ер и
Кендал.  _27-е_.  -  Вчера  мы  добрались  до  Эмблсайда;  лесистые берега и
островки  Уинандермира  прекрасны:  мы шли по извилистой заросшей тропе, над
головой  густая  зелень,  всюду  под ногами цветы наперстянки; то и дело нам
открывался  вид на озеро, а Киркстоун и прочие большие холмы казались издали
скоплением  темно-серого тумана. Эмблсайд расположен на северной оконечности
озера.  Сегодня  утром  мы  поднялись в поесть, так как решили передохнуть и
навестить  Вордсворта: он живет всего в двух милях отсюда. - Перед завтраком
отправились  взглянуть  на  эмблсайдский  водопад.  Чудесное утро - чудесная
ранняя  прогулка  в горах. Нам, можно сказать, посчастливилось: мы сбились с
прямой  тропы  и,  поплутав  немного,  вышли на шум воды. Водопад, видишь ли
скрыт  за  деревьями  в  глубине долины: сам поток заманчив своими "извивами
среди теней нависших". {4} Мильтону, впрочем, представлялась река спокойная,
а  эта  пробивает  себе  дорогу  по  скалистому  руслу,  то и дело меняющему
направление.  Но сам водопад, когда я на него неожиданно наткнулся, заставил
меня  сладостно  вздрогнуть.  Сперва  мы  стояли  чуть  ниже  вершины  почти
посередине  первого  водопада, спрятанного в гуще деревьев, и наблюдали, как
он  свергается  вниз  с  двух  уступов  еще  футов  на  пятьдесят.  Потом мы
взобрались на торчащую скалу почти вровень со вторым водопадом: первый был у
нас  над  головой, а третий - под ногами. При этом мы видели, что струя воды
как  бы  разбивается  об  островок,  а  за  ним вырывается на свободу дивное
течение;  вокруг  стоит  немолчный  гром  и  овевает  свежестью. К тому же у
каждого  водопада  -  свой  характер:  первый  летит со скалы стремглав, как
пущенная  стрела;  второй  раскрывается,  подобно вееру; третий свергается в
туман;  а  в  том водопаде, что находится по другую сторону скалы, смешались
все  три  названных.  Затем мы отошли немного - и увидели издали всю картину
сразу  гораздо  более  кроткой:  серебристое  струение  среди  деревьев. Что
изумляет  меня  более  всего, так это краски, оттенки - камень, сланец, мох,
прибрежные  водоросли  -  вернее,  если  можно так выразиться, - духовность,
выражение  лица  здешних  мест.  Простор,  величие гор и водопадов - все это
легко  воображать  себе до того, как увидишь их въявь, но вот эта духовность
обличия  здешних  краев  превосходит всякую фантазию и с презрением отметает
усилия  памяти.  Здесь  я  обучусь  поэзии  и буду отныне писать больше, чем
когда-либо  раньше, во имя неясного стремления к тому, чтобы суметь добавить
хоть   малую   лепту   к   изобильному  урожаю  Красоты,  собранному  самыми
возвышенными душами с этих величественных нив, который они сумели обратить в
духовную  сущность  ради  наслаждения  собратьев.  Я  не  могу согласиться с
Хэзлиттом,  что подобные пейзажи человека умаляют и принижают. Никогда еще я
не  думал  о  своем  росте  так  мало;  вся моя жизнь сосредоточилась в моем
зрении:   окрестности   настолько   превосходят  мое  воображение,  что  оно
бездействует


        "19. ТОМАСУ КИТСУ"

                              3-9 июля 1818 г.

