тренней Монголии с целью
китаизирования, полного растворения коренного населения обширного района
Азии, когда официально было объявлено, будто "судьба монгольского языка и
письменности недолговечна"...
  Правители сегодняшнего Китая поднимают на щит "покорителя вселенной"
Чингиз-хана, Хубилая, маньчжурского императора Канси, подсовывают
школьникам карты, включающие в территорию этой страны "периода наибольшего
могущества" часть Сибири и Дальнего Востока, всю Монголию, юго - восточную
и всю Среднюю Азию, Ближний Восток, Восточную Европу и даже Северную
Африку! Весной 1980 года в Китае было торжественно отмечено 753- летие со
дня смерти Чингиза - организовано пышное шествие к специально выстроенной
гробнице, состоялось возлияние вина и молока на, так сказать, его копье,
произнесены соответствующие речи... А современник трагических событий
средневековой истории китайского народа Чжан Чжу писал:

  В канавах люди пожирают трупы,
  Ребенка мать бросает на дорогу-
  Прохожие глаза отводят тупо:

  Они помочь уже ничем не могут.
  В сплошной войне идут десятилетья

  В сплошной войне идут десятилетья... Сегодня это антиафганская,
центральноамериканская, ближневосточная, южноафриканская и иные войны
доморощенной и международной реакции против свободы народов и сил
социального прогресса. Это и международная война с человеческим в человеке,
нравственно разлагающая или усыпляющая большие общественные группы и целые
народы, это и война "покорителей" природы, хищнически уничтожающая
бесценное наследие землян, единственный источник их благ...

