аршруте он не встретил никакого сопротивления?
  - Были, наверное, мелкие отчаянные сражения, в которых полностью
уничтожались встречные селения и люди, но стойко и последовательно
сопротивлялась природа, чуждая степнякам, - выматывающий силы пересеченный
рельеф, вязкий снег, непрочищенные леса, затяжное бестравье. Мучили
открывшиеся старые раны и незаживающие свежие, заедала вошь, забивал
кашель, ослабляла усталость, недосыпание, жар и головные боли. Дохли кони.
В летописях есть аналоги. В 1154 году, скажем, "поиде Юрий с ростовцы и
суздальцы" и "со всеми детьми в Русь", но этот первый большой поход Юрия
Долгорукого на южнорусские княжества прервался не только из-за бездорожья,
но и потому, что "бысть в людех и конех мор велик во всех воех его, яко
никогда ж тако бысть"... Юрий Долгорукий вернулся, а у Субудая, эпидемию и
эпизоотию в отряде которого никак нельзя исключать, был единственный путь -
вперед к степи, хотя здесь он вынужден был несколько уклониться от главного
направления. В окский бассейн отсюда начинают свой бег Лосьма, Волоста,
Гордота и Угра, в днепровский - Осьма, Костря, Ужа, Десна...
  - Почему подчеркиваются Угра с Десной?
  - Водораздел между истоками этих двук рек - одна из важнейших поворотных
точек нашего путешествия. Субудай с угро-деснянского водораздельного холма
круто, под острым углом изменил маршрут - двинулся на восток, обходя
деснянские притоки. В верховьях Болвы он взял, разграбил и сжег пограничный
город Обловь и начал углубляться в пределы Черниговского княжества.
  - Минуточку! Есть ли полная уверенность, что такой город Обловь, если он
существовал, был уничтожен ордой в марте 1238 года?
  - Обловь, Бловь или Блевь, впервые упоминаемый в летописи за 1147 год,
был важнейшим сторожевым пунктом черниговцев в верховьях Болвы, на
деснянско-окском водоразделе и у самой границы со смолянами. О том, что он
представлял собою именно крепость, говорит сообщение Ипатьевской летописи
1159 года, когда в зимнем походе из Гомия (Гомеля) на северо-восточные
владения соседей Изяславу Давыдовичу смоленскому пришлось брать 06- ловь
"на щит". Эта крепость наверняка была восстановлена из-за ее важного
стратегического положения и общей тенденции политического, экономического и
военного развития тогдашней Чернигово-Северской земли-города там росли, как
грибы. Правда, раскопок, которые бы засвидетельствовали гибель Обловя в
1238 году, не велось, но есть результаты других очень обширных и
квалифицированных археологических работ, подтверждающие важные для нас даты
и события. Вспомним замечательное открытие академика Б. А. Рыбакова,
имеющее непосредственное отношение к маршруту Субудая и вообще к нашей
теме...

  В пятидесяти километрах северо-западпее Брянска на деснянском мысу ученый
раскопал приметный холм. Здесь в XII-XIII веках стоял город Вщиж,
уничтоженный ордой. С напольной стороны он защищался валом и рвом шириной
восемнадцать метров, имел стены с башнями и детинец. В самом раннем слое
археологи обнаружили огромное языческое капище-молельню, а над ним и вокруг
затаилис' в земле, золе и древесном угле бесчисленные свидетельст ва жизни
и смерти небольшого удельного города Черни говской земли-замки, ключи,
зеркала, браслеты, пряжки, целехонький золотой перстень, черепки примерно с
двумястами различными гончарными клеймами и тому подобные бытовые предметы,
красноречиво рассказавшие ученым о быте и образе жизни русских перед
приходом степных грабителей.
  Традиционно считается, что наши средневековые предки жили в грязи
полуземлянок, топили по-черному, жгли лучины. А Б. А. Рыбаков обнаружил
печи с дымоходамиразвалы высоких труб лежали полосами до семи метров.
Меня-то больше всего удивили именно эти печи с дымоходами, потому что с
раннего детства по рассказам матери знал, что в нашей ныне исчезнувшей
деревне под Пронском, откуда вся родова Чивилихиных и Морозовых, совсем
недавно, точнее, еще в начале XX века избы топились по-черному. Во время
моих последних наездов в Чернигов, когда она уже не подымалась с постели,
мы говорили с ней целыми днями о всяком, в том числе и о прошлом, которое
она почему-то охотно вспоминала.
