рджа никто не  спрашивал.  Его
обручили с дочерью графа Ратленда Гертрудой, чтобы  сохранить  состояние
Толботов.
   - Леди Гертруде можно посочувствовать. - Бесс не удавалось преодолеть
неприязнь к Толботу.
   - Они еще не живут вместе, как муж  и  жена.  Гертруда  слишком  юна,
чтобы спать с мужчиной, - без обиняков объяснила Елизавета.
   - К тому времени как Гертруда подрастет, Толбот успеет состариться, -
съязвил Дадли, за что тут же получил оплеуху от приятеля.
   Непристойные намеки не  понравились  Бесс.  Она  считала,  что  вести
подобные разговоры в присутствии принцессы неприлично, но сама Елизавета
относилась к этому спокойно.
   - Вести бесстыдные разговоры в присутствии дам недопустимо! - чопорно
заметила Бесс.
   -  Провалиться  мне  на  месте  -  эта  ханжа  явилась  из  какого-то
медвежьего угла! - сказал Толбот.
   - Она из Дербишира, как и ты, Старик. Толбот прищурился:
   - Как ее фамилия? Хардвик?
   - А по-моему, вы очаровательны, госпожа Хардвик,  -  признался  Робин
Дадли.
   - И я того же мнения, - согласилась Елизавета.
   - По крайней мере прозвище мы ей выбрали удачно, - буркнул Толбот.  -
Из-за нее мои панталоны трещат по швам.
   Ахнув, Бесс замахнулась, чтобы отвесить наглецу пощечину.
   - Смелее, Плутовка! Я не прочь поучить тебя хорошим манерам.
   Дадли хмыкнул:
   - Мы знаем, какой урок ты задумал  дать  ей.  Между  вами  проскочила
искра!
   Повернувшись, Бесс быстро направилась к выходу из лабиринта.
   - Разве  она  не  знает,  что  не  имеет  права  уходить  без  твоего
позволения? - рассмеялся Робин.
   - Не знает и не желает знать - она неподражаема! - заявила Елизавета.
   Между тем Бесс страстно молила Бога, чтобы Он помог ей  выбраться  из
лабиринта. Не хватало еще повернуть  не  в  ту  сторону,  заблудиться  и
выставить себя на посмешище!

***

   На обратном пути во дворец Челси разговор вертелся  вокруг  короля  и
юного  принца  Эдуарда.  Бесс  сидела  в  сторонке,  размышляя  о   леди
Елизавете. Дочь короля обладала всеми привилегиями, в то время  как  она
сама была всего лишь служанкой, о чем ей не преминули грубо напомнить. И
все же девушка ни за что не согласилась бы поменяться  местами  с  новой
подругой. Хотя в распоряжении принцессы  были  дворцы,  драгоценности  и
огромное количество слуг, ее будущее казалось еще  более  туманным,  чем
будущее Бесс.  Осуществляя  свои  мечты,  Елизавета  могла  рассчитывать
только на себя и помнить о превосходящих силах противников.  Однако  она
верила в себя так же, как Бесс, а та  не  сомневалась:  если  верить  во
что-нибудь всей душой, заветное желание когда-нибудь сбудется.
   Бесс вспомнила про Уильяма Кавендиша, и ее сердце  забилось  быстрее.
Как жаль, что его нет в Челси, что нельзя поделиться с ним впечатлениями
от знакомства  с  Елизаветой  Тюдор!  Ей  несказанно  повезло,  что  она
познакомилась  с  такой  особой  и  привлекла  ее   внимание.   Кавендиш
предупредил, что задержится в  Дувре,  и  Бесс  не  раз  думала  о  том,
повидаются ли они после того, как  он  вернется  в  Лондон?  Она  тяжело
вздохнула.  Пусть  Кавендиш  сам  что-нибудь  придумает:   он   опытный,
искушенный человек, привыкший добиваться своего. Как приятно знать,  что
его влечет к ней!
