вам
довериться?
   - Нет, Сабби. Никогда не будь настолько неразумной, чтобы  довериться
мне. - Он прижался губами к ее губам, и она почувствовала таящуюся в нем
угрозу. Но и это ее воспламеняло. Да, ей придется иметь дело с  опасным,
но достойным противником. Она чувствовала в себе достаточно отваги - или
безрассудства, -  чтобы  сыграть  с  ним  в  эту  игру,  хотя  прекрасно
понимала, что не приходится ждать легкой победы, когда  ей  противостоит
такой сплав силы, ума и коварства. Ей понадобится прибегать к обману,  к
тонким уловкам обольщения,  к  могуществу  женского  обаяния.  Если  она
проиграет - для нее все будет кончено. Но если она победит, ее  восторгу
не будет границ.
   - Я приду, милорд, - проворковала она и непроизвольно  вздрогнула.  -
Когда-нибудь приду.

***

   Шейн Хокхерст обозвал  себя  последним  глупцом.  Совершенно  незачем
осложнять себе жизнь - сложностей в ней и так  хватало  с  избытком.  Он
вздохнул и решил так:  если  он  хочет  сотворить  какой-то  порядок  из
нынешнего  хаоса,  то  впредь  будет  решать  свои   проблемы   не   все
одновременно, а по одной.
   Этой ночью он предавался нежным любовным утехам с Ларксонг,  а  потом
обнял ее и привлек  к  себе,  чтобы  облегчить  предстоящее  объяснение:
настала пора разрубить узел, привязывающий ее к нему. В летние месяцы он
долго и усердно размышлял, как именно это осуществить. Легкие чары Сабби
Уайлд сумели зажечь в его крови огонь, и он догадывался, что  скоро  она
станет для него самой желанной женщиной в мире. Но  она  ни  за  что  не
потерпит - он хорошо это понимал, - чтобы в его жизни  оставалось  место
для другой, поэтому нужно было найти достойный  способ,  чтобы  положить
конец его  нынешней  любовной  связи.  Красавицу  Ларксонг  подарил  ему
алжирский  бей  в  знак  признательности  за  возможность   пользоваться
торговыми кораблями империи Хокхерстов; Шейн принял дар,  потому  что  в
противном случае девушку собирались отдать в  лучший  бордель  Алжира  -
"Сад Наслаждений". Многие предлагали ему за нее целые состояния, и  хотя
раньше ему случалось покупать женщин, но продать... Об этом  и  речи  не
могло быть. Какое-то время его забавляла мысль подарить ее королеве, но,
хорошенько взвесив, что может из этого получиться - а он подозревал, что
на  нее  будут  глазеть,  как  на  какую-то  заморскую  диковину   вроде
рабыни-карлицы, - он отказался от этой затеи, но и не предпринял  ничего
другого.
   - Ларксонг, ты никогда  не  мечтала  вернуться  на  родину?  -  мягко
спросил он.
   Наступило  долгое  молчание.  Она  раньше,  чем   он,   поняла,   что
когда-нибудь ответственность за нее и ее жизнь  ляжет  на  него  тяжелым
бременем. Оставалось только надеяться, что, когда она  ему  надоест,  он
передаст ее доброму хозяину.
   - Я стараюсь не мечтать о невозможном, - тихо ответила она.
   - Если бы твоей  родиной  был  Китай,  я  тоже  сказал  бы,  что  это
невозможно. Но ты говорила, что твою мать вывез с Востока твой  отец,  а
он турок. Ты рассказывала о прекрасном городе на берегу большого моря.
   Ларксонг сказала:
   - Византия - центр вселенной, где сходятся континенты.
   - Там, где соединяются Европа и Азия...
   Это блистательный город Константинополь.
   - Да, да! - воскликнула она в радостном возбуждении.
   - Милая моя Ларксонг, хватит  ли  у  тебя  храбрости  отправиться  на
корабле в Константинополь и отыскать свой дом?
   Ее щеки были влажными от слез. Он не станет унижать ее,  не  передаст
ее другому мужчине.
   - Барон! - резко позвал он, сбросив на ковер сильные  ноги  и  быстро
натянув бриджи и сапоги.  На  пороге  спальни  появился  Барон.  -  Надо
связаться с Грейс О'Мэлли. Я  хочу,  чтобы  Ларксонг  могла  отправиться
морем в Константинополь и чтобы в пути была обеспечена ее безопасность.