  Не могу не вспомяить здесь замечательного русского ученого Николая
Николаевича Миклухо - Маклая, естествоиспытателя - материалиста,
антимальтузианца и великого гуманиста, патриота России, сына Человеческого.
Около ста лет назад он призывал к рациональному использованию богатств
земной природы, к освоению пищевых ресурсов Мирового океана, верил в
неисчерпаемые возможности и силу науки, провозглашал оптимистическое
будущее всего человечества. В речи, произнесенной 26 августа 1878 года в
Сиднее на собрании членов Линнеевского общества, он говорил: "Если мы,
взявшие на себя бремя науки, намерены быть гуманистами в истинном значении
этого слова и заботиться о благе человечества не только в настоящее время,
но и в будущем, мы должны, на мой взгляд, помнить об обратной стороне всех
наших гуманистических идей, которые с течением времени, несомненно,
восторжествуют. Мир освободится от человеконенавистнических предрассудков,
от рабства, от будто бы обоснованных претензий одного народа угнетать
другой народ, человечество поймет преступность насилия, жестокости,
неравноправия, люди всех наций и рас поймут, что между собой они равны и
каждый из них наделен от рождения равным правом на жизнь и жизненные блага.
Наука избавит человечество от эпидемий, многих пока неизлечимых болезней,
облегчит труд людей, обогатит их душу и мозг прекрасными идеалами".
  Ты знаешь мои книги, Доржийн, в которых я, как и многие, писал о
чрезвычайных сегодняшних опасностях для человечества, связанных с
бездумным, временщическим использованием природного сырья, значительная
часть которого уходит ныне на производство оружия, а грядущее грозит
ядерными, бактериологическими, климатическими, нейтронными,
радиологическими, лазерными, космическими и неизвестно еще какими войнами,
результаты и последствия коих никто не в состоянии предсказать. Грядет
уничтожение земной жизни? Кроме циничных политиканов, алчных наживал и
продажных писак, объявились "теоретики", пытающиеся навязать людям комплекс
политического бессилия или агрессивности, чтобы доказать неизбежность войн,
делая свое мерзопакостное дело с такой лихостью, что можно подумать, будто
сами эти гуманоиды проживают на летающих тарелках. Может, они успели
забыть, что на каждого погибшего во второй мировой войне пришлось в среднем
по 1000 килограммов снарядов и бомб, в корейской - по 5600 килограммов, во
вьетнамской - по 17 800, или не знают, что ныне на каждую душу живу
приходится по 200 с лишком тонн эквивалентной тротилу одной только ядерной
взрывчатки, а несколько килограммов современного отравляющего химического
вещества способны умертвить несколько миллионов людей.
  Между тем коллективный разум человечества выработал единственное
практическое средство против угрозы войны - ограничение, сокращение, затем
всеобщее и полное разоружение; это историческая необходимость, не имеющая
альтернативы.
  Только как сие сделать? Сегодняшняя трудная реальность и наше будущее
тревожили один прозорливый ум еще в конце прошлого века. "К счастью, в то
время, когда слепая природа под страхом истребления требует соединения всех
разумных сил, а разумные силы, вооруженные истребительнейшими орудиями,
невольно приходят к вопросу о необходимости разоружения и вместе с тем к
невозможности его, - открывается способ из величайшего зла сделать
величайшее благо". Русский философ Николай Федорович Федоров, кстати,
первым из мыслителей заговоривший о неизбежности выхода человека в космос,
предрек наперекор, как он выражался, "политическим мошенникам" превращение
военных армий в трудовые для всеобщего дела людей - рационализации,
использования природных богатств земли и освоения космического пространства
ради тех же людей... И нет на Земле ни одного "избранного" народа, как нет
ни одного "неполноценного", все они без исключения равны между собой, всем
им мать - Земля предоставила равное право жить, трудиться, растить детей и
никому не дала привилегий силой или хитростью отнимать у других
заработанные блага или паразитировать на чужих трудах и талантах. Бездна
Космоса, в которой мы, земляне, одни - одинешеньки, необходимость раскрытия
тайн природы и человека, чтобы в конце концов сохранить жизнь на Земле, -
это равняет всех живущих и станет рано или поздно общечеловеческой
аксиомой, думать иначе будет невозможной аморальностью для единопланетян,
все еще переживающих младенческую пору своей истории.
  Во время одной из встреч с тобой, Доржийн, мы заговорили о сегодняшнем и
будущем. И в повести, над которой я тогда работал, мне захотелось выразить
общие наши мысли в раздумьях одного из ее героев, потомка декабриста,
мечтающего написать большой труд о созидательной истории человечества; в
этой работе он собирался коротко и точно оценить всяческих Ганнибалов и
наполеонов, чингиз-ханов и гитлеров, пунические, столетние и прочие войны,
сосредоточив главное внимание на истории становления Человека - на развитии
гуманистической мысли, наук, на совершенствовании труда человечьего, на
борьбе людей с угнетением, нуждой, предрассудками, болезнями и неправдой,
на усложнении взаимоотношений между обществом и природой...

  Да воцарится мир меж людьми и народами!"

  Чернигов - Козельск - Куликово поле - Москва.
  1973 - 1980 гг.



                         СВЯЗУЮЩАЯ ВСЕ СО ВСЕМ...

                          Заметки о романе - эссе
                       Владимира Чивилихина "Память"

                                      Способ быть счастливым в жизни есть:
                                      быть полезным свету и в особенности
                                      Отечеству.