                            Сейчас   я   пишу  из  малой  Ирландии.  На
соседствующих  между собой берегах Шотландии и Ирландии говорят почти что на
одном  диалекте, но две нации заметно отличаются друг от друга: сужу об этом
по  горничной  мистера  Келли,  хозяина  нашей  гостиницы. Она хороша собой,
добросердечна   и  смешлива,  поскольку  находится  за  пределами  зловещего
владычества  шотландской церкви. Шотландские девушки до ужаса боятся старцев
-  бедные  маленькие  Сусанны!  {1} Они не решаются засмеяться. Они достойны
великой  жалости  а  церковь  -  столь  же  великого  проклятия.  О  да, эти
церковники  принесли  Шотландии  пользу  -  какую  же?! Они приучили мужчин,
женщин,  стари ков, молодых, старух, девушек, мальчиков, девочек и младенцев
-  все  до единого - считать деньги, так что сейчас из них выстроились целые
фаланги  накопителей  и  добытчиков.  Такая  армия  скопидомов  не  может не
обогатить  страну и не придать ей видимость гораздо большего благополучия по
сравнению  с  бедной  ирландской  соседкой. Эти церковники нанесли Шотландии
вред:  они изгнали шутки, смех, поцелуи - за исключением случаев, когда сама
опасность   и  страх  разоблачения  придают  последним  особенную  остроту и
сладость.  На  поцелуях  я  поставлю  точку  - с тем чтобы после подходящего
вводного оборота напомнить тебе судьбу Бернса. Бедный, несчастный человек! У
него  был  темперамент  южанина.  Как печально, когда богатейшее воображение
вынуждено  в  целях  самозащиты  притуплять  свою  тонкость  вульгарностью и
сливаться  с окружающим дабы не иметь досуга для того, чтобы безумствовать в
стремлении   к   недосягаемому!   Никто,   касаясь   подобных  вопросов,  не
довольствуется  чужим  опытом.  Верно,  что без страдания нет ни величия, ни
достоинства  и что самая отвлеченная радость не дает пылкого счастья, однако
кто  откажется лишний раз услышать о том, что Клеопатра была цыганкой, Елена
-  негодницей,  а  Руфь  - пролазой? Я не умею мыслить логически и не берусь
определить,   насколько   доктрина   экономии   совместима   с  достоинством
человеческого  общества,  со  счастьем  крестьян. Я могу прибегнуть только к
прямым  противопоставлениям.  Для  чего созданы руки? Для того чтобы сжимать
гинею  или  нежные  пальчики?  А  губы?  Для поцелуев - или для того чтобы с
досады  кусать  их,  склонясь  над  чистой  страницей?  И вот в городах люди
отрезаны  друг  от  друга,  если они бедны, а крестьянка, если она не блюдет
экономии,  должна  жить  в  грязи и нищете. Этого требует нынешнее состояние
общества  -  и  это  убеждает  меня  в  том, что мир еще очень молод и полон
неведения.  Мы  живем  во  времена варварства. Я охотнее согласился бы стать
диким  оленем,  чем  девушкой,  попавшей  под пяту церковников, - и уж лучше
обратиться  в  дикого кабана, чем навлечь на бедное создание кару со стороны
этих омерзительных старцев


        "20. ДЖОНУ ГАМИЛЬТОНУ РЕЙНОЛДСУ"

                             11-13 июля 1818 г.