***

   Лорд Эссекс сопровождал своих сестер - Дороти Деверо и Пенелопу Рич -
в Театр Розы; с ним была и Сабби. Ей хотелось, чтобы  спектакль  никогда
не  кончался,  так  ей  все  здесь  понравилось.  Сначала  вся  компания
собралась в доме Эссекса на Стрэнде, где Робин  представил  Сабби  своим
сестрам. Желающим было предложено шесть сортов различных вин, от сака до
аликанте, и Сабби благоразумно развела свою порцию водой. Она  понимала,
что наливаться вином в столь ранний час было бы неосмотрительно.
   Перед уходом из Эссеке-Хауса все они  надели  маски,  чтобы  не  быть
узнанными. Искусно изготовленные маски изображали различных  животных  и
были украшены мехом, перьями и блестками. Дороти выбрала для себя  маску
кошки, Пенелопа предпочла пеструю бабочку, а Робин взял две парные маски
- для себя и для Сабби.
   - Лис и лисичка, - пояснил он шутливо, - потому что мы оба рыжие.
   Сабби сразу же подружилась с Пенелопой Рич. Это была красивая молодая
женщина с золотистыми волосами и роскошной фигурой; живой  ум  и  острый
язычок делали ее особенно привлекательной с точки зрения Сабби. Пенелопа
была замужем, и считалось, что  брак  ее  весьма  удачен,  но  сама  она
смирилась  с  тем,  что  счастья  в  этом  браке  ей  не   видать,   ибо
по-настоящему она любила только Чарльза Блаунта,  с  которым  дружил  ее
брат. Их роман продолжался несколько лет, но сейчас,  будучи  командиром
кавалерийского полка, он воевал в Голландии. Она умоляла Эссекса,  чтобы
он сообщал ей все новости  о  своем  друге,  но  брат  почти  ничего  не
рассказывал ей и делал все, чтобы она и думать  забыла  о  возлюбленном.
Она знала, что голландцы ведут кровопролитную войну  с  Испанией  и  что
война эта шла с переменным успехом.
   Для Сабби не было секретом, что королева не пожелала принять ко двору
сестер Эссекса.
   - Да она вовсе не нас  ненавидит,  -  объяснила  Пенелопа  удивленной
Сабби. - Дело в нашей матери, Петиции. Королева никогда не простит,  что
она вышла замуж за Лестера.
   Видите ли, они кузины - Бесс и наша мать.
   Елизавете  достался  трон,  а  Петиции  -  красота  и  негласный  муж
королевы. По моему разумению, дележ был справедливым. -  Она  подмигнула
собеседнице.
   Сабби  чувствовала,  что  у  нее   появилась   сильная   союзница   в
необъявленной войне против королевы и что  с  Пенелопой  можно  говорить
откровенно.
   - Может быть,  именно  поэтому  она  сделала  милорда  Эссекса  своим
фаворитом. Если Летиция забрала себе мужчину, к которому королева питала
самую сильную  привязанность,  то,  ради  того  чтобы  отыграться,  Бесс
пытается прибрать к рукам сына Летиции, то есть человека, который дороже
всех для вашей матери.
   - Господи прости, я думаю, что вы попали в самую точку, - согласилась
Пенелопа и заговорила уже тише:
   - Говоря по чести, я понять не могу, что такого нашла матушка в  этом
Дадли. Он всегда был ненасытным прелюбодеем и предлагал каждой  женщине,
состоявшей при дворе, по три сотни франков за то, чтобы она легла с  ним
в постель. По-моему, женщин привлекало к нему именно  то,  что  королева
считала его своей собственностью. И моя мать вышла за него исключительно
ей назло.
   К ним присоединился Эссекс и сразу возразил:
   - Она вышла за него ради богатства и власти. Любовь тут ни при чем.
   Сабби  и  Пенелопа  получили  от  часов,  проведенных  вместе,  такое
удовольствие,  что  решили  снова  встретиться  на   следующей   неделе;
согласились они и на том, что  как-нибудь  вечером  надо  будет,  забавы
ради, побывать у гадалки или у астролога.
   У Пенелопы была своя великолепная карета, и  она  предложила  отвезти
Дороти домой.
   Сабби не оставалось ничего другого, как вернуться во дворец в  карете
Эссекса. Во время поездки по лондонским улицам они оставались в  масках,
что, по мнению Сабби, никого не могло ввести в заблуждение: гербы  графа
на дверцах кареты  и  роскошные  ливреи  кучера  и  лакеев  на  запятках
достаточно красноречиво свидетельствовали о том, кого везет этот экипаж.
   Когда  Робин  приказал  кучеру  доставить  их  в  Эссекс-Хаус,  Сабби
запротестовала:
   - Милорд, это невозможно! Я  отсутствовала  почти  целый  день.  Леди
Эшфорд.., ей будет чрезвычайно трудно без меня обойтись.
