;
                 15 У ног ее, вдали от волн, тритоны
                    Жемчужины роняли истомленно.
                    По тайным тропам, близ ее ручья,
                    Где плещется прохладная струя,
                    Столь щедрые являлись приношенья,
                 20 Что равных нет в ларце воображенья.
                    "О, что за мир любви подвластен ей!" -
                    Гермес воскликнул; тотчас до ушей
                    От пят крылатых жар проник небесный;
                    Лилейных раковин извив чудесный
                 25 Зарделся розой в завитках златых,
                    Спадавших прядями до плеч его нагих.
                    К лесам и долам островного края,
                    Цветы дыханьем страсти овевая,
                    Он устремился - у истоков рек
                 30 Найти возлюбленной невидимый ночлег.
                    Но нет ее нигде! Под тенью бука
                    Остановился он, охвачен мукой,
                    Ревнуя деву и к лесным богам,
                    И к яворам, и к вековым дубам.
                 35 Донесся до него из темной чащи
                    Печальный голос, жалостью томящей
                    Отзывчивое сердце поразив:
                    "О если б, саркофаг витой разбив,
                    Вновь во плоти, прекрасной и свободной,
                 40 Могла восстать я к радости природной
                    И к распре огненной уст и сердец!
                    О горе мне!" Растерянный вконец,
                    Гермес бесшумно бросился, стопами
                    Едва касаясь стебельков с цветами:
                 45 Свиваясь в кольца яркие, змея
                    Пред ним трепещет, муки не тая.

                    Казалось: узел Гордиев пятнистый
                    Переливался радугой огнистой,
                    Пестрел как зебра, как павлин сверкал -
                 50 Лазурью, чернью, пурпуром играл.
                    Сто лун серебряных на теле гибком
                    То растворялись вдруг в мерцанье зыбком,
                    То вспыхивали искрами, сплетясь
                    В причудливо изменчивую вязь.
                 55 Была она сильфидою злосчастной,
                    Возлюбленною демона прекрасной
                    Иль демоном самим? Над головой
                    Змеиною сиял созвездий рой
                    Убором Ариадны, но в печали
                 60 Ряд перлов дивных женские уста скрывали.
                    Глаза? Что оставалось делать им? -
                    Лишь плакать, плакать, горестно немым:
                    Так Персефона плачет по полям родным.
                    Отверзся зев змеи - но речи, словно
                 65 Сквозь мед, звучали сладостью любовной,
                    В то время, как Гермес парил над ней,
                    Как сокол над добычею своей.