   Уже  в  сотый  раз  девушка  вспомнила  прощальные  слова  Кавендиша:
"Дорогая, вернувшись, я задам тебе один важный вопрос. Он касается наших
встреч". Бесс надеялась, что Уильям сделает  ей  предложение.  О  лучшем
муже она и не мечтала. Правда, ее точили сомнения,  но  Бесс  решительно
отмахнулась от них. Не может быть, чтобы  Кавендиш  задумал  сделать  ее
своей любовницей! Ведь она ясно дала понять, что мечтает о  браке.  Хотя
его и прозвали Повесой, он довольствовался лишь  несколькими  поцелуями.
Госпожа Элизабет Кавендиш! Эти слова звучали  так  заманчиво,  что  Бесс
окончательно уверовала: судьба предназначила ее в жены Уильяма.
   Поздно вечером, перед сном, Бесс решила написать домой  и  рассказать
родным о поездке во дворец  Челси  по  приглашению  леди  Фрэнсис  Грей.
Девушка любила писать письма и давным-давно известила мать и тетю  Марси
о знакомстве с семейством Грей, а теперь ей хотелось поведать им историю
своего посещения Хэмптон-Корта и знакомства с принцессой Елизаветой.
   Написав несколько строчек, Бесс задумчива  закусила  перо.  Стоит  ли
сообщать родным об Уильяме Кавендише? Ее снедало желание  произвести  на
них впечатление, упомянув, что Кавендиш служит при дворе.  Но,  узнав  о
нем, мать в ответном письме наверняка спросит, когда он намерен жениться
на Бесс. Наконец девушка решила, что лучше дождаться объяснения.
   Пока же  она  вывела:  "Дворец  Челси  возвышается  над  Темзой,  как
роскошный, сказочный замок, наполненный бесценными сокровищами,  которые
хранятся здесь веками. Признаться, я полюбила Лондон, его величественные
особняки, где мне не раз случалось встречаться с придворными.  Я  решила
сделать удачную партию, тогда у меня появится свой дом, где хватит места
всем вам. От души мечтаю, чтобы когда-нибудь вы побывали там, где  бываю
я, увидели придворных, разодетых в бархат и  увешанных  драгоценностями,
послушали пение менестрелей. Иногда мне кажется, что я  вижу  прекрасный
сон. Мне не  терпится  рассказать  вам  о  чудесах  этого  великолепного
города, и когда-нибудь мое желание сбудется!"
   Перед мысленным взором Бесс встали холмы Дербишира.  Он  располагался
гораздо севернее Лондона, климат там был более суровый.  Наверное,  дома
уже совсем холодно. Бесс любила Дербишир и скучала по нему, но в Лондоне
она была счастлива. Город казался ей центром вселенной, а  блистательный
двор Тюдоров - драгоценным камнем в этом центре. Дописав письмо, девушка
задула свечи. При мысли о своей удаче ее охватило ликование.

***

   Следующий день выдался для Бесс на редкость  хлопотным.  Ей  пришлось
укладывать веши леди Заук и  ее  дочерей,  поскольку  завтра  утром  они
возвращались в Лондон. Днем, когда  дамы  прилегли  вздремнуть,  девушка
решила прогуляться и осмотреть богатую деревню Челси.
   Проходя  мимо  Зайон-Хауса,  принадлежащего  графу  Уорвику,  Бесс  с
восхищением вспоминала знакомство с  одним  из  его  сыновей  -  Робином
Дадли. Она не помнила точно, сколько всего детей у  Уорвика,  но  знала,
что  много.  Остановившись,  девушка  окинула   Зайон-Хаус   критическим
взглядом. Выстроенный из  темно-серого  камня,  особняк  поражал  только
размерами, а в целом казался уродливым. Будь Бесс  так  же  богата,  как
Уорвик, она выстроила бы не только  просторный,  но  и  прекрасный  дом.
Почему люди проявляют так мало фантазии,  строя  дома,  рассчитанные  на
века?
