дова.-В. Ч.).
  Как мог ученый-источниковед пренебречь общеизвестным свидетельством
летописца, который с пунктуальной точностью сообщает об успехах первой, так
сказать, кампании орды на Владимирской земле: "В един февраль месяц взяша
четырнадцать градов"? И пусть большинство из них были действительно
маленькими, но почему из общего количества разрушенных русских городов
называется ничтожная их доля? Неужто затем, чтобы искусственно, хотя и в
неясных целях, приуменьшить тяжкую напасть, что обрушилась на Русь лютой
зимой 1237/38 года?
  Это по меньшей мере грешно: наши далекие предки, подарившие нам
величайшее счастье - жизнь на земле, пустыми глазницами смотрят нам вослед,
а их уцелевшие современники уже тогда точно и кратко назвали то, что
произошло, погибелью Русской земли.
  "Поищем причину "погибели"?" - попутно спрашивает Л. Н. Гумилев и тут же
ответствует: "Только ослепление непомерным эгоизмом лишило князей Рюрикова
дома воли к сопротивлению. Только их полная неспособность объединиться..."
Ах, как все, оказывается, просто!..
  Исторически сложившаяся феодальная раздробленность, малочисленность
дружин и ратей, большие труднопреодолимые расстояния для оповещения и
сборов войск у русских, и в то же время прекрасно поставленная разведка,
внезапность нападения, огромный боевой опыт и гибкая военная тактика
степняков, наличие у них новейшего оружия - китайских баллист и
чжурчжэньского огня, жестокость как средство деморализации противника,
умение заинтересовать и обеспечить разбойничьей добычей, собрать и
дисциплинировать беспрерывными казнями большое разноплеменное и
разноязычное войско - вот некоторые подлинные и достаточно важные причины
побед орды.
  Назвав лишь пять "пострадавших" городов "Великой Руси", автор тут же
делает очередное сногсшибательное открытие: "Прочие города сдались на
капитуляцию и были пощажены". Ни больше ни меньше! Но разве ж не было
сражения под Коломной, во время которого погиб воевода Еремей Глебович, а
из осаждавших - сын самого Чингиза Кулькан? Разве не сражались с мужеством
и яростью герои-москвичи? Они хорошо понимали, что обречены - "зане не
успеша утвердити" крепостных стен. И вот внезапно напавшее многотысячное
войско врага только пятидневным штурмом овладело будущей великой русской
столицей, захватив в плен дорогую добычу-Владимира Юрьевича, сына великого
князя, руководившего обороной.
  Рязань, Владимир, Суздаль, Переяславль-Залесский, Боголюбов да и все
другие большие и маленькие русские города, о которых с таким пренебрежением
пишет Л. Н. Гумилев, стояли в те трагические дни насмерть, бились до
последнего человека, способного держать в руках топор или меч, варить и
лить со стен смолу, ковать багры и иаконечники стрел, метать камни.
Несчетные тысячи дружинников, воевод, ополченцев, мирных жителей и не
меньше пятнадцати русских князей погибли в зиму 1237/38 года; и нельзя
выбросить из истории это общенародное и повсеместное сопротивление врагу,
нельзя допустить попыток опорочить наших предков!
  Напомню: знаменитый русский историк XIX века А. И. Костомаров писал, что
при нашествии орды ча Русь "не сдался ни один город, ни один князь".
Советский академик М. Н. Тихомиров: "Мы не знаем русского города, который
сдался бы на милость победителя".


                                    36

  Камушки, небрежно брошенные в прошлое, рождают лавину новых
противоречивых и спорных положений. Намереваясь и в последующую историю
средневековой Руси внести необходимую ясность, Л. Н. Гумилев утверждает,
что после нашествия Батыя "Золотая Орда превратилась в восточноевропейское
государство, где большинство населения было русским. Разумеется, порядок,
установленный таким образом на Руси во второй половине XIII века, был далек
от идеала, но любое другое решение было бы худшим". И далее: "Осуществлялся
симбиоз Великороссии с Золотой Ордой", "тесный союз Орды и Руси".
