него  никого  нет.  Парламент
взволновался; постановлено было избрать депутацию, которая  должна  была
отправиться к королеве и умолить ее не лишать долее Париж  своего  коро-
левского присутствия.
   Но королева, с одной стороны, еще находилась под впечатлением  победы
при Лансе, а с другой  -  была  горда  своим  столь  удачно  совершенным
бегством. Депутаты не только не добились чести быть принятыми, но должны
были простоять на улице, дожидаясь, пока канцлер  -  тот  самый  канцлер
Сегье, которого мы видели в "Трех мушкетерах", когда он так усердно  ис-
кал письмо чуть ли не в самом корсаже королевы, - не вынес им ультиматум
двора, гласивший, что если парламент не смирится  перед  величием  коро-
левской власти и не выразит единогласно своего раскаяния по всем  вопро-
сам, вызвавшим разногласия между ним и двором, то завтра же Париж  будет
осажден: в предвидении этой осады герцог Орлеанский уже  овладел  мостом
Сен-Клу, а принц Конде, гордый своей ланской победой, уже  занял  своими
войсками Шарантон и Сен-Дени.
   На беду двора, который, быть может, приобрел бы  немало  сторонников,
если бы требовал меньше, этот угрожающий ответ произвел действие как раз
обратное тому, которого от него ждали. Он оскорбил парламент,  а  парла-
мент поддерживала буржуазия, почувствовавшая свою силу после помилования
Бруселя. И в ответ на ультиматум парламент  провозгласил,  что  кардинал
Мазарини - виновник всех беспорядков, объявил его врагом короля и  госу-
дарства и приказал ему удалиться от двора в тог же день и покинуть Фран-
цию в течение недели. По прошествии этого срока, если кардинал не подчи-
нится решению парламента, подданные короля приглашались прогнать  карди-
нала силой.
   Этот решительный ответ, которого двор никак не ожидал, поставил и Па-
риж и Мазарини вне закона; осталось только ждать,  кто  возьмет  верх  -
двор или парламент.
   Итак, двор готовился к нападению, а Париж к защите. Горожане занялись
обычным при мятеже делом: стали протягивать цепи поперек улиц  и  разби-
рать мостовые, как вдруг коадъютор привел им на помощь принца де  Конти,
брата принца Конде, и герцога Лонгвиля, его зятя. Присутствие двух прин-
цев крови в их среде придало горожанам бодрости; было у них и  еще  одно
преимущество - численное превосходство. Эта неожиданная  подмога  пришла
10 января.
   После бурных споров принц де Конти был назначен главнокомандующим ко-
ролевской армией вне Парижа,  вместе  с  герцогом  д'Эльбефом,  герцогом
Бульонским и маршалом де Ла Мот в качестве  генерал-лейтенантов.  Герцог
Лонгвиль без особого назначения состоял при своем зяте.
   А герцог де Бофор, как сообщает хроника того времени, прибыл из  Ван-
дома, радуя Париж своим надменным видом, прекрасными длинными волосами и
огромной популярностью, делавшей его кумиром рынков.
   Парижская армия организовалась с той быстротой, с какой буржуа  прев-
ращаются в солдат, когда их побуждает к этому какое-либо чувство. 19 ян-
варя эта импровизированная армия попыталась сделать вылазку, скорее  для
того, чтобы убедить и других, и самое себя в собственном  существовании,
чем с целью достигнуть какихлибо серьезных  результатов.  Она  вышла  со
знаменами, на которых стоял не совсем обычный девиз: "Мы ищем нашего ко-
роля".
   В следующие дни происходили мелкие операции: удалось угнать некоторое
количество скота и сжечь два-три дома.
   Подошел февраль. Как раз 1 февраля четверо наших друзей вышли на  бе-
рег в Булони и разными дорогами направились в Париж.
   К концу четвертого дня Атос и Арамис осторожно обошли  Пантер,  боясь
попасть в руки какого-нибудь отряда королевы.
   Все эти хитрости очень не нравились Атосу, но Арамис основательно до-
казал ему, что они не имеют права рисковать своей свободой, так как обя-
заны исполнить поручение короля Карла; это была их священная  и  высокая
миссия; они получили ее у подножия эшафота и закончить  могут  не  иначе
как у ног королевы.
   Атос уступил.
   В предместье наших путников встретила стража -  весь  Париж  был  под
ружьем. Часовой отказался пропустить двух друзей и позвал сержанта.
   Тот вышел с тем важным видом, который напускают на себя буржуа, когда
судьба случайно облекает их воинским званием.