                                              Н. М. Карамзин

  Думается, только в наши дни могла родиться такая необычная по всем
статьям книга, как "Памягь". В годы, когда народ пристально вглядывается в
свое прошлое, недавнее и далекое, пытаясь осмыслить, понять, что дало ему
силы свершить невиданную в мире революцию, создать неслыханное ранее
государство рабочих и крестьян, выстоять и победить в самой кровопролитной
войне, какую знала история. В годы, когда все больше советских людей стало
осознавать, наследниками какого великого богатства мы являемся,
наследниками какой культуры, уходящей корнями в глубь веков!
  Такие книги, как "Память", служат словно бы катализатором, заметно
усиливают интерес к истории, они отвечают на многие вопросы и ставят новые,
открывая увлекательные маршруты для грядущих исследователей... Они мощный
заряд и возвышающих душу эмоций, и обогащающих память знаний.
  Не всякой книге суждено вызвать столько разноречивых толков, сколько их
уже выпало на долю "Памяти". Прав ли писатель, отстаивая свои предположения
о маршруте Батыевых орд во время нашествия на Русь в 1237 - 1238 годах, о
численности их, о точной дате битвы на Сити, о причинах поворота
захватчиков от Новгорода, об обстоятельствах гибели героических защитников
неприступного Козельска, названного татарами "злым городом", о качестве
вооружения русского войска в битве на поле Куликовом, о лингвистических
истоках слова "вятичи" и т. п. Возникали и другие вопросы. Что представляла
собой Русь в те далекие времена? Какое значение для ее исторических судеб
имело то нашествие и установившееся затем так называемое татаро -
монгольское иго? Было ли у Руси свое средневековье или ее "древность"
затянулась чуть ли не до петровских времен, когда на Западе вызревали уже
революции буржуазные? И о самом важном - впрямь ли неспособны были наши
предки навести порядок в своем доме, как это утверждали сторонники
норманистской теории призвания варягов на Русь или их "оппоненты" -
"евразийцы", расходящиеся с норманнстами, пожалуй, лишь в том, что порядок
Руси будто бы был принесен... с Востока? И существуют ли вообще народы,
наделенные особой "пассионарностью", то есть некой "присутствующей во
Вселенной человеческой энергией", не связанной "зависимостью с этическими
нормами", и народы... неполноценные, что ли, с "нулевой пассионарностыо",
обделенные природой в прямом и переносном смысле. Последнее звучит почти
кощунственно, напоминая о бредовых расистских теориях германских фашистов.
  Владимир Чивилихин в "Памяти" обнажил потаенный смысл новейших попыток
пересмотра истории средневековья нашей Родины, с открытым забралом вышел на
бой за истину, вышел во всеоружии фактов, научных данных. И книга его стала
величественным гимном народам - созидателям, исторический смысл
существования которыхне пожива за счет менее "пассионарных" соседей, а
развитие собственной экономики, культуры, освоение природных богатств.
  Развитие это невозможно без знаний осноиательных и всесторонних, знаний в
практически неисчерпаемом объеме, причем и таких, что относятся к глубинной
сути самого человека как существа не только биологического, но и
социального. Созидателям не обойтись без исторической памяти. "...Давно
ушедшие люди с их страстями, помыслами и поступками, движения и подвижения
народов, царства и кумиры, великие труды миллионов, моря их крови и слез,
разрушающее и созидательное, пестрые факты, широкие обобщения, разноречивые
выводы - в этой бездне минувшего так легко и просто потеряться, растворить
себя в том, что было и больше никогда не будет, а потому будто бы так легко
и просто обойтись без всего этого, прожить оставшееся время сегодняшним
днем, найдя радость в честном заработке на кусок хлеба для своих детей, -
пишет Владимир Чивилихин. - Однако память - это ничем не заменимый хлеб
насущный, сегодняшний, без коего дети вырастут слабыми незнайками,
неспособными достойно, мужественно встретить будущее".
  Роман - эссе "Память" тем и хорош, что распахнут вширь и вглубь, что
стоит за ним громадный объем знаний, не просто переложенных автором на
доступный и неспециалистам язык, но по - настоящему освоенных, то есть
взятых критически, глубоко и всесторонне осмысленных, оспариваемых, когда
это необходимо, но опять - таки с привлечением новых фактов, аргументов,