                         "Гермес прекрасный, юный, легкокрылый!
                    Ты мне привиделся во тьме унылой:
                 70 На троне олимпийском, средь богов,
                    В веселии торжественных пиров,
                    Задумчиво сидел ты, не внимая
                    Напевам Муз, когда струна златая
                    Дрожала нежно: горестью томим,
                 75 Пред Аполлоном был ты нем и недвижим.
                    Во сне моем спешил ты на свиданье:
                    Подобен утру, в алом одеянье
                    Стрелою Феба тучи пронизав,
                    На критский берег ты летел стремглав.
                 80 Ты встретил деву, вестник благородный?"
                    Гермес - над Летой светоч путеводный -
                    Змею тотчас же пылко вопросил:
                    "Посланница благая вышних сил!
                    Венец, извитый с дивным совершенством!
                 85 Владей, каким возжаждется, блаженством,
                    Скажи мне только, где она таит
                    Свое дыханье!" - "Клятва пусть скрепит
                    Посул, произнесенный Майи сыном!"
                    "Я кадуцеем поклянусь змеиным, -
                 90 Вскричал Гермес, - тиарою твоей!"
                    Легко его слова летели меж ветвей.
                    Чудесная змея проговорила:
                    "О нежный бог, твоя любовь бродила,
                    Вольна как вето, по долам и лесам,
                 95 Невидима завистливым очам.
                    Незримо странствуя по тропам мшистым,
                    Она в потоке плещется сребристом;
                    С дерев, склоненных у прозрачных вод,
                    Невидимой рукой срывает плод.
                100 Волшебный дар мой - красоте защита:
                    Моими чарами она укрыта
                    От похоти Силена, от лихих
                    Забав сатиров в зарослях глухих.
                    Истерзанная страхами богиня
                105 Скиталась бесприютно, но отныне,
                    Магической росой умащена,
                    От домогательств жадных спасена.
                    Среди дубрав - повсюду, где угодно -
                    Ей дышится отрадно и свободно.
                110 Исполни свой обет, Гермес, - и ты
                    Узришь ее желанные черты!"
                    Бог, страстью очарован, уверенья
                    Возобновил - и жаркие моленья
                    Ласкали слух змеи, как горние хваленья.
                115 Она главу Цирцеи подняла,
                    Зардевшись пламенем, произнесла:
                    "Я женщиной была - позволь мне снова
                    Вкусить восторги бытия земного.
                    Я юношу коринфского люблю:
                120 О, дай мне женщиной предстать пред ним, молю!
                    Дыханием я твой овею лик -
                    И нимфу ты увидишь в тот же миг".
                    Гермес приблизился, сложив крыла;
                    Змея его дыханьем обожгла -
                125 И нимфа им предстала, словно день, светла.
                    То явь была - иль сон правдивей яви?
                    Бессмертен сон богов - ив долгой славе
                    Текут их дни, блаженны и ясны.
                    Гермес одно мгновенье с вышины
                130 Взирал на нимфу, красотой сраженный;
                    Ступил неслышно на покров зеленый -
                    К змее, без чувств застывшей, обернулся,
                    Жезлом извитым головы коснулся.
                    Потом, исполнен нежности немой,
                135 Приблизился он к нимфе молодой.
                    Ущербную луну напоминая,
                    Пред ним она потупилась, рыдая;
                    Склонилась, как свернувшийся бутон
                    В тот час, когда темнеет небосклон;
                140 Но бог ее ладони сжал любовно:
                    Раскрылись робкие ресницы, словно
                    Цветы, когда, приветствуя восход,
                    Они жужжащим пчелам дарят мед.
                    Исчезли боги в чаще вековечной:
                145 Блаженство лишь для смертных быстротечно.

                         Змея меж тем меняться начала:
                    Кровь быстрыми толчками потекла
                    По жилам; пена, с жарких губ срываясь,
                    Прожгла траву; от муки задыхаясь,
                150 Она взирала немо - и в глазах
                    Сухих, забывших о благих слезах,
                    Метались искрами страдание и страх.
                    Изогнутое тело запылало
                    Окраской огненной, зловеще-алой;
                155 Орнамент прихотливый скрылся вдруг -
                    Так лава затопляет пестрый луг;
                    Исчез узор серебряно-латунный;
                    Померкли звезды и затмились луны;
                    Погас наряд диковинно-цветной
                160 И пепельной застлался пеленой;
                    Совлекся медленно покров лучистый:
                    Сапфиры, изумруды, аметисты
                    Растаяли, тускнея, и одна
                    Осталась боль - уродлива, бледна.
                165 Мерцала диадема еле зримо -
                    И вот, во тьме дубрав неразличима,
                    Слилась с туманом; слабый ветерок
                    Развеял возглас: нежен и далек,
                    "О Ликий, Ликий!" - над пустой равниной
                170 Пронесся он и смолк за дальнею вершиной.

                         Куда исчезла Ламия? Она,
                    Вновь во плоти прекрасной рождена,
                    На полпути к Коринфу, где полого
                    Ведет с кенхрейских берегов дорога
                175 К холмам крутым, свергающим ручьи -
                    Святые пиэрийские ключи -
                    У кряжа горного (грядой отвесной
                    Он тянется, туманной и безлесной)
                    Вплоть до Клеонии, на самый юг.
                180 Там опустилась Ламия на луг -
                    И, слыша в роще быстрое порханье,
                    Среди нарциссов затаив дыханье,
                    Склонилась над прудом - узнать скорей,
                    Пришло ли избавленье от скорбей.

                185      О Ликий, счастлив ты: с ней не сравнится
                    Никто из дев, что, опустив ресницы
                    И платье расправляя, меж цветов
                    Садятся слушать песни пастухов.
                    Невинные уста - но сердце знало
                190 Любви науку с самого начала.
                    Едва явилась - острый ум отторг
                    От горя неразлучный с ним восторг,
                    Установил их вздорные пределы,
                    Взаимопревращения умело
                195 В обманчивом хаосе отыскал,
                    Частицы разнородные связал, -
                    Как если б Купидона обученье
                    Она прошла, но в девственном томленье
                    Покоясь в праздности, не знала вожделенья.