  - Изба по-черному-как это? Трубы над крышей совсем не было, что ли?
  - Не было, сынок.
  - Куда же дым выходил?
  - В окна и дверь.
  - И зимой? Значит, изба тут же выстужалась?
  - Нет, тепло держалось до другой топки. Печь-то горячая... А дети на
полатях спали...
  - Но ведь сажа садилась на стены и потолок!
  - Знамо, садилась.
  - И в доме стояла вечная грязь?
  - Нет. Подметали, мыли... Грязнее было, когда теленка брали в избу с
мороза, однако и за ним убирали.
  - И лучину жгли?
  - А как же? Пряли при лучине, шили. Лучину зажигали от лучины, потому что
спички берегли, даже расщепляли пополам.
  - Но почему лучина? Ведь уже столько лет вырабатывался керосин!
  - Карасину, сынок, не было у нас.
  - А вы что - не могли догадаться выложить трубу, чтоб дым вытягивало?
Почему топили по - черному?
  - От нехваток, сынок... Дров не было. Стоял лесок недалеко барский, где
мою маму, твою бабку, высекли за вязанку хвороста и деревянную чушку к ноге
ремнями привязывали. А мы уж туда и не ходили.
  - Кизяком, значит, топили?
  - Нет, весь навоз шел на нашу делянку, а мы жгли солому...
  Нет, не от дикости или глупости топил рязанский мужик свои избы
по-черному, не от лености хлебал квасную тюрю, не от жадности бабы слепли у
лучин, варили лебеду и подмешивали в хлеб древесную кору, - от безысходной
бедности да безземелья.
  Вспоминаю, кстати, один недавний разговор со знатоком нашей старины,
московским историком Олегом Михайловичем Раповым.
  - А чем объяснить, - спросил он, - что на русском Севере, где лесу было
хоть отбавляй, крестьяне, жившие в больших просторных домах, тоже топили
по-черному?
  - Не знаю, - честно ответил я.
  - И хозяйки там тщательно скребли и мыли полы и стены... Вроде бы
бесполезная работа? Нет, топка по-черному была древним, простым,
единственно доступным и эффективным средством против эпидемий. Наши предки,
естественно, ничего не знали о вирусах гриппа, дизентерийной пли чумной
палочке и микробах, но инстинктивно, опытом нашли метод дезинфекции, что
вместе с вымораживанием изб в трескучие морозы создавало более гигиеничную
атмосферу в жилищах.
  Добавлю, что с очень далеких времен известны попытки приписывать моему
народу в целом образ жизни и свойства, унижающие его национальное
достоинство. Еще чуток отвлекусь от раскопок Вщижа и маршрута Субудая ради
этой темы...

  Недавно мне довелось прочесть работу одного молодого московского ученого
о философии средневековой Руси. Интересные и свежие есть там положения и
мысли, но на вводных страницах приводятся без комментария летописные, не
раз спекулятивно цитировавшиеся строки о первобытной дикости лесостепных и
лесных восточнославянских племен: "А древляне живяху звериньскимъ образомъ,
живущие скотьски: убнваху друг друга, ядяху все нечисто, и брака у них не
бываше, но умыкиваху у воды девиця. И Радимичи, и Вятичи, и Северъ одинъ
обычай имяху: живяху въ лесе, якоже всякий зверь, ядуще все нечисто..." И у
современного неподготовленного читателя может сложиться представление, что
у этаких звероподобных существ не только не могло быть никакого любомудрия,
философских воззрений, но поневоле возникает отталкиваю-, щее, брезгливое
чувство к людям, среди которых все мы, ныне живущие русские, украинцы и
белорусы, имеем своих прямых предков. Но если северяне, например, были
дикарями, то мог ли на их земле появиться знаменитый турий рог из Черной
Могилы с его изумительной серебряной отделкой, позже вознестись такой
шедевр зодчества, как Параскева Пятница, родиться "Слово о полку Игореве",
гениальное художественно-публицистическое творение, аналогов которому-по
эпической мощи, глубочайшему историзму и патриотизму, национальному духу,
выразительности слога, сгустку чувств и бесконечной многооттеночности
содержания, переданного с предельной краткостью, - не было и нет в мировой
литературе!