                           Мы  отправились  к  аллоуэйскому  "пророку в
своем  отечестве"  {1}  - подошли к домику и выпили немного виски. Я написал
сонет  {2} только ради того, чтобы написать хоть что-нибудь под этой крышей;
стихи  вышли  дрянные, я даже не решаюсь их переписывать. Сторож дома надоел
нам  до  смерти  со  своими  анекдотами  -  сущий  мошенник,  я  его  просто
возненавидел.  Он  только  и  делает, что путает, запутывает и перепутывает.
Стаканы  опрокидывает  "по  пять  за  четверть, двенадцать за час". {3} Этот
старый  осел с красно-бурой физиономией знавал Бернса... да ему следовало бы
надавать  пинков  за  то,  что он смел с ним разговаривать! Он называет себя
"борзой  особой породы", а на деле это всего лишь старый безмозглый дворовый
пес.  Я  бы  призвал  калифа  Ватека, {4} дабы тот обрушил на него достойную
кару.  - О вздорность поклонения отчим краям! Лицемерие! Лицемерие! Сплошное
лицемерие!  Мне  хватит  этого,  чтобы  в  душе заболело, словно в кишках. В
каждой  шутке  есть  доля  правды. Все это, может быть, оттого, что болтовня
старика   здорово   осадила  мое  восторженное  настроение.  -  Из-за  этого
тупоголового барбоса я написал тупой сонет. - Дорогой Рейнолдс, я не в силах
расписывать  пейзажи  и  свои  посещения  различных  достопримечательностей.
Фантазия,   конечно,  уступает  живой  осязаемой  реальности,  но  она  выше
воспоминания.  Стоит  только оторвать глаза от Гомера, как прямо перед собой
наяву  увидишь  остров  Тенедос;  и потом лучше снова перечитать Гомера, чем
восстанавливать  в памяти свое представление. Одна-единственная песня Бернса
будет  для  тебя ценнее всего, что я смогу передумать на его родине за целый
год.  Его  бедствия  ложатся  на  бойкое перо свинцовой тяжестью. Я старался
позабыть  о  них  -  беспечно  пропустить  стаканчик тодди, написать веселый
сонет...  Не  вышло!  Он  вел  беседы  со шлюхами, пил с мерзавцами - он был
несчастен.  Как  это  часто  бывает  с  великими,  вся его жизнь с ужасающей
ясностью  предстает  перед  нами  в  его творениях, "как будто мы поверенные
Божьи".  {5}  Каково было его обращение с Джин в последние годы жизни... - Я
не должен был писать тебе так - хотя почему бы нет? - Ты в другом положении,
ты  на  верном  пути,  ты  не поддашься заблуждениям. Я приводил тебе доводы
против  женитьбы,  но все это отвлеченные рассуждения. Мои виды на будущее в
этом  плане  были  настолько  смутны,  что временами не хотелось жить вовсе.
Теперь  дело  другое:  у  меня появились стимулы к жизни. Мне нужно повидать
моих  маленьких племянников в Америке, я должен побывать у тебя на свадьбе и
познакомиться  с  твоей  очаровательной  женой.  Мои чувства иногда мертвеют
неделями  кряду  -  но  как  часто,  поверь мне, я желал тебе счастья так же
сильно,  как  мечтал  бы  о собственном, глядя на губы Джульетты. Подчас, во
время  нашей  болтовни, ты мог, слушая мое пустозвонство, сделать касательно
меня  ошибочные  заключения - клянусь душой, с тех пор как мы познакомились,
ты  становишься  мне  все  дороже. Одна из самых заветных моих надежд - твоя
женитьба:  мне  особенно  отрадно  думать  о  ней  теперь, когда я испытываю
подлинную  любовь к твоей невесте. Я даже не предполагал, что возможна столь
мгновенная  привязанность.  Подобные  явления  -  а они существуют реально -
укрепили меня в решимости заботиться о своем здоровье; ты тоже должен беречь
себя. - Дождь заставил нас сегодня остановиться после того, как мы одолели с
десяток  миль,  однако  надеемся  увидеть  Лох-Ломонд  {6}  завтра. Я поведу
рассказ   кусочками,  как  говорит  Раис,  предстоящей  зимой,  едва  только
потребуется запасной игрок в двадцать одно. С усталостью справляемся хорошо;
делаем  за  день  обычно  по  20  миль.  При  подъеме на Скиддоу нас окутало
облаком:  надеюсь,  на  Бен  Ломонд  повезет  больше  -  и еще удачнее будет
восхождение  на  Бен  Невис.  Тебе,  я знаю, пришлось бы по душе выискивание
развалин  -  то  аббатства,  то  какого-нибудь  замка. Короткое пребывание в
Ирландии  не оставило почти никаких воспоминаний, но вот старуху в паланкине
наподобие  собачьей конуры и с трубкой в зубах мне никогда не забыть: как бы
мне  хотелось  дать  тебе  о  ней представление! - Кланяйся от меня матери и
сестрам.  Передай  своей  матери,  что  она, надеюсь, простит меня за листок
бумаги, вклеенный в посланную ей книгу. Я разрывался на части, и мне некогда
было  зайти  к  Тейлору.  - Итак, Бейли направляется в Кэмберленд? Ну что ж,
если  ты  напишешь  мне  в  Инвернесс,  где  он будет, то на обратном пути я
повидаюсь  с  ним  и  мы вместе проведем время: я рад, что не в Шотландии. -
Скажи  друзьям  что  ради  них  я готов на все и стараюсь изо всех сил - пью
тодди за их здоровье. - Быть может, вскоре смогу послать тебе немного стихов
сразу в ответ на твое письмо. Кое-что из моих стихов ты найдешь у Тома.
                            Твой преданный друг
                                                     Джон Китс.


        "21. ТОМАСУ КИТСУ"

                             10-14 июля 1818 г.