                200      В свой час узнаете, зачем она
                    В задумчивости здесь стоит одна,
                    Но надобно поведать вам сначала,
                    О чем она плененная мечтала,
                    Куда рвалась из пут змеиных прочь,
                205 Где в грезах пребывала день и ночь:
                    То ей Элизий представал туманный;
                    То как спускается к богине океана
                    Сонм нереид по волнам утром рано;
                    То Вакх, что под смолистою сосной
                210 Неспешно осушает кубок свой;
                    Сады Плутона, сонная прохлада -
                    И вдалеке встает Гефеста колоннада.
                    То в города неслась ее мечта -
                    И там, где шум пиров и суета,
                215 Среди видений бытия земного,
                    Коринфянина Ликия младого
                    Увидела. Упряжкою своей,
                    Как юный Зевс, он правил. Перед ней
                    Затмился свет - и сердце страсть пронзила...
                220 В Коринф вернуться должен Ликий милый
                    Дорогой этой в сумеречный час,
                    Чуть мотыльки начнут неслышный пляс.
                    С востока ветер дул, и у причала
                    Галеру медленно волна качала,
                225 О камни тихо шаркал медный нос.
                    В эгинском храме юноша вознес
                    Моленья Зевсу - там, где за порталом
                    Курится жертвенник под тяжким покрывалом.
                    Его обетам громовержец внял;
                230 Путь одинокий юноша избрал,
                    Отстав от спутников, чьи речи стали
                    Ему несносны; по холмам вначале
                    Шагал бездумно Ликий - но когда
                    Затеплилась вечерняя звезда,
                235 В мечтаньях ввысь унесся он, где тени
                    Вкушают мир Платоновых селений.
                    Приблизился он к Ламии - и вот,
                    Рассеян, мимо, кажется, пройдет:
                    Сандалии шуршат по тропке мшистой.
                240 Незрима Ламия в долине мглистой;
                    Следит за ним: прошел, укрыт плащом,
                    Окутан тайной. Нежным голоском
                    Вослед ему она заговорила:
                    "Оборотись, прекрасное светило!
                245 Ужель одну оставишь ты меня?
                    Взгляни же, сострадание храня".
                    Он поглядел - о нет, не изумленно,
                    А как взглянуть бы мог Орфей влюбленно
                    На Эвридику: мнилось, этих слов
                250 Давным-давно впивал он сладкий зов.
                    Он красоту ее самозабвенно
                    До дна испил, но в чаше сокровенной
                    Не убывало; в страхе, что сейчас
                    Она исчезнет, скроется из глаз,
                255 Он волю дал восторженному слову
                    (И стало ясно ей - он не порвет оковы):
                    "Тебя оставить? Нет, богиня, нет!
                    Забыть ли глаз твоих небесный свет?
                    Из жалости не покидай: едва ли
                260 Смогу я жить, отвергнутый, в печали.
                    Коль ты наяда - каждый ручеек
                    Тебе послушен будет, хоть далек;
                    Коль ты дриада - утренней порою
                    Напьются сами заросли росою;
                265 А если ты одною из Плеяд
                    Сошла на землю, гармоничный лад
                    Поддержат сестры, в вышине сверкая.
                    В твоем привете музыка такая
                    Мне слышится, что тотчас без нее
                270 Навек мое прервется бытие.
                    Молю, не покидай!" - "В земной юдоли
                    Мне стопы тернии пронзят до боли.
                    В твоей ли власти заменить мне дом,
                    Тоску умерить сладкую о нем?
                275 Как мне бродить с тобою по долинам -
                    Безрадостным, холодным и пустынным,
                    Как мне забыть бессмертия удел?
                    Ученостью ты, Ликий, овладел
                    И должен знать, что духи сфер блаженных
                280 Не в силах жить, дышать в оковах бренных.
                    О бедный юноша, ты не вкушал
                    Нектара, светом горним не дышал!
                    Есть у тебя дворцы, где анфилада
                    Покоев дарит утешенье взгляду
                285 И прихотям моим бесчисленным отраду?
                    Нет-нет, прощай!" Простерла руки ввысь,
                    Еще мгновенье - с ней бы унеслись
                    Любви необоримой упованья,
                    Но он поник без чувств от горького терзанья.
                290 Жестокая, все так же холодна
                    (Хотя бы тень раскаянья видна