  Пресловутая летописная фраза, написанная подцензурным полянином, призвана
была подчеркнуть политическое и нравственное превосходство великокняжеской
метрополии, ее христианский патронаж. Археологические раскопки городищ и
курганов, сохранившиеся произведения литературы и фольклора, проповеди,
законоположения, летописи предоставляют огромный, почти необъятный материал
для воссоздания подлинной картины образа жизни, обычаев и народного быта
Руси, в том числе и тех времен, когда наши предки жили племенными
объединениями. Что касается, скажем, еды, то вятичи, древляне, радимичи,
северяне и все другие прарусские народности, как свидетельствует
объективная наука, ели примерно то же, что мы с вами едим сейчас - мясо,
птицу и рыбу, овощи, фрукты и ягоды, яйца, творог и кашу, сдабривая блюда
маслом, анисом, укропом, уксусом и заедая хлебом в виде ковриг, калачей,
караваев, пирогов. Чая и водки не знали, но умели делать хмельной мед, пиво
и квас. Хрустальные фужеры и рюмки им с успехом заменяли кубки, турьи рога
и чары. Чтобы хоть в какой-то мере представить себе разнообразие
средневековой удороби, то есть хозяйственной и кухонной
посуды-металлической, деревянной, глиняной, берестяной и плетеной,- я
приведу по алфавиту ее далеко не полный перечень: блюдо, бочка, братина,
ведро, викия (сосуд для вина), голважа (мера соли), горшок, гърнъ (глиняный
сосуд), дежа, дельва (род бочки), кадь, ковкаль (деревянная чаша), ковш,
корьць (деревянный ковш), корыто, котьлъ (котел), кошь (плетеная посуда),
кринка, кръчава, куб (большой чан), къбьль (мерный сосуд), латка, ложка,
лукно (мерная плетеная емкость), медяница (металлический сосуд), миса,
нощва (неглубокое корытце), оковъ (большая мера объема в обручах), плоскы
(плошка), почьрпальник, сковорода, скудьль (глиняный сосуд), солило, судъ
(судок?), уборъ (мера пшена), уполовникъ, цебръ (мера зерна или деревянное
ведро в железных обручах), чара, чаша, чашка, черпало, чьбанъ (жбан)...
Существовала специальная церковная посуда - потиры или, скажем, крины, то
есть сосуды для елея и мира., и было еще у наших предков немало обиходных
емкостей, таких, например, как "гротъ" или "укъня", которые мы знаем лишь
по названиям, но не по назначению...
  Да о каком "зверином" образе жизни наших средневековых предков может идти
речь, если Б. А. Рыбаков, раскапывая лесной город северян Вщиж, по
фундаменту и слоям насыпных потолков восстановил облик огромного
двухэтажного дома, над которым красовался терем, обитый листовой медью! В
доме были печи с дымоходами, рукомойнпки, бронзовые светильники, а в
городке этом жили грамотные люди, о чем поведал кабаний клык с надписью:
"Господи помози рабу твоему Фоме". В детинце Вщижа обнаружились мощные
опоры многоугольной боевой вежи, найдены мечи, топоры, коловратные
самострелы, арбалеты с шестеренчатым натяжным механизмом и даже уникальная
"личина" - кованая железная маска, украшенная серебром и золотом.
  За несколько лет до нашествия орды Вщиж пострадал от пожара во время
междоусобицы, зафиксированной летописью, а над тонким черным прослоем лежал
последний толстый трагический пласт-прах окончательно погибшего города с
предметами тридцатых годов XIII века.
  И вот историческая загадка-когда именно он погиб? Ученый предположил, что
это произошло в 1238 году. В таком случае гибель Вщижа - еще одно
доказательство нашей с читателем концепции о причинах спасения Новгорода.