   - Кто вы такие? - спросил он Атоса и Арамиса.
   - Мы французские дворяне, - был ответ.
   - Откуда вы прибыли?
   - Из Лондона.
   - Что вы собираетесь делать в Париже?
   - У нас есть личное дело к английской королеве.
   - Вот как! Кажется, у всех сегодня - дела к  английской  королеве,  -
отвечал сержант. - У нас в кордегардии сейчас уже сидят трое дворян, ко-
торые направляются тоже к английской королеве. Их пропуска  сейчас  дос-
матривают. Давайте-ка сюда ваши.
   - У нас нет никаких пропусков.
   - Как, никаких документов?
   - Нет. Мы, как уже сказали, прибыли из Англии и совершенно  не  осве-
домлены о том, что происходит в Париже. Мы покинули его до отъезда коро-
ля.
   - А! - проговорил сержант с лукавой усмешкой. - Вы, наверное, мазари-
нисты и хотите пробраться к нам, чтобы шпионить?
   - Мой друг, - вмешался Атос, до тех пор предоставлявший говорить Ара-
мису, - если бы мы были мазаринисты, то у нас были бы какие угодно бума-
ги. Поверьте мне, что в вашем положении меньше  всего  следует  доверять
документам и людям, у которых они в порядке.
   - Пройдите в кордегардию, - предложил сержант. - Вы объяснитесь с на-
чальником поста.
   Сделав знак караульному, чтобы он пропустил их, сержант  прошел  впе-
ред, за ним последовали наши Друзья.
   Кордегардия была битком набита буржуа и людьми из парода; одни  игра-
ли, другие пили, третьи громко ораторствовали.
   В углу, где их почти не было видно,  сидели  трое  дворян,  прибывших
раньше; документы их рассматривались начальником караула, которому чин и
положение позволяли сидеть в отдельной комнате.
   Первым движением как вновь прибывших, так и людей, сидевших  в  углу,
было окинуть друг друга быстрым внимательным взглядом.  Ранее  прибывшие
были тщательно закутаны в длинные плащи. Один из них, пониже своих това-
рищей, скромно держался позади.
   Когда сержант, войдя, объявил, что привел, по  всей  видимости,  двух
мазаринистов, эти трое насторожились. Низенький тоже  вышел  вперед,  но
потом опять отступил и скрылся в тени.
   Узнав, что у вновь прибывших совсем пет паспортов, в кордегардии  ре-
шили, что их нельзя пропустить.
   - А мне кажется, напротив, - заметил Атос, - что мы будем  пропущены,
так как, по-видимому, мы имеем дело с  разумными  людьми.  Надо  сделать
очень простую вещь: стоит только доложить о нас ее величеству английской
королеве, и, если она поручится за нас, то, а полагаю, едва ли вы стане-
те задерживать нас.
   При этих словах незнакомец, сидевший в тени, взволновался и  дернулся
от удивления так, что воротник плаща, в который он кутался, сдвинул нах-
лобученную шляпу, и она упала на пол. Незнакомец торопливо поднял  ее  и
надел.
   - Черт возьми, - прошептал Арамис, толкнув локтем Атоса, - вы видели?
   - Что? - спросил Атос.
   - Лицо этого низенького господина?
   - Нет.
   - Мне показалось... Но нет, это невозможно...
   В эту минуту сержант, который ушел в комнату  начальника  караула  за
приказом, вышел, передал троим незнакомцам бумаги и крикнул:
   - Паспорта в порядке, пропустить этих господ!
   Трое незнакомцев кивнули головой и поспешили воспользоваться  пропус-
ком. По знаку сержанта дверь открылась перед ними.  Арамис  проводил  их
взглядом и, когда низенький человек проходил мимо него, схватил Атоса за
руку.
   - Что такое, дорогой мой? - спросил Атос.
   - Я... Нет, мне, вероятно, привиделось...
   Затем он обратился к сержанту:
   - Будьте так добры, скажите: знаете ли вы, кто "ли  господа,  которые
только что вышли отсюда?
   - Я их знаю по пропускам; это - господа де Фламаран, де Шатильон и де
Брюи; они сторонники Фронды и направляются к герцогу Лонгвилю.
   - Как странно! - проговорил Арамис, отвечая скорее самому  себе,  чем
сержанту. - А мне показалось, что это сам Мазарини.
   Сержант громко расхохотался.
   - Ну, - сказал он на слова Арамиса, - зачем ему соваться к нам - что-
бы угодить на виселицу? Он не так глуп.