логических выводов.
  Вширь - потому что, задавшись целью исследовать хрод в веках, историю,
что прошла через него", а именно род декабриста Николая Осиповича
Мозгалевского, автор вскоре вышел на прямо - таки необозримое житейское
море - люди ведь в своих действиях и своих судьбах связаны друг с другом
гораздо теснее, чем это обычно принято думать. И вот под пером писателя
оживают все новые и новые имена, громкие и не очень, известные или
малоизвестные, порою открываемые с совсем неожиданной стороны, и встают за
ними разнообразнейшие пласты человеческой деятельности. Автору приходится
вслед за героями разбираться не только в истории и географии, но и в...
металлургии, коль речь заходит о знаменитом русском металлурге В. Е. Грум -
Гржимайло и его сыне, пошедшем по стопам отца; разбираться в химии - без
этого невозможно говорить о великом Д. И. Менделееве, который родственными
узами был связан и с потомками декабристов, и с поэтом Александром Блоком;
разбираться в архитектуре - а как иначе расскажешь о П. Д. Барановском или
К. И. Бланке; разбираться в строительстве, когда боковые тропинки
повествования уводят не куда - нибудь, а к великой Транссибирской железной
дороге и Байкало - Амурской магистрали, в создании или изыскании трасс
которых принимали участие и декабрист Гавриил Батеньков, и внуки
декабристов Николай Мозгалевский, Василий Ивашев; разбираться в сельском
хозяйстве, поскольку без этого не понять подвига В. А. Мозгалевского, внука
декабриста, дворянина, ставшего одним из первых русских поселенцев в Туве.
Впрочем, все области знаний, в которые пришлось в определенном объеме
вникать автору (и во что он настойчиво вовлекает своего любознательного
читателя), даже перечислить трудно...
  Большинство тех, о ком рассказывает и на чьи труды опирается Владимир
Чивилихин (что обусловлено самой тематикой и спецификой романа - эссе), -
это либо путешественники, этнографы, востоковеды, вроде Г. Е.
Грумм-Гржимайло, Н. Н. Миклухо - Маклая, Н. Я. Бичурнна, Г. Н. Потанина, Н.
М. Ядринцева, либо историки - от Н. М. Карамзина, В. Н. Татищева, С. М.
Соловьева, В. О. Ключевского, Н. И. Веселовского до М. Н. Тихомирова, Б. А.
Рыбакова, Е. А. Рыдзевской... Особенно западает в душу то неоднократно
подчеркиваемое автором обстоятельство, что "наукой наук" вполне
профессионально увлекались многие декабристы - пятьдесят пять историков
насчитывается среди них! А декабрист Александр Корнилбвич был основателем
первого в России исторического альманаха "Русская старина".
  С большой теплотой, искренним глубоким уважением пишет автор об
археологах - подвижниках, таких, как А. В. Арциховский, нашедший первую
новгородскую берестяную грамоту и тем положивший начало открытию
изумительного мира чуть не поголовной грамотности древней, как сказали бы
раньше, а теперь, наверное, вслед за Владимиром Чивилихиным, скажут -
средневековой Руси; как Т. Н. Никольская, открытия которой при раскопках
близ Козельска блестяще подтверждают сведения о высоком уровне
хозяйственного и культурного развития домонгольской Руси.
  А какая гордость за подлинных патриотов своей Родины и ее древней истории
звучит в строках писателя о самых простых русских людях, отнюдь не ученых с
мировым именем, но внесших тем не менее весомый вклад в науку и культуру!
Например, о Дмитрии Самоквасове, который еще в царское время, наперекор
казенным профессорам, отрицающим саму возможность развития богатой культуры
на территории Древней Руси, начал на свои деньги раскопки Черной Могилы на
Черниговщине, ныне знаменитой во всем просвещенном мире. Или - о Николае
Ядрннцеве, революционере и неутомимом исследователе природных и культурных
богатств Сибири, инициаторе учреждения первого в здешних краях Томского
университета, человеке, открывшем Орхоно - енпсейские письмена с
параллельным текстом на китайском языке, что вполне сравнимо со знаменитым
открытием французским ученым Шампольоном параллельного греческого текста к
египетским иероглифам. Или - о школьном учителе истории Ф. И. Кириллове,
который первый обратил внимание на следы древней цивиляяации на Белом Июсе,
но, к сожалению, не мог достучаться до уснувшей профессиональной совести
тогдашнего главного археолога Красноярска. Или - о краеведе из Козельска В.
Н. Сорокине и других. Так и хочется воскликнуть вслед за писателем: "Слава
краеведам!"