Если 5 марта 1238 года основные силы орды были у Торжка, примерно 10 марта
ее авангардный отряд-у Игнача креста, 15-17-го-у Дорогобужа, то раньше 20
марта степняки никак не могли оказаться у Вщижа. Но чтобы попасть к нему,
один из отрядов Субудая должен был идти с восточного-главного здешнего
водораздела и преодолеть широкие речные заснеженные поймы Болвы и Десны
либо спуститься прямо на юг от Обловя, а потом через эти же долины да
жиздринские верховья пробираться на восток. Таким образом, примерно в конце
марта 1238 года даже на несколько сот километров южнее Новгорода никакого
половодья еще не было. Добавлю, что после журнальной публикации "Памяти" я
получил множество писем читателей, в том числе и таких, где подтверждались
мои соображения о причинах поворота орды Бату-Субудая от Новгорода. Бывший
фронтовик Л. Б. Кругляшов из Свердловска пишет, например: "Авторитетно
подтверждаю, что 25 марта 1942 года лично участвовал на лыжах в разведке,
причем ходили мы под Рудню, что между Смоленском и Витебском, то здесь
значительно южнее тех мест, где степная конница двигалась к Новгороду. А
числа 5-7 апреля началось бурное таяние снега, и лыжи стали уже непригодны.
Распутица в тех местах, вспоминаю, была такая, что ни прямыми, ни окольными
путями невозможно было проехать даже на лошадях. Недаром в ту весну на
многих участках нашего фронта, например в полосе 3-й и 4-й дивизий 22-й
армии, снабжение передовой боеприпасами осуществлялось "по цепочке", из рук
в руки, иногда за 20-30 километров"...
  В конце одной из своих публикаций о раскопках Б. А. Рыбаков снабдил дату
"1238 год" осторожным вопросительным знаком, допуская, очевидно, что город
мог быть уничтожен и во время второго западного похода орды при движении ее
на север сквозь горящую Черниговскую землю осенью 1239 года. Нет, Вщиж
погиб все-таки на полтора года раньше! Наука точно установила, что такие
города Черниговской земли, как Любеч и Брянск, вообще не подверглись
нашествию. А к Вщижу можно было пройти с юга лишь через Брянск! В этот
уцелевший город, кстати, перешел позже княжить Роман Михайлович, сын
Михаила черниговского, потому что древняя богатая столица северян была
полностью разрушена и, как установил академик Б. А. Рыбаков, вошла в
прежнюю городскую черту только в XVIII веке. И в 1239 году орда не пошла на
север, в леса, разорив лишь лесостепные города, - она спешила на дальний
запад.
  Любознательный Читатель. Но почему орде, уничтожившей в конце марта 1238
года Вщиж, не подойти бы к Брянску с севера? До него ведь оставалось
один-два конных перехода...
  - Знаменитая "облава" в этом месте дала осечку. Штурмовал Вщиж один из
отрядов орды численностью, быть может, в две-три тысячи воинов. Этого
достаточно, чтобы взять такую небольшую, хотя и сильную, крепость, как
Вщиж, но потери при ее штурме, знать, были ощутительными, а результат
невелик. Ведь крепость имела хорошие, по тем временам, защитные сооружения,
включая мощную боевую башню детинца, и дружину воинов-профессионалов,
остатки вооружения которой говорят о том, что оно было на уровне тогдашней
военной техники. Мы не знаем, сколько дней длился штурм, после которого
Вщиж был уничтожен до основания, но идти на Брянск, а за ним дальше на юг,
к Карачеву, в лесостепные густонаселенные места Черниговской земли, значило
обречь поредевший отряд на верную гибель. Ему нужно было во что бы то ни
стало соединяться с главными силами. Если он возвратился назад, в пределы
Смоленского княжества, то я не исключаю, что этот фланговый рейд вообще
закончился крахом-отряд грабителей могла подстеречь на пути смоленская рать
и полностью уничтожить. Возможно также, что сырые топкие снега в это время
уже отрезали путь к Брянску, и в таком случае отряд неминуемо должен был
погибнуть, потому что в восточном направлении дорогу ему пересекали две
широкие речные поймы-Десны и Болвы, непреодолимые для конницы из-за вязких
лесных хлябей и бескормицы. Отметим, что налет на Вщиж был внезапным.
Жители этого погибшего городка, расположенного в сторонке от больших дорог,
в момент нападения занимались мирными делами.
  - Но как это можно доказать? Не хватит ли предположений?
  - Это не предположение, а истина. Ее установил Б. А. Рыбаков, обнаружив
гончарный горн, расположенный поблизости от крепостной стены, который "был
раздавлен в тот момент, когда обжиг посуды подходил уже к концу, но еще не
был завершен. Большая часть посуды обожжена добела, хорошо звенит,
некоторые сосуды не прокалились насквозь и в середине излома дают серую
полоску".