  Прежде всего Золотая Орда не была восточноевропейским государством, и
русские в ней не составляли большинства хотя бы потому, что их княжества не
входили в состав Орды. Золотая Орда, которая, кстати, так стала называться
значительно позже, включала земли волжских болгар, мордвы, буртасов и
черемисов (мари), башкирские и половецкие степи из конца в конец. Северный
и Восточный Кавказ, Крым, северные районы Средней Азии, где в одном только
бывшем Хорезмском султанате сам автор числит двадцать миллионов человек. В
это непрочное феодальное образование были включены также Поднестровье, вся
Западная Сибирь, и на карте Евразии оно выглядело гигантским ромбовидным
многоугольником, по углам коего располагались дельта Дуная, бассейн
сибирской реки Чулыма, понизовья Оби, Сырдарьи и Амударьи.
  Что же представлял собою этот "симбиоз" и "тесный союз", не "с точки
зрения Клио", а на самом деле, с точки зрения очевидцев и хроникеров, и
насколько "порядок, установленный таким образом на Руси во второй половине
XIII века", был "далек от идеала"?
  Замечательный русский писатель Серапион Владимирский, очевидец "нового
порядка" на Руси XIII века, писал эпически просто и трагично: "Кровь и
отець и братья нашея, аки вода многа, землю напои... множайша же братья и
чада наша в плен ведени быша; села наши лядиною лроросташа, и величество
наше смирися; красота паша погыбе; богатство наша... труд нашь погании
наследоваше... земля наша иноплеменником в достояние бысть".
  А вот еще один документ. Через лупу рассматриваю узкую полоску бумаги,
факсимильно воспроизведенную в прошлом веке с подлинника; ветхую,
исписанную неведомым средневековым писцом старославянскими ломаными
буквами. Этому, документу нет цены! Найден он в Любече, на роднне
преподобного Антония, основавшего в XI веке Киево-Печерскую обитель.
  Дважды бывал я в Любече. Подолгу любовался я днепровскими далями с холма,
на котором когда-то красовался замок Владимира Мономаха и где в 1096 году
состоялся знаменитый Любечский съезд князей. Любеч уцелел от нашествия
орды, но ничего в нем с той поры не осталось, кроме памяти, закрепленной в
списке, лежащем передо мной. Хранился документ в монастыре, после
упразднения которого он в 1786 году был передан в любечскую церковь
Воскресения Господня, где его и обнаружили в середине прошлого века.
  Поминальный список черниговских князей - тоненький лучик в далекое прошлое.
Ученые и любители старины не раз обращались к Любечскому синоднику, чтоб
найти в нем ответы на давние загадки.
  Выписываю для себя имена тех, кого много веков здесь поминали при
церковных службах: "Князя Дмитрия Черниговского, убиенного от татар за
православную веру", "Князя Иоанна Путивльского, страстотерпца и чудотворца,
убиенного от татар за Христианы", "Князя Димитрия Курского, княгиню его
Феодору и сына их Василия, убиенного от татар", "Князя Александра
Новосильского, убиенного от татар за православную веру, и князя Сергея
Александровича, убиенного от татар". Летописцы не заметили ни одного из
этих князей! Но вот и знакомое всем нам имя: "Князя Василия Козельского,
убиенного от татар за православную веру". За ним-Михаил черниговский. Этот
внук Святослава Всеволодича, героя "Слова о полку Игореве", открывает новую
трагическую страницу нашего путешествия в XIII век. Венгерский монах Юлиан
писал о жестокости восточных властителей: "Во всех завоеванных царствах они
без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что
когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление". Плано Карпини:
  "Они посылают также за государями земель, чтобы те явились к ним без
промедления, а когда они придут, то не получают никакого должного почета, а
считаются, наряду с другими, презренными личностями. Для некоторых также
они находят случай, чтобы их убить, как было сделано с Михаилом и с
другими; иным же позволяют вернуться, чтобы привлечь других, некоторых они
губят также напитком или ядом".