   - Но, прелесть моя, мне тоже чрезвычайно трудно без вас обойтись.
   С этими словами он взял руку  Сабби  и  прижал  ее  ладонь  к  своему
красноречиво выпятившемуся знаку мужского достоинства. Она вспыхнула  от
негодования, отпрянула и, сняв маску, прямо взглянула ему в лицо:
   - Милорд  Эссекс,  если  вам  нужна  шлюха,  я  посоветовала  бы  вам
остановить карету и подобрать какую-нибудь из них на ближайшем углу,  но
умоляю вас не оскорблять меня.
   -  Голубушка,  я  ведь  только  хотел  вам  показать,  как  вы   меня
возбуждаете... Это не оскорбление, а комплимент.
   Он тоже сбросил маску и перебрался на сиденье рядом с ней.  Его  рука
скользнула к ней на талию, и она слегка  испугалась,  почувствовав,  как
сильна эта рука. Он наклонился,  чтобы  отведать  вкус  ее  губ,  а  она
лихорадочно пыталась найти ответ на сотни вопросов,  которые  роились  у
нее в уме. Почему он не вызывает  в  ней  никаких  чувств?  Его  поцелуи
оставляли ее совершенно равнодушной. Почему? - спрашивала она себя. Он -
самый завидный холостяк в Англии; женщины вешаются ему на шею и обмирают
от одного его взгляда.
   Он хорош собой, у  него  статная  мускулистая  фигура,  он  наверняка
преуспел в искусстве любви, но все это  было  ей  безразлично  и,  более
того, просто противно. С глубочайшим отвращением она почувствовала,  как
поползла по ее ноге дерзкая рука, задирая вверх подол юбки.
   Она плотно сжала колени и закатила кавалеру звонкую пощечину.
   - Сейчас же остановите карету, сэр, я сама найду дорогу в Гринвич.
   Он нехотя снял руку с ее колена, но при этом  прихватил  одну  из  ее
подвязок. Он засмеялся, пытаясь восстановить доброе согласие:
   - Милочка, это была просто шутка. Я это  сделал  на  спор,  только  и
всего. У нас сейчас повальное увлечение - завладеть подвязкой дамы.
   - На спор? С кем же вы спорили?
   Он беспомощно пожал плечами.
   - С Девонпортом... Я прощен? - умильно попросил он.
   Негодование просто душило ее, и она  не  удержалась  от  язвительного
замечания:
   - Похоже, что всей жизнью мужчины управляет вожделение, а  вожделение
у них вызывают только власть и плоть!
   Он не стал обижаться, и она  заставила  себя  утихомириться.  Ей  еще
повезло, что он завладел только ее подвязкой.  Окажись  она  чуть  более
покладистой, он "завладел" бы ею самой там, в карете. В этом сомневаться
не приходилось.

Глава 9

   В конце концов Дрейк и Хокхерст получили аудиенцию  у  Сесила,  лорда
Берли. Дрейк уже повидался с Уолсингэмом и  рассказал  ему  о  кораблях,
которые строятся по приказу Филиппа Испанского. Эти сведения совпадали с
донесениями шпионов Уолсингэма, и он заверил  Дрейка,  что  доложит  обо
всем королеве. И Дрейк и Хокхерст знали: если и есть на земле человек, к
чьим советам она прислушивается, то этот человек - Сесил. Он доказал  ей
свою преданность еще в те годы, когда она была принцессой Елизаветой,  а
на троне сидел ее болезненный брат Эдуард. Коварный герцог Нортемберленд
прислал принцессе Елизавете  в  Хэтфилд  сообщение:  "Вашему  Высочеству
необходимо прибыть со  всей  поспешностью,  ибо  король  тяжело  болен".
Курьер, однако, имел при себе еще одно послание, тщательно спрятанное  у
него на груди.
   Это письмо было от Сесила, и Елизавета знала, что  не  забудет  этого
послания, пока жива.
   "Король умер. Нортемберленд замышляет возвести на трон Джен Грей с ее
сыном Гилдфордом и намерен схватить вас и вашу сестру.
   Прибыть по его вызову значит отдаться в его руки".
   Елизавета,  которой  с  малых  лет  доводилось  становиться   жертвой
людского  вероломства,  сумела  тогда  избежать  опасности,   сказавшись
больной. Она была уверена, что сможет положиться на  Сесила,  даже  если
все остальные от нее отступятся.
   На этот раз инициативу взял на себя Хокхерст.
   - Милорд Берли, я собственными глазами видел, как строятся корабли  в
гавани Кадиса.