                        Ах, если бы ты только знал,
                             Кого я встретил,
                        Карабкаясь по склонам скал
                             Сквозь дождь и ветер!
                      5 Я Мэри отгадать прошу,
                             Но по секрету
                        Скажу - пером не опишу
                             Картину эту.
                        Где под скалой бежит ручей,
                     10      Под мрачной высью,
                        Я вдруг увидел Лошадей,
                             Бежавших рысью.
                        Тогда узнать помчался я
                             Чуть не галопом,
                     15 Что там за Люди вдоль ручья
                             Гарцуют  скопом.
                        Качался первый на седле
                             Кудрявый Вилли,
                        И, как пожар на корабле,
                     20      Кудряшки были.
                        Мать Пегги ехала за ним,
                             А следом Пегги
                        И братец Роб - путем одним,
                             В согласном беге.
                     25 Спасался каждый под плащом, -
                             Лились потоки.
                        Взор Пегги чем-то был смущен,
                             Алели щеки.
                        Она, легко держась верхом,
                     30      Следила взглядом
                        За миловидным женихом,
                             Трусившим рядом.
                        Я, видно, ввел родню во гнев,
                             Раз юный Том
                     35 Проехал мимо, покраснев,
                             С открытым ртом.
                        Ах, Мэри! Все они домой
                             Спешили вместе,
                        Беспечный и веселый рой,
                     40      Под стать невесте.
                        Им хорошо спешить домой
                             Хоть в дождь, хоть в слякоть.
                        У Пегги свадьба, боже мой!
                             Как мне не плакать? {1}

                                          (Перевод Игнатия Ивановского)

Белантри, 10 июля -

Мой милый Том,

     Я  написал  эти  строки  потому,  что  Браун  хотел   подсунуть   Дилку
галлоуэйскую песню, но из этого  ничего  не  выйдет.  Тут  описан  свадебный
поезд, который встретился нам, как только  мы  попали  сюда  и  где,  боюсь,
застрянем надолго из-за  дурной  погоды.  Вчера  мы  прошли  27  миль  _  ел
Странрара {2} и вступили в Эршир немного ниже Кэйрна: наша дорога  пролегала
по восхитительной местности. Я постараюсь, чтобы ты смог следовать  за  нами
по пятам. Описание этой  прогулки  в  книге  о  путешествиях  показалось  бы
неинтересным: весь интерес заключается в том, что совершил ее я. За  Кэйрном
дорога вела нас  сначала  по  склонам  зеленого  холмистого  берега:  мы  то
спускались вниз, то снова взбирались вверх окрестный вид то и дело  менялся;
всюду попадались расщелины, заросшие зеленью трав и кустарников;  извилистая
тропа шла по мостикам, перекинутым  через  мшистые  ущелья.  Пройдя  две-три
мили, мы вдруг оказались в величественной  долине,  там  и  сям  испещренной
густолиственными рощами: посередине бежал, извиваясь, горный поток. На  семь
миль растянулись деревушки с домиками, расположенными как  нельзя  приятней;
склоны холмов были сплошь усыпаны стадами овец - никогда  раньше  блеяние  и
мычание не казалось мне столь мелодичным. Под  конец  мы  начали  постепенно
взбираться на крутизну и оказались среди горных вершин: даже издали я  почти
сразу узнал морскую скалу Эйлса высотой в 940 футов: {3} она отстояла от нас
на 15 миль, однако казалось, что до нее рукой подать Зрелище Эйлсы вместе  с
удивительной картиной моря под обрывистому берегом, на котором мы стояли,  и
моросящим дождем дали мне полное представление  о  всемирном  потопе.  Эйлса
поразила меня - это было так неожиданно, - по правде сказать, я даже испытал
легкий испуг.
     ...Тут я утром прервал письмо, так как пора  было  отправляться  дальше
Сейчас мы уже в Герване - это в 13 милях к северу от  Белантри.  Сегодня  мы
пробирались по еще более величественному берегу, нежели вчера  -  Эйлса  все
время оставалась поблизости. С высоты превосходно виднь  Кантир  и  огромные
горы Аррана - одного  из  Гебридских  островов.  Ночевать  мы  устроились  с
удобством. Мы опасались дождя, но он великодушно обошел  нас  стороной  -  и
"был день воскресный так хорош"... {4} - Завтра мы будем в Эре.