  Распахнута "Память" и вглубь. Прежде всего, в глубь времен. Если говорить
об истоках древней славянской культуры, то - в третье и второе тысячелетия
до вашей эры1 Более близкие вехи - IX век с основанием могучего государства
- Киевской Руси; XII век с неудачным, но отнюдь не бесполезным, как
предполагает автор, походом русичей на половцев, воспетым в бессмертном
"Слове о полку Игореве", поэме, столь любимой автором и нередко цитируемой
на страницах романа - эссе; XIII век с безмерным трагизмом татаро -
монюльского нашествия; XIV век с битвой на поле Куликовом; XIX век с
движением декабристов; наконец, совсем недавние дни Великой Отечественной
войны и дни наши - 70 - 80 - е годы... Но если вспомнить о глубоко и
увлекательно анализируемых автором "славянизмах" в древнеиндийских гимнах
"Ригведы" и в священной книге древних персов "Авесте", а точнее, о
внутренне присущем родстве многих корневых слов в языках этих народов, или
вспомнить о находках на Белом Июсе, то временные границы "Памяти"
раздвигаются еще дальше.
  Чем же привлекает это сложное, трудное для восприятия произведение
широкие читательские круги? (А ведь привлекает! О чем ином могут
свидетельствовать сотни писем автору, посыпавшиеся сразу после журнальной
публикации?) Прежде всего, вероятно, тем, что писатель с первых же строк не
скрывает своего пристрастного отношения к человеку, судьбу которого он
берегся проследить в веках. И это не какой - то выдуманный юрой, в которого
можно верить или не веритьв зависимости от мастерства литератора. Нет, это
человек, который жил, оставил отчетливый след на земле, продолженный его
многочисленными - сто пятьдесят человек за полтора столетия! - потомками.
Человек, который боролся вместе с товарищами. (Кстати, Владимир Чивилихин
увлекательно показал, как рождалось и укоренялось в общественном сознании
еще в далеком прошлом это прекрасное слово, ныне, в советских условиях,
ставшее привычным обращением.) Причем он и его товарищи декабристы боролись
в неимоверно трудных условиях, когда даже самые большие оптимисты не
столько рассчитывали на успех восстания, сколько на силу своего
нравственяого жертвенного примера для потомков, Человек этот, декабрист
Николай Мозгалевский, дорог советскому писателю Владимиру Чивилихину
вдвойне - и как настоящий гражданин своей Отчизны, и как прямой предок
самых близких ему люден - жены и дочери. Но это личное по сути неразрывно
связано с общественным. Нам, советским людям, нужно знать, что было задолго
до нас, как на неимоверно длинном, порой непереносимо страшном, кровавом
пути пробивались и все крепли ростки гуманизма, мечты о жизни вольной и
праведной, истинно достойной человека. Нам нужно глубокое понимание того,
что Большая История складывается из миллионов и миллионов кратких во
времени, но отнюдь не "маленьких" историй конкретных людей, живых, из плоти
и крови, с неповторимыми, только им присущими личностными чертами, с их
личными помыслами, поступками, деяниями, которые обретали особенно большое
общественное звучание, когда были обращены не вовнутрь, не на себя только,
а на благо Отечества, поскольку именно в этом виделся им "способ быть
счастливым в жизни".
  Судьба Николая Мозгалевского, тесно переплетенная с судьбами его
товарищей, ведет автора, словно нить Ариадны, в глубь лабиринта прошлого. И
открываются все новые и новые ответвления, новые истории людские, и они
неразрывно связаны с Историей страны. Историей человечества.
  Поражает, как много успели декабристы и до того, как их созидательная
деятельность была насильно пресечена или ограничена - заточением, каторгой,
ссылкой, и даже после... Какой глубокий нравственный след в истории России,
и особенно Сибири, они оставили! Говоря о том, что память о декабристах -
неотъемлемая, святая частица нашей духовной жизни, Владимир Чивилихин
приводит отрывок из письма А. Ф. Голикова из города Плавска Тульской
области - отклика на журнальную публикацию: "Декабризм надо расценивать как
явление человеческой цивилизации, родина которому Россия...