   Дрейк тут же подхватил:
   - - Я возьму небольшую эскадру и уничтожу эту армаду, так что она  не
успеет даже отплыть из Кадиса.
   - Милорд, ее величество прислушается к  вашим  словам,  -  настойчиво
напомнил Хокхерст.
   Сесил поднял руку и засмеялся.
   - Вы правы в том, что королева полагается  на  мою  преданность.  Но,
господа, вы пребываете в заблуждении, если думаете, что она поступит  по
моему совету. Она все вежливо выслушает, а потом предпримет то, что сама
сочтет нужным. Мне  придется  настаивать,  умолять,  льстить,  убеждать,
уговаривать и подстрекать, чтобы она  хоть  на  дюйм  отступила  от  уже
принятого ею решения. Прямое нападение на Испанию - дело нешуточное.
   - Но, милорд, и угроза Англии со стороны  Испании  как  нельзя  более
реальна. Это не плод разыгравшегося воображения.
   Сесил снова поднял руку:
   - Господа, когда королева взошла на трон, ее  казна  была  пуста.  Ее
отец,  Генрих  VIII,  составил  себе  огромное  состояние,   конфисковав
имущество всех монастырей, которые были ликвидированы по его воле. Затем
ему пришлось все это потратить на солдат и на  оснащение  войска,  чтобы
вторгнуться во Францию. Ее величество достигла процветания  Англии  -  и
своего собственного - на основе мира, а не  войны.  Ее  возмущает  самый
грошовый расход на военные нужды. Разве не поэтому наши  попытки  помочь
Голландии приносят столь мизерные результаты?
   - Так что же, мы должны сидеть и ждать, пока корабли Филиппа войдут в
английские порты и он приберет к рукам ее корону? - не выдержал Дрейк.
   - Или все-таки взяться за дело самим и разгромить врага,  предоставив
ее величеству возможность сделать вид, что она тут ни при чем? - спросил
Хокхерст.
   - Господа, наступает время, когда Англии понадобятся герои  -  такие,
как вы. Каждый из нас  должен  -  каждый  по-своему  -  побуждать  ее  к
действиям. Я - за столом Совета, вы  -  на  маскарадах  и  торжественных
приемах. И тогда, может быть, нам удастся ее убедить.

***

   Эссекс,  не  теряя  времени,  помахал  подвязкой  Сабби  перед  носом
Хокхерста.
   - Попрощайтесь со своим верным конем: можете считать, что  он  уже  у
меня в конюшне.
   Шейн ни на миг не поверил, что соперник действительно имеет  в  своем
распоряжении подвязку Сабби, однако, встретившись с ней в следующий раз,
он крепко ухватил ее за запястье и, как она ни упиралась, увел в сад.
   Небо было подобно черному бархату с рассыпанными по  нему  миллионами
алмазов.
   В свете серебряного полумесяца  деревья  отбрасывали  странные  тени,
которые пересекали лужайки, полого сбегающие к Темзе.  Подойдя  к  реке,
они спугнули лебедей, которые величественно заскользили по водной глади.
   - - Каким образом Эссекс получил твою подвязку? - спросил  он  и  сам
удивился, как хрипло прозвучал его голос.
   "Чертовы  мужчины!  Почему  им  непременно  надо  похвастаться  самой
ничтожной победой?"
   - Я пошла поплавать в Темзе.., должно быть,  он  стащил  ее  из  моих
вещей... Они же оставались на берегу, - сочиняла она на ходу.
   Не слишком с  ней  церемонясь,  он  крепко  ухватил  ее  за  плечи  и
развернул лицом к себе.
   - Это гнусная ложь. Бьюсь об заклад, ты и плавать-то не умеешь.
   - Умею, сэр. Уверяю вас, - твердо возразила она.
   В тот же момент он высоко поднял ее на руках и сделал вид, что сейчас
бросит ее в воду.
   - Я заставлю тебя доказать это, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
   Она вскрикнула, но их уединение было немедленно нарушено:  на  берегу
появились еще три парочки, которые собрались погулять при лунном  свете.
Он опустил ее, так что ноги Сабби доставали до травы, но прижал  к  себе
тесным объятием. Его губы коснулись ее уха:
   - Если я приведу тебя в такое место, где  ты  сможешь  поплавать  без
лишних свидетелей, ты разрешишь мне за этим понаблюдать?
   Это казалось заманчивым.
   - Если вы обещаете только наблюдать, то я отвечу  "да",  но  если  вы
попытаетесь играть в развратные игры на воде, я вас утоплю!