   - Может быть, - пробормотал Арамис, - может быть,  у  меня  не  такой
верный глаз, как у д'Артаньяна.
   - Кто здесь говорит о д'Артаньяне? - вдруг раздался голос начальника,
неожиданно появившегося на пороге комнаты.
   - О! - воскликнул Гримо, вытаращив глаза.
   - Что это значит? - в один голос воскликнули Атос и Арамис.
   - Планше! - продолжал Гримо. - Планше в офицерской форме!
   - Господа де Ла Фер и д'Эрбле, - воскликнул офицер, - вы в Париже? О,
как я рад! Без сомнения, вы хотите присоединиться к их высочествам?
   - Как видишь, дорогой Планше, - отвечал Арамис; Атос же не мог  удер-
жаться от улыбки, узнав в столь высоком чине гражданского ополчения быв-
шего товарища Мушкетона, Базена и Гримо.
   - А господин д'Артаньян,  о  котором  только  что  упомянул  господин
д'Эрбле, смею спросить, где он теперь?
   - Мы расстались с ним четыре дня тому назад, мой дорогой друг, и,  по
всей вероятности, он должен был раньше нас уже прибыть в Париж.
   - Нет, сударь, я уверен, что он до сих пор не являлся в столицу.  Мо-
жет быть, он остался в Сен-Жермене.
   - Не думаю. Мы условились встретиться в "Козочке".
   - Он был там сегодня.
   - Ну а красотка Мадлен имеет от него известия? -  спросил  с  улыбкой
Арамис.
   - Нет, сударь, но не скрою от вас, что она изрядно беспокоится.
   - Мы, - заметил Арамис, - времени не теряли и спешили изо  всех  сил.
Однако, мой дорогой Атос" отложим пока разговор о нашем друге и  поздра-
вим сначала господина Планше.
   - О господин шевалье! - с поклоном проговорил Планше.
   - Лейтенант? - спросил Арамис.
   - Пока лейтенант, но мне уже обещан чин капитана.
   - Отлично! - сказал Арамис. - Но как вы добились такой чести?
   - Прежде всего, вы ведь знаете, господа, что  это  я  спас  господина
Рошфора?
   - Ну да, конечно. Он нам сам рассказывал об этом.
   - Меня тогда господин Мазарини едва не повесил, но от этого моя попу-
лярность только увеличилась.
   - И эта популярность...
   - Нет, кое-что получше. Вы  же  помните,  господа,  что  я  служил  в
Пьемонтском полку, где я имел честь быть сержантом?
   - Да, помним.
   - Ну так вот. В один прекрасный день, когда никто  не  мог  выстроить
как следует толпу вооруженных горожан, потому что один выступал с правой
ноги, другой с левой, я как раз тут подвернулся, и мне удалось заставить
их всех шагать в ногу. После этого меня произвели в лейтенанты, тут  же,
на месте... если не боя, так учения.
   - Вот как! - проговорил Арамис.
   - Но позвольте, - спросил Атос, - на вашей стороне ведь  очень  много
знати!
   - Да. На нашей стороне, во-первых, как вам известно,  конечно,  принц
Копти, герцог Лонгвиль, герцог Бофор, герцог д'Эльбеф,  герцог  Бульонс-
кий, герцог де Шеврез, господин де Брисак, маршал де Ла Мот, господин де
Люинь, маркиз де Витри, принц Марсильяк, маркиз Нуармутье, граф  де  Фи-
эск, маркиз де Лег, граф де Монрезор, маркиз де  Севинье  и  еще  многие
другие.
   - А Рауль де Бражелон? -  взволнованно  спросил  Атос.  -  Д'Артаньян
рассказывал мне, что, уезжая, он поручил его вам, мой дорогой Планше.
   - Да, господин граф, как собственного сына, и я могу сказать,  что  я
не спускал с него глаз.
   - Так что, - воскликнул Атос дрожащим от радости голосом, - он вполне
здоров? С ним ничего не случилось?
   - Ничего, сударь.
   - Где же он теперь?
   - В гостинице "Карл Великий", как обычно.
   - И проводит время...
   - То у королевы английской, то у госпожи де Шеврез. Он и граф де  Гиш
никогда не расстаются.
   - Благодарю вас, Планше, благодарю! - проговорил Атос, протягивая ему
руку.
   - О граф! - растроганным голосом произнес Планше,  едва  касаясь  его
руки кончиками пальцев.
   - Что вы делаете, граф? Ведь это бывший слуга? - попытался остановить
его Арамис.