   Бесс спустилась по тропинке к реке и увидела пару лебедей, скользящих
по воде вдоль берега. Этих величавых,  царственных  птиц  в  Челси  было
больше, чем в  Лондоне.  Сквозь  деревья  девушка  разглядела  еще  один
внушительный особняк и, услышав взрывы смеха со стороны лужайки,  полого
сбегающей к водам Темзы, ускорила шаги.
   Выглянув из-за громадного куста рододендрона, Бесс  заметила  юношей,
которые  купались  в  реке  нагишом.  Двое  младших  взвизгнули,  увидев
девушку, и метнулись за своими  полотенцами  и  рубашками,  а  затем  со
смехом и криками побежали к особняку.
   Бесс застыла как  вкопанная.  Растерявшись,  она  не  сразу  обратила
внимание на еще одного юношу, который лежал на  траве.  Это  был  Джордж
Толбот в костюме  Адама.  Девушка  вдруг  сообразила,  что  внушительный
особняк и есть Шрусбери-Хаус, а убежавшие мальчишки - братья Толбота.
   - Госпожа Хардвик! - Толбот произнес ее фамилию так многозначительно,
что Бесс покраснела. А  сам  юноша,  ничуть  не  стыдясь  своей  наготы,
медленно и лениво поднялся и даже не попытался прикрыться лежащим  рядом
полотенцем.
   Наследник графа Шрусбери  посмотрел  на  Бесс  пронзительным  орлиным
взглядом. На его  смуглом  лице  ярко  сверкали  льдисто-голубые  глаза.
Девушка решила не извиняться: надменный Толбот всем своим  видом  бросал
ей вызов.
   - Ты вторглась в чужие владения, - холодно заявил он.
   - Прости мое прегрешение, Господь всемогущий!
   - Это богохульство и дерзость.
   - В наши времена слуги забыли свое место, - съязвила Бесс,  вызывающе
приподняв подбородок.
   - Верно. Следует уважать тех, кто выше тебя. Тряхнув головой, девушка
смерила Толбота презрительным взглядом.
   - Здесь нет тех, кто выше меня, а уважение надо заслужить.
   - Язык доведет тебя до беды.  -  Взгляд  Толбота  был  насмешливым  и
дерзким.
   Бесс медленно посмотрела на его  волосатую  грудь,  живот  и  чресла.
Внезапно фаллос Толбота затвердел, увеличился в размерах и поднялся.
   - Нравится? - невозмутимо осведомился он. Ошеломленная, Бесс  впервые
видела обнаженного, да еще и бесстыдно возбужденного мужчину.
   - Ты похож на водяную крысу, - бросила она.
   - Плутовка!
   - Негодяй! Болван! Развратник!
   - Даже браниться не умеешь.
   - Сукин сын!
   - Браво! Нрав, достойный леди!
   - Я и вправду леди, Толбот!
   - Как бы не так! Для леди у тебя слишком большая грудь, госпожа Бюст!
   - Чтоб тебе провалиться! - Сплюнув, Бесс повернулась и  пошла  прочь.
Уже второй день подряд Толбот побуждал ее к позорному бегству, и за  это
девушка возненавидела его.

***

   Ночью  разразилась  страшная   гроза   с   оглушительным   громом   и
ослепительными   вспышками   молний,   и   Бесс   пришлось   успокаивать
перепуганных  дочерей  леди  Заук.  Даже  уравновешенная  Фрэнсис   Грей
встревожилась, когда ее дочери, Джейн и Кэтрин,  истерически  завизжали,
уверяя, что  наступил  конец  света.  К  рассвету  выяснилось,  что  они
ошиблись: кончилось только лето. Сразу похолодало, северный ветер срывал
листву с прекрасных деревьев в парке Челси.
   Возвращаясь в барке  в  Лондон,  Маргарет  Заук  то  и  дело  хвалила
предусмотрительную Бесс, которая захватила теплые плащи.