  Кстати, этот вщижский горн занимает особо важное место в почти необъятном
археологическом материалеединственно по нему науке удалось установить
способ загрузки средневековых обжигательных гончарных печей... Богатый
городок, застигнутый врасплох, все же, очевидно, сражался отчаянно, почему
и был полностью уничтожен огнем. Ценности, погибшие в пожаре, были не нужны
завоевателям. Им требовалось тогда только зерно, фураж, и они внезапным
набегом на далекий от основного маршрута город надеялись захватить запасы
фуража и хотя бы семенного, сбереженного до весны зерна. Другими причинами
этот побочный дальний бросок на юг, почти до Брянска, нельзя объяснить... И
в своей фундаментальной работе "Ремесло Древней Руси" Б. А. Рыбаков, делая
примечание к записям о вщижском горне, уже не сомневается, что город погиб
весной 1238 года. И у него, как у нас, есть предположения о маршруте
основных сил орды от Селигера до Козельска.
  - Интересно! Совпадает ли этот маршрут с нашим?
  - Полностью приведу это место: "Разгром Вщижа, во время которого погибло
и население (частично пытавшееся спастись в церкви), и множество ценностей,
оказавшихся погребенными под слоем пожарища, я связываю с первым походом
Батыя. От Селигера, по данным Рашид-ад-Днна, "тьмы шли облавой", т. е.
обычным для татар способом - двумя путями с местом встречи в заранее
назначенном пункте. Сам Батый шел, как известно, на Козельск, двигаясь, по
всей вероятности, по восточному краю Брынских лесов. Рашид-ад-Дин,
рассказывая о длительной осаде Козельска, говорил, что город был взят
только тогда, когда через 2 месяца подошли войска Кидана и Буры (Березин И^
Известия о походе Батыя на Русь). Каким путем они шли от Селигера на
Козельск? Житие Меркурия Смоленского указывает один промежуточный пункт
между Селигером и Козельском, говоря, что татары прошли в 30 поприщах от
Смоленска. Если они были близ Смоленска, то дальнейший их путь мог идти
только по западной опушке непроходимых для конницы Брынских лесов, т. е. по
Десне, через Вщиж, Брянск и далее на Карачев и Козельск. Если эти
соображения верны, то вщижский горн получает точную датувесна 1238 г., а
его разрушение очень легко связать с осадои города, так как горн стоял у
самой крепостной стены" (Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси, с. 352).
  - Однако мы считаем, что на Вщиж прошел один из отрядов орды...
  - О судьбе этого отряда мы уже говорили. Огромный крюк через десятки
речных заснеженных долин по маршруту Вщиж-Брянск-Карачев-Козельск он не мог
ни при каких обстоятельствах совершить в это время года, преодолевая к тому
же сопротивление попутных городовкрепостей.
  - А где шел Субудай с главными силами?
  - После взятия Обловя он должен был обогнуть истоки Болвы... По-над
Болвой с востока тянулась к полуденному солнцу возвышенность, продолжающая
основной водораздел русской долины и распределяющая ее обильные воды на
несколько главных речных систем. В необъятный волжский бассейн несли отсюда
свои приточные воды Жиздра, Рессета, Вытебень, Крома, Ока, Неручь, в
днепровский-Ревна, Навля, Нерусса, Свапа, Тускорь, Сейм. У истоков Сейма
начинались также Псел, Ворскла, Северский Донец, а на восточной стороне с
ними сближались многочисленные притоки Сосны и Девицы, текущих в Дон.
Здешние сухие возвышенности уже были степью, зазеленевшей первой травкой,
где Субудай с остатками своего войска, добычей и чингизидами мог оказаться
примерно на два месяца раньше!
  - На целых два месяца! Почему же Субудай не выбрал этого самого разумного
в его положении, самого короткого маршрута?
  - Это нам предстоит установить. Действительно, от верховьев Болвы он
пошел не на юг, к степи, а на юго-восток, и вы замечаете, что маршрут орды
снова приобретает форму вопросительного знака, только перевернутого?.. И
этот большой вопрос тоже придется снимать, потому что его не заметила
историческая наука, не говоря уж о романистах и журналистах.
  - Кажется, и у нас н