   - Друг мой, - отвечал ему Атос, - он сообщил мне вести о Рауле.
   - Ну а теперь, - обратился к ним Планше,  не  расслышавший  замечания
Арамиса, - что собираетесь вы делать?
   - Вернуться в Париж, если только, конечно, вы мой дорогой друг, дади-
те нам разрешение, - отвечал Атос.
   - Как, я вам буду давать разрешение? Вы смеетесь надо мной,  господин
граф: я весь всегда к вашим услугам.
   И он почтительно поклонился.
   Затем, обернувшись к своей команде, крикнул:
   - Пропустить этих господ, я их знаю: это друзья господина де Бофора.
   - Да, здравствует Бофор! - в один голос ответила вся команда, рассту-
паясь перед Арамисом и Атосом.
   Только сержант приблизился к Планше и тихо спросил:
   - Как, без пропуска?
   - Без пропуска, - ответил Планше.
   - Имейте в виду, капитан, - обратился к нему сержант, называя его  по
чину, который пока был тому только еще обещан, - имейте в виду, что один
из трех людей, которые только что вышли отсюда, предупреждал меня  поти-
хоньку не доверять этим господам.
   - А я, - с достоинством заметил Планше, - знаю их лично и отвечаю  за
них.
   Сказав это, он пожал руку Гримо, которому такая честь, видимо, весьма
польстила.
   - Так до свидания, капитан, - простился с Планше  Арамис  насмешливым
тоном. - Если с нами что-нибудь случится, мы обратимся к вам.
   - Сударь, - отвечал ему Планше, - в этом случае, как и всегда, я  ваш
покорный слуга.
   - А ведь ловкая шельма, и даже очень, - заметил Арамис, садясь на ло-
шадь.
   - Да и как не быть ему таким, - согласился Атос, усаживаясь в  седло,
- раз он столько лет чистил шляпу своего господина?


   XXXIV
   ПОСЛЫ

   Оба друга тотчас же двинулись в путь и стали  спускаться  по  крутому
склону предместья. Когда они достигли подошвы холма, они увидели, к сво-
ему великому изумлению, что улицы Парижа превратились в реки, а  площади
в 'озера. Вследствие ужасных дождей, бывших в январе, Сена выступила  из
берегов и затопила полстолицы.
   Атос и Арамис сначала храбро въехали на лошадях в воду, но она  дохо-
дила бедным животным до груди. Пришлось сменить лошадей  на  лодку,  что
наши друзья и сделали, приказав своим слугам дожидаться их на рынке.
   На лодке они добрались до Лувра. Уже  спустилась  ночь.  Вид  Парижа,
слабо освещенного мигающими среди этих площадей-озер фонарями, со  всеми
этими лодками, в которых, блестя оружием, разъезжали патрули,  с  ночной
перекличкой стражи на постах, поразил Арамиса, необычайно легко  поддаю-
щегося воинственным настроениям.
   Они прибыли к королеве. Им предложили обождать в  приемной,  так  как
королева принимала в эту минуту двух господ, принесших ей вести из  Анг-
лии.
   - Но мы тоже, - сказал Атос слуге, передавшему ему об этом, - мы тоже
не только принесли вести из Англии, но и сами прибыли оттуда.
   - Разрешите в таком случае узнать ваши имена, - сказал слуга.
   - Граф де Ла Фер и шевалье д'Эрбле, - ответил Арамис.
   - О, тогда, - с волнением сказал слуга, услыхав  имена,  которые  так
часто произносила с надеждой королева, - в таком случае ее величество ни
за что не простит мне, если я заставлю вас ждать хотя  бы  одну  минуту.
Пожалуйте за мной.
   Он прошел вперед, сопровождаемый Атосом и Арамисом.
   Когда они подошли к комнате королевы, слуга  остановил  их  и  открыл
дверь.
   - Ваше величество, я осмелился нарушить ваше приказание и привел сюда
двоих господ, которых зовут граф де Ла Фер и шевалье д'Эрбле.
   Услыхав эти имена, королева  испустила  крик  радости,  который  наши
друзья ясно расслышали из другой комнаты.
   - Бедная королева! - пробормотал Атос.
   - О, пусть войдут, пусть войдут! - воскликнула, в свою очередь,  юная
принцесса, бросаясь к двери.
   Бедное дитя не покидало своей матери, разлученной со второй дочерью и
сыновьями.
   - Входите, входите, господа! - воскликнула она, сама отворяя дверь.
   Атос и Арамис вошли. Королева сидела в кресле,  и  перед  нею  стояли
двое из тех лиц, которых мы видели в кордегардии.