  Михаил черниговский, казненный в Орде по приказу Батыя в 1246 году,-его,
67-летнего старика, долго били пяткой против сердца,- был не первой жертвой
нового "порядка", установленного на Руси после нашествия, и далеко не
последней. Почти одновременно с ним, как известно, погиб отец Александра
Невского великий князь Ярослав Всеволодович, отравленный Тур-акиней,
матерью Гуюка. В разное время погибли в Орде рязанские князья Роман
Ольгович, Иван Ярославич, Василий Константинович и еще один Василий, чье
отчество неизвестно, тверские Михаил Ярославич, Дмитрий Михайлович Грозные
Очи, Александр Михайлович и Федор Александрович, а также Андрей Мстиславич
черниговский, Ярослав Ярославич суздальский и другие, и все эти жертвы
приходятсяна первые сто лет владычества Орды над Русью - такимто был на
деле "симбиоз" между ними!
  Этот погостный список можно бы дополнить длинным перечнем князей и
княжичей, которых Орда держала в качестве заложников, открыв его Олегом
Игоревичем Красным. Он был раненым уведен в Орду, где провел целых
четырнадцать лет, и возвратился в Рязань, по сообщению Лаврентьевской
летописи, только в 1252 году. Княжичейаманатов в Орде удерживали годами,
чтобы обеспечить повиновение их отцов-князей. В разные годы там жили под
постоянной угрозой смерти сыновья великого князя Дмитрия Константиновича
суздальского Василий Кирдяпа и Семен, сын великого князя Михаила
Александровича тверского Александр, сын Бориса Константиновича
нижегородского Иван, сын Олега Дмитриевича рязанского Родослав и другие.
  А сколько князей вынуждено было приезжать в Орду на поклон, подвергаясь
унизительным процедурам шаманского "бсшення и кудейства"! "О, злее зла
честь татарская!"-горестно воскликнул летописец после явки к хану самого
Даниила Галицкого. Александр Невский, кстати, был первым русским князем,
который в 1242 году побывал в Орде. Потом ездил туда еще трижды. Из
последней поездки он не вернулся, умерев по дороге домой от неведомого
недуга в возрасте сорока трех. лет. У нас нет доказательств, что он, как и
его отец, был отравлен, но это отнюдь не исключено...
  Навсегда останутся неизвестными погостные списки простых людей - русских,
болгар, половцев, мари, мордвы, буртасов, адыге, черкесов, осетин,
азербайджанцев, погибших по дороге в рабство от голода и холода, болезней и
при попытках к бегству. Плано Карпини свидетельствовал, что в стране
русских, "а также в Комании (то есть в половецких степях) мы нашли
многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно
навозу".
  Л. Н. Гумилев пишет, будто "русские мастера ездили в Кара-Корум на
заработки", только этого не подтверждают ни документы, ни очевидцы, ни
умозаключения по каким-либо аналогам. На заработки в Кара-Корум! Русский
человек не очень-то охотно едет и за семь верст, как говорится, киселя
хлебать, а до Кара-Корума было семь тысяч верст тяжелой и опасной дороги.
Да и было ли кому ездить-то на заработки? Плано Карпини писал, что в Орду
из Руси насильно уводили каменщиков, плотников, вообще всех ремесленников и
всех холостых мужчин и женщин. Кроме того, забирали каждого из трех сыновей
из больших семейств, а также нищих, чтоб, наверное, уничтожать их как
непроизводящую часть населения. Оставшиеся облагались данью. "Когда Русские
не могут дать больше золота или серебра,- свидетельствует Гильом де Робрук
через десять лет после Плано Карпини,- татары уводят их и их малюток, как
стада, чтобы караулить их животных".
  По различным малотиражным специальным изданиям рассыпаны старые и новые
документальные и археологические сведения о положении городских рабов,
которые строили завоевателям города, храмы, дворцы, ковали оружие,
обрабатывали драгоценности. Квалифицированные ремесленники вроде ювелира
Кузьмы, сделавшего Гуюку золотой трон и квадратную печать, оттиски которой
можно увидеть на письме хана римскому папе, жили семьями, а молодые рабы
строили себе большие землянки, где они содержались под стражей. Рацион:
хлеб на вес, "но очень немного" и "ничего другого, как небольшую порцию
мяса трижды в неделю". Одежда: "ходят в меховых штанах, а прочее тело у них
все нагое", "иные от сильной стужи теряли пальцы на ногах и руках". Режим:
"бьют как ослов". И это - симбиоз?!
