гораздо безопаснее, чем в Лондоне. Уильям, приобретение
Чатсворта - твой самый мудрый поступок.
   - Мы  должны  увеличить  размеры  своих  владений.  Граф  Уэстморленд
продает восемь  тысяч  акров  отличных  пастбищ,  расположенных  лишь  в
нескольких милях от Чатсворта.  Купив  их,  мы  станем  самыми  крупными
землевладельцами в Дербишире - конечно, если не считать Шрусбери.
   - Но это нам не по карману! - Бесс знала, что их затраты  многократно
превышают доходы, поскольку сама вела подсчеты и знала. Строительство  и
отделка Чатсворта обходились очень дорого.
   - Деньги я займу  у  Уильяма  Парра.  А  расплачиваться  с  ним  буду
взятками.
   Бесс посмотрела на мужа с таким удивлением, что он усмехнулся:
   - Не лицемерь: в делах ты практична и безжалостна. Не вноси  в  книги
расходов проценты, которые нам придется заплатить Парру:  ростовщичество
- противозаконное занятие.

***

   Вскоре после коронации начались переговоры о браке королевы  Марии  с
испанским принцем Филиппом. Бесс надеялась, что приготовления к браку на
время отвлекут королеву от планов  мести.  Она  с  глубоким  облегчением
убедилась, что муж был прав: леди Фрэнсис Грей  действительно  оказывала
заметное влияние на свою кузину - королеву Марию. После уплаты  солидной
пени Генри Грея выпустили из Тауэра. Незадолго до возвращения в Дербишир
Бесс и Уильям побывали в Суффолк-Хаусе и повидались с давними друзьями.
   Тогда Бесс еще не знала, что видит Генри Грея в последний раз.  Через
год после освобождения Генри стал участником  заговора,  целью  которого
было свергнуть королеву Марию и  помочь  Елизавете  взойти  на  престол.
Подавив  мятеж,  Мария  приказала  обезглавить  Грея,  а  для  острастки
отправила на плаху и его дочь леди Джейн.
   Принцессу Елизавету увезли в  Тауэр  и  подвергли  допросам,  пытаясь
выяснить, причастна ли она к заговору. Три месяца жизнь Елизаветы висела
на волоске, но к счастью, ее все же освободили и под охраной отправили в
Вудсток.
   Трагедия  в  семье  Грей  потрясла  Бесс.  Уильям   чувствовал   себя
беспомощным, поскольку не смог защитить друзей.  Бесс  постоянно  мучила
тревога за Елизавету. В Дербишире Бесс  терзалась  угрызениями  совести:
здесь она была в полной  безопасности,  а  состояние  супругов  Кавендиш
неуклонно росло. С каждым годом в семье прибавлялось не только детей, но
и денег. Обширные земельные владения приносили солидный доход, два этажа
Чатсворта были уже достроены и украшены изысканной лепниной и  росписью.
Бесс великолепно меблировала новый  дом  и  уставила  его  безделушками,
которые собирала уже несколько лет. Теперь она принимала у себя  знатных
соседей.
   Бесс и в голову не приходило, что ее дружба с  семейством  Грей  и  с
Елизаветой навлекла на Кавендиша немилость Марии.
   Слухи о великолепии Чатсворта дошли до ушей  королевы.  Поговаривали,
будто леди Кавендиш отделала четырнадцать спален шторами, занавесками  у
постели и покрывалами, подобранными в тон, а  стены  Чатсворта  украсила
шестью десятками бесподобных гобеленов. Кое-кто знал, что этот роскошный
дворец предназначен для приема  монархов,  но  королеву  Марию  туда  не
приглашали. Услышав, что Фрэнсис Грей, ее дочь  Кэтрин  и  Нэн  Дадли  -
частые гости Чатсворта, Мария пришла в негодование. Эти дамы были женами
заклятых врагов Марии, отправленных на плаху за измену.
   Кавендиша известили о недовольстве королевы. Во всех  своих  неудачах
Мария обвиняла советников и в ближайшем времени собиралась  заменить  их
преданными католиками.  Сэр  Уильям  заподозрил,  что  рано  или  поздно
королева лишит его поста в тайном совете.
   Он сразу решил скрыть от жены эти слухи. Любая мелочь тревожила Бесс,
а Уильям хотел видеть ее счастливой.  Бесс  оказалась  идеальной  женой,
любящей,  снисходительной  матерью,  гостеприимной  хозяйкой   поместья,
опытной домоправительницей и в высшей степени деловой  особой,  умело  и
ловко преумножающей доходы своих владений.
   Кавендиш не желал взваливать  на  плечи  обремененной  заботами  Бесс
лишнюю ношу. Поразмыслив, он пришел  к  выводу,  что,  лишившись  поста,
сможет проводить гораздо больше времени  в  Дербишире,  в  кругу  семьи.
Получив из Чатсворта письмо и узнав, что Бесс нездорова, Уильям  оставил
государственные дела и бросился домой, к жене.