   Это были Фламаран и Гаспар де Колиньи, герцог Шатильонский, брат  то-
го, который семь или восемь лет перед тем был убит на дуэли на Королевс-
кой площади из-за госпожи де Лонгвиль. При появлении  наших  друзей  они
отступили на шаг и с некоторым беспокойством зашептались.
   - Итак, - воскликнула английская королева, увидав Атоса и Арамиса,  -
наконец-то вы прибыли, верные друзья! Но королевские курьеры, как  види-
те, опередили вас. Двор был извещен о происшедшем в Лондоне  в  тот  мо-
мент, когда вы только вступали в Париж, и вот господа де Фламаран  и  де
Шатильон сообщили мне по поручению ее величества Анны  Австрийской  пос-
ледние известия из Англии?
   Арамис и Атос переглянулись. Спокойствие, даже радость, сверкавшие  в
глазах королевы, поразили их.
   - Продолжайте, прошу вас, господа, -  проговорила  она,  обращаясь  к
Фламарапу и Шатильону. - Итак, вы сказали, что его величество Карл  Пер-
вый, мой августейший  супруг,  был  осужден  на  смерть  против  желания
большинства его подданных?
   - Да, ваше величество, - пролепетал Шатильон.
   Арамис и Атос переглядывались. Изумление их все возрастало.
   - И когда его вели на эшафот, - продолжала королева, - на эшафот, мо-
его супруга, короля! - возмущенный народ его освободил?
   - Да, ваше величество, - отвечал Шатильон так тихо, что Атос  и  Ара-
мис, несмотря на все свое внимание, едва расслышали этот  утвердительный
ответ.
   Королева сложила руки с растроганным и благодарным  выражением  лица,
между тем как ее дочь обвила руками ее шею и поцеловала ее глаза,  зали-
тые слезами радости.
   - Теперь нам остается только  засвидетельствовать  вашему  величеству
наше глубочайшее почтение, - сказал, торопясь  закончить  эту  тягостную
для него сцену, Шатильон, покрасневший под проницательным взглядом  Ато-
са.
   - Еще минуту, господа, - сказала королева, удерживая их знаком. - Од-
ну минуту. Граф де Ла Фер и шевалье д'Эрбле прибыли, как вы слышали,  из
Лондона. Как очевидцы, они сообщат, быть может, подробности, которых  вы
не знаете и которые вы передадите королеве, моей доброй сестре.  Говори-
те, господа, я вас слушаю. Не скрывайте, не смягчайте ничего. Раз король
жив и его честь спасена, все остальное мне безразлично.
   Атос побледнел и прижал руку к груди. От королевы не ускользнуло  это
движение и бледность Атоса; она повторила:
   - Говорите же, граф, прошу вас, говорите!
   - Простите, ваше величество, - произнес наконец Атос, - но  я  ничего
не прибавлю к рассказу этих господ, прежде чем  они  не  признают,  что,
быть может, ошиблись.
   - Ошиблись! - вскричала прерывающимся от волнения голосом королева. -
Ошиблись! Что я слышу? Боже мой!
   - Сударь, - сказал Фламаран Атосу, - если мы ошиблись, то  введены  в
заблуждение только королевой Франции. Надеюсь, вы не собираетесь исправ-
лять это заблуждение, так как это значило бы опровергать слова ее  вели-
чества?
   - Королевы? - спросил Атос спокойным звучным голосом.
   - Да, - пробормотал Фламаран, опуская глаза.
   Атос печально вздохнул.
   - А не того лица, которое вас сопровождало и которое мы видели вместе
с вами в кордегардии у парижской заставы? Не от него ли исходит это  из-
вестие в такой форме? - спросил Арамис тоном оскорбительной  вежливости.
- Если только мы не ошибаемся, граф де Ла Фер и я, на парижской  заставе
вас было трое.
   Шатильон и Фламаран вздрогнули.
   - Объясните, граф, что это значит? - воскликнула  королева,  волнение
которой возрастало с каждой минутой. - Я читаю на вашем  лице  беду,  вы
колеблетесь произнести ужасную весть, ваши руки дрожат... О, боже, боже!
Что случилось?
   - Сударь, - произнес Шатильон, - если вы принесли злую весть, слишком
жестоко будет сразу сообщить ее королеве.
   Арамис почти вплотную подошел к Шатильопу.
   - Сударь, - сказал он ему, закусив губу, - надеюсь, вы не собираетесь
указывать графу де Ла Фер и мне, что мы должны говорить!
   Тем