   - Если бы не ты, Бесс, сегодня мы простыли бы  насмерть.  Мне  всегда
недоставало предусмотрительности. Ручаюсь, ты способна уложить багаж для
целой семьи за считанные часы!
   Едва  войдя  в  дом,  леди  Заук  приказала  затопить  все  камины  и
приготовить сытный бульон, чтобы озябшие путники согрелись.
   Бесс подали письмо из Дербишира, но из-за  множества  хлопот  она  не
успела прочесть его сразу и сунула  в  карман  нераспечатанным.  Девушка
быстро распаковала вещи леди Маргарет и ее дочерей  и,  улучив  минутку,
проведала своего друга Роберта Барлоу. Она встревожилась, обнаружив, что
юный паж простудился и кашляет не переставая.
   - Роб, когда ты захворал?
   - Кашель начался только сегодня, Бесс. В доме  было  так  холодно,  а
дворецкий не решался затопить печи без разрешения миледи.
   - Выпороть бы его хорошенько! Когда у меня  появятся  свои  слуги,  я
буду держать их в строгости. Сегодня перед сном я принесу тебе  горячего
молока. Тетя Марси научила меня готовить  из  него  целебный  напиток  с
сахаром и пряностями.
   День тянулся бесконечно, и, наконец поднявшись к себе в комнату, Бесс
сразу услышала  душераздирающий  кашель  Роберта.  Тотчас  бросившись  в
кухню, она разыскала в шкафу камфарную мазь, которой  растерла  грудь  и
спину юноши.
   Надев плотную ночную рубашку, он присел на край постели и прошептал:
   - Я люблю тебя, Бесс!..
   - Я тоже люблю  тебя,  Роб.  Забирайся  под  одеяло,  чтобы  поскорее
согреться. Надеюсь, к утру тебе станет легче.
   Войдя в свою комнату, девушка вспомнила про  долгожданное  письмо  из
дома и взломала печать. На этот раз ей написала старшая сестра -  Джейн,
сообщившая важные новости.
   "Милая Бесс, я скоро выхожу замуж за Годфри  Босуэлла  из  Гантвейта,
графство Йоркшир. Он фермер, арендует землю  у  родителей  твоего  друга
Роберта Барлоу. Сначала я отказала ему, но Годфри нужна  жена,  а  жизнь
дома становится все тяжелее. Наш отчим Ральф Лич тоже арендует  землю  у
семьи Барлоу, поскольку Артур Барлоу слишком болен,  чтобы  обрабатывать
ее. Но Ральфу не удалось вовремя уплатить за аренду, и мама извелась  от
беспокойства. Когда я выйду замуж, одним  ртом  в  доме  станет  меньше.
Чтобы  хоть  чем-нибудь  помочь,  тетя  Марси  готовит  для  нас  еду  в
Чатсворте, и бывают дни, когда детям  нечего  есть  -  кроме  того,  что
приносит тетя. Мама передает тебе привет. Мы скучаем о тебе и благодарим
Бога за то, что ты так удачно устроилась в Лондоне. Похоже,  ты  живешь,
как в сказке. С любовью, Джейн".
   Сложив письмо, Бесс ощутила угрызения совести. Ее родители погрязли в
долгах, Джейн вынуждена пожертвовать собой и выйти  замуж  за  какого-то
фермера, а она, Бесс, влюблена в придворного и только что  вернулась  из
Челси, где познакомилась с принцессой Елизаветой Тюдор. Джейн права:  ее
жизнь и вправду похожа на сказку!

Глава 6

   Холода стояли целый месяц, пронизывающий ветер гнал по улицам Лондона
опавшие листья, пыль и мусор. Бесс подарила Роберту Барлоу теплый  шарф,
связанный тетей Марси, но так и не сумела уберечь его от тяжкой болезни.
Простуда перешла в бронхит.
   Бесс взяла на себя обязанности Роберта и стала для него  превосходной
сиделкой. Но горячие супы и растирания не помогали,  и  в  конце  концов
девушка решилась поговорить с леди Заук.