   Въехав в чугунные ворота Чатсворта, он вопреки  обыкновению  даже  не
взглянул на восхитительный парк. Его  встретили  встревоженные  Джейн  и
Марселла. Когда же Уильям увидел в доме мать Бесс, его сердце сжалось от
дурного предчувствия. Опрометью взбежав по лестнице, он  тихо  приоткрыл
дверь спальни и подошел к огромной резной кровати. Бесс была так бледна,
что Уильям перепугался.
   - Бесс, любимая, это я.
   - Повеса... - прошептала она.
   Каждый раз, когда жена называла его давним прозвищем. Уильям таял  от
удовольствия. Он осторожно коснулся ее лба и понял, что у Бесс жар.  Она
заметно осунулась. Прежде  Бесс  всегда  отличалась  жизненной  силой  и
энергией, в доме поминутно звучал ее смех. Когда она  играла  с  детьми,
никто не подумал бы, что эта растрепанная, оживленная девушка-сорванец -
их мать.  Но  по  вечерам  Бесс  преображалась:  ее  элегантные,  модные
туалеты, красота и остроумие привлекали в дом самую высокую знать. Когда
же гости разъезжались, она распускала пылающие волосы и  превращалась  в
страстную обольстительницу, неизменно возбуждавшую  в  муже  неукротимое
желание.
   Бесс слабо взмахнула рукой, и Уильям присел на край кровати, понимая,
что жена хочет сказать ему нечто важное.
   - Дети... - шепнула она.
   - Ты  хочешь  видеть  детей,  дорогая?  -  Уильям  знал,  что  малыши
непременно устроят возню на постели и ему придется утихомиривать их.
   Бесс покачала головой, досадуя на его непонятливость.
   - Пообещай позаботиться о том, чтобы все они  удачно  вышли  замуж  и
женились! Поклянись!
   Решив, что жена бредит, Уильям снова приложил ладонь к ее лбу. Но жар
был небольшим, а говорила Бесс связно и вразумительно:
   - Я хочу, чтобы каждый из них получил титул.
   - Да, любимая.
   Бесс впилась ногтями в его ладонь.
   - Уильям, пообещай, что не бросишь их на произвол  судьбы!  Поклянись
сейчас же!
   Он вдруг понял: Бесс решила, что умирает. Боже милостивый, неужели ей
так плохо? Уильям удивился, что в такую минуту жена думает не о себе,  а
о детях. Он привлек Бесс к себе.
   - Клянусь! А еще я обещаю тебе, что ты не умрешь. Этого я не  допущу.
Ты нужна мне, Бесс: даже не вздумай покинуть меня! - Уильям  бросился  к
двери:
   -  Марселла!  -  Пожилая  дама  быстро  откликнулась  на  зов.  -  Ты
приглашала к ней лекаря?
   Марселла возмущенно фыркнула:
   - Само собой! Но после того как он пустил ей кровь, я поклялась,  что
ноги его больше здесь не будет.
   - А ты чем-нибудь лечишь ее от жара? - в отчаянии допытывался Уильям.
   - Конечно, я же знаю толк в целебных травах!
   - Она так взволнована... - растерянно пробормотал Уильям.
   - Теперь, когда ты здесь, Бесс вскоре станет легче. Уильям, ты  -  ее
опора, ее сила.
   - Сегодняшнюю ночь я проведу с ней.
   - Вот и хорошо. Это пойдет ей на пользу.
   Уильям заботливо умыл жену и напоил снадобьем,  сваренным  Марселлой.
Затем придвинул  к  кровати  большое  кресло  и  приготовился  всю  ночь
отгонять ангела смерти. Кавендиш не был  набожным  человеком,  но  когда
Бесс, не отпуская его руку, с  улыбкой  закрыла  глаза,  он  вздохнул  с
облегчением и начал молиться. Бесс  стала  для  него  источником  света,
поэтому теперь прежняя жизнь представлялась  Уильяму  кромешным  мраком.
Жена наполнила его жизнь страстью, радостью и смыслом.
   Увидев на рассвете, что Бесс дышит спокойно, Уильям тихо  поднялся  и
вышел. Домочадцы уже проснулись. Мать, тетку и сестру Бесс  он  нашел  в
столовой.
   - Она спит. Кажется, ей лучше.
   Элизабет немедленно отправилась в  спальню,  а  Марселла  пригвоздила
Уильяма к месту пронизывающим взглядом, который наверняка  поверг  бы  в
трепет более робкого мужчину.
   - Кавендиш! - Старой даме не удавалось выдавить из себя  почтительное
"сэр Уильям". - Бесс слишком часто рожает. Ее последний ребенок  родился
всего через одиннадцать месяцев после  появления  предпоследнего.  Умерь
свои аппетиты!
   Кавендиш почувствовал острые угрызения совести.
   Когда Марселла покинула комнату, покрасневшая до корней  волос  Джейн
подошла к Уильяму:
   - Сэр Уильям, умоляю, не слушайте ее! Дело в том,  что  Бесс  недавно
навестила жену одного фермера, больную лихорадкой. Узнав, что заболели и
дети несчастной, сестра помогала выхаживать их.