                    Была в глазах, сверкнувших пылом страсти),
                    Устами, вновь рожденными для счастья,
                    В его уста жизнь новую влила -
                295 Ту, что искусно сетью оплела.
                    Из одного забвения в иное
                    Он пробужден - и слышит неземное
                    Звучанье голоса, в блаженстве и покое
                    Дарующего ласковый привет;
                300 И звезды слушали, лия дрожащий свет.
                    Потом, в волнении сжимая руки -
                    Как те, кто после длительной разлуки
                    Наговориться, встретившись, спешат -
                    Она, чтоб вытравить сомнений яд,
                305 Дрожащим шепотом его молила
                    Сомненья отогнать, затем что в жилах
                    У ней струится трепетная кровь,
                    А сердце безграничная любовь,
                    Точь-в-точь как у него, переполняет.
                310 Дивилась, что в лицо ее не знает:
                    Коринфянам ее богатый дом,
                    Довольства полный, хорошо знаком.
                    Ей золото блага земли дарило,
                    И одиночество не тяготило,
                315 Но вот случайно увидала: он
                    У храма Афродиты, меж колонн,
                    Среди корзин, гирлянд и свежесжатых
                    Цветов и трав (курились ароматы:
                    Был празднества Адониса канун)
                320 Задумчиво стоял, красив и юн...
                    С тех пор в тоске о нем сменилось много лун.
                    И Ликий от смертельного забвенья
                    Очнулся, снова полон изумленья;
                    Внимая сладостным ее речам,
                325 Он женщину, себе не веря сам,
                    Зрел пред собою - и мечтой влюбленной
                    Летел к восторгам, страстью окрыленный.
                    Вольно безумцам в рифмах воспевать
                    Фей иль богинь пленительную стать:
                330 Озер ли, водопадов ли жилица
                    Своими прелестями не сравнится
                    С тем существом прекрасным, что ведет
                    От Пирры иль Адама древний род.
                    Так Ламия разумно рассудила:
                335 Страх вреден для восторженного пыла;
                    С себя убор богини совлекла -
                    И женщиной, застенчиво мила,
                    Вновь сердце Ликия завоевала
                    Тем, что, сразив, спасенье обещала.
                340 Красноречиво Ликий отвечал
                    И со словами вздохи обручал.
                    На город указав, спросил в тревоге,
                    Страшится ли она ночной дороги.
                    Но путь неблизкий, пройденный вдвоем,
                345 Ее нетерпеливым волшебством
                    До нескольких шагов укоротился:
                    Влюбленный Ликий вовсе не дивился
                    Тому, как оказались у ворот,
                    Как незаметно миновали вход.
                350      Как в забытьи бессвязный лепет сонный,
                    Как смутный рокот бури отдаленной,
                    В дворцах и храмах, освящавших блуд,
                    По переулкам, где толпился люд,
                    Во всем Коринфе гул стоял невнятный.
                355 Сандалии прохожих в час закатный
                    О камень шаркали; меж галерей
                    Мелькали вспышки праздничных огней,
                    Отбрасывая пляшущие тени
                    На стены, на широкие ступени:
                360 Тревожно тьма металась по углам,
                    Гнездилась средь колонн у входа в шумный храм.

                         Закрыв лицо, он руку сжал любимой,
                    Когда прошел величественно мимо
                    С горящим взором старец, облачен
                365 В философа поношенный хитон.
                    В широкий плащ закутавшись плотнее,
                    Поспешно прочь стремится Ликий с нею;
                    Дрожь Ламию охватывает вдруг:
                    "Любимая, откуда твой испуг?
                370 Твоя ладонь росой покрылась влажной".
                    "Нет больше сил... Кто этот старец важный?
                    Не вспомнить мне никак его черты.
                    О Ликий, почему укрылся ты
                    От взгляда острого в тоске безмерной?"
                375 "То Аполлоний - мой наставник верный.
                    Он муж ученый, но в мой сладкий сон,
                    Как злобных бредней дух, сейчас ворвался он".
                    Меж тем крыльцо пред Ликием предстало
                    С колоннами у пышного портала;
                380 Сияние светильника текло
                    На темный мрамор - гладкий как стекло -
                    И в нем