  Далекое - горькое и страшное!- время.
  Никто и никогда не подсчитает, сколько людей было продано тогда в дальние
страны. Из западноевропейского средневекового источника: "никакая другая
торговля на Черном море в XIV-XV вв. не могла сравниться по важности с
поставкой рабов в Египет". В работорговле Золотой Орды с Египтом, Сирией,
Италией и Францией основным товаром были женщины. Итальянцы, например,
закупали их в XIII веке на черноморских рынках в два раза больше, чем
мужчин, а позже на одного раба брали четыре рабыни, причем неизменно по
более высокой цене. В одном западноевропейском документе той поры названа
самая большая цена, которая была заплачена за семнадцатилетнюю русскую
девушку,- 2093 лиры, а самый ходовой разноплеменный живой товар сбывался по
цене 136-139 лир "за штуку". Тамошние законодатели, кстати, в том же XIII
веке разработали для рабов юридические нормы. В Руссильоне дети "белых
татарок" Марф, Марий, Катерин и других, чьи имена не сохранились в
документах, считались рабами, если даже они рождались от брака со свободным
человеком, в Венеции провинившийся раб мог подвергнуться любой казни и
пытке... (Полубояринова М. Д. Русские люди в Золотой Орде. М., 1978).
  Много воды утекло, много страшного и горького приключилось за семь веков
на родной земле, но почему-то не забывается и то, что пережили наши пращуры
в десятом - пятнадцатом поколениях!
  Не работается, нестерпимо хочется курить, и я выхожу на Ордынский тупик,
в котором стоит наш дом. К нему примыкает небольшой сквер, где красуется
оригинальнейший памятник архитектуры, охраняемый государством. Стройная
трехъярусная колокольня совершенных пропорций и форм - Василий Баженов! С
ней соединена трапезная .классического стиля, расширенная двумя приделами.
Небольшие изящные портики с колоннами ионического ордера глядят на обе
стороны. И уж совсем полное отступление от канонов старого московского
зодчества - так сказать, фасад, выходящий на Большую Ордынку. Это круглый
храм без традиционных трех апсид.
  Сколько ни смотрю на памятник, восстановленный после пожара 1812 года
другим великим русским зодчим Осипом Бове, меня не покидает ощущение, что
кроме смелых и нестандартных классических форм, пришедших с запада, есть в
его облике и нечто восточное. Богатые и пестрые орнаментальные опояски,
огромный сферический купол над закруглением алтарной части. Храм, должно
быть, не случайно стоит именно здесь, на углу Ордынки и Ордынского тупика,
и не случайно называется Всех Скорбящих Радости...
  Смотрю налево, пропуская машины, идущие с Красной площади. Как хорошо
поставлен на ней Покровский собор-архитектурное чудо XVI-XVII-XVIII-XIX-XX
и так далее веков. Когда идешь с той стороны, от Исторического музея, он
вырастает перед тобой, величественно подымается в небо и будто парит над
пустотой Замоскворечья, как что-то неземное, сказочное, и только нелепый
кирпич гостиницы, появившейся недавно, потеснил его слева своим серым
углом.
  Отсюда, с Большой Ордынки, гостиницы, к счастью, не видать. Иду к
обводному каналу, "Канаве". От храма почти незаметно улица входит в изгиб.
Левый ряд старинных домов ползет по .неподвижным фасадам правого, и вот в
небесном клинышке появляется шатровый придел Василия Блаженного, а за
ним-купол за куполом-является каменная фантазия, целиком заполняя просвет
Ордынки и... заслоненная какими-то каменными сараями сравнительно недавней
кладки! По Черниговскому переулку, в котором стоит только что
отреставрированный храм во имя Михаила черниговского и его боярина Федора,
убиенных в Орде, перехожу на Пятницкую. Улица изгибается уже за Канавой, и
опять весь просвет ее заполняет сказочный храм Бармы Постника,
олицетворяющий великий народный праздник давней победы. Памятник тоже
частично заслонен рядовой постройкой прошлого века, сводящей на нет
великолепное пространственное решение гениального зодчего...