   - Миледи, мне не хотелось беспокоить  вас,  но  Роберт  очень  болен.
Боюсь, у него не просто простуда.
   - Дорогая, как нелегко брать в дом молодежь  и  помогать  выбиться  в
люди! Иногда все  заканчивается  успешно,  как  в  твоем  случае,  но  с
некоторыми подопечными хлопот не оберешься. Ты же знаешь толк в целебных
травах. Может, ты вылечишь его сама?
   - Я уже давно готовлю ему лекарственное питье и растираю камфарой, но
это не помогает. Леди Маргарет, Роберта надо показать врачу.
   - Боже милостивый, неужто у него чума? - встревожилась леди Заук.
   - Для чумы сейчас слишком холодно, но вполне  возможно,  что  болезнь
Роберта заразна.
   - Я немедленно пошлю за врачом, а ты  предупреди  Роберта,  чтобы  он
сидел в своей комнате, подальше от девочек.
   Когда прибыл доктор Белгрейв, Бесс проводила его  в  комнату  Роберта
Барлоу. Леди Заук беспокойно вышагивала по  коридору.  На  нежных  щеках
юноши горел яркий лихорадочный румянец. Белгрейв простукал ему  грудь  и
исследовал мокроту, а затем вынул  из  саквояжа  несколько  пакетиков  с
порошками и объяснил Бесс, как давать их больному. Наконец врач вышел за
дверь, где и столкнулся с взволнованной хозяйкой дома.
   - Леди Заук, я хотел бы поговорить с вами с глазу на  глаз.  Маргарет
пригласила врача в свою гостиную и закрыла дверь. Бесс  припала  ухом  к
замочной скважине.
   - Этот юноша родом из Дербишира, доктор. Он служит у меня пажом.  Мне
всегда казалось, что Роберт слаб здоровьем.
   Белгрейв кашлянул.
   - Сейчас у него лихорадка, но  я  дал  ему  порошок,  который  быстро
прогонит хворь. Однако, - прокашлялся он снова, - я  подозреваю,  что  у
юноши хроническое заболевание легких. Он не жилец на этом свете,  потому
настоятельно советую вам избавиться от него.
   - О Господи! - Леди Маргарет заломила руки. -  Значит,  Роберт  может
заразить моих дочерей?
   - В наше время медицина  движется  вперед  гигантскими  шагами,  леди
Заук, но по правде говоря,  о  таких  болезнях  нам  известно  немногое.
Скорее всего юноша поправится, но навсегда останется слабым и  немощным.
Так что лучше не рисковать.
   Бесс взбежала по лестнице: она услышала больше,  чем  хотела  узнать.
Несчастный Роберт, что же теперь с ним будет? Девушка порадовалась тому,
что не сказала Роберту о болезни его отца. Ее другу и без того  пришлось
несладко.
   Через пару дней Роберт Барлоу оправился от лихорадки, но выглядел еще
слишком слабым, когда леди Заук вызвала его  и  Бесс  в  гостиную.  Хотя
Роберту было всего пятнадцать лет, за последний год он сильно  вытянулся
и теперь возвышался над Бесс.
   Поскольку девушка слышала, как врач советовал избавиться от  Роберта,
она знала, что юношу отошлют домой, и была готова помочь другу перенести
это горе.
   Маргарет Заук велела обоим слугам остановиться у двери,  подальше  от
ее кресла.
   - Мастер Барлоу, я рада,  что  вы  поправились,  но  доктор  Белгрейв
считает, что вам следует вернуться домой, в Дербишир. -  Она  вынула  из
кармана письмо. - Я сама  написала  вашей  матери  и  объяснила,  почему
отсылаю вас домой. Вы поедете в моем  экипаже,  вас  будет  сопровождать
Бесс.