   - Я мог бы утонуть  в  твоих  глазах  каждый  раз,  когда  ты  просто
смотришь на меня, - прошептал  он,  наклонившись  к  ее  щеке,  а  потом
поцеловал ее и продолжал целовать, пока она едва не  лишилась  сознания.
Теперь он был совершенно уверен в том, что страсть пробуждается  в  ней.
Скоро  она  будет  готова  отдаться  ему,  и  он  испытывал   сильнейшее
удовольствие, когда доводил ее до головокружения.
   Она была соткана из противоречий: своевольная, вспыльчивая, дерзкая -
и все-таки он ощущал и  ее  невинность,  неопытность  и  уязвимость.  Ей
удавалось быть одновременно и обольстительной женщиной,  и  трогательным
ребенком.
   Хокхерст пронзительно свистнул, и лодочник подвел  свое  суденышко  к
небольшому пирсу.
   - Куда вы меня везете?
   - Ты обещала побывать со мной в Темз-Вью. После того как  ты  увидишь
мое жилище, я хотел бы кое о чем тебя попросить.
   Сняв свой короткий плащ, Шейн набросил его на плечи Сабби. Вечер  был
теплым, но от речной прохлады она могла продрогнуть, а  он..,  он  хотел
защищать и охранять ее. Он сидел, крепко и властно прижимая ее  к  себе,
она молча прильнула к его боку,  и  он  шептал  ласковые  слова,  ощущая
губами великолепную пелену ее растрепавшихся волос.  В  Шейне  нарастало
возбуждение, и кровь стучала в висках.
   Если сегодня она скажет "да", то еще до рассвета он сможет назвать ее
своей.
   Темз-Вью находился недалеко от садов Кью-Гарденз, так  что  путь  был
коротким. Они вышли на пирс, поднялись по береговой лестнице и,  миновав
нарядные лужайки, вошли в дом. К  этому  часу  все  слуги  уже  спали  -
бодрствовал лишь один человек.
   - Сабби, милая, это Барон. На корабле он и врач, и священник. На суше
он для меня ближе, чем моя собственная тень.
   Она протянула руку, которую этот  человек  в  полумонашеском  одеянии
почтительно пожал обеими руками.
   - Барон не говорит, - объяснил Хок.
   Она улыбнулась:
   - Он говорит глазами.
   Он показал ей свое гнездо, желая, чтобы она полюбила этот дом так же,
как и он.
   Огромный вестибюль был обставлен скупо и  строго.  К  нему  примыкала
зала, предназначенная для приема гостей. Хок провел Сабби  через  кухню,
где они запустили пальцы в миску со взбитой сметаной; потом  он  показал
ей  изысканную  обеденную  залу,  библиотеку  и  роскошные  комнаты  для
уединения и отдыха. В слабом свете немногочисленных  канделябров  трудно
было понять, какого цвета ткани обтягивают стены комнаты  и  мебель,  но
одно было  несомненно;  безупречный  вкус  сквозил  в  убранстве  каждой
комнаты этого дома.
   Наверху он подвел ее к  дверям  ванной  комнаты,  а  затем  небрежным
взмахом руки показал, где располагаются комнаты для  слуг.  После  этого
они вошли в хозяйскую спальню. Тут каждый с  первого  взгляда  сумел  бы
определить, что это комната мужчины. Стены были  обтянуты  темно-красным
сафьяном. Светлый персидский ковер отличался необычным орнаментом каймы.
На полу перед мраморным камином были разбросаны шкуры  рысей  и  волков.
Ряд  окон  занимал  всю  ширину  одной  из   стен,   и   отсюда   далеко
просматривалась река, а на каменной скамье под окном были набросаны меха
и бархатные подушки. Плотные драпировки защищали от сквозняков массивную
кровать.
   Он привлек ее к себе и спросил, глядя ей в лицо:
   - Сабби, ты могла бы быть здесь счастлива?
   "Я с ума схожу от любви", - думала она в полнейшем замешательстве.
   Он мог слышать шелест ее нижних юбок и вдыхать аромат  ее  тела  -  и
каждая его частичка отзывалась на ее присутствие.
   - Сабби, любимая, я хочу, чтобы ты приходила сюда,  ко  мне,  всегда,
когда ты только сможешь улизнуть из дворца.
   - Вы приглашаете  меня  стать  вашей  любовницей?  Метрессой  -  так,
кажется, это называется?
   Он скрипнул зубами:
   - Я не хочу причинять урон твоей чести.
   Но обстоятельства складываются так, что я  не  могу  предложить  тебе
ничего, кроме этого.
   - Вы имеете в виду короле