  В табачном киоске беру папиросы и спички, разменивая рубль, и вдруг
вздрагиваю, вспомнив, что наша основная сегодняшняя денежная единица пошла
от самых горьких, и страшных времен в истории нашего народа.
  В сущности, каждый предмет, на какой ни бросишь взгляд, имеет свою
сложную и долгую биографию - будь то книга или часы, паспорт или компас,
лампочка или монета; мир вещей нерасторжимыми узами связан с историей
природы и людей... Вспоминаю, что в XIV веке великий московский князь
платил Золотой Орде ежегодную "тягость" в 5000 рублей, новгородский - 1500;
много это или мало?
  Рубль. Кто не знает, что слово это образовано от глагола "рубить" и
что-то когда-то и зачем-то разрубали, чтоб получить денежную единицу. Что,
когда и зачем, вернее, почему?
  Основной денежной единицей в домонгольской Руси была гривна, различная по
весу и форме в разных княжествах, но я беру ее как среднюю денежную
единицу, о коей есть подробные сведения в трудах историков. Это не монета,
а золотой или серебряный брусок, и не маленький, не легонький - весил он
чуть ли не полфунта, точнее 195 граммов. Впрочем, есть подсчеты, согласно
которым усредненный вес гривны примерно 70 граммов. Реальную ценность
серебряной гривны можно представить по ее покупной способности: за гривну
можно было купить двести беличьих шкурок, за пять гривен - раба. Серебро
было в средневековой Руси привычным обиходным металлом, и цвет его издавна
вошел в народную и литературную поэтическую речь. Кроме "сребряна стружия",
то есть древка копья, в "Слове о полку Игореве" упоминаются серебряная
седина Святослава Всеволодовича, серебряные струи Суды и серебряные берега
Донца. А выкуп за попавшего в половецкий плен князя Игоря был назначен в
2000 серебряных гривен, за других князей - по 1000, за воевод - по 100-200
гривен. Если учесть, что в походе 1185 года участвовало кроме Игоря еще
четыре князя да несколько воевод, то простым сложением-умножением мы
получим сумму, говорящую об огромных платежных возможностях Ольговичей.
  В летописях то и дело встречаются сведения о золотых и серебряных
княжеских подарках, выкупах и вкладах, и я приведу некоторые из них.
Владимир Святой приказал выковать серебряные ложки для всей дружины, а в
996 году раздал нищим и убогим 300 гривен, очевидно, тоже серебра. В 1097
году Давид Игоревич дал польскому королю Владиславу 50 гривен золота.
Владимир Мономах, крупнейший землевладелец средневековой Руси, подарил отцу
300 гривен, тоже, очевидно, золота... Изделия из драгоценных металлов и
гривны были обычными и в торговле. В Смоленском, например, договоре 1219
года записано: "Аже латинский купитъ суды серебряные, дати ему весцю от
гривны серебра по ногате смоленской".
  Эти сведения привел я для того, чтобы читатель мог судить о княжеских
богатствах домонгольской Руси, о почти невероятном количестве драгоценных
металлов, находящихся и в обороте и выключенных из него в виде церковной,
монастырской и дворцовой утвари, украшений, посуды, оружейной оснастки,
боярских, купеческих и иных накоплений.
  Откуда? Марко Поло писал, что у русских "много серебряных руд, добывают
они и много серебра". Это неверно-на Руси тогда не было серебряных
рудников, как и золотых россыпей. Не выпадали на нее серебряные дожди, да и
куры не приносили золотых яиц. Мне, к сожалению, не удалось найти ни одного
специального научного исследования об источниках драгоценных металлов на
Руси, но можно предположить, что торговые пошлины, налагаемые на иноземных
купцов, торговля оружием, и мехами-этим легким, транспортабельным и дорогим
товаром-создала основной золотой и серебряный запас средневековой Руси.
Ведь она велась еще в те незапамятные времена, когда княжеская дань
собиралась в виде беличьих, лисьих, горностаевых, куньих, соболиных,
бобровых шкурок, пользующихся большим спросом в Византии, странах
Средиземноморья и Западной Европы. В наиболее отдаленной европейской стране
Англии, например, с