   - Спасибо, Джейн. И все-таки в словах Марселлы есть  доля  истины,  -
смущенно признался Уильям.
   Через два дня Бесс стало гораздо лучше. Жар отступил так же внезапно,
как и появился. К Бесс вернулся аппетит, и у нее сразу прибавилось  сил.
Вместе с Уильямом она долго бродила по длинным аллеям парка,  показывала
ему фруктовый сад, лужайки,  террасы  с  каменными  перилами,  цветочные
клумбы всевозможных форм и размеров. Уильям задумал провести через  парк
один из притоков реки Деруэнт так, чтобы ручей  с  водопадами  впадал  в
декоративный пруд. Помимо всего прочего, это помогло бы им  спасти  парк
от паводков.
   К концу недели Бесс уже скакала верхом, объезжая вместе с мужем  свои
обширные владения, которые включали деревни Бэслоу  и  Эденсор.  Старшие
дети сопровождали их, сидя верхом на пони. Фрэнси, смуглая и  смешливая,
была точной копией отца, а рыжеволосые сыновья походили на мать.  Уильям
благодарил небеса за то, что жена так быстро поправилась. Он  восхищался
ее выносливостью: глядя на  Бесс,  невозможно  было  поверить,  что  еще
совсем недавно она едва могла пошевелить рукой. В тот  вечер,  оставшись
наедине с мужем в роскошной спальне, Бесс была  особенно  оживлена.  Она
раздевалась очень медленно, двигаясь гибко и плавно, как кошка, а  затем
накинула на голое тело черный шелковый пеньюар, подчеркнув все изгибы  и
округлости ее налитой плоти.
   - Нравится? Прикосновение шелка к обнаженной коже необычайно приятно!
   - Это  наряд  соблазнительницы,  -  откликнулся  Уильям,  держась  на
безопасном расстоянии от жены.
   - Да, черный шелк наводит на пикантные мысли.
   Уильям налил себе рейнвейна, стараясь не замечать  зазывные  нотки  в
голосе Бесс.
   - Лучше надень ночную сорочку. Боюсь, как бы ты не простудилась!
   - Я никогда не простужаюсь. Дорогой, налей мне мальвазии.
   - Мальвазия возбуждает тебя.
   Бесс забралась на постель и соблазнительно изогнулась.
   - Ничуть! Потягивая мальвазию, я чувствую себя сибариткой!
   - Молоко с целебным настоем принесло бы тебе гораздо больше пользы.
   Бесс засмеялась:
   - Тетя Марси вечно пичкает меня огуречником,  ромашкой  и.  представь
себе, шалфеем! Шалфей так возбуждает, что я не поручусь за себя, если ты
немедленно не разденешься и нe ляжешь!
   - Бесс, больше никаких детей.
   Ее смех оборвался.
   - Что?..
   - Наша семья и без  того  слишком  велика.  Я  не  допущу,  чтобы  ты
окончательно изнурила себя, рожая каждый год по ребенку!
   - Но воздержание наверняка подорвет мое здоровье!
   Уильям нерешительно шагнул к кровати, понимая,  что  желание  погубит
его благие намерения.
   - Я... постараюсь сдерживаться...
   Бесс рухнула на подушки и расхохоталась до слез.
   - Что здесь смешного?
   - Господи, ты только вдумайся в  свои  слова,  Повеса!  Да  разве  ты
вытерпишь такую пытку? - И она заболтала ногами в воздухе.
   Уильям шутливо схватил ее за щиколотки и притянул  к  себе.  Шелковый
пеньюар сбился, обнажив ноги и огненно-рыжий треугольник меж белоснежных
бедер. Бесс раздвинула колени, маня к себе  мужа.  Просунув  ладонь  под
ягодицы жены, Уильям приподнял ее и наклонился. Кончик его языка  вскоре
нашел крохотную пуговку между горячих  складок,  Бесс  выгнула  спину  и
начала извиваться, приближая экстаз.
   -  Повеса,  этого  слишком  мало,  -  простонала   она,   зная,   что
удовольствие будет непродолжительным.
   - Я тоже не прочь порадовать тебя, - хрипло отозвался Уильям.
   - Тогда иди ко мне! Мне не терпится ощутить твою тяжесть  и  силу.  Я
знаю, как тебя влечет ко мне,  потому  сдерживаться  незачем.  Мое  тело
принадлежит только тебе...
   Эти слова воспламенили Уильяма.
   - Что же мне делать, черт возьми? - в отчаянии выпалил он.
   Бесс обольстительно улыбнулась:
   - К счастью, Марселла сделала мне  настой  из  травы,  препятствующей
зачатию. Она называется аронник. Тетушка засадила ею целую грядку!
   Застонав от облегчения,  Уильям  мгновенно  сбросил  с  себя  одежду.
Желанием пылала не только Бесс - он тоже мечтал о том  мгновении,  когда
ее ноги обовьют его талию, жаждал услышать ее стоны и  страстные  крики,
стремился доставить жене наслаждение. А потом - держать в объятиях, пока
не пихнет сладостная д