        "СКАЛЕ ЭЙЛСА"

                    Вознесшийся над бездною гранит!
                         Подай мне отклик клекотаньем птицы:
                         Когда в пучине прятал ты ключицы, {5}
                  5 Когда от солнца лоб твой был укрыт?
                    Из темных дрем воззвал тебя зенит,
                         Чтоб мог ты в сон воздушный погрузиться
                         В объятьях грома, блещущей зарницы
                    Иль в серой толще ледяных хламид.

                 10 Ответа нет. Мертвы твои черты.
                         Две вечности в твоем оцепененье:
                    С китами вместе жил в глубинах ты,
                         Теперь орлов манят твои владенья, -
                         И никому до светопреставленья
                    Не пробудить гигантской высоты. {5}

                                          (Перевод Раисы Вдовиной)

     Из сонетов, мною недавно написанных,  только  этот  ст_о_ящий:  надеюсь
тебе он понравится


        "22. БЕНДЖАМИНУ БЕЙЛИ"

                             18-22 июля 1818 г.

                                                        Инверэри, 18-е июля.

Дорогой Бейли,

     В тот единственный день, когда у меня  была  возможность  повидаться  с
тобой во время твоего последнего пребывания в Лондоне, я всюду  тебя  искал,
но нечистая  сила  нас  развела.  Теперь  я  написал  Рейнолдсу  с  просьбой
сообщить, куда именно в Кэмберленд ты направился, так что мы не  разминемся.
Первое, что я сделаю при встрече, -  прочитаю  тебе  строки  из  Мильтона  о
Церере и Прозерпине {1} - и, хотя вовсе не за тобой я помчался  на  северную
оконечность Шотландии, не мешает  выразиться  поэтически.  Послушай,  Бейли,
будучи в здравом уме и трезвой памяти (а со мной это  бывает  не  часто),  я
скажу тебе вот о чем: это может впоследствии избавить тебя  от  лишнего  обо
мне беспокойства - ты не заслуживаешь тревог, а меня следует просто-напросто
отлупить палками. Я довожу все до крайности - каждая мелкая  неприятность  в
мгновение ока превращается в тему для Софокла; {2} если случается в подобном
состоянии писать письмо другу, то мне часто недостает  самообладания,  чтобы
взять себя в руки и не причинить ему огорчения -  меж  тем,  как  раз  в  ту
минуту, когда он читает письмо, я могу покатываться со смеху. Твое последнее
письмо заставило меня покраснеть от стыда за доставленное тебе беспокойство.
Я прекрасно знаю свой характер и не сомневаюсь, что еще не раз напишу тебе в
том же духе - помни об этом и не принимай все на веру: будь снисходителен  к
причудам моего воображения. Все  равно  мне  не  удержаться,  я  себя  знаю.
Виноват, что огорчаю тебя прекращением своих визитов в Малую  Британию,  {3}
но, думаю, прежних посещений было достаточно для человека, занятого  книгами
и размышлениями: по этой причине я не бывал нигде,  кроме  Вентворт-Плейс  -
это в двух шагах от меня.  Кроме  того,  состояние  здоровья  слишком  часто
вынуждало меня к осторожности  и  заставляло  остерегаться  ночной  сырости.
Далее, должен тебе сознаться, что мне претит всякое  сборище  -  многолюдное
или немноголюдное. Не сомневаюсь, что наши добрые друзья рады моему  приходу
просто потому, что рады меня видеть, но не сомневаюсь также, что привношу  с
собой некую досадную помеху, без которой им  лучше  бы  обойтись.  Если  мне
удается предугадать собственное дурное расположение духа, я  уклоняюсь  даже
от обещанного визита. Дело в том, что  я  не  питаю  к  женщинам  надлежащих
чувств; сейчас по отношению к ним я пытаюсь быть справедливым - и  не  могу:
не оттого ли, что мое мальчишеское  воображение  возносило  их  так  высоко?
Школьником я почитал красивых женщин истинными богинями  -  какая-нибудь  из
них всегда покоилась у меня в сердце как  в  теплом  гнездышке,  даже  и  не
подозревая об этом. Теперь у меня нет оснований ожидать от них  больше  того
неоспоримого факта, что они существуют реально.  По  сравнению  с  мужчинами
женщины казались мне сотканными из эфира - теперь  я  признаю  их  вероятное
равенство: в сопоставлении великое