   На лице Роберта отразилось облегчение, а на лице Бесс - изумление. Ей
следовало предвидеть, чем кончится дело. Кто еще способен  ухаживать  за
полубольным в дороге и доставить его домой живым?  Девушка  поняла,  что
леди Заук ждет от нее повиновения. В душе Бесс росло негодование. Ей  не
хотелось покидать Лондон, куда со  дня  на  день  мог  вернуться  Уильям
Кавендиш. Но, взглянув на Роберта Барлоу, она дрогнула:
   - Я охотно буду сопровождать матера Барлоу, миледи.
   - Вот и хорошо. Вы покинете дом завтра утром. Бесс быстро уложит  все
вещи. - Забыв о паже, леди Маргарет обратилась к Бесс:
   -  Тебе  представится  случай  повидаться  с   родными.   Только   не
задерживайся. До Рождества  остался  всего  один  месяц,  а  ты  знаешь,
сколько хлопот нам предстоит.
   Бесс улыбнулась, убедившись, что  стала  для  леди  Заук  незаменимой
помощницей.
   - Я вернусь как можно скорее, леди Маргарет.
   Прежде чем начать собирать багаж, Бесс  написала  короткое  письмо  в
Дербишир,  где  объяснила  родным,  что  ей   поручили   отвезти   домой
заболевшего Роберта Барлоу. Почта прибудет в  Дербишир  за  день  до  ее
приезда, так что родные успеют подготовиться к встрече. Девушке хотелось
написать и  Кавендишу,  но  она  не  знала  адреса.  Леди  Фрэнсис  Грей
наверняка согласилась бы передать ему  письмо,  но  Бесс  отказалась  от
своего замысла. Леди Заук, узнав о письме, уволила бы ее. Если  повезет,
она вернется в Лондон как раз к  тому  времени,  когда  Повеса  Кавендиш
явится из Дувра. Улыбнувшись, Бесс мысленно взмолилась о том,  чтобы  за
время разлуки его чувства не угасли.
   На следующее утро, после того как багаж  уложили  на  крышу  экипажа,
Бесс и Роберт Барлоу двинулись к Данстейблу, где им  предстояло  сделать
первую остановку на пути в Дербишир.  Бесс  предусмотрительно  наполнила
медную ножную грелку горячими углями, поставила ее под  ноги  Роберту  и
заботливо укутала его пледом.
   Экипаж не скоро покинул  пределы  Лондона,  но  вокруг  было  столько
занимательного, что первые несколько  часов  пути  пролетели  незаметно.
Когда же за окном потянулись леса и поля, девушка завязала  разговор,  и
Роберт, отложив итогу, внимательно слушал собеседницу и не сводил с  нее
восхищенных глаз.
   Вскоре его вновь начали сотрясать приступы кашля. Бесс  пощупала  лоб
спутника, желая убедиться, что у него нет жара. Роберт взял ее за руку и
улыбнулся - судя по всему, он был счастлив, что остался наедине с  Бесс.
Юноша закрыл глаза и задремал, не выпуская пальцы Бесс.
   Пока он спал, девушка разглядывала миловидного юношу с нежно-розовыми
щеками и густой шапкой светлых волос. Год назад, когда Бесс появилась  в
доме леди Заук, они с Робертом были почти  одного  роста,  а  теперь  он
перерос ее на целую голову.
   Врач наверняка ошибся, утверждая, что Роб не жилец на этом свете.  Он
непременно поправится. Мать живо поставит  его  на  ноги!  Но  тут  Бесс
вспомнила, что Джейн упоминала в письме о болезни отца Роберта.  Девушка
пожалела его мать: теперь ей прибавится хлопот.
   На постоялом дворе не оказалось двух свободных комнат,  расположенных
по соседству, поэтому Бесс велела кучеру заплатить за одну. Заметив, как
тот многозначительно поднял брови, девушка возмутилась:
   - Как вы посмели так обо мне подумать? Мастер Барлоу болен, я  ни  за
что не оставлю его без присмотра на целую ночь!
   Роб Барлоу казался Бесс  мальчишкой,  а  себя  она  считала  взрослой
женщиной.
   Они поужинали тушеной бараниной с  горячим  хрустящим  хлебом,  потом
выпили